Проникнуть в мысли BTK. Подлинная история тридцатилетней охоты на жесточайшего серийного убийцу из Уичито

4

– Одно есть, осталось еще три, – сказал я сам себе, возвращая стопку материалов по гибели семьи Отеро на ее изначальное место на библиотечном столе.

Следующая стопка бумаг содержала все, что известно об убийстве 21-летней работницы завода Coleman Company по имени Кэти Брайт, которое произошло 4 апреля 1974 года. То, что в живых остался совершеннолетний свидетель, способный опознать преступника, некоторое время удерживало ВТК от того, чтобы похваляться им в своих издевательских посланиях СМИ. Только спустя два года после нашумевшего письма в прессу от февраля 1978 года полиция наконец связала с ним и это преступление.

В том письме он сообщил: «А вы гадайте о мотивах и жертвах». К концу 1979 года сотрудники правоохранительных органов тщательно изучили все нераскрытые убийства между 1974 и 1977 годом и пришли к выводу: некоторые детали гибели Брайт очень похожи на другие известные убийства ВТК.

На часах было 15:45. От долгого сидения на одном месте у меня начали затекать ноги. Я встал с жесткого деревянного стула, на котором расположился три часа назад, и размялся, надеясь прочистить голову перед погружением в следующий ворох полицейских документов. Мне захотелось подышать свежим воздухом. Но, поднявшись с места, я совершил ошибку и взглянул на лежавшую на самом верху стопки нечеткую черно-белую фотографию спальни Кэти Брайт. Не сдержавшись, я схватил фото и уселся обратно. «К черту разминку, – одернул я себя. – Сделаю перерыв позже».

В кармане лежало разжижающее кровь лекарство – его пришлось принимать после выхода из комы. Я закинул в род две капсулы. «Забавно, – промелькнула мысль, – пытаюсь изловить одного из самых неуловимых серийных убийц страны, а сам принимаю кроворазжижающее, которое, по сути, крысиный яд».

Затем принялся внимательно изучать фото: матрас, сдвинутый с металлического каркаса кровати, разбросанная по полу обувь, испачканный кровью теплый шарф, валяющийся в углу комнаты… Я давно понял, что самое важное при изучении фото с места преступления – сопротивляться безотчетному стремлению смотреть в центр картинки. Иногда самое нужное находится на дальних планах, в самых дальних углах картинки.

Однажды меня привлекли к работе по убийству, жертву которого изнасиловали и убили десятью ножевыми ударами в горло. Местная полиция считала, что преступник похитил жертву с автостоянки у обочины шоссе поблизости от Моррилтона, штат Арканзас, где она остановилась выгулять собак, а после убийства завладел ее обручальным кольцом. Возможное пристрастие к сувенирам с места преступления заводило следствие то в один, то в другой тупик.

На встрече с детективами в арканзасской глубинке присутствовали родственники жертвы, отчаянно желавшие помочь. Первым делом я начал просматривать фото с места преступления. На третьем по счету снимке я обнаружил неприметный серый объект, втиснувшийся между половичком и рамой двери со стороны пассажира.

– А это что? – спросил я.

Тетя жертвы уставилась на фото и ахнула:

– Боже, да ведь это то самое колечко.

Это убийство уже попало в передачу America’s Most Wanted^[18], и публику оповестили, что преступник забрал кольцо жертвы. Раз он этого не сделал, то, по моему мнению, не относился к тем, кто одержим сувенирами с места преступления. Это означало, что детективам следует разыскивать убийцу с иным психотипом и изменить направление следственных действий. В итоге анализ ДНК позволил установить его причастность к аналогичным преступлениям в Калифорнии и Монтане.

Перебирая фотографии, сделанные в деревянном доме, который Кэти Брайт снимала вместе со старшей сестрой, я понимал лишь одно: жизнь этой яркой жизнерадостной молодой женщины оборвалась слишком рано. И, устроившись поудобнее на стуле, начал погружаться в печальные обстоятельства ее гибели.

Что-то подсказывало: в случае ВТК не стоит ждать подобных неожиданных удач.

На часах было почти 12:30, когда 19-летний Кевин Брайт выбежал из дверей белого дощатого дома и практически полетел по заснеженной улице. Его белая футболка была окровавлена. Проезжавший мимо водитель заметил молодого человека, мечущегося по улице с криками о помощи, и резко затормозил. Выскочив наружу, он быстро затолкал обезумевшего юношу на переднее сиденье, после чего рванул к ближайшей автомастерской и велел хозяину вызывать полицию.

Спустя считаные минуты этот добрый самаритянин уже вез истекающего кровью молодого человека в больницу, а диспетчер полиции Уичито вышел в эфир с сообщением: «Сотрудникам прибыть к месту ограбления жилого дома по адресу: 3217, 13-я Северо-Восточная. Преступник все еще там. Вооружен и опасен». Район объезжал патрульный Рэймонд Флетчер. Через три минуты он был на месте, выбрался из машины и медленно поднялся по ступенькам крыльца со служебным револьвером 38-го калибра на взводе. Входная дверь была распахнута.

– ПОЛИЦИЯ, ПОЛИЦИЯ! – прокричал он.

Просунув голову внутрь, он сразу же увидел в гостиной Кэти Брайт, лежащую на боку в луже крови. Стены были задрапированы восточным ковром, на самодельном столике, сделанном из кабельной катушки, стояли пивные бутылки. Рядом лежал телефонный аппарат.

– Помогите, – прошептала она слабым сдавленным голосом. – Я… я не могу дышать.

Флетчер опустился на колени рядом, продолжая высматривать преступника, который мог затаиться где-то в доме.

– Я позову врача. Только успокойтесь, ладно? – сказал он.

Брайт вызвал по рации «Скорую помощь». Казалось, женщина изо всех сил старается не закрыть глаза. С каждым вымученным вдохом она угасала.

– Вам известно, кто это сделал? – спросил Флетчер, поглаживая ее голову.

«Совсем плохо бедняжке», – подумал он.

Жертва не могла произнести ни звука и просто покачала головой. Ее последними словами были: «Помогите мне».

В тот момент Рэймонд не знал, что Брайт получила 11 ножевых ударов в туловище и практически все жизненно важные органы истекали кровью. Два пробили часть легкого, женщина медленно задыхалась. Кроме того, была раздавлена гортань.

Через считаные минуты на место преступления прибыли несколько других патрульных и детективы. В двух спальнях в глубине дома царил беспорядок. На полу виднелись подтеки крови. Судя по всему, Кэти привязали к стулу колготками, но она каким-то образом вырвалась и добралась до телефона. Поскольку в те времена службы 911 не существовало, она набрала коммутатор, но нападавший сдавил ее гортань, и женщина смогла выдавить лишь хриплый стон.

В другой спальне обнаружили гильзы от автоматического пистолета, впоследствии идентифицированного как Woodsman Colt 22-го калибра. В двери ванной комнаты было пулевое отверстие. Вскоре из стены ванной извлекли пулю того же 22-го калибра. Стекло выходящей на задний дворик кухонной двери оказалось разбито, осколки сметены в аккуратную кучку.

«Скорая помощь» отвезла Кэти в медицинский центр Уэсли, куда двадцатью минутами ранее доставили ее брата. Спустя пять часов она умерла на операционном столе.

– Она потеряла столько крови, что, по правде говоря, шансов не было никаких, – вспоминал один из детективов, работавших по делу.

Тем временем на больничной койке лежал ее брат. Кевин был худым, но очень крепким парнем.

Они уселись вокруг и начали задавать вопросы.

Накануне вечером Кевин приехал в Уичито от родителей, живших в соседнем городке, и переночевал в доме, который снимали его сестры Кэти и Карен. Утром того дня Кевин и Кэти зашли в местный банк, чтобы узнать, может ли 19-летний парень получить кредит на создание собственного бизнеса. Карен работала в первую смену на заводе Coleman. В банке Кевину довольно быстро отказали, и они с сестрой отправились домой. По воспоминаниям пострадавшего, войдя в дверь, они увидели темноволосого мужчину среднего роста с небольшим пивным животиком, в вязаной спортивной шапке, перчатках, белой футболке и зеленой парке. В руке он держал пистолет.

– Стоять, – сказал незнакомец. – Ни с места.

Непрошеный гость сообщил, что скрывается от калифорнийской полиции и пытается добраться до Нью-Йорка.

– Мне нужны ключи от вашей машины и сотня долларов.

Кэти велела ему проваливать. Тогда мужчина под дулом пистолета отвел их в одну из спален. Посреди комнаты поставил стул. На кровати по соседству разложил несколько вязок из шнура и найденные в доме колготки.

Кевину было приказано привязать сестру к стулу. Затем злоумышленник велел ему лечь на пол и связал его руки и ноги джинсами и чулками. Подложив под голову подушку, он приказал Кэти перейти в соседнюю спальню. Она была привязана к стулу, но каким-то образом смогла это сделать. Незнакомец выскочил из комнаты и скрылся в другой части дома. Кевин никак не мог сообразить, что на самом деле нужно этому парню, казавшемуся одновременно и очень сильным, и вроде как не злобным. Вскоре он услышал, как тот выдвигает ящики и хлопает дверьми.

Несмотря на два огнестрельных ранения в голову, отойдя от наркоза, он вызвался рассказать детективам все, что помнил.

Спустя пару минут мужчина появился снова, подошел к Кевину, опустился рядом с ним на колени, накинул ему на шею то ли пару колготок, то ли кусок шнура и резко натянул. Внезапно сообразив, что преступник собирается сделать, Кевин начал извиваться и двигать взад и вперед руками и ногами. За считаные секунды жилистому юноше удалось освободить руки и вскочить. Мужчина мгновенно выхватил пистолет, которым только что угрожал Брайтам, нацелил его в голову Кевина и нажал на курок. Никто из соседей Кэти не говорил, что слышал звук выстрела. И неудивительно. Я утратил счет количеству дел об убийствах с применением огнестрельного оружия, когда соседи ничего не слышали.

От мощного удара пули по черепу и шока Кевин рухнул на пол и потерял сознание. Когда спустя пару минут пришел в себя, мужчина уже был в соседней спальне с его сестрой, явно довольный тем, что избавился от парня.

– Ты застрелил моего брата! Ты застрелил его! – кричала Кэти.

Кевин сел на пол и слушал, как незнакомец успокаивает ее.

– Расслабься, я только ранил его. Все с ним будет в порядке, – говорил он.

Кевин неловко попытался встать на ноги, но произведенный им шум достиг ушей нападавшего. Тот вернулся как раз в момент, когда Кевину удалось освободить ноги. В мгновение ока Кевин заметил рукоятку заткнутого за пояс пистолета, набросился на мужчину, схватил оружие и приставил к груди. Он нажал на курок, но преступнику удалось вставить пальцы в затвор и помешать выстрелу. В ходе борьбы за оружие Кевину удалось нажать на курок еще раз, но тот снова не выстрелил.

Нападавшему наконец удалось завладеть пистолетом. Он мгновенно прицелился и выстрелил Кевину в голову, но промахнулся. Нажал на курок еще раз, и пуля попала парню в рот. Она прошила верхнюю губу, превратив лицо в еще более кровавое месиво, чем прежде. Однако стрелявшему было невдомек, что пуля отскочила от передних зубов. Парень вновь рухнул на пол. Незнакомец сразу запрыгнул ему на спину, накинул на шею кусок шнура и крепко натянул.

Услышав выстрелы, Кэти принялась кричать что есть мочи, и мужчина ринулся обратно к ней. Кевин на некоторое время потерял сознание, вероятно, всего на пару минут. Когда пришел в себя и встал на ноги, сестра продолжала кричать. Он принял мгновенное решение и выбежал на улицу через входную дверь. Кевин решил, что сбежать и привести помощь – лучшее, что он может сделать для сестры. Через 15 минут к дому подъехала полицейская машина.

Детективы внимательно вслушивались в то, что шепотом рассказывал пострадавший. Они были поражены его несокрушимостью и тронуты преданностью старшей сестре. Невзирая на раны, он был готов сбежать из больницы и ринуться на поиски убийцы, так что его пришлось буквально привязывать к койке.

Перед тем, как покинуть палату, один из детективов открыл набор для составления фоторобота. В течение следующих 45 минут Кевин перебирал, казалось, бесчисленное множество комбинаций набора и в итоге смог воссоздать внешность агрессора, каким он его запомнил.

Парень сказал полицейским, что это был коренастый белый мужчина лет 25 с темными волосами и густыми усами, плотного телосложения, ростом примерно 178 см. На нем были черная вязаная шапочка, которую он впоследствии снял, оранжевая рубашка и пиджак. По окончании работы над фотороботом его сразу же разослали телетайпом правоохранительным органам западных штатов, откуда он предположительно приехал.

Несмотря на то, что полиция неожиданно получила хорошее описание напавшего на Брайтов, этот фоторобот вызвал определенные разногласия среди занимавшихся расследованием детективов.

За годы работы с подобными делами я крайне редко слышал о свидетеле насильственного преступления, способном создать словесный портрет, действительно похожий на преступника. Именно поэтому детективы и прокуроры понимают: для связи подозреваемого с преступлением лучше иметь нечто большее, чем свидетельство очевидца. По этой причине развалилось не одно расследование. Тем не менее в отсутствие чего-либо еще полиция Уичито стремительно распространила разыскную ориентировку с использованием всех предоставленных Кевином подробностей и словесным портретом, который он помог составить.

Кроме предметов одежды и колготок, использованных для связывания, детективы не нашли в доме практически никаких улик. Единственные слабые отпечатки пальцев на задней двери дома, которые не удалось установить сразу же, принадлежали, как оказалось, арендодателю Брайтов, который был сразу же исключен из круга подозреваемых.

Сотрудники обошли все дома в округе, спрашивая, не видел ли кто-нибудь подозрительного вида человека вскоре после нападения. Но никто не припомнил ничего особенного. Под брезентом в кузове видавшего виды ржавеющего грузовика Кевина, припаркованного на соседней улице, нашли моток окровавленного белого шнура. Полиция предположила, что убийца забросил его туда, скрываясь с места преступления.

Одни считали, что изображение поможет установить личность убийцы Кэти, тогда как другие сомневались в том, что Кевин, по многим признакам перенесший сотрясение мозга, вообще способен вспомнить что-то важное о подозреваемом.

Почти единственным, с чем детективам пришлось поработать, – обнаруженное в доме небольшое количество марихуаны. Это навело их на предположение, что нападение было как-то связано с наркоторговлей. Однако Карен Брайт призналась, что они с сестрой изредка покуривали травку ради удовольствия, и копы без проблем поверили – найденное количество оказалось просто мизерным.

Хотя полицейские не исключали, что жестокое нападение могло быть делом рук местного жителя, они обратились к калифорнийским органам правопорядка, чтобы выяснить, не соответствует ли описание Кевина кому-то из разыскиваемых ими беглых преступников. Очень скоро отпали даже те немногие зацепки, которые были.

Хотя детективы и поговаривали между собой о том, что убийца Брайт и убийца семьи Отеро может быть одним и тем же человеком, никто не постарался увязать оба преступления.

Да и существовали ли основания сделать это? Налицо множество различий: убийца Брайт не перерезал телефонный провод и применил к жертвам и нож, и пистолет. Даже узлы, которыми завязали джинсы и колготки (не нейлоновый шнур от жалюзи, как в деле Отеро), оказались другими. Кэти связали двойными узлами, а семью Отеро – мертвыми и внахлест.

К концу апреля стало понятно кое-что еще: 1974 год становился одним из самых кровавых на памяти последних поколений. Спустя шесть месяцев после обнаружения в доме семьи Отеро четырех трупов Уичито потрясло еще одно четверное убийство. Однако вскоре выяснилось, что эти смерти являлись результатом аферы с наркотиками.

С гибелью Отеро и Брайт история иная. Каждому детективу убойного отдела известно, что раскрытию дел может способствовать добросовестная, тщательно проделанная виктимология – проще говоря, изучение жертв данного конкретного преступления. Проблема состояла в том, что погибшие принадлежали к «группе низкого риска», иными словами, не было ни единой догадки относительно того, почему именно им было суждено умереть такой лютой смертью. Ни за кем не числилось чего-либо личного или криминального, что могло бы объяснить постигший их удел. Самые обычные люди, жившие и работавшие в городе с удивительно низким уровнем преступности. Еще одной причиной трудностей полиции с поиском хоть каких-то серьезных зацепок было то, что никто из жертв, по всей вероятности, прежде и в глаза не видел «палача». Однако в убойном отделе трудилось несколько детективов, считавших, что за всеми пятью смертями может стоять один и тот же человек.

Наконец, 8 октября произошло нечто, что полиция с осторожным оптимизмом посчитала большим прорывом в расследовании. Местного жителя Гэри Себринга, уже давно известного асоциальным поведением (в том числе арестом за секс с уткой в парке Риверсайд), задержали за приставания к пятилетней девочке на заднем дворе публичной библиотеки. На допросе в участке Себринг ни с того ни с сего отпустил комментарий об убийстве семьи Отеро, ставший эквивалентом брошенной в бензобак горящей спички.

– Он сказал: «Вот если бы с Отеро разбирался я, то сделал бы так. Пошел бы к ним с братом, мы бы всех повязали, и еще с нами был бы мой кореш Томас Майерс», – вспоминал один работавший по делу сотрудник.

Посмотрев на перечень правонарушений каждого из них, любой человек сказал бы, что у Гэри Себринга и его брата Эрнеста были серьезные проблемы с психикой. У Майерса тоже. Если кому-нибудь и суждено было давать ложные признания в четверном убийстве, они были бы самыми идеальными кандидатами на эту роль. Но общественность все активнее требовала раскрыть дело Отеро, и, поскольку за троицей уже числились половые преступления, решили арестовать их для допроса. Хотя это произошло за пять лет до моего первого знакомства с делом, работай я над ним тогда, посоветовал бы копам не утруждаться.

Майерса не нашли. Зато 9 октября арестовали и допросили старшего брата Себринга. Братьев не стали сажать в тюрьму, вместо этого отправили на освидетельствование в местную психиатрическую больницу. 18 октября Майерса обнаружили после попытки самоубийства и увезли на «Скорой помощи». Впоследствии его поместили под надзор в ту же лечебницу.

Невзирая на бессвязные высказывания Гэри об участии в убийствах, полицейские вскоре поняли: эта троица психически больных принесет одни неприятности. За несколько лет до этого наш отдел бихевиористики занимался похожим случаем. Расследование велось по двум убийствам, совершенным с интервалом почти в 10 лет на севере штата Вирджиния. Тщательно изучив дело, мы пришли к выводу, что оба преступления совершил один и тот же человек. Но имелась одна проблема. За первое убийство осудили умственно отсталого мужчину, и на момент совершения второго он отбывал срок в тюрьме. Впоследствии мы выяснили, что на допросах подозреваемого убедили, что ему лучше сделать добровольное признание, иначе его неминуемо приговорят к смертной казни. Как оказалось, реальным преступником был отпетый уголовник, совершивший преступления в промежутках между отсидками. Его признали виновным, а первого оправдали и освободили.

С точки зрения профайлера, убийца семьи Отеро был слишком изощренным и осторожным персонажем, чтобы попадать в полицию за зоофилию и попытку пристать к малолетке. Это совсем на него не похоже.

Обвинения троице из Уичито так и не предъявили. Однако, судя по всему, освещение в СМИ истории о трех неназванных подозреваемых по делу Отеро стало раздражать настоящего убийцу. Он не вынес того, что на страницах газет и в эфире его, так сказать, главное жизненное достижение приписывают каким-то клоунам.

Примерно в середине дня 22 октября он позвонил на горячую линию по делу Отеро, организованную одной из двух городских ежедневных газет. Стоило только обозревателю Дону Грэйнджеру снять трубку, как собеседник на другом конце провода перешел прямо к делу.

– Слушай, и слушай внимательно, поскольку повторять я не собираюсь, – прорычал он и сообщил, что письмо человека, убившего Отеро, находится между страницами одного из учебников по инженерной механике в городской библиотеке.

Потом бросил трубку, будто в сильном раздражении.

Грэйнджер сразу позвонил начальнику полиции Флойду Хэннону и поделился новостью. Библиотека находилась через улицу от полицейского управления, и через несколько минут детектив Дровацки уже прочесывал книжные полки. Наконец он нашел белый конверт с аббревиатурой ВТК в верхнем левом углу.

Первым впечатлением от написанного было: «Мешанина какая-то, чтобы все решили, словно это какой-то больной на всю голову, кем он, собственно, и являлся. Но вместе с тем создавалось впечатление присутствия своего рода извращенного ума».

Письмо было отпечатано на машинке и изобиловало грамматическими, орфографическими и стилистическими ошибками^[19]. Никто из корпевших над ним детективов не мог с уверенностью сказать, являлись ли эти ошибки непроизвольными или сделанными специально, чтобы заставить сотрудников правоохранительных органов думать, что они имеют дело с идиотом.

Ясно одно: автора совершенно не волновало, что он отправляет оригинал, а не копию. Он не мог не понимать, что эксперты-криминалисты исследуют под микроскопом каждый квадратный миллиметр письма. Он не мог не понимать, что те способны обнаружить какую-то важную физическую улику, которая позволит вычислить отправителя. Риск состоял и в том, что письмо позволяло следователям впервые заглянуть в глубины его мрачного варварского сознания. Даже если написанное было абсолютной ложью, с этого момента он перестал быть призраком. Его образ, пусть и весьма неотчетливый, начинал принимать некое подобие формы и очертаний. Тем не менее это его устраивало. Себялюбие позволяло мириться с рисками.

По моему опыту, писавшие в полицию преступники обычно пытались искажать почерк и сбивать следователей с толку заведомо неверным написанием слов и грамматическими ошибками.

 

Вот что говорилось в письме:

ДЕЛО ОТЕРО

Я пишу это письмо ради налогоплательщика, а также вашего времени. Эти двое-трое уродов, которые у вас сидят, говорят только с целью разрекламировать себя за убийство Отеро. Они вообще ничего не знают. Я сделал это в одиночку, никто не помогал. И речи об этом не было. Проясняю…

Джо:

Положение: югозападная спальня, ноги привязаны к кровати. Головой указывает на южное направление.

Связывание: шнур от жалюзей.

Удавка: шторный шнур, коричневый пояс.

Смерть: старый добрый мешок на голову и удушение веревкой бельевой.

Комментарии: Он блеванул. Травма ребра от аварии за пару недель до. Накинул пиджак.

Джулия:

Положение: лежа на спине поперек кровати в сторону юго-запада. Лицо закрыто подушкой.

Связывание: шнур от жалюзей

Удавка: бельевая веревка завязка на мертвый узел.

Смерть: удушение дважды

Одежда: голубой домашний халат, черный тапок, белый носок

Комментарии: кровь на лице от слишком большого давления на шею, кровать не заправлена

Джозефина:

Положение: подвешена за шею в северовосточной части подвала. Сушилка или морозилка к северу от тела.

Связывание: руки, шнур от жалюзей. Ноги и нижние колени, верхние колени и талия бельевой веревкой. Все одной длины.

Удавка: грубая пеньковая веревка диам.1/4, аркан в четыре или пять оборотов

Одежда: темный лифчик разрезан посередине. Носок [по каким-то причинам ВТК не упомянул голубую футболку и спущенные до носков трусики]

Смерть: удушение однократно, повешена

Комментарии: большинство ее одежды внизу лестницы, зеленые брюки, и трусики. Ее очки в югозападной спальне.

Джозеф:

Положение: в восточной спальне лежит на спине в восточном направлении.

Связывание: шнур от жалюзей

Удавка: три слоя; белая футболка, белый пластиковый пакет, еще футболка, веревка бельевая с мертвым узлом

Одежда: брюки коричневые, футболка в желто-коричневую полоску

Комментарий: его радио играет

У всех жертв руки за спиной связаны. Кляпы из наволочек. Удавки на шею Джо и Джозефу чтобы не брыкались или как-то так. Содержимое сумочки на юге стола. Там же еще разлито, дети делали завтраки. Дверная занавеска в красном кресле в гостиной. Часов Отеро нет. Мне были нужны и я их взял. Ходют хорошо. Термостат выключен. Внутри машины было грязно, бензин кончился.

Извиняюсь перед обществом что так происходит. Они больше всех страдают. Трудно контролироваться самому. Вы наверное назовете меня «псих на почве сексуальных извращений». Когда этот монстр входит в мой мозг я никогда не знаю. Но он навсегда. Как исцелиться? Если попросишь о помощи что ты убил четырех людей посмеются или нажмут на тревожную кнопку и вызовут копов.

Я не могу остановить это поэтому монстр продолжит и будет вредить мне и также обществу. Общество может сказать спасибо что у таких как я есть способы успокоиться иногда мечтами о каких-то жертвах, которых пытаю и которые мои.

Большую очень сложную игру мой друг этот монстр играет вычисляя жертв, выслеживая их, приходя к ним, дожидаясь в темноте, ждать, ждать… давление велико и под час он играет как хочет. Может быть, вам удастся остановить его. Мне нет. Он уже выбрал следующую жертву или жертв. Я пока не знаю кто они. На следующий день как прочитаю газету, узнаю, но это слишкам поздно. Счастливо поохотиться.

ВАШ, ИСКРЕННЕ ВИНОВАТЫЙ P. S. Поскольку сексуальные маньяки не меняют свой почерк или неспособны на это от природы, я не буду менять свой.

Моими кодовыми словами будут… вяжи, пытай, убивай.

ВТК, увидите, он снова за свое. Они будут на следующей жертве.

Подписи не было. Вместо нее автор нарисовал малопонятный символ, составленный из букв ВТК.

Судя по описанию преступления с таким вниманием к деталям, он явно косил «под копа». Но не мешало подзубрить основы криминологии, поскольку очень и очень многие преступники меняют почерк. Спустя десятилетия следователи узнают, что изменил почерк и ВТК – тела двух последних жертв оказались вывезены из их домов. Что действительно неизменно, так это характерные особенности – то, что преступник делает для эмоционального самовыражения и что не всегда необходимо для совершения преступления.

Неудивительно, что, как только письмо оказалось в распоряжении шефа Хэннона, детективы принялись разбирать его по косточкам: исследовали на наличие волос, тканей и отпечатков пальцев, а затем в поисках любых зацепок проанализировали каждую орфографическую и стилистическую ошибку.

Первым бросалось в глаза то, что неизвестный автор зачеркнул слово «два» и заменил на «три» в пассаже о рассматриваемых полицией подозреваемых. Очевидно, письмо написано до 18 августа, когда нашли Томаса Майерса. Однако по какой-то причине он решил отложить его отправку на несколько дней. Преступник не хотел, чтобы лавры за то, что он считал своим шедевром, достались кому-то еще. Была и другая причина. Судя по всему, ему доставляло удовольствие делать из полицейских Уичито некое подобие персонажей фильмов из серии Keystone Cops^[20]. Меньше всего на свете ему хотелось, чтобы местные правоохранители удостоились похвал прессы и общественности за возможное раскрытие убийства семьи Отеро.

В смерти семьи Отеро (и как выяснится позже, в случае Брайт) характерная особенность проявилась в использовании связывания и кляпов при особой форме психологической пытки – отказа жертвам в быстрой гибели.

Тогда неизвестный не взял на себя ответственность за убийство Брайт по одной простой причине – в живых остался свидетель, ее брат. Полиция связала преступления между собой только в конце 1979 года. Но сейчас, когда мне известно, что четырьмя месяцами ранее он совершил это едва не закончившееся провалом, но все же смертоносное нападение, представлялось вполне возможным, что своим письмом он захотел и себе напомнить, и полицейским указать, на что способен на пике формы. Не стоит забывать, в случае Отеро ВТК удалось одолеть и обманом склонить к повиновению целую семью из четырех человек.

Однако совершенно очевидно: содержавшиеся в письме подробности могли быть известны только убийце. По степени детализации письмо намного превосходило любые материалы СМИ, появившиеся после преступления. Оно читалось как полицейский рапорт. Описания настолько точны, что я подумал, не сфотографировал ли виновный трупы перед тем, как скрыться с места преступления. Возможно, он взял с собой фотоаппарат или воспользовался найденным в доме; иначе как запомнить все детали?

При всей точности и скрупулезности приведенной в письме информации налицо и некоторые странности. Несколько неточностей в описаниях сильно озадачили полицейских. Так, при обнаружении на месте преступления на голове Джозефа не было пакета, а лицо Джулии не было накрыто подушкой. Впоследствии выяснили, что пакет и подушку убрали дети в попытке вернуть к жизни родителей. Кроме того, ВТК нигде не упомянул голубую майку, оставшуюся на Джозефине.

Тем не менее это скорее подтверждало, что письмо написал реальный убийца. Он не мог знать, что картина места преступления оказалась нарушена, и полагал, будто она точно такая, какой была на момент его ухода из дома. Другой фактической ошибкой автора являлось утверждение об аркане в пять оборотов веревки на шее Джозефины. В действительности их было три. Детективы приписали ошибку невнимательности из-за возбуждения, которое он наверняка испытывал перед убийством 11-летней жертвы. Еще одним озадачивающим аспектом было упоминание об очках Джозефины в спальне. Почему преступник не поленился отнести их туда? Или он сделал это, чтобы лишний раз подурачить полицейских? Ответ оказался гораздо прозаичнее, хотя следователи получили его спустя несколько десятилетий.

В течение следующих двух недель письмо показали почти двум десяткам психологов и психиатров и попросили составить психологический портрет автора. Врачи разошлись во мнении, нужно ли обнародовать его, а сотрудники правоохранительных органов и вовсе не слишком хотели это делать. Они опасались, что на них обрушится лавина ложных наводок, которые не удастся расследовать из-за неукомплектованности штата.

Теперь мы понимаем: существовала гораздо более важная проблема, чем возможная нехватка людей для работы с наводками. Я считаю, сотрудники сработали бы намного эффективнее, если бы охотнее делились информацией с общественностью. При наличии полезных сведений о поведенческих особенностях неизвестного подозреваемого население начинает служить мощным союзником следствия, превращаясь в его глаза, уши и своего рода коллективную базу знаний. Кто-то наверняка мог заметить странности в поведении знакомого, коллеги или родственника в период времени, относящийся к совершенным преступлениям. Не подсказывая, на что именно можно обратить внимание, люди не смогут помочь полиции составить более полную картину.