Пендервики на улице Гардем

Глава вторая
Голубое письмо

Сначала всё шло как всегда, в каждый приезд тёти Клер. Все лезли к ней обниматься – «чур, я первая, нет, я первая!», – а она раздавала гостинцы: из одного кармана собачье печенье, из другого карамельки, кому что. Потом с работы вернулся мистер Пендервик, и она, тоже как всегда, отправилась с ним на кухню. Усевшись на край стола, она мешала ему готовить ужин (печёные баклажаны с сыром) и поддразнивала его, когда он терял то ложку, то очки, то соль – что, надо сказать, случалось с ним практически ежеминутно. И за ужином тётя Клер продолжала вести себя как обычно: рассказывала смешные истории про свою работу, забрасывала девочек вопросами про школу. Но потом печёные баклажаны кончились, девочки собрали тарелки, а с их тётей начало твориться что-то странное. Когда Розалинда ставила на стол блюдо с ананасовым перевёртышем, тётя Клер вдруг вскочила, с шумом отодвинув стул.

– Вот что… – Она немного постояла и снова села. – Нет, не сейчас.

– Что «не сейчас»? – спросила Джейн.

Тётя Клер опять встала.

– Собственно, можно и сейчас… Хотя нет, лучше потом.

Опять села, улыбнулась всем по очереди. И все бы ей тоже с удовольствием улыбнулись, только… только почему это у самой тёти Клер улыбка какая-то виноватая? Но представить себе, в чём может быть виновата тётя Клер, ни у кого не хватало фантазии.

Мистер Пендервик нахмурился.

– Клер, да что с тобой сегодня?

– Всё нормально. Не обращайте внимания! – Она весело взмахнула рукой. – Розалинда, ты разве не собираешься резать свой чудесный пирог?

Розалинда взялась за нож, но не успела сделать надрез, как тётя Клер опять вскочила на ноги.

– Нет, нет, не могу больше с этим тянуть! Пойду принесу из багажника ваши подарки… – Последние её слова долетели уже из-за двери.

– Какие подарки? – насторожилась Скай.

Никто не ответил. Не новогодние, это ясно. До Нового года ещё куча времени. Как и до дней рождения.

– Тётя Клер с ума сошла, да? – заинтересованно спросила Бетти.

И ей тоже никто не ответил. Может, и не сошла, просто притворяется. Но очень похоже.

Через минуту тётя Клер вернулась на кухню. Она везла за собой новенькую ярко-красную тележку, гружённую какими-то пакетами подарочного вида, и быстро-быстро говорила:

– Ну, кому вот эта хорошенькая тележка, вы уже поняли… Извини, малыш, не получилось её красиво обернуть, она для этого великовата… А то, что в обёртках, вот это, вот это и вот это, – твоим сёстрам.

– Эй, Клер, – сказал мистер Пендервик. – С чего это ты так расщедрилась?

– Разве я не могу сделать родным племянницам подарок просто так?

– Но раньше же не делала, – резонно заметила Розалинда. Эта сегодняшняя тётя Клер нравилась ей всё меньше и меньше.

– Клер! – Мистер Пендервик покачал головой. – Только не пытайся темнить, всё равно у тебя ничего не выйдет… Помнишь мою подводную лодку?

– Какую подводную лодку? – спросила Скай.

– В детстве у меня была любимая модель подводной лодки, а ваша тётя её сломала. И заявила потом, будто это наша собака Оззи её погрызла! Но я-то знал, кто её погрыз.

– Мартин, твоя подводная лодка тут совершенно ни при чём! – воскликнула тётя Клер.

– А что при чём?! – не выдержала Розалинда. Ну невозможно же, когда ничего не понятно!

– Тётя Клер, ты не заболела? – заволновалась Джейн, и вид у неё стал такой, будто она сама больна и вот-вот хлопнется в обморок.

– Нет, что ты! Просто… Ах, надо было мне поговорить с вашим папой позже, когда вы уже уйдёте спать… Хотя можно и раньше, конечно… Просто я… Мартин!

Мистер Пендервик снял очки и протёр их рукавом.

– Вот что, – обернулся он к дочерям. – Оставьте-ка нас на несколько минут. Кажется, ваша тётя хочет мне что-то сказать.

– Пусть они сначала посмотрят свои подарки, – взмолилась тётя Клер. – Или хоть возьмут их с собой, а?

– Хорошо, пусть возьмут.

Девочки унылой вереницей потянулись из кухни в гостиную. Розалинда тащила за собой красную тележку. Скай тащила Пса, которому совсем не нравилось, что его уводят от ананасового перевёртыша. Глядеть на подарки никому не хотелось.

– Но будет же невежливо, если мы их даже не откроем, да? – нарушила молчание Джейн. Её, как и остальных, подарки сейчас ни капельки не интересовали. Просто вдруг подумалось, что свёрток с надписью «Джейн» размером и формой похож на стопку книг.

Розалинда выдала сёстрам надписанные подарки. Джейн угадала, ей достались книги – целых шесть томов её любимой Евы Ибботсон^[3]. Скай получила бинокль ночного видения – настоящий, армейский. В свёртке для Розалинды оказались два свитерка, белый и голубой.

– Ничего себе, – ахнула Розалинда. – Целых два! Видно, дела совсем плохи.

– А у меня все книги в твёрдом переплёте, – подлила масла в огонь Джейн. – И две из них я ещё даже не читала. Прямо какой-то царский подарок! Будто тётя Клер собралась умирать и решила оставить по себе добрую память.

– Да ну тебя! Она же нам ясно сказала: здорова она! И вид у неё здоровый.

– Ну и что? Бывает, что у человека вид совершенно здоровый и цветущий, а он хоп – и умирает!

– Тогда мы все сейчас хоп и умрём, да? – Бетти залезла в свою новую красную тележку: может, там будет безопаснее.

– Глупости, никто тут не собирается умирать! – рассердилась Розалинда.

– Тс-с-с!

Только сейчас все заметили, что Скай тихо-тихо стоит под кухонной дверью.

– Подслушиваешь? – спросила Джейн.

– Подслушивать нехорошо! – буркнула Скай. – Но стоять-то можно. Вот я и стою.

Ответ Скай показался сёстрам таким убедительным, что они тоже решили подойти и постоять рядом. И если при этом они стояли молча – а что было говорить? – это же не значит, что они все вчетвером подслушивали? Впрочем, ничего полезного они всё равно не услышали: всё сливалось в сплошное «бу-бу-бу», только иногда удавалось разобрать отдельные слова. «Бу-бу-бу», торопясь доказывала папе тётя Клер. «Нет!» – громко и твёрдо отвечал ей папа. После этого они ещё долго ходили туда-сюда по кухне и о чём-то спорили, но девочки уловили только имя «Элизабет» – мамино имя, – произнесённое несколько раз. Потом всё стихло. А потом дверь распахнулась без предупреждения, так что Скай чуть не схлопотала по носу, и в гостиную вышел папа.

Волосы у него были взъерошены, очки сползли на самый кончик носа. В руке он бережно – как что-то хрупкое, драгоценное – держал листок голубой бумаги. На Розалинду вдруг повеяло холодом, по спине пробежали мурашки, и было непонятно, откуда всё это взялось: письмо, холод, мурашки.

– Заходите! – позвал их папа. – И не волнуйтесь, никакой трагедии нет. Скорее комедия… Или трагикомедия.

Девочки гуськом вернулись на кухню, расселись по своим местам и поблагодарили тётю Клер за подарки. Про ананасовый перевёртыш, одиноко стоявший посреди стола, никто даже не вспомнил.

– Ну, давай, Клер, – сказал мистер Пендервик. – Твоя затея, ты и излагай.

– Сколько раз тебе говорить, Мартин, затея не моя, а…

– Вот и объясни это девочкам.

– Девочки!.. – Тётя Клер помолчала секунду, потом заговорила очень быстро: – Что вы скажете, если ваш папа начнёт с кем-нибудь встречаться?

Девочки ничего не могли сказать. Они онемели. Потому что вот уж этого они точно не ожидали.

Первая заговорила Джейн.

– Встречаться… это когда кино, кафе, амуры? – уточнила она.

Мистер Пендервик возмущенно фыркнул, отчего его очки свалились наконец с носа и брякнулись на пол.

– Для начала хватит кино и кафе. – Подхватив очки с пола, тётя Клер вручила их брату. – Амуры вполне могут подождать.

Никто опять не нашёлся что ответить, и в кухне повисла тишина. Один только Пёс старательно сопел и пыхтел: он искал, не завалилась ли в щель крошка собачьего печенья.

Потом высказалась Скай.

– Пап, ты только не обижайся, ладно? Но, по-моему, все эти шуры-амуры – не для тебя.

– Не обижусь, дочка. Я с тобой согласен, – сказал мистер Пендервик.

Бетти тихонько перебралась со своего стула на папины колени.

– Тогда зачем тебе с кем-нибудь встречаться, пап?

– Затем, что ваша мама так решила, малыш, – ответила за него тётя Клер.

– Мама? – Джейн тихо ахнула.

Розалинде вдруг стало душно и глазам больно от яркого света.

– Не верю! – Она тряхнула головой. – Тут какая-то ошибка.

– Да нет, всё верно, Рози. Это была мамина идея. – Мистер Пендервик задумчиво смотрел на голубой листок, который он всё ещё держал в руке. – Понимаешь, она за меня беспокоилась. Не хотела, чтобы я остался один.

– Но у тебя же есть мы, – возразила Розалинда.

– Взрослые иногда нуждаются в компании других взрослых, – сказала тётя Клер. – Даже если дети у них самые распрекрасные.

– Я только не могу понять, – Скай потянулась за вилкой, – почему вы сейчас-то об этом заговорили? У тебя что, есть кто-нибудь, с кем ты собрался… – она ткнула вилкой в столешницу, – встречаться?

– Нет. – Мистер Пендервик поглядывал на вилку так, будто ему хотелось отобрать её у дочери и самому во что-нибудь потыкать.

– Ваша мама решила, что, когда вы немного подрастёте – а вы уже немного подросли, – папа должен подумать и о себе, о своей жизни. Ну то есть как-то её устроить. И, наверно, она права. В общем… – Тётя Клер слегка запнулась, но тут же продолжила: – Мы с Мартином договорились так. Он всесторонне изучает этот вопрос, находит для себя… м-м-м… подходящих кандидаток и встречается с ними. И делает как минимум четыре попытки.

– Четыре!

Раз… два… три… четыре – вилка Скай четырежды ткнулась в столешницу.

– Если в итоге он всё-таки решит жить отшельником – пожалуйста. Но сначала он должен попытаться. И потратить на это несколько месяцев. И отнестись к этому серьёзно! Да, серьёзно, а не крутить носом и не делать вид, будто во всём штате Массачусетс нет ни одной приличной женщины! – На этом месте мистер Пендервик со стоном закатил глаза, но тётя Клер неумолимо продолжала: – А чтобы помочь вашему папе сделать первый шаг – ну, то есть чтобы облегчить ему задачу, – я уже позвонила одной своей приятельнице, а она позвонила другой своей приятельнице, которая живёт здесь, в Камероне. И которая не замужем.

Розалинде становилось всё хуже: в ушах у неё звенело и гудело – правда, с той стороны, где холодильник, гудело почему-то заметно громче.

– Ну и? – Скай воткнула бедную вилку в стол изо всех сил – даже черенок погнулся.

– Ну и – завтра вечером у меня свидание с некой мисс Мунц, – сказал мистер Пендервик. – Понятия не имею, кто она такая. Всё. Iacta alea est^[4]. Жребий брошен.

Розалинда вдруг резко вскочила на ноги, так что стул с грохотом опрокинулся.

– Что с тобой? – чуть ли не хором воскликнули все, но Розалинда и сама не знала, что с ней. Знала только, что она задохнётся, если немедленно, сейчас же не выйдет на воздух. Спотыкаясь и отталкивая чьи-то руки, она устремилась к выходу. Уже в прихожей до неё донёсся голос тёти Клер: «Не трогайте её, пусть…»

«Да, не трогайте меня, – думала Розалинда. – Пусть!»

И папин голос:

– Рози!

Но ответить ему – даже просто оглянуться – было выше её сил. Оказавшись на улице, Розалинда несколько раз глубоко, жадно втянула в себя ночной воздух. Наконец-то!

Вот сейчас она пройдётся по улице Гардем, и это ей поможет. Обязательно поможет.

Глава третья
Чтобы лучше спать

– «И он повесил свой новый китель на крючок для кителя, а свой новый носовой платок – на крючок для носового платка, а штаны – на крючок для штанов, а верёвку – на крючок для верёвки, а сам улёгся на койку»^[5], – читал мистер Пендервик.

– Про ботинки пропустил. – Бетти лежала в постели и слушала очень внимательно.

– Да, про ботинки, – подтвердила тётя Клер.

Мистер Пендервик вернулся на строчку вверх.

– «И поставил свои новые ботинки под койку, а сам улёгся на койку».

– «И сказал: отныне всегда будет так! Потому что я – настоящий моряк», – закончила Бетти. – А теперь песенку.

– Доченька, для песенки уже поздно. Пора спать!

– А Розалинда всегда в конце поёт песенку. Да, Пёс? – спросила она Пса, который сидел перед кроватью и тоже внимательно слушал.

В ответ Пёс гавкнул несколько смущенно: он, конечно, всей душой на стороне Бетти, но кормит-то его мистер Пендервик.

– Ай-яй-яй, Пёс! Ну ты и предатель. – Мистер Пендервик покачал головой.

– Да ладно тебе, Мартин, – вступилась за Пса тётя Клер. – Давай лучше споём хором, все вместе, – три, четыре!..

– Ну вот. Вы всегда меня переговорите, вас вон сколько, а я… Ладно, так и быть. Но только один раз!

И они запели все вместе – Пёс тоже подпевал в нужных местах:

 
Я бесстрашный пёс-капитан,
Я отважный пёс-капитан.
Посигналив гудком,
Я пройду над китом,
Даже в самый большой туман.
 
 
Я отважный пёс-капитан,
Я бесстрашный пёс-капитан.
Я штурвал удержу
И спокойно скажу:
«Не боюсь я тебя,
Ураган!»
 

Когда песенка кончилась, взрослые пожелали Бетти спокойной ночи и подоткнули ей одеяльце с единорогом. А сама Бетти легла на бочок, свернулась калачиком и зажмурила глаза. Так, с зажмуренными глазами, она лежала и ждала, когда все выключат свет и уйдут. И закроют за собой дверь. И дойдут по коридору до лестницы. И спустятся вниз. А потом она снова включила свет и на цыпочках подбежала к своей новой красной тележке. Прекрасная, чудесная, самая лучшая тележка на свете. И как только Бетти раньше без неё жила?

– Я сейчас сяду в неё, – сказала она Псу. – Сяду и буду ждать, когда придёт Розалинда.

Эта мысль была так хороша, что Бетти немедленно забралась в тележку и стала ждать. Розалинда ведь может прийти в любую минуту, думала она. Правда, Розалинда куда-то очень торопилась, когда уходила. Она даже хлопнула дверью – хотя Розалинда никогда, никогда не хлопает дверью. Но всё равно, она обязательно вернётся, чтобы рассказать Бетти вечерний рассказ. Конечно, папа с тётей Клер уже прочитали ей книжку про пёсика, который был настоящим моряком. Книжка хорошая, и они хорошо её прочитали. Но вечерний рассказ – это совсем другое. Он нужен, чтобы лучше спать.

Так она сидела в своей тележке, напевая про себя песенку пёсика-моряка, и время шло, а Розалинда не шла. Уже и Пёс уснул, а Бетти всё сидела и сидела. Наконец она поняла, что больше не может так сидеть и сидеть. Она вылезла из тележки, вытащила её в коридор и, вместе с тележкой, направилась в комнату Скай и Джейн.

Не успела она постучать, как дверь распахнулась и из комнаты выглянули нацеленные прямо на Бетти стёкла бинокля.

– А, это ты… – разочарованно протянула Скай. – Я думала, Розалинда вернулась.

– Я хочу вечерний рассказ.

– Не знаю я никаких рассказов. Давай топай к себе и ложись спать.

Но Скай всё же отступила в сторону, чтобы Бетти – вместе с тележкой – могла войти.

Комната была не простая, а разделённая строго посередине на две половины. На половине Скай всё было аккуратно прибрано, стены чисто белые, на кровати – простое голубое покрывало. Единственным украшением служила висевшая на стене таблица в рамке: перевод размеров из дюймовой системы в метрическую. На половине Джейн стены были нежно-лиловые, смятое покрывало в цветочек валялось на полу, а кругом – горы исписанных бумажек и книжки, книжки, книжки… И, конечно, куклы. Потому что у Джейн жили не только её собственные куклы – все, подаренные ей когда-то, от первой до последней, – но и все куклы Скай.

Бетти с тележкой свернула на половину Джейн. Правда, у Скай свободного места больше, но Скай сильно огорчится, если тележка на что-нибудь наедет – а она обязательно наедет, Бетти же пока не умеет с ней как следует управляться. Вот как раз сейчас на колесо намоталось свесившееся с комода полотенце и стянуло за собой целую гору вещей. На вершине горы оказались футбольные гетры в красную и жёлтую полоску.

Джейн на секунду оторвалась от чтения (она лежала, растянувшись на кровати, и читала «Операцию “Монстры”»).

– О, вот они где, мои гетрочки! Бетти, посмотри, а остальная моя форма там где-нибудь не валяется? А то завтра игра…

Но у Бетти так слипались глаза, что она при всём желании не отыскала бы футбольную форму среди этих завалов.

– Пожалуйста, – попросила она, – расскажи мне вечерний рассказ.

– Знаешь, я сейчас в середине главы. Если хочешь, могу дочитать её вслух.

– Но мне же будет непонятно. – Бетти чувствовала, что слёзы уже близки, и она боролась изо всех сил, но одна слезинка всё же выкатилась и поползла вдоль носа.

– Э, она сейчас заплачет, – сказала Скай.

– Я не заплачу. – Но за первой слезинкой уже катилась вторая.

Джейн закрыла книжку и похлопала ладонью по кровати. Бетти благодарно вскарабкалась и села рядом.

– Ладно, придумаю для тебя рассказ, – пообещала Джейн. – Подожди минутку… А, знаю! В одной стране…

– Только чтобы без Сабрины Старр, – предупредила Скай. – Сабрину я сегодня не выдержу.

– Ну и напрасно. В трудные минуты Сабрина очень помогает. Но я сейчас не про неё. В одной стране…

– И без Мика Харта, – неумолимо добавила Скай. Мик Харт был персонаж, в которого Джейн иногда перевоплощалась во время игры, – профессиональный футболист, англичанин и жуткий грубиян. Скай и так была сыта этим Миком по горло. Особенно в футбольный сезон. Потому что сёстры не только жили в одной комнате, но и играли в одной команде.

– Расскажи про кого хочешь, – сказала Бетти. – Я согласна.

– Спасибо, Бетти. В одной стране… – Джейн покосилась на Скай, но та лишь пожала плечами, поднесла бинокль к глазам и принялась разглядывать что-то за окном, – …жили-были король и королева. И было у них три дочери, три принцессы, любимицы всей страны.

– Как эта страна называлась?

– Камерония. Старшая из принцесс была добрая и красивая. Средняя – умная и бесстрашная. А третья принцесса была большая выдумщица. Она работала без устали, сочиняла такие великолепные истории, полные такой неиссякаемой фантазии, что все камероняне в один голос восклицали: вот кто у нас самая замечательная, самая талантливая принцесса на свете!

От окна, где стояла Скай, донёсся хмык, но Джейн не удостоила его вниманием.

– И всё же король и королева чувствовали, что им чего-то не хватает. Наконец королева сказала: «Нам нужна ещё одна принцесса. Такая, чтобы… чтобы…»

– Чтобы что? – спросила Бетти.

– Ну, чтобы она умела то, чего не умеют остальные три.

– И что же это такое? – опять встряла Скай. (Хотя могла бы и не встревать, раз уж помощи от неё никакой.)

– Она умела понимать животных, – сказала Бетти.

– Точно! – воскликнула Джейн. – Королю и королеве понадобилась принцесса, которая умела бы понимать животных! И тогда они завели себе четвёртую принцессу.

Дверь отворилась, и вошла Розалинда. Вид у неё был как у привидения, бредущего неведомо куда и откуда.

– Розалинда вернулась! – Бетти кинулась к старшей сестре.

– У тебя листья в волосах, – сказала Скай.

Розалинда провела рукой по волосам и, кажется, удивилась: да, и правда листья. Она принялась выдёргивать листья из волос и бросать их на пол.

– Где ты была? – спросила Джейн.

– Не знаю. Ходила где-то, сидела, лежала – не помню.

Зато Бетти было всё равно, где Розалинда была и что делала. Главное, что теперь она здесь.

– Папа читал мне про пёсика-моряка, – сообщила она. – А потом я захотела рассказ, и Джейн мне рассказала про принцесс. Но я ещё хочу твой рассказ.

– Хорошо, малыш. – Розалинда опустилась на кровать Скай. – Только подожди минутку.

Скай и Джейн тоже были рады, что Розалинда вернулась домой, – ничего, что из неё листья сыплются, пусть. Она же старшая из сестёр Пендервик, и самая надёжная. В трудные времена надёжные люди должны быть со своими ближними, чтобы поддерживать их и направлять. А не убегать, хлопая дверью, из дому. Вот только почему-то сёстры сейчас не чувствовали, что Розалинда готова их поддерживать. Наоборот: её, кажется, саму не мешало бы поддержать.

– Рози, твой ананасовый перевёртыш – такая вкуснотища! – сказала Джейн. Запустив руку под кровать, она выудила оттуда нечто завёрнутое в липкую бумажную салфетку. – Я утащила для тебя кусочек.

– Нет, нет, не хочу! – Розалинда отчаянно помотала головой, отчего последний запутавшийся у неё в волосах листок мягко спланировал на пол. После этого она опять замолчала.

Теперь была очередь Скай.

– Ерунду они какую-то придумали, да? Ну, насчёт папы…

– Ерунду? – взвилась Розалинда. – По-твоему, то, что папа собрался бегать на свидания, это… ерунда?

– А разве нет? – пробормотала Скай, смущённая напором сестры.

– Нет! Это не ерунда. Это гораздо хуже. Сама подумай: а если он и правда в кого-нибудь влюбится? Так у нас, чего доброго, появится… – Розалинда сердито дёрнула плечом, но не договорила.

– Мачеха, что ли?

– Мачеха… – Кажется, такая мысль не приходила Джейн в голову.

– А вы вспомните Анну, – подсказала Розалинда.

У её подруги Анны была прекрасная нормальная мама, но папа – хуже некуда: вечно женится, разводится, влюбляется, женится, и опять всё по новой. Эта история тянулась и тянулась и повторялась уже столько раз, что Анна давно перестала за ней следить, а всех своих мачех звала Клавдиями, в честь первой.

– Чего ради мы должны её вспоминать? – возмутилась Скай. – Наш папа нисколечко не похож на Анниного!

– Ну не похож. – Розалинда как будто слегка устыдилась.

– Ой, – сказала вдруг Джейн. – А противного Декстера помните? Бедному Джеффри из-за него вообще пришлось уехать из дому!

С мальчиком Джеффри сёстры познакомились во время летних каникул. А противный Декстер ухаживал за миссис Тифтон – мамой Джеффри. Миссис Тифтон и сама, конечно, хороша, но Декстер – это такой кошмар, что Джеффри предпочёл учиться в школе-интернате в Бостоне, лишь бы не жить с ним под одной крышей.

Скай поняла, что пора вступаться за папину честь.

– Эй, что это вы такое несёте? Ну как можно нашего папу сравнивать с миссис Тифтон?

Бетти очень старалась уследить за разговором. Но хотя она не меньше сестёр любила Джеффри и не любила Декстера и миссис Тифтон, она никак не могла понять, какое все они имеют отношение к их папе. И к каким-то свиданиям. Честно говоря, у неё сейчас совсем ничего не получалось понять, потому что она очень, очень устала. Она уснула бы не сходя с места, если бы Розалинда рассказала ей наконец вечерний рассказ. Хотя бы малюсенький рассказик. Лучше всего про маму.

– Розалинда, пожалуйста, – попросила она.

Но сёстры продолжали спорить.

– Скай права, – говорила Джейн. – Наш папа никогда не влюбится в какого-нибудь ужасного Декстера – ну, то есть не в Декстера, а в женщину, но такую же ужасную…

– Ну и что? – Розалинда пожала плечами. – Эта женщина может быть не такой ужасной, как Декстер, и всё равно ужасной.

– Декстер, Шмекстер, – проворчала Скай. – А я доверяю нашему папе, и точка, понятно? И, кстати, вы обе как будто забыли: это же всё мама придумала, а не кто-нибудь.

– Я не забыла. Но мама была не права.

– Розалинда! – изумлённо вскрикнула Джейн. Их мама всегда была права, все сёстры это знали.

– Да. Она была не права. – Розалинда отвернулась и стала смотреть в окно.

Ах, как всё это Бетти не нравилось! Ей не нравилось, что Розалинда её как будто не замечает. Не нравились листья, которые упали на пол, и теперь на половине Скай получился беспорядок. А больше всего ей не нравились эти разговоры про то, что мама была не права. Теперь Бетти хотела только одного: вернуться туда, где её ждёт верный Пёс. В свою комнату, в свою кроватку. И если Розалинда не хочет пойти с ней – значит Бетти пойдёт одна. Она потянула за собой красную тележку, но колесо зацепилось за стопку книг. Бетти потянула сильнее, и тогда тележка перевернулась, и поднять её никак не получалось, а слёзы уже текли так сильно, что Скай их сейчас увидит и обзовёт Бетти плаксой… Но тут Розалинда наконец подхватила её на руки, прижала к себе и стала говорить хорошие, ласковые слова.

– Я только хотела послушать рассказ… – рыдала Бетти, – чтобы лучше спа-ать…

– Я знаю. – Махнув Скай и Джейн рукой, Розалинда отнесла Бетти в её комнату и уложила в кроватку. Пёс приоткрыл один глаз. Убедившись, что с Бетти всё в порядке, он перевалился на другой бок и опять уснул.

– Моя тележка… – всхлипнула Бетти, пытаясь втиснуться между разложенными по подушке мягкими игрушками.

– Я схожу за ней, а потом расскажу тебе вечерний рассказ.

Но к тому времени, когда Розалинда вернулась с тележкой и припарковала её у комода, Бетти уже спала – так же мирно, как Пёс.

– Спокойной ночи, Беттик-светик, – прошептала Розалинда, но ушла не сразу, а ещё долго сидела и смотрела на спящую сестрёнку: вдруг она всё же проснётся и захочет послушать вечерний рассказ.