Девять хвостов бессмертного мастера. Том 3

[221] А не пора ли объясниться?

На этом совет Великих Шести закончился. Ху Цзин сказал, что с остальным разберётся. Старые демоны собрались обсуждать подготовку к войне.

Ху Фэйцинь зверем глянул на Ху Вэя:

– А нам, полагаю, предстоит серьёзный разговор.

Ху Вэй зябко повёл плечами:

– Надеюсь, без лапоприкладства?

– Я бы не надеялась, – пробормотала Ху Сюань.

Младший брат обманом вынудил Ху Фэйциня пройти обряд Олисичествления. Если бы кто-то так поступил с Ху Сюань, у него бы ни одного целого хвоста не осталось! Ушей, вероятно, тоже.

Ху Фэйцинь не ответил, и Ху Вэй потащился за ним с унылой миной на лице. Ху Фэйцинь на самом деле был уже не так зол, как вначале. Его несколько утешила мысль, что Лисье Табу он не нарушил, потому что это Лисьим Табу и не было. Вероятно, и Лисье Дао на этот счёт помалкивало, а Ху Вэй сам невесть что напридумывал, чтобы обвести Ху Фэйциня вокруг хвоста.

О лисьих обрядах Ху Фэйцинь знал мало, но слышал, что семьи причастных к оным должны обменяться подарками.

«Да уж, моя отличилась, – подумал Ху Фэйцинь с усмешкой, – отец привёл небесные войска, а я разнёс павильон и, быть может, принесу гибель миру демонов, если отец окажется сильнее».

– Это была вынужденная мера, – сказал Ху Вэй.

Ху Фэйцинь покосился на него, но ничего не ответил.

– Честное лисье. Ну, почти, – добавил он, заметив, что взгляд Ху Фэйциня стал пристальнее. – Они бы не успокоились, эти демоны. Пускали бы на тебя слюни… расставляли ловушки… А ты бы непременно в какую-нибудь угодил. Я ж тебя знаю. Так что я это исключительно ради тебя сделал. Ну, почти, – повторил он, заметив, что взгляд Ху Фэйциня уже стал таким пристальным, что дырку в нём готов проделать. – А если серьёзно, то вовсе не поэтому.

Ху Фэйцинь слегка поёжился этой перемене настроения:

– А почему тогда?

Губы Ху Вэя скривились. Ему явно не хотелось об этом говорить, но он пересилил себя и выговорил:

– Страх. Бессилие. Не хотел, чтобы ты снова это сделал со мной.

– Что? – не понял Ху Фэйцинь.

– Бросил.

– Я не…

– Бросил и отправился спасать миры в одиночку – что-нибудь в этом роде. Страх, что не вернёшься. Ты хоть представляешь, что я чувствовал, когда меня запечатали?

Ху Фэйцинь недовольно наморщил лицо. Он собирался устроить выволочку Ху Вэю за обман, но теперь выволочку устраивали ему – за то же.

– Так было нужно, – неохотно сказал Ху Фэйцинь.

– Лиса с два! Это только добавило тебе шрамов, но ни хоря не изменило! Сам же назвал нас, лисьих демонов, семьёй, так почему не можешь нам довериться?

Ху Фэйцинь поджал губы.

«Может, потому что один лисий демон постоянно подкладывает мне… лису и хвостом по этому поводу не ведёт?» – подумал он.

Но с другой стороны, Ху Вэй заботился о нём в его собственной, хувэйской, манере.

– Сам хорош, – буркнул он всё же. – Выкупаться в лисьих источниках, чтобы залечить раны! Славная сказочка!

Лицо Ху Вэя вспыхнуло.

– Они целебные… так-то, – виновато сказал он.

Ху Фэйцинь пренебрежительно фыркнул.

– А вообще… – добавил Ху Вэй, становясь непривычно серьёзным, – я бы всё равно это сделал. Так или иначе.

– А? – с подозрением уточнил Ху Фэйцинь.

Это «так или иначе» ему нисколько не понравилось. Заставил бы Ху Фэйциня превратиться в лиса, взял за шиворот и обмакнул по очереди в каждый из девяти источников?

[222] Последнее небесное зеркало

– Мне не нравится твой план, – сказал Ху Вэй честно, когда Ху Фэйцинь об этом заговорил. – В нём полно дыр. Лучше бы прикончить всех троих общими силами.

– Ты, значит, мнения твоего отца не разделяешь? – едва заметно усмехнулся Ху Фэйцинь.

– Что ты поднимаешь лапу на родную кровь? – фыркнул Ху Вэй. – Я видел, что они с тобой сделали. Я всеми четырьмя лапами за то, чтобы их прикончить, и у меня они бы лёгкими смертями не отделались. Не понимаю, почему ты хочешь сделать всё сам.

– Если демоны вмешаются, Небесный император одержит победу, – покачал головой Ху Фэйцинь. – Как это будет выглядеть в глазах тех, кто придёт с ним? «Мерзкие демоны убили небожителей, отомстим им, уничтожив их мир».

Ху Вэй поморщился и неохотно признал, что Ху Фэйцинь прав, но всё же повторил:

– В твоём плане полно дыр. Он не годится для военной стратегии.

Ху Фэйцинь вздохнул:

– Я знаю. Слишком много неизвестных. Матушка пропала, Хуашэнь-цзе где-то на Небесах… А если отец взял их в заложники?

– С него станется, – мрачно сказал Ху Вэй. – Ты сказал: пропала? Как это?

– Феи шепнули мне, что матушка пропала, когда разбились небесные зеркала, – объяснил Ху Фэйцинь. – Но не могла же она исчезнуть бесследно? Странно, что Небесный император не отыскал её.

Ху Вэй решил на это ничего не отвечать. Он подумал, что мать Ху Фэйциня могла и умереть, разбив свои зеркала. Он не слишком хорошо знал богов, но предполагал, что лишившиеся силы боги или богини легко могли утратить вслед за силой и жизнь. Этого он бы Ху Фэйциню никогда не сказал.

– Не могла же она… – начал и осёкся Ху Фэйцинь. Лицо у него на мгновение стало глупым.

– Фэйцинь? – обеспокоился Ху Вэй.

– Да не может такого быть!

Выстроил те же предположения, что и Ху Вэй?

– Послушай, Фэйцинь, – решительно начал Ху Вэй, – ты ведь ничего не знаешь наверняка…

– Сяоху! – не слушая его, позвал Ху Фэйцинь.

– А Недопёсок-то зачем?

Недопёсок высунул голову из-под кровати. Ху Фэйцинь поманил его к себе:

– Так и думал, что ты здесь.

Недопёсок тут же выскочил из-под кровати и завилял хвостами.

– Сяоху, моя матушка подарила тебе зеркальце, ты помнишь? – Недопёсок кивнул. – Оно всё ещё у тебя? – Недопёсок опять кивнул. – Дай мне его ненадолго, я хочу на него взглянуть.

Пока Недопёсок шарил лапами в шерсти на боках, выискивая зеркальце, Ху Вэй почесал кончик носа и воскликнул:

– Ты ведь не думаешь, что твоя мать подарила Недопёску небесное зеркало?!

– Скоро узнаем. Если так, то Сяоху – обладатель последнего небесного зеркала на свете,

Недопёсок нашёл зеркальце и протянул его Ху Фэйциню:

– Я всегда его полирую и гляжусь в него, как и велела тётушка.

– Тётушка? – повторил Ху Вэй непередаваемым тоном. – Ты уже и богам в племянники набиваешься?

Недопёсок вильнул каждым хвостом поочерёдно, потом сразу всеми.

Ху Фэйцинь взял зеркальце, держа его в обеих ладонях, точно это была вода, готовая в любой момент ускользнуть. Ху Вэй подошёл и через плечо Ху Фэйциня тоже поглядел на зеркальце.

– Ну? – нетерпеливо спросил он. – Это на самом деле небесное зеркало?

Ху Фэйцинь неуверенно пожал плечами. Выглядело как обычное зеркало. Недопёсок за ним хорошо ухаживал, оно блестело, как новенькое. Натирал он его пучками собственной шерсти, оставшейся после линьки, – самый действенный способ что-то почистить или отполировать.

Ху Фэйцинь напряг мозг, чтобы вспомнить, как мать пользовалась небесными зеркалами. Она ведь ему показывала, когда он был маленький. Хотела проверить, не унаследовал ли он её способностей. Если подбросить зеркало в воздух, обычное упадёт, а волшебное останется висеть. Ху Фэйцинь развернул ладони, чтобы выронить зеркальце на пол. Оно стремительно ушло вниз, но до пола не долетело и взвилось в воздух, останавливаясь на уровне лица Ху Фэйциня и слегка вращаясь, точно его поворачивал пальцем кто-то невидимый.

– Ого, – невольно вырвалось у Ху Вэя. – Так это небесное зеркало?

Ху Фэйцинь облизнул пересохшие губы. Небесное зеркало, вращаясь и испуская едва заметное свечение, висело напротив него. С каждым поворотом оно менялось: теряло чёткую форму и всё больше становилось похожим на портал.

– Это моё зеркальце?! – разинул пасть от удивления Недопёсок.

Ху Вэй нахмурился и положил руку на плечо Ху Фэйциня:

– Кажется опасной штукой. Не вздумай…

Но Ху Фэйцинь уже протянул руку и дотронулся до поверхности зеркала. Пальцы его прошли сквозь него, ощущения были такие, словно внутри тёплая, чуть подстывшая, но ещё не загустевшая полностью живица. Кисть ушла внутрь, но ни во что не упёрлась: внутри было гораздо больше места, чем это могло показаться снаружи, но порталом это не было. С таким Ху Фэйцинь ещё не сталкивался.

– Это не портал, но внутри определённо что-то есть, – сказал он, собираясь вытащить руку.

Тут же он вздрогнул всем телом, ощутив прикосновение: кто-то цепко сжал его пальцы. Ху Фэйцинь выдернул руку из зеркала, быть может – несколько резче, чем собирался.

– Ты что? – удивился Ху Вэй.

Ху Фэйцинь сглотнул и уставился на зеркало. По его поверхности пошла рябь, будто от упавшей в воду капли, и из зеркала медленно показалась рука: сначала пальцы, потом кисть, потом…

– Что бы это ни было, оно рвётся наружу! – беспокойно сказал Ху Вэй. – Фэйцинь, ну его!

Но Ху Фэйцинь уже не слушал. Глаза его широко раскрылись. Он поспешно сжал пальцы высунувшейся из зеркала руки и потянул их на себя. Он узнал эту руку! Разве мог он её не узнать? Это была рука его матери.

[223] Воссоединение с матерью

– Матушка? – воскликнул Ху Фэйцинь, когда богиня небесных зеркал выбралась из зеркала.

– «Матушка»?! – удивлённо повторил Ху Вэй, высоко вскидывая брови.

– Матушка моего шисюна! – просиял Недопёсок.

Ху Фэйцинь с трудом её узнал. Императрица была как птица после линьки, какая-то тусклая, почти бесцветная.

– А-Цинь! – воскликнула она, суетливо и беспокойно трогая его лицо, будто хотела убедиться, что он ей не приснился. – Ты в порядке, А-Цинь?

– Да, матушка, – сказал Ху Фэйцинь, сжимая её руки в своих. – Мне сказали, ты пропала, когда небесные зеркала разбились… А ты укрылась в единственном уцелевшем.

– Как же я о тебе волновалась! – сказала богиня небесных зеркал, точно не слыша его. – Отправила тебя, сама не зная куда. Но только так можно было скрыть тебя от Небесного взора. Как же я рада, что с тобой ничего не случилось!

– Пф, не случилось, – пробормотал Ху Вэй, – ещё как случилось…

Богиня небесных зеркал резко обернулась на его голос, глаза её вспыхнули, и она поспешно расставила руки, закрывая Ху Фэйциня. Ху Вэй сделал постное лицо, с трудом удерживаясь, чтобы не превратиться в тибетскую лису.

– Э… матушка? – протянул Ху Фэйцинь, несколько смутившись.

– Не волнуйся, А-Цинь, у меня хватит сил, чтобы тебя защитить! – яростно сказала богиня небесных зеркал.

– За кого, интересно, вы меня принимаете? – пробормотал Ху Вэй и поскрёб висок пальцами.

– Э… матушка… – Ху Фэйцинь поспешил встать между ними, опустил ей руки. – Всё в порядке. Это Ху Вэй.

– Ху Вэй? – с подозрением переспросила богиня небесных зеркал.

– Да ладно, Фэйцинь, – обиженно протянул Ху Вэй, – ты что, не рассказывал обо мне?

Ху Фэйцинь красноречивым взглядом велел Ху Вэю заткнуться. Ему нисколько не хотелось, чтобы Ху Вэй начал болтать всякий вздор, особенно о девяти священных лисьих источниках.

Ху Вэй. Богиня небесных зеркал слышала это имя. Ху Фэйцинь повторял его в беспамятстве после вознесения.

– Демон, – сказала она, сузив глаза.

– Матушка, мы в мире демонов, – сказал Ху Фэйцинь поспешно.

– В мире демонов? – воскликнула она испуганно.

Ху Фэйцинь принялся успокаивать её, говоря, что ему здесь ничего не грозит.

– Матушка, это поместье Ху, а ваш сын – Лисий бог, – сказал Ху Вэй. – Разумеется, ему здесь ничего не грозит.

– Как ты меня назвал? – вскинулась богиня небесных зеркал.

– Ху Вэй!

Ху Вэй поглядел на них с лёгким вызовом во взгляде.

– Ох! – сказала богиня небесных зеркал и поискала, куда бы сесть.

Ху Фэйцинь поспешно подвинул ей скамеечку. Она села и закрыла лицо ладонями:

– Я должна была догадаться…

– Тётушка… – встрял Недопёсок.

Богиня небесных зеркал машинально взяла Сяоху к себе на колени и принялась гладить его по голове. Недопёсок довольно ухмыльнулся и завертел хвостами.

– Вы поглядите на него! – возмутился Ху Вэй. – А между прочим, это тоже демон.

– Я лисий дух, – важно объявил Недопёсок. – Так шисюн сказал.

Все невольно засмеялись.

– Ладно, лисий дух, улисывай уже, – велел Ху Вэй и добавил, увидев, как Недопёсок сполз с коленей богини небесных зеркал и стал красться к кровати: – Не под кровать улисывай, а вообще.

Недопёсок тяжко вздохнул и покинул павильон, как и полагается, через дверь.

– И не подслушивать! – сказал ему вслед Ху Вэй.

Недопёсок из-за двери вздохнул ещё тяжче. Послышалось удаляющееся шуршание лап.

– Зачем ты его прогнал? – укорил его Ху Фэйцинь. – Сяоху нравится матушке.

– Недопёсок не дорос ещё до серьёзных разговоров, – отрезал Ху Вэй и нахмурился, заметив, что богиня небесных зеркал разглядывает его куда как пристально.

– Наверное, я должна тебя поблагодарить, – медленно сказала императрица. – За то, что ты позаботился об А-Цине.

– Да уж, – непередаваемым тоном сказал Ху Фэйцинь, подразумевая всё и сразу. Всего и сразу было слишком уж много!

Ху Вэй только фыркнул в ответ на это замечание.

– Значит, это… – сказала богиня небесных зеркал, оглядываясь, – поместье лисьих демонов?

– Да, матушка. Я укрылся здесь… в который раз уже… – Ху Фэйцинь запнулся, размышляя, сколько известно императрице о злоключениях, которые он пережил с момента их расставания. Если она укрылась в зеркальце Недопёска, то вряд ли знала о его заточении в Небесную темницу.

Но она знала.

Богиня небесных зеркал могла заглядывать в любые зеркала и через них видеть происходящее. Зеркала мира демонов, за исключением зеркальца Сяоху, были ей недоступны, но в Небесном дворце не было ни единого зеркала, которое бы ей не подчинялось. Об этом аспекте богов зеркал не знал никто, даже Небесный император.

– Бедный мой мальчик, – сказала она с жалостью, дотрагиваясь до его щеки ладонью.

– Матушка? – удивился Ху Фэйцинь.

Богиня небесных зеркал порывисто обняла его. Этому ребёнку причинили уже столько боли! И сколько ещё ему предстояло вынести!

[224] Зеркало Цюаньцю

– Матушка, отец объявил войну миру демонов. Он собирает войска, военные барабаны не умолкают.

– Вот как? – несколько отрешённо отозвалась богиня небесных зеркал.

Она глядела на свою руку, пальцы которой покрывали мелкие трещинки. Их становилось больше с каждой минутой. Сколько времени у неё осталось?

– Мне удалось объединить Великие семьи. Демоны выступят против небесного войска единым фронтом.

В её взгляде отразилась боль и волнение. Ху Фэйцинь подумал, что не стоит ей рассказывать о том, что он собирается применить Небесный вызов.

Он осторожно спросил:

– Матушка, ты сильно расстроишься, если отец… хм…

– …протянет лапы? – докончил до него Ху Вэй.

Ху Фэйцинь бросил на него гневный взгляд. Ху Вэй только пожал плечами. Богиня небесных зеркал поджала губы.

– Матушка? – обеспокоенно спросил Ху Фэйцинь.

– Будь у меня силы, я бы убила его собственными руками, – резко сказала она.

– А вот это мне нравится! – воскликнул Ху Вэй.

Ху Фэйцинь испытал лёгкое потрясение:

– Матушка… но ведь… Разве ты не любишь его?

Богиня небесных зеркал нахмурилась, но ответила не сразу. Ху Фэйцинь успел передумать всё на свете. Вообще-то, если уж начистоту, он ничего не знал об отношениях Небесного императора и богини небесных зеркал. Это могло быть и совсем не по любви: кто на Небесах осмелится противиться Небесной воле? Думать об этом было неприятно, но это вполне могло оказаться правдой.

– Это уже не имеет значения, А-Цинь, любила я его или нет. Если человек превращается в чудовище, в бешеного зверя, его нужно сажать на цепь, если он с неё сорвётся – убить. Твой отец превратился… Нет, он всегда был чудовищем, но никто не осмеливался сказать ему это в лицо.

– Я сказал, – кисло улыбнулся Ху Фэйцинь.

Она кивнула и слабо улыбнулась ему в ответ.

– Матушка… Грядёт война. Но… я боюсь, что отец может поступить нечестно. Я до сих пор не знаю, что с цзецзе. Он… Отец может использовать цзецзе в качестве заложницы. И не знаю, как я поступлю тогда… Матушка?

– Ох, А-Цинь… – выдохнула богиня небесных зеркал, накрывая губы ладонью.

Ху Фэйцинь почувствовал, как внутри прорастает тревога.

– Матушка, что такое? С цзецзе что-то случилось? Не молчи!

– А-Цинь, именно это твой отец и собирался сделать, но Хуашэнь-эр… она… Хуашэнь-эр умерла, А-Цинь. Она забрала собственную жизнь, чтобы не становиться пешкой в отцовской игре.

Ху Вэй уже долго жил на свете и много перевидал, но то, что он увидел сейчас, он запомнил на всю жизнь и не забывал до конца своих дней.

С лица Ху Фэйциня сбежала краска, взгляд застыл.

– Что? – прошептал, почти выдохнул он. – Цзецзе… умерла?

Это известие стало для него настоящим шоком. Он пошатнулся и рухнул на колени, дыхание стало тяжёлым, звуки и восприятие внешнего мира ускользнули из сознания, он оглох и ослеп на какое-то время, будто получил сзади удар по затылку.

Ху Вэй широко раскрыл глаза. Он никогда не видел прежде, чтобы Ху Фэйцинь плакал. Да, глаза Ху Фэйциня поблёскивали слезами, если Ху Вэй его пронимал до печёнок, но то было проявлением злости. Когда Ху Фэйцинь был ранен и Ху Вэй его лечил, он тоже видел проблески слёз на его глазах – от боли. Но по-настоящему плачущим, так плачущим, Ху Вэй его никогда не видел. Из глаз Ху Фэйциня градом катились слёзы, он плакал навзрыд, как ребёнок, даже не пытаясь закрыть лицо ладонями или утирать слёзы, тело его содрогалось рыданиями, с губ рвались бессвязные звуки.

Сердце Ху Вэя сжалось. Он качнулся вперёд, чтобы подойти, схватить Ху Фэйциня и прижать к себе так крепко, как только сможет, только бы не слышать этих рыданий. Богиня небесных зеркал выкинула руку в сторону, не позволяя ему подойти. Лицо Ху Вэя стало хищным. Она покачала головой и указала пальцем на пол, словно это могло что-то значить. Ху Вэй машинально взглянул.

Лужа слёз… была не вполне лужей. Капли влаги, падающей с лица Ху Фэйциня, не растекались кляксами, как это бывает со слезами или с любой другой жидкостью, а скатывались, словно намагниченные бусины, одна к другой, создавая на полу причудливый узор. Некоторые сливались в тонкие закрученные полосы, похожие на лисьих червей. Каждая новая капля слёз занимала определённое положение в этой, иначе и не скажешь, печати.

– Это что, какая-то магическая формация? – растерянно спросил Ху Вэй.

Богиня небесных зеркал медленно покачала головой и прошептала:

– Он создаёт небесное зеркало. А-Цинь…

– Небесные зеркала так легко создать? – поразился Ху Вэй. – Из слёз?

– Их практически невозможно создать, – покачала головой богиня небесных зеркал. – Тот, кто не познал Дао Боли, не способен на это. Только Плач Сердца может их создавать.

– Дао Боли? Плач Сердца? – растерялся ещё больше Ху Вэй. – Это какие-то небесные техники?

Богиня небесных зеркал вновь покачала головой. Техниками это не было. Это было выражение чистых, первородных чувств – боли, горечи, потери. Ху Фэйцинь слишком сильно любил Хуашэнь-хоу, и известие о её смерти стало для него сильнейшим потрясением. Боль утраты разбудила скрытые силы, дремлющие в нём с момента его рождения, а быть может, зачатия.

– Он мой сын, в этом вся суть, – непонятно сказала богиня небесных зеркал.

Ху Вэй не понял, что она имеет в виду. Выяснять он и не собирался.

– Нужно, чтобы он перестал плакать, – резко сказал он. – Это никуда не годится! Лисий бог, а льёт слёзы, словно лисёныш!

– Оставь его, – возразила богиня небесных зеркал, – он потерял ту, кто была ему дороже всех на свете. Он должен её оплакать.

[225] Дважды бог

Созданное небесное зеркало Ху Фэйцинь заметил не сразу. С ним происходило что-то странное, необъяснимое. Он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь плакал… так. Сердце у него будто рвалось на части изнутри, он не смог бы остановить слёзы, даже если бы потратил все имеющиеся хвосты. Это была боль утраты близкого человека, одна из сильнейших в Дао Боли. Он уже прикоснулся к ней на Хулишань, когда думал, что никто не спасся. А вот теперь он узнал, что его цзецзе мертва. Не просто мертва – лишила себя жизни, лишилась права на перерождение. Ради него. Из-за него. Ху Фэйцинь заскрежетал зубами и взвыл по-лисьи. Слёз на его глазах уже не было.

– Фэйцинь? – с тревогой позвал Ху Вэй.

Ху Фэйцинь уронил голову на грудь, смаргивая, взгляд его блуждал по павильону, ни на чём не останавливаясь, будто он был пьян. Глаза дёрнулись и остановились, когда он увидел на полу узор из собственных слёз.

– Что это? – выговорил он глухо.

– Небесное зеркало, – сказала богиня небесных зеркал. – Ты создал новое зеркало Цюаньцю^[5].

– Это что? – с подозрением спросил Ху Вэй.

– Зеркало, способное стать любым из зеркал, Изначальное зеркало.

Ху Фэйцинь протянул руку, чтобы дотронуться до слёз. Они уже не были жидкостью, они застыли, превратившись в стекло или во что-то похожее на стекло. Небесный хрусталь? Зеркало поднялось в воздух, к его лицу, и медленно вращалось, один за другим над ним вспыхивали синие огоньки, похожие на Лисье пламя, складываясь в фантасмагорическую оправу: завитки узоров напоминали лисью шерсть. Хрустальная поверхность потемнела и покрылась сеткой трещин, сложившихся в сложную формацию и наполнившихся нефритовым сиянием. Зеркало истаяло, превращаясь в сгусток световой материи, и исчезло в груди Ху Фэйциня. Он невольно прижал ладонь к сердцу.

– Что это? – повторил он без выражения.

– А-Цинь, – тихо и торжественно сказала богиня небесных зеркал, – ты создал своё собственное небесное зеркало. Ты новый бог небесных зеркал.

Глаза Ху Фэйциня прояснились, в них вспыхнула тревога.

– Матушка, но ведь богиня небесных зеркал – ты! – воскликнул он, рывком поднимаясь на ноги.

– Уже нет, – покачала она головой. – Я перестала ею быть, когда разбила моё зеркало Цюаньцю.

Она улыбнулась и показала ему ладонь. Ху Фэйцинь с ужасом заметил, что рука матери покрыта трещинами и они всё ширятся и осыпаются, как кусочки мозаики, оставляя после себя зияющие дыры… пустоты. Ху Вэй, глянув на это, почувствовал, что шерсть на загривке дыбится. Он осознал происходящее раньше, чем Ху Фэйцинь.

На Небесах не было двух одинаковых богов. Если случалось так, что рождался бог с уже существующими силами, то новый бог поглощал силу прежнего или наоборот. Зависело это исключительно от разницы в силах. Нередко побеждали новые боги. Исключением был Угвэй. Черепашьи боги появлялись на Небесах с завидным постоянством, но ещё ни одна черепаха не смогла его низвергнуть. Он год от года прибавлял в силе и мудрости.

И вот теперь Ху Фэйцинь, сын богини небесных зеркал, создал своё собственное зеркало. Он уже был Лисьим богом, но, стоит заметить, сдвоение рангов было допустимо: многие боги являлись богами чего-то ещё. О разнице в силах и говорить не приходилось: демон и бог одновременно, он был чудовищно силён, рядовой богине с таким не справиться. А это означало, что остаться должен был только один бог небесных зеркал – или она, или он.

– Матушка! – со страхом воскликнул Ху Фэйцинь, когда до него дошло. – Я не хочу становиться богом небесных зеркал! Я Лисий бог!

– Ты мой сын, – возразила она не без гордости, – тебе суждено было унаследовать однажды мои силы.

– Матушка! Я отдам их тебе! Они не нужны мне! – Ху Фэйцинь схватил её за руки и потрясённо уставился на оставшиеся в ладонях мозаичные кусочки.

– От тебя это не зависит, – покачала головой богиня небесных зеркал.

Вместо кистей рук у неё была пустота, трещины ползли вверх, к локтям и плечам, она буквально рассыпалась на части от малейшего прикосновения. В прощальном жесте она обхватила сына за плечи, обнимая его в последний раз. Ху Фэйцинь обнял её… И она рассыпалась в ничто.

Ху Вэй скрипнул зубами. Мало потрясений, так ещё и это! Ху Фэйцинь застыл, тупо глядя на высыпающиеся из пальцев и исчезающие осколки того, что ещё минуту назад было его матерью. Они превращались в дымок и развеивались, не оставляя ничего после себя. Ху Вэй полагал, что сейчас наступит реакция, но глаза Ху Фэйциня остались сухими.

– Фэйцинь? – позвал Ху Вэй.

Ху Фэйцинь не откликнулся. Глаза его стали пустыми, как бельма. Ху Вэй даже не знал, видит ли он собственные руки, в которых уже ничего не было. Будто снова начал превращаться в лисий фарфор. Ху Вэй клацнул зубами, схватил Ху Фэйциня за руку и, вздёрнув его с пола, как тряпичную куклу, крепко прижал к себе – так крепко, что кости захрустели. Ху Фэйцинь какое-то время не шевелился, потом вздрогнул всем телом, и Ху Вэй почувствовал, что за его спиной сомкнулись слабые руки Лисьего бога.

Ху Фэйцинь так и не заплакал и не завыл, вообще не издал ни звука.

Недопёсок весь извёлся. Он давно уже пролез обратно в павильон, под кровать, и подглядывал. Слёзы катились по его морде градом: ему было жаль «тётушку» и шисюна, который разом осиротел на двух близких людей. Он припрятал зеркальце, которое из портала превратилось в обычное зеркало, и забегал вокруг обнявшихся Ху Фэйциня и Ху Вэя, застывших в безмолвной скорби, не зная, как к ним подступиться. Наконец он обхватил Ху Фэйциня за ноги с другой стороны и принялся тихонько подвывать в знак солидарности, а больше из страха, что Ху Вэй сейчас возьмёт его за шиворот и всю лисью душу из него вытрясет за то, что вернулся, несмотря на запрет.

Ху Вэй ничего с ним не сделал. Он его даже не заметил. Всё, чего он хотел, – облегчить боль Ху Фэйциня или хотя бы разделить её с ним. И лисья иерархия к этому никакого отношения не имела.