Познание Бога

IV

Если оглянуться назад и подытожить все сказанное о том, что же такое – «знать Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Христа», можно выделить следующие моменты.

Во-первых, познание Бога подразумевает личное общение – как и во всяком непосредственном знакомстве с личностью. Познание Бога есть нечто большее, нежели знание о Нем; это все более тесное общение с Ним, по мере того как Он открывает Себя и общается с нами, познав нас. Познание Бога – непременное условие доверия к Нему («Как веровать в Того, о Ком не слышали?» – Рим. 10:14), но широта наших знаний о Боге еще не означает глубины нашего познания Бога. Джон Оуэн и Жан Кальвин обладали гораздо большими богословскими знаниями, чем Джон Беньян или Билли Брей, но кто осмелится отрицать, что эти последние не знали своего Бога так же близко, как и первые? (Конечно же, все четверо просто вгрызались в Библию, а это значит гораздо больше, чем официальное богословское образование.) Если бы решающим фактором было безупречное знание библейской истории, то образованные богословы познали бы Бога лучше всех. Но это не так; можно удерживать в памяти самые правильные понятия, но так никогда и не вкусить сердцем того, что эти понятия обозначают. У простого верующего, читающего Библию, слушающего воскресные проповеди, исполненного Святым Духом, разовьется гораздо более глубокое познание своего Бога и Спасителя, чем у самого образованного человека, если тому достаточно собственной богословской безупречности. А причина в том, что первый, общаясь с Богом, просит помощи в практическом применении истины в своей жизни, а второй этого не делает.

Во-вторых, для познания Бога необходимо личное участие в отношениях с Ним – вовлечение в это общение разума, воли и чувств. Иначе полноценных личных взаимоотношений не получится. Чтобы узнать кого-то, нужно общаться с этим человеком, принимать близко к сердцу его интересы и заботы. Без этого взаимоотношения станут поверхностными. «Вкусите, и увидите, как благ Господь», – говорит псалмопевец (Пс. 33:9). «Вкусить» значит «попробовать» что-то, чтобы узнать вкус. Стоящая перед нами пища может аппетитно выглядеть, да и повар говорит, что это очень вкусное блюдо, но какое оно на самом деле, не узнаешь, пока не попробуешь его сам. Точно так же не узнаешь, каков человек на самом деле, пока не «вкусишь» его общения и дружбы. Друзья, так сказать, постоянно «вкушают» друг от друга – разговаривая как об отношении друг к другу (представьте себе влюбленную пару), так и об отношении ко всему, что их обоих интересует. Когда они вот так, словами и поступками, открывают друг другу свои сердца, каждый из них – либо к своей радости, либо к печали – «вкушает», каков его друг на самом деле. Они проникаются заботами и интересами друг друга и поэтому принимают в них личное и эмоциональное участие. Они сочувствуют друг другу, думают друг о друге. Это важный аспект обоюдного познания. То же самое можно сказать о христианском познании Бога, которое, как мы уже видели, само представляет собою дружеские взаимоотношения с Ним.

В наше время эмоциональная сторона познания Бога часто принижается из-за страха подтолкнуть людей к слезливому погружению в самих себя. Конечно, нет ничего более далекого от религии, чем поглощенность самим собой. И надо постоянно напоминать, что Бог существует не для нашего «успокоения», «удовлетворения», «счастья» или наших «религиозных переживаний», как будто это и есть самое интересное и важное в жизни. Необходимо также подчеркивать, что всякий, кто на основе «религиозных переживаний» «говорит: “я познал Его”, но заповедей Его не соблюдает, тот лжец, и нет в нем истины» (1 Ин. 2:4; ср.: ст. 9, 11; 3:6,11; 4:20). Но не надо забывать все же, что познание Бога – это взаимоотношения, подразумевающие не только интеллект и волю, но и эмоциональность, иначе они не были бы близкими и личными взаимоотношениями. Верующий должен эмоционально переживать победы и превратности Божьего дела в мире – точно так же, как служащие при кабинете сэра Уинстона эмоционально переживали все победы и поражения в войне. Верующий радуется, когда Богу воздают честь и имя Его славится, – и переживает острейшую боль, видя, как над Ним насмехаются. Варнава, прибыв в Антиохию и «увидев благодать Божию, возрадовался» (Деян. 11:23); а псалмопевец писал: «Из глаз моих текут потоки вод оттого, что не хранят закона Твоего» (Пс. 118:136). Точно так же христианин чувствует стыд и боль, когда бывает обличен в грехе против своего Господа (посмотрите, например, Псалом 50 или Евангелие от Луки 22:61–62), и испытывает приливы радости, когда Бог доносит до его сознания славу вечной любви, которой Он возлюбил его (радуется «радостью неизреченною и преславною» – 1 Петра 1:8). В этом состоит аспект эмоциональных переживаний нашей дружбы с Богом. И если этот аспект человеку незнаком, то насколько бы верными ни были его мысли от Боге, он еще не знает того Бога, о Котором думает.

И в-третьих, познание Бога подразумевает благодать. В наших взаимоотношениях с Богом инициатива с начала до конца принадлежит Ему. И это понятно, ведь Бог неизмеримо выше нас, а мы в своем грехе утратили всякое право на Его благоволение. Мы не сами становимся Божьими друзьями; это Бог устанавливает с нами дружбу, позволяя нам узнать Себя, говоря нам о Своей любви. В Послании к Галатам Павел подчеркивает эту мысль о первоначальности благодати в познании Бога: «Ныне же, познавши Бога, или лучше, получивши познание от Бога…» (Гал. 4:9)^[3]. В этой уточняющей фразе Апостол выказывает убежденность в том, что сначала пришла благодать и что она остается основой спасения принявших ее. Их познание Бога стало следствием того, что Бог познал их. Они познали Его верой потому, что сначала Он избрал и выделил их благодатью.

Слово «познать», употребляемое по отношению к Богу, говорит о всевышней благодати, указывает на то, что Бог первым возлюбил, избрал, искупил, призвал и сохраняет нас. Бог полностью знает нас, «насквозь нас видит», – и это тоже имеет в виду Апостол в 1 Кор. 13:12, подчеркивая контраст между нашим, несовершенным познанием Бога и Его совершенным познанием нас. Но основная мысль Павла не в этом. Главная мысль выявляется в отрывках, подобных следующим:

«И сказал Господь Моисею… ты приобрел благоволение в очах Моих, и Я знаю тебя по имени» (Исх. 33:17). «Прежде нежели Я образовал тебя во чреве, Я познал тебя, и прежде нежели ты вышел из утробы, Я освятил тебя…» (Иер. 1:5). «Я есмь пастырь добрый, и знаю Моих, и Мои знают Меня… и жизнь Мою полагаю за овец. <…> Овцы Мои слушаются голоса Моего, и Я знаю их, и они идут за Мною… и не погибнут вовек…» (Ин. 10:14–15, 27–28). Здесь Божье познание Его народа связано со всем Божьим замыслом спасения. Это познание подразумевает личную привязанность Бога, Его искупительное дело, верность заключенному завету и зоркое внимание к тем, кого Он познал. Другими словами, как мы и намекали раньше, оно подразумевает спасение, сейчас и навеки.

V

Итак, наиболее важно не то, что я знаю Бога, но нечто большее – то, что Он знает меня. Я начертан на Его ладони. Он никогда не забывает обо мне. Все мое познание Бога зависит от Его инициативы в познании меня. Я знаю Его, потому что Он первый узнал меня и продолжает меня познавать. Он знает меня как любящий друг и ни на минуту не выпускает меня из поля зрения, Его внимание не отвлекается ни на мгновение – а значит, Его забота обо мне никогда не ослабевает.

Потрясающая мысль! Какое невыразимое утешение – утешение не расслабляющее, а придающее силы, – приходит с пониманием того, что Бог всегда помнит тебя, любит и хранит для твоего блага. Какое невероятное облегчение испытываешь, осознавая, что Он любит тебя, несмотря на все самое худшее, что только есть в тебе, что никакое неприятное открытие не может вызвать у Него разочарования – как я сам часто разочаровываюсь в себе – и не может угасить Его желания благословлять меня. Конечно, мысль о том, что Ему известны все мои грязные стороны, которых не видят другие люди (и я рад этому!), и что Он видит во мне больше нечистоты, чем я вижу в себе сам, приносит с собой великое смирение. И я чувствую также великое желание любить Бога и поклоняться Ему, когда думаю о том, что по какой-то невообразимой причине Он хочет видеть меня Своим другом, хочет быть моим Другом, что Он отдал на смерть Своего Сына, чтобы осуществить этот замысел. Сейчас нам не понять этих мыслей, но даже упоминания о них достаточно, чтобы показать, насколько важно осознавать, что не только мы знаем Бога, но и Он знает нас.

Глава 4. Единый истинный Бог

I

Что вы представляете себе, услышав слово «идолопоклонство»? Дикарей, падающих ниц перед тотемным шестом? Жестокие лица статуй в индуистских храмах? Пляски жрецов Ваала вокруг алтаря, построенного Илией? Конечно, все это самое настоящее идолопоклонство, однако нам нужно осознать, что существует еще множество не столь явных его форм.

Взгляните на вторую заповедь. Она читается так: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им; ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель…» (Исх. 20:4–5). О чем же говорит эта заповедь?

Если прочесть ее изолированно саму по себе, то можно было бы предположить, что речь идет о поклонении изображениям других богов, кроме Иеговы, – например, о вавилонском поклонении идолам, которое высмеивал Исаия (Ис. 44:9–20), или о язычестве греко-римского мира во времена Павла, о котором тот писал в Послании к Римлянам 1:23, 25: «…славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному человеку, и птицам, и четвероногим, и пресмыкающимся… Они заменили истину Божию ложью и поклонялись и служили твари вместо Творца…» Но, судя по контексту, вторая заповедь вряд ли может относиться к такому вот идолопоклонству, поскольку тогда она просто повторяла бы первую заповедь, ничего к ней не добавляя.

Поэтому мы считаем, что вторая заповедь – как, собственно, и считалось всегда – говорит о том, что (по словам Чарлза Ходжа) «идолопоклонство состоит не только в поклонении лжебожествам, но и в поклонении истинному Богу посредством изображений». Это значит, что мы не должны создавать никаких изображений Триединого Бога или одного из лиц Троицы с целью христианского поклонения. Таким образом, заповедь говорит не об объекте, а о способе нашего поклонения; согласно ей, нельзя использовать статуи и изображения Того, Кому мы поклоняемся, в качестве вспомогательных средств поклонения Ему.

Поначалу кажется довольно странным, что подобный запрет вошел в число десяти основных принципов библейской религии, потому что на первый взгляд в этом запрете довольно мало смысла. Что плохого в том, что верующий окружает себя статуями и картинами, если они помогают ему вознести свое сердце к Богу? Мы привыкли считать, что вопрос о том, использовать эти вещи при поклонении или нет, относится исключительно к сфере личного вкуса и темперамента. Мы знаем, что у некоторых в комнате висит распятие или изображение Христа, и люди утверждают, что эти предметы помогают им сосредоточить мысли на Христе во время молитвы. Многие заявляют, что им легче поклоняться Богу в церквах, наполненных подобными вещами, и сложнее это делать там, где таких внешних атрибутов нет. Ну и что здесь такого, спросим мы. Что в этом страшного? Если это действительно кому-то помогает, что об этом дальше говорить? Какой смысл это запрещать? Оказавшись в таком вот недоумении, некоторые предполагают, что вторая заповедь применима только к безнравственным и неприличным изображениям Бога, заимствованным из языческих культов, но ни к чему другому.

Но сама формулировка заповеди исключает такое ограниченное толкование. Бог вполне конкретно говорит: «Не делай себе кумира и никакого изображения» для поклонения. Это категорическое требование исключает не только использование рисунков и статуй, где Бог изображается в виде животного, но и использование рисунков и статуй, где Он изображается в виде высшего известного нам существа – человека. Оно исключает также использование статуй и изображений Самого Иисуса Христа в виде человека, хотя Сам Иисус был и остается Человеком; ведь все изображения и статуи обязательно создаются «по подобию» идеального человека, кумира, каким он нам представляется, и поэтому подпадают под запрет, наложенный заповедью. На протяжении истории христиане высказывали различные мнения по поводу того, запрещает ли вторая заповедь использование изображений Иисуса для обучения (например, на занятиях воскресной школы), и на этот вопрос нелегко дать ответ. Несомненно одно: заповедь требует, чтобы мы отделили поклонение, как вместе с другими верующими, так и наедине с Богом, от всех изображений и изваяний Христа и, конечно, от всех изображений и изваяний Его Отца.

Но в таком случае в чем же заключается смысл этого обширного запрета? Исходя из того, что заповедь выделена в числе самых важных и за непослушание к ней добавлено пугающее наказание (провозглашение ревности Бога и Его суровости в наказании нарушителей), можно предположить, что речь действительно идет о вещах исключительно серьезных. Так ли это на самом деле? Да. Библия показывает, что с этим непосредственно связаны слава Божья и благополучие человека. Нам предложены два рассуждения, и они вместе четко объясняют, почему эта заповедь так настоятельно подчеркивается. Эти рассуждения касаются не действительной или предполагаемой полезности предметов, но их истинной сущности. Рассуждения эти таковы:

1. Изображения бесчестят Бога, поскольку замутняют Его славу. Подобие того, что на небе вверху (солнца, луны, звезд), что на земле (людей, животных, птиц, насекомых), что в воде (рыб, млекопитающих, ракообразных) как раз не является подобием их Творца. «Истинного подобия Бога, – писал Кальвин, – не найти во всем мире; и посему… слава Его осквернена и истина Его извращена ложью всякий раз, когда Его ставят перед нашими глазами в видимой форме… Посему создание всякого изображения Бога само по себе неблагочестиво; поскольку подобным осквернением извращается Его величие, и Его представляют нам не таким, Какой Он есть». Основная мысль здесь не в том, что изображения представляют Бога как существо с телом и конечностями, в то время как в действительности ни тем, ни другим Он не обладает. Если бы дело было только в этом, то изображения Христа были бы вполне безобидными. Однако на самом деле здесь все гораздо глубже. Основная причина возражений против изображений и статуй заключается в том, что они неизбежно скрывают большую часть истины – если не всю истину – о личном естестве и характере божественного Существа, Которого они пытаются представить.

Для большей наглядности Аарон сделал золотого тельца (то есть изображение быка). Телец задумывался как наглядное изображение Иеговы, могущественного Бога, выведшего израильтян из Египта. Несомненно, люди хотели воздать Богу честь, думая, что телец – подходящий символ Его великой силы. Но нетрудно увидеть, что на самом деле подобный символ оскорбляет Бога: ибо что можно узнать о Его нравственном характере, Его праведности, благости и терпении, взирая на Его изваяние в виде быка? Таким образом, Аароново изображение скрыло славу Иеговы. Точно так же скорбное распятие скрывает славу Христа, поскольку скрывает Его божественную сущность, Его победу на кресте и Его нынешнее царствование. Оно изображает Его человеческую слабость, но ничего не говорит о Его божественной силе; оно изображает Его боль, но прячет от наших глаз Его радость и могущество. В обоих случаях символ оказывается более всего недостойным потому, что он не в силах изобразить. То же самое можно сказать обо всех других наглядных изображениях Бога.

Что бы мы ни думали о религиозном искусстве с точки зрения культуры, не нужно ожидать, что изображения Бога явят нам Его славу и приведут нас к поклонению; ибо именно Его славу эти изображения никогда нам не покажут. И именно поэтому Бог добавил ко второй заповеди слова о том, что Он – «Бог ревнитель» и отомстит всем, кто не повинуется Ему: ибо Божья «ревность» в Библии – это Его стремление восстановить Свою славу, которая оскверняется, когда при поклонении используются изображения. В Ис. 40:18, после яркого провозглашения неизмеримого величия Божьего, спрашивается: «Итак кому уподобите вы Бога? И какое подобие найдете Ему?» На этот вопрос ответа не ожидается; за ним может следовать только пристыженное молчание. Он задан, чтобы напомнить нам, как нелепо и неблагочестиво полагать, что изображение, созданное, как и все изображения, по подобию какого-либо творения, может быть подходящим изображением Творца.

Но это не единственная причина, по которой нам запрещено использовать изображения для поклонения.

2. Изображения вводят людей в заблуждение. Они передают ложные представления о Боге. Именно та неадекватность, с которой они Его изображают, извращает наши мысли о Нем и вкладывает в наш разум всевозможные ошибочные понятия о Его характере и воле. Когда Аарон сделал изображение Бога в виде тельца, израильтяне заключили, что Бог – это Существо, которому можно поклоняться в безудержном бесчинстве. Поэтому и устроенный Аароном «праздник Господу» превратился в постыдную оргию. Точно так же из истории известно, что использование распятия в молитве побудило некоторых людей приравнять набожность к постоянным размышлениям о физических страданиях Христа. Это привело к тому, что в их сознании духовная ценность физической боли была болезненно преувеличена, и они так никогда и не узнали воскресшего Спасителя.

Эти примеры показывают, как изображения искажают Божью истину в человеческом разуме. Психологически неизбежно то, что постоянно сосредоточивая свои мысли на изображении или образе Того, Кому молитесь, вы начнете представлять Его именно таким, каким видите Его на этом изображении. Таким образом, вы в каком-то смысле «преклонитесь» перед вашим кумиром и «поклонитесь» ему. И вы не сможете поклоняться Богу в истине именно в такой степени, в какой этот кумир искажает истину о Боге. Вот почему Бог запрещает вам и мне использовать кумиры и изображения при поклонении.

II

Осознание того, что образы и изображения Бога влияют на наши мысли о Боге, приводит нас в еще одну сферу, где применим запрет второй заповеди. Запрещая создание осязаемых изображений Бога, она также запрещает нам придумывать и Его мысленные образы. Как часто мы слышим нечто подобное: «Мне нравится думать о Боге как о великом Архитекторе (или Математике, или Художнике)»; «Я не представляю себе Бога как Судью, мне нравится думать о Нем просто как об Отце». По опыту нам известно, как часто за подобными замечаниями следует отрицание какой-нибудь библейской истины о Боге. Нужно сказать и особо подчеркнуть, что люди, считающие себя вправе думать о Боге так, как им нравится, нарушают вторую заповедь. Лучшее, что они могут себе представить, – это Бог в образе человека, может быть, идеального человека или суперчеловека. Но Бог вообще не человек. Мы были созданы по Его образу, но не должны полагать, что Он существует в нашем образе. Думать о Боге на таком уровне – значит ничего о Нем не знать, не знать Его Самого. Здесь-то и претыкается все предположительное богословие, основанное не на библейском откровении, а на философских рассуждениях. Павел предупреждает нас о том, к чему приводит такое богословие: «…мир своею мудростью не познал Бога…» (1 Кор. 1:21). Следовать за воображением собственного сердца в мире богословия – значит идти по дороге незнания Бога и стать в конце концов идолопоклонником; и идолом в этом случае будет ложный образ Бога в виде человека, созданный с помощью воображения и предположений.

Таким образом, становится ясна цель второй заповеди. Как запрет, она предостерегает от таких способов поклонения и религиозной деятельности, которые бесчестят Бога и искажают Его истину. Но она же и призыв осознать, что Бог-Творец вездесущ и свят, непостижим и необъятен, что Он находится вне сферы любого воображения и любых философских догадок. Итак, это призыв к тому, чтобы мы смирились, слушали Его и учились у Него, позволяя Ему открывать нам, Каков Он на самом деле и как нам следует о Нем думать. «Мои мысли – не ваши мысли, ни ваши пути – пути Мои, говорит Господь. Но, как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших» (Ис. 55:8–9). Павел пишет в том же духе: «О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его! Ибо кто познал ум Господень?» (Рим. 11:33–34).

Бог совсем не такой, как мы с вами; Его мудрость, Его цели, Его шкала ценностей, Его методы настолько отличаются от наших, что нам никогда не приблизиться к ним с помощью интуиции и не исследовать их по аналогии с нашим представлением об идеальном человеке. Нам не узнать Его до тех пор, пока Он не заговорит и не расскажет нам о Себе. Но ведь Он уже заговорил. Он говорил Своим пророкам и Апостолам, говорил через них; Он говорил словами и делами Своего Сына. Благодаря откровению, данному нам в Священном Писании, мы можем сформировать истинное представление о Боге; другим путем сделать этого нельзя. Следовательно, вторая заповедь побуждает нас извлекать мысли о Боге только из Его собственного святого Слова и ни из какого другого источника.

Уже из самой формулировки заповеди становится очевидно, что именно в этом состоит ее позитивный смысл. Запретив создание идолов и поклонение им, Бог объявляет Себя «ревнителем», наказывающим не идолопоклонников только, но всех «ненавидящих» Его – то есть тех, кто игнорирует Его заповеди. В данном контексте было бы естественно ожидать, что Бог произнесет конкретную угрозу в адрес идолопоклонников; почему же тогда Божья угроза так обобщена? Видимо, для того, чтобы мы осознали: люди, создающие идолов и поклоняющиеся им (а значит, в конечном итоге извлекающие из этих идолов свое богословие), скорее всего, всегда и во всем будут игнорировать открытую нам Божью волю. Разум, наполненный идолами, – это разум, еще не научившийся любить Слово Божье и прислушиваться к нему. Люди, полагающие, что образы, материальные или мысленные, приведут их к Богу, вряд ли смогут достаточно серьезно воспринимать Божье откровение в целом.

Во Второзаконии 4 сам Моисей разъясняет запрет использовать изображения и кумиры для поклонения именно в этом смысле. Он противопоставляет создание идолов и послушание Божьему Слову, объясняя, что первое и второе взаимно друг друга исключают. Он напоминает израильтянам, что на горе Синай они не видели никакого зримого образа Божьего, но только знамения Его присутствия, и слышали Его слово. Моисей призывает народ жить так, как будто они все еще стоят у подножия горы, слушая слово Божье, которое указывает им путь, и чтобы перед глазами у них не было никакого воображаемого образа Божьего, отвлекающего их от Самого Бога.

Мысль ясна. Бог не являл им Своего видимого образа, но говорил с ними; поэтому им нужно не искать наглядных символов Бога, а повиноваться Его слову. Некоторые полагают, что Моисей боялся, как бы израильтяне не позаимствовали образцы идолов у окружавших их идолопоклоннических народов. Конечно же, Моисей этого боялся. Именно это он и имеет в виду: любые изображения и образы Бога, созданные человеком, мысленные или материальные, являются заимствованиями из грешного и безбожного мира и поэтому не соответствуют Божьему святому Слову. Сотворить себе кумира – значит взять свои мысли о Боге из человеческого источника, а не у Самого Бога. Вот в чем состоит проблема с кумирами и изображениями.

III

И тут перед нами встает вопрос: насколько мы сами соблюдаем вторую заповедь? Конечно, у нас в церквах нет изображений в виде быка; возможно, на стене в нашей комнате нет распятия (хотя, наверное, есть кое-какие картинки с изображением Христа, и нам нужно хорошенько о них подумать). Но можно ли с уверенностью сказать, что Бог, Которому мы поклоняемся, – и есть Бог Библии, Триединый Иегова? Поклоняемся ли мы единому истинному Богу в истине? А может, наши представления о Боге таковы, что мы верим совсем не в христианского Бога, а в какого-то другого – так же, как мусульманин, иудаист или свидетель Иеговы верят не в христианского Бога, а в кого-то другого?

Вы скажете: а как об этом узнать? Ну что ж, вот вам проверка. Бог Библии говорил нам в Своем Сыне. Свет познания Его славы дан нам в лице Иисуса Христа. Всегда ли я ищу бесспорную истину о естестве и благодати Божьей в Иисусе Христе и Его деле? Вижу ли я, что все замыслы Божьи сосредоточены на Христе?

Если я уже вижу это, если мое сердце и разум уже побывали на Голгофе и приняли ее спасение, тогда можно быть уверенным: я действительно поклоняюсь истинному Богу, Он – мой Бог, и уже сейчас я живу жизнью вечной, согласно словам Господа: «Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа» (Ин. 17:3).