Дубина для Золушки

Глава 6

Галахад

– Ай, нехорошо, однако, – сказала глава клана, глядя на мертвую зверушку в моих руках. А я впервые в жизни настолько растерялся, что стоял столбом, не в силах пошевелиться. И все потому, что за мой локоть цеплялась эта маленькая аборигенка… Точнее, дикий Мастер. Существо того разряда, с каким мне никогда не приходилось сталкиваться. Слабая, неприспособленная, уязвимая и настолько хрупкая, что я отчетливо понял: если она сейчас поймет, что ее Кабато все же умер… Пока только отчаянная надежда мешает ей ощутить это.

– Леди Гиттиннэвыт… – Я поднял глаза на главу местного клана и постарался вложить в мысленный образ все, что в этот момент чувствовал. Совершенно против правил клана Умбрайя, против моих собственных принципов – никогда не открываться настолько полно. И по возможности не вступать в ментальный диалог с чужими Мастерами, пока ты сам непривязанное Оружие. Ибо чревато. Но я сегодня уже один раз нарушил этот зарок.

«Леди… если… вы даже дерево превращаете в любого зверя… то возможно ли сделать носитель похожим на этого детеныша? Ей все равно нужна подпитка».

Проговорил в ментале и сам понял, какую глупость сказал. Аборигенка, несмотря на свою слабость и необученность, все же Мастер. Рано или поздно она увидит разницу и поймет, что ей подсунули фальшивку. И сомневаюсь, что ее утешит замена, даже если дать ей другого живого компаньона…

«Или, может, прямо из зверька?» – мысль выскочила сама. Я же в этот момент смотрел на тельце в своих руках и ляпнул не подумав.

Печально прищуренные веки вдруг широко открылись – женщина поняла, о чем я говорю, и очень удивилась.

«Так никогда не делали. Думаю, это невозможно».

У меня внутри все оборвалось.

– Но… Эй, дед! Иди сюда! Иди быстро, дело есть! А ты, «идеальное Оружие дружественного клана», позаботься о своем Мастере. Уведи ее в тот чум, Карина принесет жир и чай на травах.

– О моем Мастере?! – Я аж икнул.

– Ну а о чьем же еще? Сам нашел, сам привел. Давай, иди.

– Кабато! – словно очнувшись от слез, дернулась маленькая аборигенка. – Кабато!

– Оставь, пусть о нем позаботятся лека… знающие люди. От того, что ты за него хватаешься, лучше ему не станет, – получилось немного грубо, но почему-то эта взъерошенная девчонка просто не воспринималась мной как полноценный Мастер. Скорее как ребенок. А с детьми я всегда… не знал, что делать. Да еще и эти слова про моего Мастера. Вот это вот? Шутите? Она ж меня даже в руках не удержит, даже если я облегчу свой вес до космической пыли! Ее уже только от длины лезвия будет укачивать! Нет, это точно не мой Мастер.

Вот только, когда леди Гиттиннэвыт забрала щенка, чтобы унести в чум к своему подоспевшему мужу, моя нечаянная находка вдруг всхлипнула и осела на землю без сознания. Я едва успел подхватить. И остался стоять посреди тундры в окружении островерхих шатров, как дурак, со «спящей красавицей» на руках.

– Сюда неси, – позвала вдруг меня одна из мелких девчонок, я их даже в лицо не научился различать, все одинаковые, и ауры похожие. – На шкуру положи. Ты чего, специально ее голодом морил, что ли?

– Мы встретились около полутора часов назад, – нахмурился я на такое безрассудное предположение от невоспитанного ребенка. – Поэтому я…

– Ай, да ладно, бабушке будешь рассказывать, – отмахнулась от меня нахалка. – У нее, кажись, голодный обморок, прикинь? Я такого у живого человека еще никогда в жизни не видела… Не знаю, откуда ты ее вытащил, но обратно туда отдавать не надо. Щас я жир пришлю, а еще ей нужен бульон. Сможешь накормить?

– А куда ее тогда отдавать? – под нос пробормотал я, но на вопрос ребенка кивнул.

– Ну, если тебе совсем… – противная девчо… в смысле, юная Мастер выделила интонацией последнее слово, причем так многозначительно, что мне вдруг стало не по себе, – совсем не нужна – мы заберем. Чай, на стойбище никто еще с голоду не помер.

– А у нее спросить не хотите? – внезапно разозлился я, вспомнив, как одна из Ивановых буквально украла моего двоюродного брата. – Прежде чем делить.

На меня посмотрели как на дурака.

– Естественно. – Моя собеседница пожала плечами, поймала поперек пуза сунувшегося в шатер зверька-накопитель и положила его прямо на грудь все еще бессознательной аборигенки. – Мы ж не дикие с призмы. Держи ложку, сейчас будет бульон.

– Я б поспорил, – в сторону вздохнул я, сам не ожидая от себя такой эмоциональности. Кажется, события дня совсем вывели меня из равновесия. Но ложку взял.

– Хи, – неизвестно чему обрадовалась девчонка. – А ты ничего. Не такой мороженый, как со стороны выглядишь. Даже язвить умеешь. Слушай, если все ж не нравится эта девочка, давай я тебя привяжу, а?

– Наглости тебе не занимать, ребенок, – отмахнулся я от девчушки, понимая, что та явно язвит. – Спасибо за предложение, но нет.

– Так и знала, – опять обрадовалось это чу… чудовищ… чудо. – Потому что рыцарю в сверкающих доспехах нужна настоящая нежная принцесса. – Она показала мне язык и резко сменила интонацию: – Во, бульо-о-ончик, красота.

Так она отреагировала на сунувшегося в шатер мальчишку с миской в руках. Забрала посудину у гонца, передала мне и встала.

– Корми, я пойду чаек заварю. От нервов. Она у тебя и правда нежная. Надо поберечь.

– Да почему у меня-то?! – это я уже пустоту спросил. – И как кормить ребенка практически без сознания? – задал я уже более рациональный вопрос, уставившись в дымящуюся миску с варевом. Мне кажется или в нем плавает чей-то глаз?

Тем не менее раз согласился – делать нечего. Пришлось сесть на шкуры, устроив расслабленное тело аборигенки так, чтобы она опиралась на мои колени как на спинку кресла. Дальше пошло легче, потому что запах наваристого мясного (или рыбного? Не понять) бульона подействовал словно магическое зелье. Девушка сначала попыталась открыть рот и только потом глаза.

Оказалось, кормление кого-то с ложки – занятие достаточно медитативное. Сам не понял, как бульон в миске кончился. Зато аборигенка порозовела и стала выглядеть живым жнецом, а не привидением цвирчачьего заморыша. Разве что после еды она опять попыталась уплыть в страну грез, на этот раз сонных. Пристроилась ко мне на плечо и тихонько засопела.

– Ты настоящий, да? – Оттого что я видел, как она заснула, этот вопрос прозвучал особенно неожиданно. Как и продолжение: – Я думала, тебя не бывает… только мечтала. Что ты придешь за мной… И ты пришел. Жалко, что это только во сне…

Глава 7

Я озадаченно вздохнул и попробовал устроить девушку поудобнее на расстеленных шкурах и подушках. Думал, не проснется. Но ошибся.

Стоило попытаться выпустить ее из рук и отползти, как она тревожно вздохнула, вся как-то сжалась и подняла ресницы.

Я в этот момент с любопытством склонился над ней, и так вышло, что замер, глядя ей в глаза, на расстоянии не более двадцати сантиметров.

Чего я меньше всего ожидал, так это робкой улыбки и такого… Раньше мне вообще казалось, что эта маленькая аборигенка даже более чем невзрачная. Ну ребенок и ребенок, тощий, хилый, с острыми скулами и подбородком. Аборигены вообще в большинстве своем достаточно посредственны и имеют множество дефектов из-за сильного влияния внешней среды и образа жизни. Потому я и не приглядывался особо – с какой стати? Какое значение имеет ее внешность, если она просто смертная, мотылек-однодневка?

А сейчас я замер, чувствуя… а ржа знает, что я чувствовал. Просто от этой улыбки большие детские глаза буквально засветились изнутри, а обычное личико на мгновение стало таким пронзительно-беззащитно красивым, что у меня перехватило дыхание.

Мое замешательство длилось всего несколько секунд, а потом я мотнул головой, сбрасывая очарование. Ох, ни ржи себе… что это было? Может, это напитка скверной так подействовала? Или после того как я узнал о ее принадлежности к нашей расе, изменилось мое восприятие?

– Ты мне не приснился? – Девушка тоже заметно пришла в себя, попыталась сесть и начала оглядываться по сторонам. – Что… где мы? – И снова посмотрела на меня… Ржа, да что она творит?!

С какой стати такое… такое… с какой стати она смотрит на меня как незрелая Скрепка на главу клана?! В смысле – с таким открытым доверием и даже восторгом…

– Это резиденция одного… одной очень большой семьи. Раньше, перед тем как упасть в овраг, я жил у их родственника рядом с вашим поселением. То есть деревней, – поправил себя я. Не похоже, что раньше она получала должное образование, потому нужно говорить проще.

– Ты забрал меня и привел к своим родственникам?.. – Тут, кажется, память к ней полностью вернулась, и она взвилась с расстеленной шкуры. Попыталась взвиться.

– Кабато?!

Я едва успел поймать это недоразумение, чтобы она не упала и не ушиблась. Хотя, если подумать, мог бы и не ловить – тут все вокруг мягкое. Но… руки сами подхватили хрупкое тельце раньше, чем мозги осознали эту реальность.

– Тише, тише, – стиснул я девчонку в объятиях. – Детеныша собаки мы отдали цели… врачам всего несколько минут назад, – приукрасил я действительность. – Думаю, сегодня ты его не увидишь. Не стоит мешать лечению, лучше прийти в себя, за это время привести себя в порядок. Своим физическим и моральным истощением ты не сделаешь лучше ни себе, ни ему.

– Точно? Увижу? – неуверенно спросила она. В ее глазах можно было отчетливо прочитать колебания: вроде как не верить мне она не могла, да и надеялась на лучшее… С другой стороны, раны у зверька были слишком тяжелые. А еще она, кажется, просто не привыкла верить в хорошее.

– Точно. Увидишь, – уверенно кивнул я.

Возможно, не самого щенка, а просто похожий на него сэвен. Но поймешь ты это уже тогда, когда меня здесь не будет, а тревоги на сердце растворятся от новых впечатлений и ощущений.

И стоило мне об этом подумать, самоуспокоиться, как эта, ржа ее… юная Мастер нанесла по моей уверенности удар такой силы, что я окончательно потерял ориентацию как в пространстве, так и в реальности.

– Спасибо, – сказала она и снова улыбнулась, глядя мне прямо в лицо. Слишком… доверчиво. А еще тот самый свет в серо-лиловых глубинах под длинными ресницами. Я наконец понял – это было что-то такое из детства. Когда издалека глядишь на окно в родном доме и знаешь, что тебя там ждут и любят. Зачем она смотрит на меня так? Чтобы совесть замучила?

Я встряхнул головой, мысленно выговаривая себе: ты – превосходное Оружие, выросшее в великом клане. Не смей поддаваться на древнюю уловку, созданную самой природой. Детеныши большинства видов по всей спирали всегда стараются казаться максимально милыми и безобидными, чтобы возможные противники оставили их в живых или и вовсе взяли под свое крыло. А я ведусь, как последний ребенок! Точнее, это она ведет себя как ребенок. Хотя на самом деле вроде как им не является.

– Ржа… в смысле, давай ты отдохнешь? – Таким идиотом я давно себя не чувствовал и не думал, что способен нести явную чушь, лишь бы не молчать.

– Давай, – покладисто кивнула абориген… юная Мастер. Да, надо просто повторять себе, что она именно Мастер. Тогда мое растекание покорной лужей не кажется таким уж противоестественным.

Мастер еще раз улыбнулась, а потом взяла и… устроилась на шкурах, положив голову мне на колени. Свернулась клубочком, как домашний котенок, и почти сразу тихо засопела.

А меня снова прошило противоречивыми чувствами: с одной стороны, я оржавел, поняв, что меня только что напрочь лишили свободы передвижения и возможности просто сбежать от непонятной проблемы. А с другой – я едва не взвыл от прилива щемящей нежности и желания защитить это существо от всего на свете.

Это что, вашу ржу, такое?! Она не домашний питомец, чтоб ей умиляться. Она – пусть и будущий, но Мастер, который обязан сражаться с тварями скверны, владеть Оружием и…

– Ну так и ты не просто Оружие, ты еще и мужчина, – сказал вдруг женский голос у меня за спиной, и я дернулся: хотел резко обернуться, но в последнее мгновение замер, боясь разбудить уснувшую девушку. Да и голос опознал: леди Гиттиннэвыт пожаловала. – А она очень… женщина. Поэтому твоя реакция совершенно нормальна. А учитывая высокую совместимость…

– Разделения обязанностей по полу – это атавизм аборигенов из отсталых миров, – процитировал я учебник. А потом замер, осознав, что сейчас сказала глава клана. Совместимость?! Прародители, нет! Только этого мне не хватало!

– Совершенно с тобой согласна, – хмыкнула леди, проходя в шатер и усаживаясь на шкуры. – Ну тогда скажем так. Ты у нас взрослое обученное двухсотлетнее Оружие, а она пока просто очень маленький Мастер, который ничего не знает, и ей нет даже двадцати. Научится. Точнее, ты и научишь.

Почему-то от улыбки главы местного клана мне захотелось передернуть плечами.

– Кстати, ваш меховой клубок очнулся, – тем временем продолжила она. – Это был интересный опыт: он умер, но не до конца, а потом ожил, но перестал быть просто собакой. Думаю, будет весьма интересно понаблюдать за его развитием в дальнейшем. В качестве оплаты я прошу тебя регулярно информировать нас с дедом о том, как идет его… м-м-м… взросление.

– Меня?! – Я все еще пытался осознать ситуацию. С какой стати «платить» за чужое имущество теперь должен я? Я Оружие! Я не могу «взять» ребенка-Мастера себе! Да и как? Куда? У меня нет ничего своего, я и сам – собственность клана.

– Конечно. Это ведь теперь твоя собака. И твой Мастер.

– Да с чего вы так решили?! – Размышления местных загоняли меня в тупик. Да, я увел ее из того ужасного места, но это ведь не значит, что…

– Я? Ни с чего. Это ты сам так решил.

Глава 8

Галахад

– Как тебя зовут? – первым делом спросил я юную абориге… Мастера, когда она проснулась. – Мое имя Галахад Умбрайя.

– Алико… Джвария, – тихо ответила девушка, начиная снова испуганно и недоуменно оглядываться по сторонам. Кажется, она опять решила, что все произошедшее ей приснилось. Потом вскинулась, но прежде, чем успела задать вопрос, я просто развернул ее лицом в сторону одной из шкур, на которой мирно дрых толстый меховой холмик. Это было намного лучше, чем сотни слов.

Алико тихо вскрикнула и с места рванула обнимать щенка. Животное, тоже проснувшись, радостно взвизгнуло и принялось лизать лицо хозяйки… одновременно с этим щедро делясь с ней скверной.

Девушка, надо отдать ей должное, оказалась догадлива. Или просто достаточно внимательна к деталям. Во всяком случае сразу заметила странность: ощупала щенка и слегка нахмурилась, не обнаружив повязок. Вообще никаких ран не обнаружив под густой шерстью. Тц, может, надо было навесить бутафорию? Да нет, чем быстрее ей все объяснят, тем лучше. Жаль только, что, скорее всего, объяснять придется мне. А я… не лучший рассказчик. Процитировать учебник или лекции наставников разве что смогу, но вот от моих попыток рассказывать более-менее интересные сказки уши вяли даже у маленьких клановых Оружий.

Тем временем девушка быстро успокоила визгливого детеныша, что-то тихо скомандовав тому едва ли не на ухо, уложила обратно на пол рядом с собой и обернулась ко мне.

– Кто вы? Я очень благодарна за спасение Кабато. Чем я могу расплатиться за вашу помощь? – спросила она и, кажется, даже сама удивилась своему произношению. Глупый акцент аборигенов пропал, и сейчас у девушки не было проблем с общением и выражением своих эмоций.

Слова Мастера, несмотря на ее нежный для призмы возраст, прозвучали совершенно взросло. Да и взгляд быстро сменился с восторженного и недоуменного на серьезный, пусть и слегка виноватый. Когда она смотрела на меня с таким сосредоточенным выражением лица, она уже не казалась нелепой. Но желание защитить ее от всего на свете почему-то меньше не стало… Что за ржа?

– Я уже расплатился, – слегка раздраженно выдал я, злясь на выверты собственного организма и наглость клана Ивановых. Обнаглевшие потомки иномирной сущности навесили этот долг на меня, еще и заверив, что, видите ли, я сам так захотел. – Точнее, этот момент улажен. Теперь ответь…те мне на несколько вопросов, пожалуйста.

Девушка сосредоточенно кивнула. Я буквально кожей чувствовал, как она подобралась, словно… нет, не в ожидании атаки. Воинственности в этом хрупком существе ни на куб.

– Тот мужчина, что напал на твою собаку, кто он?

– Двоюродный дядя невестки мужа тети Тамуны, – тут же с готовностью ответила Алико и посмотрела на меня так, словно я должен был все понять из этой короткой фразы. Я честно попытался представить его положение в их семейном древе, но даже с моим клановым воспитанием и интуитивным пониманием таких терминов, как «невестка», я не смог осознать его статус.

– Кхм. Понятно. Для краткости – родственник, – решил упростить я.

Она опять кивнула.

– Почему он так… агрессивно себя вел по отношению к тебе и твоей собаке? – Ржа, дурацкая формулировка, но другой я сейчас не нашел. Тут, конечно, больше бы подошло «неадекватно», но кто знает этих аборигенов? У всех свои критерии этой самой адекватности.

Она подняла глаза и посмотрела так, что у меня внутри что-то перевернулось и заныло.

– Потому что я приживалка и бездельница, – будто бы цитируя заученные из учебника фразы, ответила она. – Все мои другие родственники уехали или умерли, а дядя Левон взял меня к себе в дом из милости. А я неблагодарная, больше ем, чем работаю, занимаю чужое место. Да еще и ценного щенка испортила, слишком добрый теперь, тоже зря кормили.

Я едва не подавился воздухом. Ржа… все так просто и в какой-то мере даже знакомо по тысячам вычитанных в сети или рассказанных историй. И так… отвратительно в своей обыденности.

Хлеб она зря ест. Чужое место занимает – в хлеву, когда остальная семья доброго дяди живет во вполне приличном доме. Бездельница…

Я не выдержал и взял ее руку, развернув ладонью вверх. Так и думал. Сейчас чистая и с коротко остриженными ногтями, но… тонкие пальцы в старых ссадинах и затвердевших мозолях от тяжелой монотонной работы.

Я эту крестьянскую страду только за компанию с Мордредом и ради развлечения чуть-чуть попробовал. Я, тренированное Оружие, чье тело в десятки, если не сотни раз превосходит местных аборигенов, и то моментально стер руки. Да, залечил скверной тоже почти сразу… но теперь узнаю эти отметины с первого взгляда.

– Ты хочешь туда вернуться? – сухо, чтобы не дать эмоциям отразиться в голосе.

Девушка взглянула на меня испуганным диким зверьком, а потом молча замотала головой.

– Меня… меня не примут обратно, – тихо ответила она, перебирая в руках подол нового платья, в которое переодели ее женщины Ивановых. – Но если даже примут… долго не проживу.

– Кхм?! – удивился я.

– Я себя опозорила, была с раздетым чужим мужчиной наедине, – пояснила она мне, все так же… даже не знаю, ржа, как это назвать. – Если я вернусь в дом дяди, многие мужчины в деревне решат, что раз я… раз уже потеряла честь с вами… то и им не должна отказать. Они не будут меня слушать, только разозлятся, что строю из себя. И станет еще хуже.

– Что ты со мной потеряла?! – Нет, ну не может все быть так… глупо! Как в пародии на дурацкую сказку про злодеев-родственников и бедную сироту-Скрепочку. Или может?! Да и честь тут при чем?! Хотя я слышал что-то о том, что местные аборигены называют честью сексуальную неопытность у женщин и отсутствие близких однополых взаимодействий у мужчин. Бред лысого цвирка, конечно, приравнивать честь к этим вещам…

Кажется, она заметила мое недоумение и чуть улыбнулась уголками губ.

– Дядя Левон думает, что, если девушку оставить наедине с мужчиной, они сразу начнут делать всякие… вещи. Потому что по-другому не бывает, – грустно поведала юная Мастер, чем вызвала во мне непонятное желание пойти и оторвать этому аборигену что-нибудь выступающее.

– А раз я тайком… он же не поймет, что вы упали. И никто не поймет… потому что нельзя приводить в дом мужчину. Я сделала глупость… – Кажется, она из последних сил сдерживала слезы, но все же выпрямилась и немного жалко улыбнулась дрожащими губами. – Но вы не беспокойтесь. Мы с Кабато не будем на шее висеть. Я… я что-нибудь придумаю… куда-нибудь…

– Ты не желаешь со мной связываться? – зачем я задал этот вопрос?! Что за ржа, я вообще о таком не думал! Кажется… тогда почему он сам вырвался из моих уст, да еще с такой… обидой?!

– А разве вы хотите? – в свою очередь спросила Алико, посмотрев мне прямо в глаза.

Ржа.

Я не знаю!

Глава 9

– Я… более чем уверен, что твоя жизнь сейчас кардинально изменится. И думаю, ты должна остаться здесь… хотя бы на первое время. Чтобы научиться… жить в нынешних реалиях, – решил я плавно обойти слишком неоднозначный для себя вопрос.

Все вроде правильно сказал? Тогда почему у меня впечатление, что в ее глазах выключили свет? Что я не так сделал?!

– Да, конечно. – Алико уткнулась лицом в залезшего на ее колени щенка, но почти сразу взяла себя в руки, «незаметно» вытерла глаза рукавом и даже попыталась изобразить нечто похожее на улыбку.

– Большое спасибо. Я… я отплачу. Честное слово! Я заработаю, я…

– Так. – Голова у меня уже вот-вот готова была взорваться, как сверхновая в бездне. – Знаешь что? Уже… Да! Уже поздно, – нашел я разумный выход из положения. – Ты не смотри, что светло, на самом деле в этом часовом поясе почти ночь. А ты мало спала и слишком переволновалась. Поэтому… хм… ложись прямо здесь, на шкурах.

– Хорошо. – Девушка покладисто вздохнула, почти сразу забившись куда-то в уголок вместе со своей собакой. И там затихла.

Как она смогла найти угол в круглом шатре – это не ко мне вопрос, я уже вообще ничего не понимал. Как только ритм ее сердца стал спокойным, а дыхание ровным, я с облегчением выскочил на улицу.

Устало прислонившись спиной к шатру, задумчиво смотрел, как красное воспаленное светило путается в рогах четвероногих копытных, заполонивших холодную равнину до самого горизонта. И старался ни о чем не думать.

– Совсем дундук, – удрученно сказали вдруг у меня за спиной.

Я резко обернулся и обнаружил ту самую юную Иванову, с которой разговаривал раньше.

– Почему? – даже не обиделся на фамильярность и нелестную характеристику. Привык уже. Ожидать от Ивановых тактичности – то же самое, что от цвирка – воздержания на складе кубов. Самое обидное, что временами их дурацкая привычка ляпать правду в лоб работает… Только вот людей с неокрепшей психикой к ним все равно лучше не подпускать. Кстати! Я совсем забыл про Мордреда. Вроде бы не обязан его все время пасти, но ведь глава моего клана совершенно точно отправила меня сюда еще и присмотреть за внуком… ржа.

– Потому что головой не думаешь. Ты ее когда из того плохого места забрал? Сколько потом по миру таскал? День прошел.

– И что? – все еще не понимал я.

– Ты ее хоть чем-нибудь, кроме того бульона, кормил? Она, может, и Мастер, но миска наваристой водички за целый день – это как-то маловато. А ты ее спать отправил, даже не предложив поужинать. Да и в остальном… – Она безнадежно махнула рукой, глядя на меня с непонятным выражением то ли жалости, то ли осуждения.

– Если она хотела есть, достаточно было попросить, – ответил я. – Почему ты обвиняешь в этом меня?

– Оспидя и духи предков! – Вот сейчас в ее глазах точно была жалость, только почему-то ко мне. – Ты сам себя слышишь? Она? Попросить еду? Але, рыцарь!

– Если так переживаешь, могла бы и сама покормить, – огрызнулся я на невоспитанного ребенка, – а не насмехаться, как животное-падальщик, стоя в сторонке, а потом приставать к чужому Оружию с нравоучениями.

– Это твой Мастер, – пожала плечами нахалка. – Никто поперек лезть не будет.

– Да с чего… – взвился было я.

– Майя, иди займись своим делом, – из толпы рогатых выступила старейшина клана, словно проявляясь на их фоне. – Не морочь ему голову. Галахад сам разберется.

И ушла обратно. В оленей. А языкатая девчонка хмыкнула и тоже испарилась. И вот что это было? Не разберешь. То ли глава подтвердила слова своего потомка, то ли наоборот.

Чем больше с ними живу, тем меньше их понимаю. И все больше раздражаюсь, будь они хоть десять раз Мастера.

Плюнул в закат и тоже пошел спать. Я, может, и железный, но не в этом воплощении. Телу необходим отдых, а мне завтра с утра понадобится ясная голова.

Зайдя обратно в выделенный нам шатер, прислушался к чужому дыханию – спит. Что ж, будить для ужина сейчас уже неразумно, а потому можно спокойно устроиться на шкурах с другой стороны от очага.

Утро началось… неожиданно.

Сперва я обнаружил, что кто-то утащил мои штаны и рубашку. И сапоги с носками тоже, кстати. Я снял их вечером, перед сном, и, как всегда, аккуратно сложил в ногах. Что за?.. Опять местные цвирчата развлекаются? Они, правда, раньше так не «шутили», но кто их знает? Пропавшая одежда ничем не лучше привязанных к голове оленьих рогов…

Кстати… Мастера и ее странного сэвена-щенка в шатре тоже не было. Интересно, связаны ли эти два события? Неужели юные Ивановы еще и девчонку утащили, подговорив ее перед этим подшутить надо мной? Но зачем? И что смешного в краже одежды?

Я пару минут озадаченно смотрел в светло-голубой лоскут неба в переплетении шестов под крышей этого походного дома, а потом все же встал и пошел на улицу. Выяснять, кто куда делся и что вообще происходит.

Первое, что меня сильно озадачило, это чуть ли не сбивающий с ног невероятно вкусный запах чего-то наваристого и мясного. И совершенно незнакомого – в становище клана я ни разу ничего подобного не пробовал. Потом я озадаченно уставился на распяленную по хитро сплетенным палкам собственную рубашку. Рубашка была влажная и, если не ошибаюсь, чисто выстиранная местными аналогами очищающих шкафов, в которых еще не было функций сушки и разглаживания. Хотя о чем я?! Здесь же у местного клана что-то вроде школы выживания, а значит – полная имитация дикого образа жизни и отсутствие даже элементарных благ цивилизации.

Рубашка, вывешенная на этих самодельных распорках, раздуваемая свежим ветром, медленно сохла, расправлялась и… Я не знаток этих тонкостей. Наверное, робот в клане отгладил бы намного лучше. Но и сейчас вышло довольно неплохо.

А вон штаны. Тоже… э… полощутся по ветру. Рядом с носками. А сапоги… ага. У порога. И вычищены так, что солнце отражается в черной лакированной поверхности.

– Чоб! Чобе! – раздался где-то в глубине привычно пасущегося рядом с шатрами стада оленей знакомый звонкий голос. – Ца-а-а! Ай, молодец, девочка. Хорошая, хоро-о-ошая…

И мне навстречу из леса серо-рыжих тел вышла Алико с ведром. Кажется, молока…