Czytaj książkę: «Исход Авроры», strona 6

– Разочарован?

– Впечатлен. – Горящий взгляд скользит по Авроре, затем возвращается к черноте, раскинувшейся перед ним. – Но ведь ты всегда был сыном своего отца.

Отказываясь клевать на его наживку, я делаю шаг вперед, Аврора становится рядом со мной.

– Что происходит? Где флот Несломленных? Где терране и бетрасканцы? Как вышло, что враг так быстро захватил Землю?

Он облизывает губы, скривившись почти в оскале.

– Враг, – повторяет отец.

– Враг, которого ты должен был остановить! – рычит рядом со мной Аврора.

Его взгляд скользит в ее сторону. Оскал становится чуть шире.

– Ты глупа, девочка. Теперь я понимаю, почему мой глупый сын в тебе души не чает.

Она делает шаг вперед, стискивая пальцы в кулаки.

– Вот же ты…

– Подожди…

Я беру ее за руку, чуть сжимаю и смотрю, как перед отцом проплывает проекция. Мы проходим через ворота Складки в открытое пространство. Но, стоя так близко, я замечаю, что ворота выглядят… неправильно. По-старому. Повреждены ударами квантовых молний. Половина сигнальных огней не работают. Похоже, что их не обслуживали десятилетиями.

– …где мы? – спрашивает Аврора.

Отец усмехается, перекидывая выбившуюся косу через плечо.

– Вечно ты ищешь ответы не на те вопросы, девочка.

Глядя на систему, я узнаю звезду своего детства – ярко-голубую, словно сапфир, сияющий в океане тьмы.

– Это Таалос, бе'шмаи. На Таалосе IV живет колония сильдратийцев, космопорт, которым завладели Несломленные, после того как вышли из Внутреннего Совета Сильдры.

– Он… прибыл сюда за подкреплением?

– За подтверждением, девочка.

Аврора стискивает зубы, ее правый глаз вспыхивает, как при ударе молнии. Под ее кожей пульсирует свет, просачивается сквозь трещины на щеке. На мгновение воздух вокруг нас кажется маслянистым и заряженным током. Ее губы раздвигаются в рычании.

– Слушай, чихать я хотела, насколько у меня все болит, а еще на то, чего мне это будет стоить, но если ты снова назовешь меня девочкой, мы с тобой закончим то, что…

– Тишина, – говорит отец.

Аврора моргает.

– Ладно, может, я нечетко изъясняюсь, но ты не будешь так со мной разговаривать. Не будешь называть меня девочкой, требовать тишины и обращаться со мной так, будто я дерьмо у тебя на подошве. Я – Триггер эшваров, и, в отличие от тебя, у меня хватило смелости выступить вперед и…

– Нет.

Отец встает, слегка хмуря брови, и смотрит на звездную систему, проецируемую перед ним.

– Прислушайся, – кивает он. – Там.

Я смотрю на Аврору. Она встречается со мной взглядом, поджимая губы. Я чувствую, как ее разум расширяется. Она поднимает руку, словно протягивая ее к далекой звезде. Знакомое бледное сияние освещает ее радужку, просачивается сквозь трещины на коже.

– Не могу… я ничего не слышу.

Он кивает:

– Тишина.

Отец смотрит на Таалос, его лицо – холодная маска.

– Колония из почти полумиллиона человек вращалась вокруг этого солнца. Все они были Несломленными. Верными до самой смерти. – Он переплетает пальцы и глубоко вздыхает. – И она настигла их. Всех и каждого.

– Как? – выдыхаю я.

– Ра'хаам, – шепчет Аврора. – Я… я чувствую его.

Она смотрит на меня со слезами на глазах:

– Он захватил колонию, Кэл. Весь их мир.

– Но как? – вопрошаю я с растущим разочарованием. – Как такое возможно? Ра'хаам еще даже не расцвел! Его целью было втянуть галактику в войну, пока он дремал в своих колыбелях, ожидая пробуждения! Но теперь он захватил Землю? Таалос? Как так вышло?

– Это твоя вина, – говорит Аврора, делая шаг вперед. – Все это. Эшвары доверили тебе победить Ра'хаама, Каэрсан, а ты использовал их оружие для ведения своей собственной мелкой войны! И к чему это тебя привело?

Отец смотрит на нее, и властная маска, которую он носит, начинает спадать. Все начинается с малого: искорка веселья в глазах, легкий изгиб губ. Но вскоре он улыбается, и эта улыбка растягивается до самых глаз, и наконец он начинает смеяться. Смеяться так, словно моя бе’шмаи сказала самую забавную вещь, которую он когда-либо слышал.

Все эти смерти. Вся эта тьма. И он находит это забавным. Но вдруг до меня доходит. Я вижу это так же четко, как девушку рядом с собой. Так же четко, как наблюдал крушение нашего мира, уничтоженного им.

Мой отец безумен.

– Что, черт возьми, такого смешного? – кричит Аврора.

– Как я уже говорил, – наконец отвечает он, вытирая слезы с глаз, – ты вечно ищешь ответы не на те вопросы.

– И какой же вопрос нам тогда задать? – требовательно спрашиваю я.

– Дело не в том, куда завели меня мои амбиции, сын.

Отец глубоко вздыхает, глядя в безмолвную пустоту.

– А когда.

Часть II

Двое в одном времени

8 | Зила

– Что, черт возьми, происходит?

Я снова в кабине нашего сильдратийского корабля, парю на краю бури темной материи, а в ушах все еще звенит от выстрела, который меня прикончил. Вместо того чтобы прокручивать в голове момент своей смерти, я сосредотачиваюсь на лице лейтенанта Ким, возникающем на экране. Во мне теплится смутная надежда, что в этот раз она будет вести себя иначе, и когда она в десятый раз открывает коммуникатор, я понимаю – она готова к разговору.

Что ж, отрадно.

– Здравствуйте, лейтенант. Я ждала вас.

Ее пауза такая долгая, что если бы я не видела, как она слегка двигается на моем мониторе, то подумала бы, что связь отключилась.

– Не могу понять, шутите вы или нет, – говорит она в конце концов.

– Я слышу эту фразу с поразительной частотой.

Снова тишина.

– Откройте шлюз, – говорит она. – Я иду к вам.

Скарлетт и Финиан, запыхавшиеся, прибегают на мостик из машинного отделения. Услышав окончание разговора, Финиан наклоняется, чтобы рассмотреть лейтенанта на экране.

– Вы придете, только если согласитесь ни в кого не стрелять. Сегодня я умирал уже десять раз и не в настроении это повторять.

Лейтенант моргает, морща лоб.

– Десять? Я насчитала девять.

– По пути сюда мы тоже умерли.

– По пути из будущего. – В ее тоне слышится сомнение.

Скарлетт наклоняется к Финиану.

– Скоро увидимся, лейтенант.

Ким отключает связь, оставляя нас троих смотреть друг на друга. Невозможность того, что мы переживаем, не остается незамеченной.

– Мне это не нравится, – бормочет Финиан. – И она мне тоже не нравится.

– Мне тоже, – соглашается Скарлетт. – Но наш корабль застрял, так что мы ничего не добьемся, пока не убедим ее, что не представляем угрозы.

Фин смотрит на Скарлетт и мягко спрашивает:

– Уверена, что с тобой все в порядке?

Скарлетт моргает.

– Да, я в норме. Ну, то есть насколько это возможно, учитывая происходящее.

– Ты… – сглатывает Фин. – Тебя подстрелили.

– Я в порядке, Фин. – Скарлетт нежно улыбается и касается его руки. – Клянусь. Знаешь, в тебя тоже стреляли.

– Да, – тихо говорит он. – Но мне не пришлось наблюдать.

Они долго смотрят друг на друга, и молчание в конце концов становится настолько тяжелым, что я чувствую необходимость нарушить его.

– Твой медальон. – Я киваю на маленький кристалл на шее Скарлетт. – Бриллиант отреагировал, когда буря повредила квантовый парус.

– Да, – отвечает она, возвращаясь к насущному вопросу. – Но это не бриллиант. Фин выяснил, что это эшварский кристалл.

Я смотрю на драгоценный камень, прищурившись.

– Интересно…

– Почему он так светился?

– Не знаю, – бормочу я, лихорадочно соображая. – Но это наверняка что-то важное. Некоторые из наших подарков от адмирала Адамса и командира де Стой оказались жизненно важными. Портсигар, который спас Кэлу жизнь. Надпись на твоем медальоне, посоветовавшая нам придерживаться плана по обезвреживанию эшварского Оружия. Как будто командиры «Авроры» знали, что с нами произойдет. Будто они направляли нас все это время.

Фин недоверчиво склоняет голову набок.

– Очевидно, с подарками какая-то ерунда. Но направлять нас? Это большая натяжка, Зила. Они подарили мне прокля´тую ручку.

Скарлетт кивает на золотые обручи в моих ушах:

– А ты получила сережки.

БАХ.

Корабль приходит в движение – буксирный трос ударяется о корпус. За этим следует еще один удар.

БАХ.

Фин закатывает глаза.

– Думаю, нам лучше спуститься вниз и впустить Лейтенанта Психушку. Интересно, каким новым и интересным способом она убьет нас на этот раз.

– Будь вежливым, Финиан, – предупреждаю я. – Ее поведение может быть чрезмерно агрессивным, но лейтенант Ким – важная составляющая процесса.

Скарлетт приподнимает бровь.

– Почему ты так думаешь?

– Я так понимаю, вы не обратили внимания на ее позывной.

Теперь очередь Финиана пялиться на меня.

– А?

– Ее позывной. Прозвище, которое использовали ее коллеги-пилоты. Оно было на крыле ее истребителя. А также нанесено на шлем, который она носит.

– Знаешь, я была как-то слишком занята, разглядывая пистолет в ее руке, чтобы обратить внимание на шлем, – признается Скарлетт. – Что там было?

Я протягиваю руку, касаясь сережек, подарка, оставленного для меня в хранилище Доминиона. Маленькие золотые птички, свисающие с обручей, расправили крылья, когти сверкают в тусклом свете.

– Ее позывной – Ястреб.

• • • • •

На этот раз, когда шлюз открывается, наша троица ждет ее на открытом месте. Лейтенант Ким не вынимает оружие, хотя одна ладонь лежит на рукоятке. Она стоит в дверном проеме, медленно протягивая руку, чтобы расстегнуть маску и снять шлем.

На вид ей чуть за двадцать, и, полагаю, мое предположение о ее восточноазиатском происхождении верно. У нее симметричные черты лица, стандартно привлекательные, хотя думаю, что некоторым ее строгое выражение может испортить впечатление.

Она невысокая.

– Ладно, давайте попробуем еще разок – говорит Скарлетт. – Меня зовут Скарлетт Джонс. Это Зила Мадран, а это Финиан де Карран де Сиил.

– И, прежде чем вы снова начнете палить почем зря, хочу сказать, что некоторые из моих лучших друзей – терране, – сообщает ей Финиан. – Вообще-то, все мои лучшие друзья.

– Лейтенант Нари Ким, – медленно произносит наша гостья.

– Приятно познакомиться, – улыбается Скарлетт. – И спасибо, что не убили нас.

– Не за что, – невозмутимо отвечает она. – Итак, кто же победит в войне?

Скарлетт наклоняет голову.

– …Что?

– Если вы из будущего, – говорит Ким, очевидно все еще сомневаясь. – Кто победит? Мы? – Она кивает на Финиана. – Или белоголовые?

– В войне никогда нет победителей, – отвечаю я. – Но терране и бетрасканцы подпишут мирный договор через…

– Стоп, погодите, – говорит Скарлетт. – А нам вообще стоит обсуждать подобные вещи?

– …А почему бы и нет? – спрашивает Фин.

Она бросает взгляд на лейтенанта.

– Что, если мы изменим будущее?

– Ну, такое случается только в плохих научно-фантастических романах, разве нет?

– Тому, что мы переживаем, нет прецедента, – говорю я. – Или, по крайней мере, мы о подобном не знаем. Трудно предугадать последствия наших действий и практически невозможно просчитать, как наше присутствие в этом времени может повлиять на будущие события. Но, учитывая вещи, подаренные нам командованием «Авроры», я считаю верным предположить, что мы должны быть здесь.

– Возможно, будущее, о котором мы знаем, существует только благодаря тому, что мы здесь сделаем, – предполагает Финиан. – Может, мы должны рассказать ей.

– Я вообще-то все еще здесь, – напоминает нам лейтенант Ким.

– Извините, – улыбается Скарлетт. – Мы тоже пытаемся разобраться во всей этой заварухе. Поверьте, мы растеряны почти так же, как и вы. Но в наше время бетрасканцы – ближайшие союзники Терры. Мы только что из сражения в 2380 году, и одним из последних событий, которые мы увидели перед всем этим… – она обводит нас рукой, – было появление бетрасканского флота в попытке защитить Терру.

Я вижу, что лейтенант хочет задать еще вопросы о нашем времени, но придерживает язык, и я благодарна ей за это. Бесполезно думать о том, что мы оставили позади. Кого мы оставили позади.

– Так что же тогда все это, – она передразнивает жест Скарлетт, – значит?

– Как раз это мы и пытаемся выяснить.

Она оглядывает меня, задерживаясь на моих глазах.

– Так выясняйте. Потому что, насколько я понимаю, вы с тем же успехом можете быть шпионами белоголовых ублюдков.

– Слушай сюда, дикарка, – начинает Фин. – Может, ты хочешь…

– Мы тут все друзья, – подхватывает Скарлетт, похлопывая Фина по руке и лучезарно улыбаясь лейтенанту. – Друзья, помните?

– Существует две возможности, – говорю я. – Либо в нашем времени произошел катализатор, отбросивший нас назад во времени и создавший эту аномалию…

– Например, то, что мы оказались прямо на пути мощного древнего супероружия, когда оно заработало? – задается вопросом Скарлетт.

– …или здесь произошло событие-катализатор, – продолжаю я, – вернувшее нас к этому моменту времени.

– Возможно, и то, и другое, – бормочет Финиан.

Я киваю.

– Что испытали вы, лейтенант Ким?

Наша гостья обдумывает вопрос. Я не очень хорошо разбираюсь в эмоциях, но мне кажется, что, хотя она все еще настороже, опасность ненадолго отходит на второй план. По крайней мере, теперь она пытается сотрудничать.

– Шесть минут назад я совершала патрулирование, и тут внезапно в поле моего зрения появились вы, – говорит она. – Мы поговорили, я взорвала вас, все сбросилось. Мы не говорили, я взорвала вас, все снова сбросилось. Я отвела вас к своим, вас застрелили, и все началось сначала. Каждый раз, когда вы умираете, я оказываюсь точно там же, где была шесть минут назад.

Мой разум успокаивается, и я понимаю – это чувство комфорта возникает из-за того, что мне нужно решить проблему. Я знаю, как это сделать. Соберу данные. Стану анализировать. Когда я чем-то занята, это хорошо.

– Что здесь происходило шесть минут назад?

Лейтенант кусает губу. Даже для меня очевидно, что она сомневается, не доверяет. Но в итоге все же решается:

– Станция проводила эксперимент. Были замечены какие-то… колебания мощности. Я увидела, как сфера темного света диаметром в тысячи километров поглощает мой корабль. Все приборы вышли из строя. А когда все прояснилось… появился ваш шаттл.

– Что за эксперимент? – спрашиваю я.

Скарлетт кивает.

– Чем на самом деле занимается ваша станция, лейтенант?

Лейтенант Ким оглядывается по сторонам, и впервые в ее глазах появляется намек на панику, которую она, должно быть, испытывает.

– Черт его знает. Секретные операции терранских военных.

– Похоже, первоочередная задача для нас сейчас – это сбор разведданных, – заявляю я. – Если мы прибыли именно в тот момент, когда проводился этот эксперимент, разумно предположить, что он мог ускорить прибытие. Мы должны определить назначение этой станции.

– Как? – спрашивает Фин. – В прошлый раз, когда мы там объявились, они пристрелили нас на месте.

– Может, мы могли бы с ними поговорить? – предлагает Скарлетт. – Они ведь тоже переживают последствия этой временной петли…

– Нет, – говорит Ким, качая головой. – Не думаю, что кто-то на станции имеет представление о том, что происходит. Первые несколько раз, когда я перезагружалась, прежде чем связь прервалась, я связывалась со «Стеклянной туфелькой», запрашивала инструкции. И каждый раз получала одни и те же ответы. Слово в слово. Они вели себя так, будто ничего не случилось. Я имею в виду, помимо нарушения целостности ядра и всего остального, что там сейчас происходит.

– Не знаю, чего вы ожидали, – говорит Фин. – Вы привязали себя к буре темной материи и попытались поймать квантовые импульсы. На случай, если вы не поняли предыдущих аналогий, то скажу так: это все равно что забрести в загон, полный мондорианских вальшинов, и расстегнуть молнию на штанах.

Его встречают три непонимающих взгляда.

– Нет? Вы никогда… Что ж, скажем так, это нецелесообразно.

Скарлетт задумчиво надувает губы, глядя на Ким.

– Если все это произошло из-за нашего прибытия и только ваш корабль оказался рядом с нами, то это, наверное, объясняет, почему вы тоже попали в петлю, а никто другой не в курсе, что это вообще происходит.

– Хм, – произносит Ким, бросая на Скарлетт такой взгляд, будто она удивлена, что Скар высказала такое проницательное замечание. Но оно весьма разумно.

– Нам необходимо узнать больше информации, – заявляю я. – Знание – это ключ. У нас есть двадцать восемь минут до того, как второй квантовый импульс, который мы наблюдали, поразит парус, а затем и станцию, что может вывести из строя жизненно важные компоненты внутри. И если ядро станции повреждено, отключение самой станции – это только вопрос времени. Пора действовать.

– И что же делать? – снова настороженно спрашивает лейтенант Ким.

– Установить факты, – отвечаю я. – Событие выглядит постоянным, но без дополнительных данных нельзя предположить, что постоянная природа временной аномалии не зависит от скорости распада.

На лице лейтенанта появляется знакомое мне выражение, хотя в последнее время я испытывала его не так часто. Она понятия не имеет, о чем я говорю. Ким смотрит на Скарлетт, а та на Финиана.

Финиан переводит:

– Она имеет в виду, что, поскольку мы не знаем, что запустило цикл, мы не в курсе, будет ли он продолжаться вечно. У нас может не хватить времени.

– Что ж, давайте выдвигаться, – говорит Ким. – У вас есть скафандры?

– Я так понимаю, у вас появилась идея, как доставить нас на борт? – спрашивает Скарлетт.

– Зависит от обстоятельств, – отвечает лейтенант Ким. – Вы сертифицированы для выхода в открытый космос?

– Некоторые из нас больше, чем другие, – отвечает наш Лик, кривясь. – Фин поможет мне. Он великолепен в невесомости.

– Даже не представляете, настолько, – ухмыляется Финиан.

Лейтенант Ким мгновение изучает Фина, затем отводит взгляд, будто не хочет напоминать себе, что помогает бетрасканцу. Полагаю, военная подготовка научила ее доверять своим инстинктам, справляться с ситуациями повышенной напряженности, сохраняя при этом ясную голову. Не имея другого разумного объяснения, она, похоже, готова поверить в то, что подсказывают ей собственные чувства. Но, признаюсь, я слегка восхищаюсь тем, как хорошо она воспринимает эту ситуацию.

Лейтенант смотрит на меня, и я понимаю, что пялюсь.

Быстро отвожу взгляд, опуская голову, так что волосы падают мне на глаза.

– Вся станция будет в состоянии повышенной готовности, – предупреждает она. – Сбой в эксперименте произошел менее двадцати минут назад. Они могут подумать, что это диверсия, и тогда пристрелят вас на месте. На моем корабле есть грузовой отсек, но там будет чертовски тесно, так что, надеюсь, вы трое понравитесь друг другу. Очень.

Я вижу, как Финиан и Скарлетт обмениваются мимолетными взглядами.

– Я доставлю вас к третьему воздушному шлюзу, – продолжает Ким. – Если нам повезет, охрана будет слишком занята поломкой ядра, чтобы заметить нас.

– А если не повезет? – спрашивает Скарлетт.

Фин изображает на лице тонкую улыбку.

– Одиннадцатый раз – точно удачный, м-м?

• • • • •

Несмотря на тесноту грузового отсека истребителя, мы быстро добираемся до станции и оказываемся в воздушном шлюзе для выхода в открытый космос и приемки грузов. Скарлетт явно испытывает трудности – даже после того, как мы оказываемся в безопасности, она держит Финиана за руку.

По крайней мере, я думаю, что причина в этом.

Лейтенант Ким приказывает нам подождать в воздушном шлюзе. По ее словам, она пристыкует свой истребитель, после чего отправится к начальству, чтобы доложиться по форме, а затем, когда сможет ускользнуть, выровняет давление в воздушном шлюзе и впустит нас на станцию незамеченными. По крайней мере, она на это надеется.

Мы ждем в тишине. Через иллюминатор я вижу бескрайнюю клубящуюся тьму, освещаемую мимолетными вспышками энергии – угрюмо-лиловую, с вкраплениями еще более глубокой черноты. Я изо всех сил стараюсь не обращать внимания на то, что от бури у меня мурашки бегут по коже. Ее мощь почти невообразима, и мысль о том, что ученые на борту этой станции пытались укротить ее, вызывает у меня… беспокойство.

Смею признать, что ощущение, которое я испытываю, когда внешние двери начинают закрываться, – это настоящее облегчение. Нам нужно убедиться, что мы стоим на земле, когда гравитация вступит в силу. Иначе упадем. Я скольжу вниз, занимаю свое место рядом с Финианом, а Скарлетт – по другую сторону от него, чтобы поддержать.

Вновь возникающая гравитация для него наверняка неприятна.

Рядом с внутренними дверями воздушного шлюза загорается зеленая лампочка, означающая, что давление выровнялось, и мы снимаем шлемы. Тут двери открываются. Но вместо лейтенанта Ким перед нами предстают три солдата-терранина, на нагрудниках которых написано «Охрана».

Какая-то часть моего сознания с удивлением отмечает, что они одеты в камуфляж.

Они же в космосе. Какая польза от камуфляжа?

Охранники поднимают оружие.

– Да чтоб вас, – стонет Финиан. – Вы, блин, прикал…

БАХ.