Кровавая клятва. Книга вторая

Я превратился в труса и пьяницу, и мне было ужасно стыдно, когда я вспоминал годы своего юношества в родном городе. Тогда я был образцом мужественности и примером воспитанности среди многих моих сверстников. Если бы кто-то из них дожил до наших дней и увидел, во что я превратился, то они отказались бы верить в то, что перед ними действительно тот самый Влад Хардман, которого они знали когда-то.

Ведь я занимаюсь самобичеванием каждый раз, находясь в пьяном угаре, но не могу воспроизвести в жизни и трети того, что намеревался сделать ещё вчера.

За это я себя ненавидел.

В моей жизни должно было случиться что-то, что встряхнуло бы меня с такой силой, с какой только можно пробудить сознание человека, чтобы снова вернуть ему смысл жизни. То, ради чего он будет двигаться дальше. И со мной это случилось. Только позже и весьма неожиданно. В тот момент, когда я меньше всего ожидал очередного потрясения.

А теперь я сидел в своём кабинете, читал письмо, написанное любимой рукой, и моё сознание уносило меня далеко в прошлое, когда я, проснувшись однажды утром и подозревать, не мог о том, какую встречу приготовила мне судьба.

*****

Последние лучи заходящего солнца слабо пробивались сквозь тонкую, ажурную штору, проникая вглубь комнаты, в которой находилась Дженнифер. Они, касались её белых рук, лица, сверкающих от косметики глаз, окаймлённых густой сеткой вен. Девушка сидела за большим письменным столом своего кабинета и что-то писала в дневнике. Казалось то, что она излагала, беспокоило её, потому что время от времени она останавливалась, постукивая обратной стороной металлической ручки по столу, и нервно покусывала губу. В этот момент на пороге показалась Виктория. Она опиралась спиной о дверной косяк, и молча наблюдала за тем, что делала Дженнифер.

– Нужно было заставить его поверить в то, что я умерла. Только тогда он, наверное, успокоился бы и жил дальше, – неожиданно произнесла она, отталкивая от себя дневник.

Виктория внимательно следила за каждым её жестом, откинув волосы от лица:

– Ты его не любишь больше?

– Почему ты так думаешь?

Этот вопрос явно вызвал у неё недоумение.

– Откуда тогда такая жестокость? Ты ведь умышленно причиняешь ему боль своим безразличием! Неужели ты, правда, считаешь, что, сказав ему о твоей смерти, он успокоится? Да он до конца своих дней будет винить в этом себя! Искать виновных в случившемся, чтобы отомстить, твою могилу, в конце концов! Ты думаешь, я ничего не вижу и не понимаю? Ведь ты, как и он страдаешь. Так дай же себе шанс быть счастливой! Дай этот шанс ему! В чём дело? Если ты, таким образом, пытаешься оберегать меня, то я уже взрослая и всё пойму.

– Ты не знаешь всего Виктория, я…

– Единственное что я знаю точно, так это то, что тебе нужен Влад. Ты должна найти его. Не мучай больше ни себя, ни его.

Девушка вошла в комнату и присела на маленький бархатный диванчик напротив Дженнифер.

– Знаешь, ведь ты права, мы уехали из Чарльстона только потому, что я опасалась преследований со стороны Грегори. Если бы Влад поехал с нами, он бы сразу обо всём догадался! Я пожертвовала ним ради нашей с тобой безопасности, ради тебя.

– Мама, но я не хочу таких жертв. Я не просила этого. Без моего согласия Грегори не сможет увести меня или заставить что-то делать, я уже не ребёнок.

Дженнифер кивнула, сложив руки перед собой на столе.

– Да, но он может навредить.

– Каким образом?

Объяснить это будет непросто.

– Он из тех людей, которые могут навредить одним только словом. Ему нельзя доверять. Я не хочу больше говорить о Владе, эта тема даётся мне нелегко.

– Знаю, поэтому и говорю, что ты должна дать ему шанс. Пускай он приедет!

Дженнифер поднялась из-за стола, хлопнув рукой по закрытому дневнику:

– Всё что меня беспокоит здесь. А ему я больше ничем не могу помочь.

Этими словами она ясно давала понять, что не имеет желания продолжать разговор, и настаивать, смысла нет. Поэтому Виктория не произнося ни слова, направилась к двери и вышла из комнаты.

– Что ж, если ты не можешь, могу я.

*****

Подсознательно я знала, видела, какие бури бушуют в ней. Я знала и о том, что Влад очень любит маму. Так почему же из-за меня они не могут быть вместе? Больше всего на свете я не хотела быть препятствием к их счастливой жизни. Слишком многое поставлено на кон. Она это заслужила.

Я вспомнила, что у меня в ежедневнике было где-то записано о нашем пребывании в Чарльстоне. Поэтому, благодаря интернету я легко смогу найти адрес дома, в котором мы находились всё то недолгое время. Мама говорила, что наш дом и дом Влада разделяют всего несколько проулков. Значит, я близка к цели.

Закрывшись у себя в комнате, я приступила к делу. На практике всё оказалось немного сложнее, чем я могла предполагать, но, тем не менее, спустя несколько часов упорных поисков, заветный листок с точными данными Влада: его адресом и номером телефона, лежали передо мной.

Оставался последний шаг, который мне предстояло сделать. Самый ответственный. Я понимала всю серьёзность и важность моего решения, и прекрасно осознавала, какая миссия на мне лежит. Поэтому: сейчас или никогда.

Я взяла в руку телефон, и уверенно набрала цифры с листка одни за другими. В трубке послышался гудок. Вот он, заветный рубеж, и, кажется, я смогла его одолеть.

До того как я услышала голос на другом конце, я успела насчитать около десяти гудков.

– Да? – спросил немного хриплый мужской голос.

Вот она, моя точка невозврата.

– Здравствуйте. Могу я услышать господина Хардмана?

– Это я. Слушаю вас.

Я выдохнула, перед тем как начать свою исповедь.

– Меня зовут Виктория. Мы с вами практически не знакомы, но моя мать вероятно много обо мне рассказывала.

Мысли судорожно сжавшись, метались у него в голове. Сначала он попросту не мог сообразить о ком идёт речь, и что это за девушка. Вероятно, она могла просто ошибиться номером. Но ведь она точно назвала фамилию – Хардман. Конечно, и это могло быть обычным совпадением, но всегда хочется верить в чудо. Потому он решился на уточнение:

– Простите, но как ваша фамилия? Я что-то не припоминаю вас…

Я улыбнулась. Ну, ещё бы. За всё время мы так и не увиделись с ним с глазу на глаз.

– Верно, это и не удивительно. Нам даже не довелось поговорить с вами. Но я всегда знала о вашем существовании. У меня фамилия матери, Эванс. Виктория Эванс.

Если до этого у него и могли быть хоть какие-то сомнения, сейчас они рассыпались в прах. Это было похоже на неожиданный удар в грудь.

– Виктория! Где вы сейчас находитесь? Как Дженнифер? Что-то случилось? Почему вы так внезапно уехали, ничего не сказав мне? Я так переживал всё это время! У вас всё в порядке?

Он заваливал меня вопросами.

– Влад, послушайте, пожалуйста. Вы должны приехать в Нью-Йорк. Мама собирается уезжать из города, так как здесь к нам уже начали присматриваться. Появляется множество ненужных вопросов. Когда мы уедем я не знаю, но знаю, что тогда уже точно будет поздно. Я звоню вам потому, что маме очень нужна ваша помощь. Она тоскует, но не может вернуться, из-за Грегори. Она боится что он не оставит нас в покое и будет преследовать куда бы мы не отправились. Я знаю, что вы очень любите её, и вижу, как страдает она сама. Я больше не смогла хранить этот секрет от вас. Не волнуйтесь, мы в порядке. Когда вы сможете приехать? Я пришлю вам адрес.

– Я постараюсь вылететь к вам как можно быстрее. Если я улажу все свои дела на работе, чтобы пораньше получить деньги на эту поездку, то отправлюсь уже через несколько дней. Говорите адрес.

Я продиктовала ему наши данные, и просила поторопиться, насколько это возможно, ведь я не знала, когда мама решит уехать и как надолго я смогу её задержать.

– Спасибо Виктория! Ты не представляешь, насколько я благодарен тебе за этот звонок!

– Вы с ней заслуживаете счастья.

– Ждите меня, я приеду уже совсем скоро.

– Тогда до встречи?

– До встречи…

После того, как в трубке вновь послышались гудки, я вдруг почувствовала такое облегчение и такую душевную негу, что поняла, – я всё сделала правильно.

Теперь Влад приедет, и мама снова будет счастлива, как и раньше.

*****

Я стоял в холле и не мог поверить в случившееся. Виктория сама нашла меня! И уже совсем скоро я увижу её и Дженнифер!

Это казалось мне чем-то невозможным, но я крепко ухватился за эту надежду снова видеть её рядом, держать её руки в своих ладонях…

Оглянувшись, я заметил Джанет, которая вышла из кухни и теперь стояла сзади меня, облокотившись о стену. Вероятно, она слышала мой разговор с Викторией. Я понимал, что мне предстоит серьёзный диалог с ней, ведь я собирался навсегда покинуть город и вернуться к Дженнифер.

– Тебе снова нужно будет уехать? – тихо спросила она, подойдя ближе, и обнимая меня за плечи. – Надолго?

Больше врать ей не было смысла, поэтому собрав волю в кулак, я вдруг резко выпалил:

– На этот раз, навсегда милая.

Наверное, она не сразу поняла смысл моих слов, потому что переспросила:

– Мы куда-то переезжаем?

Я вздохнул. «Ну же, давай, скажи ей правду!»

– Нет Джанет, не мы. Я один должен уехать из Чарльстона навсегда.

Теперь она стояла напротив меня, смотря прямо мне в глаза.

– Но почему Влад? Почему один? Что-то случилось?

Знала бы она, что то, что случилось, было одним из лучших происшествий за последнее время.

– Это из-за Дженнифер, да? – Схватив мою руку, она крепко сжала её. – Ну же, скажи мне правду, не мучай больше этой неизвестностью!

Кивнув, я ответил:

– Да, ей сейчас необходима моя помощь.

– Если бы дело было только в этом, ты бы не уезжал навсегда. Проблемам свойственно решаться за какое-то время. Они не вечны. Ты просто сам хочешь остаться там, с ней.

Я уже было открыл рот, чтобы сказать что-то в своё оправдание, как она продолжила.

– Знаешь Влад, ты должен был рассказать мне обо всём ещё в самом начале. Уверена, я бы поняла тебя. Ты можешь запирать в ящике письма, но ты не можешь запереть там свои чувства! Она нужна тебе. И всегда была нужна. Вот только ты решил поиграть моими чувствами, зная, что тебе это совсем не нужно.

Теперь я точно ничего не мог добавить. Оказывается, она знала о письмах и о причинах моей грусти. Отпираться было бессмысленно.

– Ты никогда не любил меня?

Я боялся этого вопроса, ведь он разом мог перечеркнуть всё то, хорошее, что было между нами за эти годы. Четыре года. Подумать только, я пытался играть в любовь, или любил по- настоящему? Одно я знал наверняка: моя совесть не позволяла мне сделать этот выбор. Я не мог предать одну, любя другую, и наоборот. Ведь каждая из них теперь была настолько дорога моему сердцу, что я не мог и думать о том, чтобы делить их. Не мог, до сегодняшнего дня. Точнее до этого судьбоносного звонка, который решил всё сам собой, расставил всё по местам.

– Да ответь ты уже на вопрос! – крикнула на меня Джанет, крепко сжимая руки в кулаки.

Казалось, она готова разорвать меня в клочья, да и что там скрывать, – я заслужил это.

– Нет, – произнёс я тихо. – Нет, ты не права. У меня были чувства к тебе, самые настоящие, и я искренне верил, хотел верить, что у нас всё получится. Но не получилось. Жизнь распорядилась иначе. Я виноват в том, что не сказал об этом сразу, не забил тревогу, когда понял, что наши отношения обречены. Нужно было сказать тебе, что мы идём на дно с этим кораблём. Но я смолчал, как самый настоящий трус, и эта вина всегда будет со мной. Но ты должна мне поверить в одном: я не обманывал тебя ни разу, когда говорил о том, что чувствую. Каждое моё слово, обращённое к тебе, было правдой.

– Кроме тех, что касались её?

– Возможно. Там я уже не всегда мог контролировать себя. И за это тоже прости.

Разговор начинал приобретать пессимистический характер, поэтому я поторопился обойти его. Излишняя эмоциональность сейчас не была нужна ни мне, ни ей.

– Дженнифер не справится одна, я ей нужен. А ты не останешься в одиночестве, это точно. Я знаю о Грегори и о том, что он был здесь частым гостем. Знаешь, видимо он и вправду осознал все свои ошибки в прошлом и теперь показывает только лучшие свои стороны. А ещё, мне кажется, ты ему не безразлична. Подумай над этим, ведь он, не я, с ним ты не плачешь, не грустишь. Он заставляет тебя улыбаться, а это главное.

Я говорил сейчас примерно то же самое, что передала мне в своём прощальном письме Дженнифер, перед тем как исчезнуть из моей жизни. Она советовала мне присмотреться к Джанет и быть счастливым. К сожалению, её план на мне не сработал, без неё я не смог обрести это самое счастье. Оно оказалось невозможным для меня. Надеюсь Джанет повезёт больше, и она действительно сумеет разглядеть в его лице того единственного, кем не смог стать для неё я.

– Влад, я не держу на тебя зла, так как всё понимаю. Сердцу не прикажешь, и ты не виноват в этом. Мы страдали одинаково, и причина у нас была одна: мы любили человека, который казался нам недосягаемым. Поэтому злиться на тебя было бы нелогичным. Ты и сам себя немало наказал, теперь мы квиты. Главное обещай мне найти своё счастье и больше никогда не терять. Чтобы не пришлось снова разбивать кому-то сердце, и жить в терзаниях.

– Я пообещаю, только если ты сделаешь то же самое ради меня.

– Обещаю, – произнесла она, еле дыша.

– И я обещаю тебе быть счастливым с той, кому принадлежит моё сердце.

Ну вот, я сказал это. Только легче мне не стало, хотя мы и рассчитывали. Я уверен, она чувствовала сейчас то же самое.

Всё вышло немного иначе, чем я думал в начале. На фоне счастливого известия Виктории, обида, которую я нанёс Джанет, теперь затмевала всё хорошее. Я, по сути, только что предал её в очередной раз. И если раньше она ещё могла во что-то верить, то теперь это предательство было окончательным. Видимо моя любовь к Дженнифер и правда имела разрушительное воздействие не только на наши жизни, но и на меня. Теперь она точно заглушила голос моей совести, который ещё недавно продолжал упорно противиться мне.

*****

В небе витали ароматы примулы и ночной фиалки. Воздух в это время года больше напоминал сладко – приторные духи, которые выплеснулись из опрокинутого небрежной рукой флакончика. Голова кружилась от этого нежного запаха, и внутри всё будто бы сжималось сильной, но в то же время мягкой рукой. Какая-то нега разливалась по всему телу, и вокруг не существовало больше ничего кроме этой навалившейся внезапно истомы.

Небо напоминало чёрный, расшитый золотыми звёздочками – искорками плащ чародейки Ночи.

Из леса прохладный летний ветерок приносил аромат еловой хвои, а руки гладили мягкий как бархатный ковёр мох.

И вся эта ночь смешалась в какую-то трогательно – грустную главу из любимого раздела книги под названием «Жизнь». Ведь всё это когда-то уже происходило со мной: так же вдыхала я аромат примулы, так же ярко освещала луна узенькие лесные тропинки. И так же, навсегда, останутся в моей памяти эти незабываемые, наполненные магией и волшебством июньские ночи.

Теперь сидя здесь, на нашей с Валери опушке, я вспомнила всё. Эта ночь уже была однажды в моей жизни, и вот теперь всё повторяется. В последний раз я была здесь с Владом, но потом всё резко изменилось, и это место снова стало только моим. Сестра приезжала теперь крайне редко, и у меня больше не было возможности разделить свой маленький мирок с ней. Просто на это не хватало времени. Она уезжала так же внезапно, как и появлялась в городе, и этих часов проведённых с ней мне всегда было мало. Мы говорили и не могли наговориться, будто бы не видели друг друга сотню лет. В этот раз она задерживалась в Лондоне. Насколько я могла знать, у неё случились проблемы с учёбой, и ей дали шанс на переэкзаменовку, поэтому всю половину летнего месяца она проведёт там. Я тоже всерьёз начала задумываться о том, чтобы уехать к ней. Возможно, мне удастся найти там неплохую работу и зацепиться в городе, тогда я смогу видеться с сестрой чуть ли не каждый день. Здесь меня всё равно больше ничего не держало кроме родителей конечно, но, думаю, и они смогут понять меня. Теперь всё здесь будет напоминать мне о Владе, и я так никогда и не отойду от нашего с ним разрыва. В Чарльстоне у меня была всего лишь выездная работа на несколько раз в неделю. Так как я была реставратором картин, то некоторые экспонаты мне разрешали забирать на дом и работать с ними там. Ну а были и такие, что просто не подлежали никакой транспортировке, поэтому почти каждый день мне приходилось ездить в город. Если честно, я была только рада этому, так как в процессе работы я отвлекалась и на некоторое время забывала о том, что ждёт меня по возвращению. А чаще всего меня там ждал пустой дом, по которому я бродила в полном одиночестве, дожидаясь возвращения Влада. Когда заказов было много, я с радостью хваталась за них, усердно налегая на работу. В другое же время моим уделом был диван в гостиной и телевизор, который хоть как-то скрадывал моё внутренне опустошение, заполняя его массой ненужных фактов.

Это только так, кажется, что мы готовы к несчастьям. К ним нельзя быть готовым никогда. О них можно думать, знать, предостерегаться и стараться защитить своих близких, но готовым быть невозможно.

Просто однажды наступает такой момент, когда уже не хочется знать ни вопроса, ни ответа на него. Ты затягиваешь потуже в узел свой страх над той пропастью, что разверзлась перед тобой, и судорожно пытаешься двигаться дальше. Так теперь делала и я.

Помню, как я решила проследить за Владом в одну из предпоследних ночей перед тем разговором, что состоялся у нас недавно, который собственно и поставил жирную точку на нашем будущем.

Отворив дверь, он вошёл в здание, некогда бывшее музеем, и, оглянувшись по сторонам, закрыл её за собой. Я притаилась за высоким, густым кустом сирени, и была рада, что осталась незамеченной им.

В окне второго этажа зажегся яркий свет, и я увидела Влада, плотно задёргивающего штору.

«Что он здесь делает?» – пронеслось у меня в голове.

Всё это время, прячась за кустами и деревьями сада, я видела его тень, нервно ходящую по комнате, заложив руки за голову.

Осознание происходящего пришло ко мне немного позже, когда я в очередной раз вспомнила о его подружке, и о том, что она жила где-то поблизости. Сомнений не оставалось: это был её дом. Дом Дженнифер. И Влад, оказывается, бывает здесь, даже в её отсутствие. Жаль я не знаю, как часто, и давно это происходит. Теперь многие недостающие фрагменты пазла стали на место, и я получила полную картинку.

Если раньше я могла терзаться сомнениями и меня полностью не убедили её письма и украшение в его письменном столе, который он закрывал на ключ от меня, то этот факт был исчерпывающим. Он никогда не переставал любить её. Даже когда был со мной. Каждую минуту он думал о ней, а чего хуже, даже видел во мне её. И теперь я готова его отпустить к ней. Навсегда. Так будет справедливо для нас обоих.

*****

Виктория сидела в парке рядом с Маркусом и обсуждала их первый концерт в новом составе.

– Как думаешь, какого стиля мы будем придерживаться? Я про одежду.

Парень пожал плечами:

– Не знаю, это Натаниэль решает всегда.

– Он у вас что, главный? – улыбнулась Виктория.

– Вроде того. Да мы и не против, наоборот, одной проблемой меньше для всех.

– А что если в этот раз, я попрошу его заняться оформлением нашего внешнего вида? Как думаешь?

– Не факт, что он согласится на это.

– Обратное тоже не факт. Но попробовать то можно. Потому что, если быть совсем откровенной, мне не очень нравятся эти дешёвые нашивки и блёстки. Мы должны выглядеть солидно, а не как уличные музыканты.

Маркус толкнул её локтем в бок:

– Ты имеешь что-то против уличных музыкантов?

– Нет же! – рассмеялась она. – Но это ведь совсем другой уровень мастерства, или ты не согласен?

– С этим не поспоришь, конечно, но я сомневаюсь, что Натаниэль пойдёт на это. Он придумывал этот стиль сам и вряд ли позволит, кому-либо вносить кардинальные изменения в его идею.

– И всё же, я риску.

На мгновение её взгляд ухватился за прохожего парня, который теперь сел напротив них на скамейку и внимательно рассматривал Викторию.

– Кто это? – шепнула она тихо, кивая в сторону незнакомца.

– А, этот. Он гот, неформал, – так же, шёпотом ответил Маркус. – Да ещё к тому же вампир.

– Что ты сказал?

Казалось, каждая мышца её тела теперь была в напряжении.

– Ну, этот чудак так себя называет. Постоянно выискивает информацию об этом, мечтает о бессмертии и всё такое. Мы считаем его ненормальным, поэтому не обращай особого внимания. Да, и вампиров ведь не существует.

Виктория нервно теребила в руках кончики своих волос.

– Это и вправду интересно. Ты говоришь, он выискивает информацию. И что, уже находил что-то стоящее?

Маркус лишь улыбнулся:

– Я смотрю тебя, заинтересовал этот парень, – и, выдержав короткую паузу добавил: – Несколько раз что-то находил. Вот, например: обескровленное тело возле реки или убийство молодой девушки со странными порезами на шее. Об этом говорили на каждом шагу, и писали все кому не лень. Было время, когда люди боялись даже выходить на улицу.

– Ничего себе.

– Виктория, а ты веришь во всё это? – спросил вдруг он.

– О чём ты?

– Ну, я о вампирах и прочем…

Девушка лишь пожала плечами, чтобы хоть как-то скрыть своё волнение.

– Не знаю, может быть. В мире ещё так много неизвестного науке, поэтому как знать?

Всё это время она краем глаза наблюдала за этим странным парнем, который тоже, по всей видимости, заинтересовался ней, и смотрел в её сторону.

Маркусу это явно было не по душе:

– Чего этот парень уставился на тебя?

– Возможно, я ему понравилась, – наигранно кокетничая, ответила Виктория.

Её ответ взбесил Маркуса ещё больше:

– Я сейчас пойду и…

– Скажи, – перебила его Виктория, о чём-то задумавшись. – А если бы вампиры существовали, ты бы смог полюбить одного из них?

Казалось, вопрос Виктории поставил его в тупик, но ответ тут же нашёлся:

– Конечно же, нет! Это отвратительные создания, которым не место среди людей! И знаешь, если бы я лично когда-то повстречал одного из них на своём пути, думаю, убил бы его.

Внутри у Виктории всё вдруг оборвалось.

«Я должна быть осторожной, чтобы он ничего не заподозрил. Чтобы они все ничего не заподозрили и не узнали обо мне»

*****

Сегодня я пришла на репетицию раньше обычного, так как хотела немного потренироваться в новых условиях. В нашей студии ещё никого не было, поэтому я на правах нового участника коллектива воспользовалась запасным ключом, спрятанным в подвесном цветочном горшке у окна, и вошла внутрь. В нос ударил резкий запах горелой проводки, поэтому, включив верхнее освещение, я осмотрелась. На первый взгляд всё вроде в порядке, но как бы там ни было, нужно будет сказать об этом Маркусу или Натаниэлю когда они придут.

В студии было невыносимо жарко. И как назло нет ни одного окна.

Я решила хоть немного освежиться, поэтому пошла в уборную. Открыв кран, я зачерпнула рукой холодной воды и сделала глоток. Так намного лучше. В этот момент за спиной послышались шаги. Это был Натаниэль.

– Привет Виктория! Чего это ты сегодня так рано? – улыбаясь, спросил он, опираясь рукой о стену.

Я встряхнула мокрые руки, и провела ими по лицу.

– Решила немного попрактиковаться, пока есть такая возможность.

– К сожалению нет. У нас концерт на этой неделе, и ты в нём активно участвуешь.

Моему удивлению не было предела.

– Ты это сейчас серьёзно, что ли? Но я ведь только недавно пришла!

– Да какая разница? Ты и до этого выступала так, что можно только мечтать.

Это, несомненно, была лесть, но мне приятно.

– А как быть с новой обработкой? У меня ведь совсем не было возможности её опробовать на деле.

Он кивнул:

– С этим разберёмся. Сегодня прогоним всю программу в той очерёдности, в которой она будет на концерте. Я думаю проблем возникнуть не должно.

– Ну, а если возникнут? Что тогда?

– Я очень сомневаюсь. Но если ты так об этом переживаешь, то Мия просто добавит эффектов к твоему голосу. Поверь она профессионал своего дела.

Я облегчённо вздохнула. По крайней мере, у меня будет немного времени для того, чтобы успеть запомнить программу и не упасть лицом в грязь.

– Натаниэль! – окликнула я его, уже на выходе.

Он обернулся, вопросительно взглянув на меня:

– Да?

– Там сильно чем-то горелым пахнет, ты бы пригласил электрика, пускай осмотрит провода.

– Где именно пахнет?

– Точно не скажу, но я почувствовала этот запах ещё при входе.

– Хорошо, на днях займусь этим, не беспокойся. Здесь столько оборудования, поэтому не удивительно, если что-то замкнуло.

Меня удивило такое беспечное отношение Натаниэля к моей просьбе, ведь речь шла о безопасности.

Сегодня репетиция шла полным ходом, так как мы очень торопились, чтобы вложиться в программу и научить меня тому чего я ещё не знала. Натаниэль всегда старался оказаться рядом со мной. Все эти случайные прикосновения к руке, невинные объятия и многозначительные взгляды явно были неспроста. Он всеми силами пытался добиться моего внимания и расположения, а в присутствии Маркуса это его занятие и вовсе превращалось в соревнование. Не скажу, чтобы я злилась из-за этого, но мне было уж точно неприятно такое поведение моих коллег. Несколько раз я даже пыталась разнять их, после очередной шутки Натаниэля о том, как ловко он умеет завоёвывать девушек, в том числе и чужих.

– Смотри Маркус, не успеешь оглянуться, как я уведу у тебя Викторию! Так и знай!

Эта было уже слишком даже для меня, поэтому я обратилась к Натаниэлю, не без доли раздражения в голосе:

– Мог бы и моего мнения спросить. Я вообще-то не вещь, чтобы распоряжаться мной.

После этого его пыл поубавился, и надеюсь надолго. Меньше всего сейчас мне было нужно наблюдать за их ссорами, когда впереди у нас предстоял концерт, мой первый концерт в новом составе, где, кстати, всем мы должны работать сообща. Поэтому я с головой уходила в работу, стараясь не замечать того, что творится вокруг меня. И я должна признаться, это помогало. Чем меньше внимания я уделяла их перепалкам, тем реже они случались. Скорее всего, это делалось больше для публики, чем ради выяснения отношений. В конце концов, это можно сделать и другими способами, не вовлекая туда меня.

Почему-то мне вспомнилось моё первое впечатление об этих ребятах, когда я только пришла сюда впервые. Тогда Натаниэль сразу же привлёк моё внимание. Он ярко выделялся на фоне других, и почему-то вызывал у меня смущение, хотя я никогда не испытывала проблем в общении. Рядом с ним моё дыхание учащалось и казалось, что нет в мире счастливее человека в эту минуту. Я не могу с точной уверенностью сказать, что именно мне так понравилось в нём, что привлекло. Но с каждой минутой, я чувствовала себя всё более ненаходчивой и беспомощной рядом с ним.

Но прошло время, и многое изменилось в моём сознании, перевернулось. По началу, Маркус, вызывавший во мне столь двойственные эмоции, постепенно превратился в того человека, с которым я делилась тайнами, идеями, новостями. И чем больше я узнавала его, тем яснее осознавала, как я заблуждалась ранее. Натаниэль был совсем другим. За свою не столь короткую жизнь, я сумела достаточно хорошо изучить людей. И теперь могла уверено сказать, что в нём было что-то такое, что заставляло не верить ему. Что-то чужое и холодное. Я начала замечать за собой то, что избегаю его настолько, насколько этого позволяла наша работа.

*****

Над городом сгущались сумерки, и я больше не могла оставаться в доме одна. Стены, казалось, давили на меня своей тяжестью, грозя в любую минуту лишить меня возможности дышать. Поэтому, я, собрав в хвост волосы, и накинув лёгкую курточку, вышла на улицу. Людей сегодня почти не было, и от этого было ещё тоскливее, будто весь мир опустел, оставив меня одну наедине с весьма нерадостными мыслями. Сейчас я меньше всего хотела находиться в полном одиночестве, поэтому по привычке набрала номер Грегори. Но он не отвечал. Я не осуждаю его. Ведь, в конце концов, у него есть своя жизнь, и он просто не обязан каждую минуту ждать моего звонка, чтобы тут же сорваться по первому зову. Что ж, значит не судьба. Хотя с недавнего времени я мало верила в подобные вещи, но всё же. Застегнув повыше куртку, я быстрым шагом направилась вдоль низеньких домиков, в сторону леса. По дороге окинув взглядом бывшее здание музея, я отметила для себя, что света нет ни в одном из окон. Значит, Влада там тоже нет. А может он просто понял, что я знаю о его поздних визитах сюда, и перестал привлекать внимание, не пользуясь электричеством. Сейчас я готова была поверить в любую, даже самую безумную теорию. Удивляться было нечему.

Свернув мимо нашего с Валери дома, я вдруг остановилась, улыбнувшись. Это поистине было нашим любимым местом, где мы проводили лучшие дни вдали от городской суеты. И тут же мигом пронеслась перед глазами картина нашего рокового приезда на выходные. Тот самый день, когда я впервые увидела его – день нашего знакомства. Если бы я только знала, чем это обернётся, лучше бы уверенно закрыла дверь перед ним, когда он пришёл извиняться. Но теперь поздно что-то менять, нужно исправлять то, что уже сделано.

Резко развернувшись, я зашагала прочь. Воспоминания о сестре натолкнули меня на мысль о нашем секретном месте в лесу, и я торопилась уединиться там. Не прошла я и половины пути, как мой телефон неожиданно зазвонил. Грегори, наверное, увидел пропущенный вызов от меня и решил всё-таки перезвонить. Я подняла трубку.

– Привет Грег…

– Привет. Я увидел, что ты звонила, и подумал: вдруг у тебя что-то случилось.

Вздохнув я произнесла:

– Вообще-то так и есть.

– Расскажешь сейчас или лучше с глазу на глаз?

– Да. Лучше будет не по телефону. Хочешь, я приеду?

– Но ведь уже поздно. Я не хочу, чтобы ты одна ехала через весь город.

– Какая разница? Всё равно ведь возьму такси. Автобусы в это время уже не ходят.

– Может, будет лучше, если я приеду? Что скажешь?

– Нет. Скоро домой должен вернуться Влад, и сам понимаешь…

– Понимаю, – как-то мрачно произнёс он. – Ну что же, хорошо, я выйду встретить тебя. Позвони, как доедешь, не забудь.

– Конечно, не волнуйся, я уже не маленькая.

– А иногда кажется, что всё наоборот.

– Давай Грегори, до встречи.

– До встречи.

Я отключилась. Значит, на сегодня моя прогулка в лес отменяется. Теперь дело было за малым: дождаться такси, и не слишком долго засиживаться у Грегори, иначе даже за двойную плату, водитель может отказаться везти меня за город. Правда я ещё никогда не проверяла это на практике, но думаю, рисковать не стоило. Да и к тому же Влад уже вовсю собирает вещи, поэтому мне скоро предстоит сделать то же самое, а задерживать его своим присутствием я не стану. Поэтому к началу одиннадцатого я должна быть дома. Если это место вообще когда-то можно было назвать моим домом.