Не ищи меня

Глава 3

Тогда

Наташа

– Долбаные идиоты! Дебилы! – кричал Ник, яростно шагая передо мной к выходу.

Он с такой силой толкнул двери, что те чуть не отскочили мне в лицо. Я спустилась вслед за ним по ступенькам, ведущим из здания суда, его адвокат – на несколько шагов позади меня. Теперь Джонни получит нагоняй за то, что не предоставил достаточно убедительные смягчающие обстоятельства. Для работы Нику нужна была машина, но судья не купилась на слезливую историю о болезни Эмили, и я втайне ее понимала. У нас не было ни справки от врача, ни записи на прием. К тому же Ник нарушил правила дорожного движения уже второй раз.

Мы топтались на тротуаре, не зная, что делать. Ник, вечный оптимист, явился на заседание за рулем собственной машины, хотя Джонни предупреждал его, что, возможно, он не сможет вернуться домой тем же образом. Теперь его «Рэндж Ровер» стоял у здания суда, и время, отведенное на стоянку, почти истекло.

– Ну, спасибо, дружище, – с сарказмом бросил Ник. – Отличная работа.

– Я же говорил, тебе нужен адвокат по уголовным делам, а не медийным, – Джонни посмотрел на часы, словно давая понять, что ему пора бежать.

Ник схватился за голову.

– Три года! Нельзя водить три года!

– Я научусь, – сказала я, желая помочь.

Он пренебрежительно фыркнул.

– У тебя не получится, ты совсем не чувствуешь дороги. – Я хотела возразить, но не осмелилась. – В любом случае, ты не успеешь получить права за пять минут.

Он достал выключенный телефон, включил его, нетерпеливо постукивая по экрану, пока тот не загорелся, и заговорил с секретаршей, перекрикивая шум машин:

– Лола? Можешь прислать кого-нибудь, чтобы забрали машину?.. Да, меня лишили прав… Уроды!

Джонни, воспользовавшись предоставившейся возможностью, беззвучно попрощался и торопливо зашагал в сторону метро.

– Гребаных три года!.. Да, три. Знаю… Роба или Чарли, того, кто свободен… Мы сядем где-нибудь в кафе. Пусть напишут, когда будут здесь. Пожалуйста, побыстрее, у нас истекает время стоянки, хорошо?

В итальянском ресторанчике за углом Ник оставил меня, как багаж, и, заявив, что ему нужно сделать еще несколько деловых звонков, не терпящих отлагательств, вышел с телефоном на улицу. Я пила флэт уайт, беспокойно следя за временем. Через час нужно было забирать Эмили из яслей. Если через несколько минут никто не приедет, придется вызвать такси.

Замечания Ника о том, какой из меня получится ужасный водитель, уже стояли у меня поперек горла. Шутка незаметно превратилась в неоспоримую истину. А началось все с нашей первой встречи, которая напоминала сюжет из романтической комедии.

В 8:30 утра я ехала на велосипеде на работу. На дорогах по направлению к центру были сплошные пробки, поэтому машины на перекрестке стояли, несмотря на зеленый свет светофора. Благоразумно ждали за желтой разметкой, пока встречные автомобили не повернут направо. Но я ехала по автобусной полосе, самодовольно неслась вниз в лучах солнечного света, мимо вереницы стоящих машин. Хорошо, допустим, обзор мне закрыл грузовик, поэтому я не видела, что происходит на других полосах. Я рисковала. Сейчас я это понимаю, но тогда я просто ехала на зеленый свет. И заметила приближающийся «Рэндж Ровер», только когда тот уже повернул. Он въехал на красную автобусную полосу и задел бампером колеса велосипеда, отчего я перелетела через руль. Помню, как перевернулась в воздухе, на долю секунды ощутив себя невесомой и грациозной. Помню, как ударилась об асфальт, слава богу, не головой. Помню, как подняла глаза и наши взгляды встретились.

Ник стоял возле меня с побелевшим лицом и открытым ртом, задыхаясь, как будто только что вынырнул из-под воды. Я громко выругалась и отказалась принять руку, протянутую, чтобы помочь мне подняться. Высказала ему все, что думала о внедорожниках, которые нарушают чертовы правила дорожного движения, а он и не пытался защищаться, только кивал и непрестанно извинялся.

Но даже тогда, когда я осыпала его отборной бранью, какая-то часть моего разума отметила, что он хорош собой. Он был в безукоризненном сером костюме, простой белой рубашке (без галстука) и начищенных черных ботинках. У него были правильные черты лица. Волосы темные с проседью, хорошая стрижка и аккуратная бородка. Лет сорок, решила я. Элегантный и явно состоятельный. Мне же было двадцать пять, я была плохо одета и без гроша в кармане.

– Подождите, я отгоню машину с дороги, – сказал он, а затем вернулся на водительское сиденье и отъехал на боковую улочку.

Колесо велосипеда было смято, тормозной кабель порвался. Я оттащила велосипед с дороги и прислонила к каменной ограде. Припарковавшись на запрещающей стоянку двойной желтой полосе в нескольких метрах от меня, он подошел ко мне. У меня кружилась голова, и я слегка покачивалась.

– Как вы? – спросил он. – Возможно, у вас сотрясение.

– Нет, все в порядке, только локоть задела, – я задрала рукав, показывая кровавую царапину.

Он поморщился.

– Нужно сделать прививку от столбняка.

– Нет, честно, все в порядке. Разберусь с этим на работе, – я расстегнула шлем. – Где тут ближайшая станция метро?

– Вы не можете просто уйти. У вас шок. Вам нужно отдохнуть, выпить чашку чаю, побольше сахара. Почему бы нам не заехать ко мне и не привести вас в порядок? Я живу вон там, недалеко, – он указал на холм у себя за спиной.

– Спасибо, но мне действительно пора, – ответила я. – Я опаздываю. Мне и так уже вынесли предупреждение об опозданиях.

– Но это я виноват, а не вы. Я поговорю с вашим начальством и все объясню. Поверьте, я умею убеждать, – он улыбнулся обезоруживающей, мальчишеской улыбкой.

Я почувствовала, что сдаюсь. Мне было нехорошо, а мысль о том, чтобы разжалобить начальницу, казалась привлекательной.

– Возможно, это сработает, просто так она мне не поверит.

Он запихнул велосипед на заднее сиденье «Рэндж Ровера» и отвез меня к себе домой. Когда мы подъехали к дому, у меня отвисла челюсть. Пока он ставил велосипед в гараж и закрывал дверь, я пересчитала окна на втором этаже.

– Я, конечно, заплачу за ремонт, – он вытащил бумажник. Его пальцы коснулись толстой пачки купюр, выглядывавших из складок мягкой черной кожи. – Сколько, по-вашему, это будет стоить? Пару сотен?

Велосипед был подержанным, я купила его онлайн всего за 80 фунтов, и у меня был друг, который работал в велосипедном магазине и починил бы его за бесплатно. Дело было не в деньгах.

– Вот, возьмите пятьсот, купите новый, – сказал он, неправильно истолковав мое молчание.

Он стал отсчитывать деньги, и я подумала: он просто хочет откупиться, чтобы избежать неприятностей, когда на самом деле нарушил правила и его должны лишить прав.

Поэтому я сказала:

– Наверное, нужно сообщить в полицию? Знаете, обменяться информацией по страховкам, номерами лицензий…

Он криво улыбнулся мне.

– Да, по закону, но разве вам хочется заполнять все эти бумажки? У меня нет на это времени. И вам придется ждать нового велосипеда до скончания веков, если вы хотите получить деньги с моей страховки. – Я нахмурилась, и он добавил: – Конечно, сообщайте, если хотите, я просто пытаюсь облегчить вам жизнь.

– Да, наверное…

Он сунул мне в руку пачку денег и сомкнул мои пальцы.

– Теперь пойдемте в дом, я сделаю вам чашку крепкого чаю.

Теперь, вспоминая об этом, я понимаю, что рисковала. Беззащитная девушка в шоковом состоянии. Откуда мне было знать, что он не одинокий маньяк, который намеренно сбивает женщин на велосипедах, чтобы заманить их в пыточную комнату в своем подвале и опоить, подмешав что-нибудь в чай? Но такой расклад казался маловероятным. К тому же он был не один. На кухне мыла полы девушка, которую я приняла за домработницу; она что-то неодобрительно пробормотала по-польски, когда Ник прошел по влажной плитке, чтобы поставить чайник.

– Это Наташа, – сказал он. – Я только что сбил ее, когда она ехала на велосипеде.

Домработница посмотрела на меня с подозрением.

– Это я виноват, – добавил он. – Не видел ее за грузовиком, нужно было подождать.

Витало ли в воздухе сексуальное напряжение? Скорее всего, да, но я в тот момент ничего не заметила. Я была всего лишь ошарашенной незнакомкой с окровавленным локтем и ушибленным бедром, которая работала в кофейне и жила вместе с подругами в обшарпанном съемном домишке. У меня не было парня, и я находилась в той фазе, когда притворяешься, будто он и не нужен. Мне не везло в любви, как говорила моя мама каждый раз, как очередные отношения изживали себя или становились чересчур сложными. В любом случае, Ник был намного старше меня, да и не мой типаж.

Он отвел меня в гигантскую гостиную и велел чувствовать себя как дома. Принес антисептик и лейкопластырь, а сам пошел делать чай, оставив меня обрабатывать раны. Я воспользовалась этой возможностью, чтобы получше рассмотреть окружающую меня роскошь. Комната была обставлена романтично и с чрезмерной пышностью. Белые кожаные диваны, огромные шелковые цветы в китайских фарфоровых вазах, множество зеркал, шторы цвета пыльной розы и мерцающие белые огоньки, вплетенные в высокую вазу из серебристых веточек. Помню, как я подумала, что у человека, ее обставлявшего, было больше денег, нежели вкуса.

– Это ваша жена? – спросила я, указывая на фотографию в рамке, где была запечатлена девушка в подвенечном платье, с соблазнительной фигурой и крашеными золотистыми прядями в густых каштановых волосах, стриженных по моде 90-х. Если тело ее состояло из плавных изгибов, то лицо – сплошь из прямых линий. Орлиный нос, широкий рот, четко очерченные бронзовые скулы.

– Да, это Джен, – ответил он, ставя поднос с двумя кружками и тарелкой шоколадного печенья.

– Она выглядит совсем юной.

– Ей было всего девятнадцать, мне – двадцать один, – сказал он, задумчиво кивая. – Школьная любовь.

Никто из нас и представить не мог, что через полгода я займу ее место.

Глава 4

Тогда

Наташа

Джен заскочила вечером того же дня, как раз когда я укладывала Эмили. Она всегда находила какую-нибудь причину, чтобы заявиться к нам. В этот раз она, оказывается, весь день волновалась о том, как прошло судебное заседание. Из кухни до меня доносились звуки их голосов, стук ее высоких каблуков по сверкающему чистотой полу. Мысль о том, что они там вдвоем, действовала мне на нервы. Бедной Эмили в тот вечер досталась очень короткая сказка на ночь.

– Это просто возмутительно, Ники, – говорила она, когда я спустилась к ним. – Нельзя подать апелляцию?

Ник покачал головой.

– Но он действительно превысил скорость, – вставила я. – И это уже второе нарушение.

– Да, но первое было сто лет назад! Лишить прав на три года! Что же ты будешь делать?

– Что-нибудь придумаю, – ответил Ник.

Джен подняла густо накрашенные брови.

– А как же ты поедешь на крестины?

– Черт, я и забыл…

– Мы же можем поехать на поезде? – спросила я, включая духовку. Ужинать мы собирались пиццей, но мне не хотелось, чтобы безупречная повариха Джен об этом знала.

– Нет ничего хуже воскресных поездов, – заявила Джен, пока Ник подливал ей вина. – Они вечно на ремонте, и вместо них пускают автобусы, вы так целый день добираться будете. А эта церковь стоит в чистом поле, в нескольких километрах от ближайшей станции.

«Может быть, в таком случае мы не поедем», – подумала я, чувствуя прилив облегчения. Но Джен была на шаг впереди.

– Я могу вас подвезти, – сказала она. – А иначе вы туда никак не доберетесь. Что скажешь, Ники?

– Это будет очень мило с твоей стороны, Джен, – ответил Ник, затем заметил мое выражение лица и добавил: – Но я не хочу тебя утруждать. Вдруг тебе захочется остаться на ночь, провести время со старыми друзьями… Мы будем только мешать и… – он неловко прервался.

– Не глупи, вместе веселее, – сказала Джен. – И ты знаешь, что я терпеть не могу ездить одна на большие расстояния.

– Ну, если ты и правда не возражаешь…

– Слушай, мне только в радость помочь. Значит, решено. Динь-динь! – она в одиночестве подняла бокал.

Вскоре после этого она уехала. Ник проводил ее до дверей, и они еще несколько минут о чем-то шептались на пороге. Я капнула жидкость для мытья посуды в ее бокал и стала стирать с краев следы розовой помады. Отмыла, вытерла досуха и поставила бокал обратно на полку. Если бы только можно было с такой же легкостью избавиться от самой Джен, подумала я и тут же отчитала себя за злобные мысли.

– Прости, – сказал Ник, едва вернулся на кухню. – Мы обсуждали, когда ей за нами заехать. Я сказал, в полдесятого. Подойдет?

– Да, хорошо.

Я подошла к холодильнику и достала пиццу. Вскрыть целлофановую упаковку не получилось, пришлось взять нож.

Ник налил себе еще вина.

– По твоему тону не скажешь, что все хорошо. Джен нелегко было это предложить. Она спрашивала, не расстроилась ли ты из-за крестин. Она понимает, что тебя поставили в неловкое положение, и ей жаль.

– Да, знаю. Все в порядке, Ник, честно, – я открыла духовку, и лицо обдало волной жара.

– Все это для нее мучительно, – он потянулся ко мне, качнув бокалом. – Представь, каково это – приходить в свой бывший дом и видеть здесь меня счастливым, с восхитительной молодой женой и красавицей-дочуркой. Я получил все, чего когда-либо желал, а у нее не осталось ничего. И никого, – он поцеловал меня в губы, и я постаралась заглушить волнение, которое всегда вызывали во мне его поцелуи. – Нужно ее пожалеть, – сказал он мне в волосы.

После скромного ужина Ник поднялся к себе в кабинет, где ему предстояла видеоконференция с Канадой, а я осталась в гостиной. Работа с людьми, живущими в других часовых поясах, означала, что он часто проводил вечера за столом в кабинете. Я привыкла в одиночестве смотреть телевизор, пока он сражался с американцами, и просыпаться в пустой постели, в то время как он в пижаме очаровывал Дальний Восток. Мы были вместе уже три года, но в некотором отношении до сих пор существовали в разных мирах.

При нормальных обстоятельствах мы бы никогда не встретились. Хотя нет, я могла бы оказаться секретаршей в его фирме. Мы могли бы задеть друг друга плечом в коридоре или пожелать друг другу счастливого Рождества на корпоративе. Я могла бы заметить, что для своего возраста он довольно привлекателен, но не стала бы развивать эту мысль. По словам его родителей, Ник был не из тех мужей, что изменяют, а значит, это я была опасной соблазнительницей, совратившей невинного. Но все было совсем не так. Я никогда не принадлежала к числу женщин, которые разрушают чужие отношения. Это он стал добиваться моего внимания.

На следующий день после аварии он прислал мне сообщение, в котором опять извинился и спросил, все ли у меня в порядке. Через два дня прислал еще одно, написал, что чувствует себя ужасно из-за этого случая, и пригласил на ужин – «в качестве извинения». Моим первым побуждением было отказаться, но какая-то часть меня смутно воодушевилась при мысли о том, что придется увидеть его снова. Меня почти в буквальном смысле забросило в этот странный новый мир, где дома стоят миллионы и бизнесмены расхаживают с пятью сотнями фунтов в бумажниках. Однако Ник вовсе не походил на злодея-капиталиста, которых меня с детства приучили ненавидеть. Он так расстроился, когда меня сбил, – отвез к себе домой, оказал первую помощь, сделал чашку чая. И он был так невероятно щедр, несмотря на то, что мой велосипед явно стоил гроши. А теперь он хотел накормить меня ужином – что в этом плохого?

Я знала: мама бы сочла, что он пытается меня подкупить, чтобы я не стала обращаться в полицию, но я так не думала. Мне он казался по-настоящему хорошим парнем. Если я и чувствовала сексуальное влечение, то совершенно не отдавала себе в этом отчета. Я не ходила на свидания с мужчинами намного старше меня и не одобряла измены. Интерес Ника ко мне казался исключительно отеческим.

Поэтому я приняла приглашение, а потом запаниковала. Ведь он непременно поведет меня в шикарный ресторан – по крайней мере, гораздо шикарнее тех, к которым я привыкла. Заявись я туда в своих дешевых шмотках, меня, наверное, даже внутрь не пустили бы? Те 500 фунтов, что я от него получила, отправились прямиком в банк на погашение долга по кредитной карте, и я не могла позволить себе купить что-нибудь новое. Потратив несколько часов на то, чтобы перемерить весь гардероб, я остановилась на платье, которое надевала на похороны дяди, и одолжила у подруги, с которой жила, нарядные серебристые туфли.

В течение следующих нескольких дней мое волнение распространилось и на другие сферы. Я боялась, что не буду знать и половины блюд из меню, не пойму, какими вилками и ножами пользоваться. А как быть с беседой? У нас не было ничего общего, и мы наверняка придерживались противоположных политических взглядов. Я не бывала ни в каких экзотических странах, не общалась со знаменитостями, если не считать Колина Ферта (или кого-то очень на него похожего), который купил у меня чай латте несколько месяцев назад. К назначенному времени я была настолько взвинчена, что чуть было не осталась дома, но подруги уговорили меня пойти, хотя бы смеха ради.

Ник повел меня во французский ресторанчик в Ковент-Гардене – позже он стал «нашим местом», где мы отмечали годовщины и День Святого Валентина. Может быть, мне помогли расслабиться два коктейля с шампанским, а может – его непринужденное обаяние. Не помню, что мы ели в тот вечер и понравилась ли мне еда, потому что все наши чувства были направлены друг на друга. Не было никаких мучительных пауз, неловких моментов, когда мы одновременно пытались что-то сказать. Только легкий разговор, смех. О, и много выпивки.

– Итак, чем же вы занимаетесь? – спросила я за закусками, не в силах дольше сдерживать любопытство. Мне казалось, что это должно быть что-то связанное с финансами, банковским делом, инвестициями – не то чтобы я во всем этом разбиралась.

– Распространением мультимедийного контента, – ответил он и, заметив недоуменное выражение моего лица, добавил: – В основном я продаю телевизионные проекты международным компаниям. Еще я помогаю заключать контракты о дальнейшем развитии проекта, выступаю посредником между партнерами в совместном производстве, всякое такое. Консультирую некоторых серьезных игроков. Это глобальная индустрия, поэтому я много путешествую, хотя все не так шикарно, как может показаться. Мы живем в интересные времена, – сказал он, комкая салфетку. – Новые платформы предоставляют миллионы новых возможностей, но никто толком не понимает, как извлекать из них прибыль. Пока еще. Но скоро они научатся. – Все это звучало не более понятно, чем если бы он говорил на иностранном языке, но я кивнула и постаралась сделать умное лицо.

В течение вечера мы все чаще замолкали, подолгу глядя друг другу в глаза, не в силах отвести взгляд. В какой-то момент он задел мою руку, и меня будто током ударило. Я никогда раньше не испытывала столь внезапного влечения к другому человеку и не могла понять, как такое возможно. Но я попыталась подавить свои чувства, приписав их воздействию алкоголя. В конце концов, это было не свидание, а попытка загладить вину. Ник мне чуть ли не в отцы годился. К тому же он был женат, напомнила я себе, и кольцо на его пальце блеснуло в пламени свечей, когда он потянулся наполнить мой бокал.

Тем вечером он не пытался за мной приударить, не было никаких намеков, вопросов, есть ли у меня парень, блуждающих под столом рук. Не знаю, что бы я сделала, если бы он попытался. Наверное, приняла бы его ухаживания, а потом пожалела об этом. Но он вел себя как истинный джентльмен и вызвал мне отдельное такси, хотя нам было по пути.

С кружащейся от вина и удовольствия головой я сидела в машине и, пока она петляла по улочкам Сохо, вспоминала прошедший вечер, точеные черты лица Ника, теплый звук его голоса. Но когда мы остановились у моей обшарпанной двери, я спустилась с небес на землю. Это было одноразовое приключение. Мне удалось одним глазком взглянуть на другой, заманчивый мир, где живут богатые, красивые люди, но больше я туда никогда не вернусь.

Зайдя в дом, я скинула одолженные туфли с ноющих ступней и стала подниматься по скрипучей лестнице, даже в состоянии опьянения замечая грязный, истоптанный бесчисленным количеством ног ковер. Вот мое место. В съемном доме, который приходится делить с другими. С такими же, как я, едва сводящими концы с концами. Я получила удовольствие от этого вечера, вызванного угрызениями совести Ника, но больше мы никогда не встретимся.

Как же я ошибалась…

Меня настолько поглотили воспоминания, что я даже не заметила, как он зашел в комнату.

– Почему ты это смотришь? – спросил он, глядя на экран, где брели по пустыне солдаты.

– Что? А… э-э-э, нет, я не смотрю, – ответила я, стряхнув с себя наваждение. Ник взял пульт и выключил телевизор, потом сел рядом, притягивая меня в объятия.

– Прости, – сказал он второй раз за вечер. – Знаю, это нечестно по отношению к тебе… Ты просто потрясающая, раз со всем этим миришься. Мне бы хотелось попросить Джен не приходить больше, но я не могу. Она так несчастна, и в этом виноват я.

– Ник, она хочет тебя вернуть, – сказала я, теребя край свитера.

– Ерунда.

– Я серьезно. Такое ощущение, будто она возложила на себя миссию от меня избавиться.

– Ну, ей это не удастся, – он стиснул меня так крепко, что мне стало не хватать воздуха. – Я люблю тебя, Наташа, и никому не позволю встать между нами.