Книжный магазинчик счастья

Глава 2

Нина пришла на курсы в сильном волнении. Она совершенно не представляла, чего ожидать. К тому же ее машина была по-прежнему набита книгами.

Гриффин уже был там, он небрежно закинул ногу на ногу, как будто стараясь произвести впечатление самого спокойного человека на свете. Но у него плохо получалось. Его связанные в хвост волосы падали на тощую спину в выгоревшей футболке, очки запотели.

– Дрессировка лошадей, – шепнул он Нине, чтобы ей стало полегче.

Но это не помогло, ей стало еще хуже, она принялась теребить блузку в цветочек. Снаружи весна резвилась, как маленькая лодка, то погружаясь в воду, то купаясь в солнечных лучах.

Суриндер оказалась права: Нине действительно пора было встряхнуться.

Но иногда Нине казалось, что мир не создан для людей вроде нее. И уверенные, обладающие яркой индивидуальностью люди вроде Суриндер этого не понимали. Если ты не экстраверт, если ты не выставляешься напоказ, постоянно требуя к себе внимания, люди просто смотрят сквозь тебя. Тебя не замечают. Но обычно Нина ничего не имела против этого.

Однако теперь она стала понимать, что ей грозит опасность не заметить саму себя. Сколько бы книг она ни старалась спасти, что бы ни пыталась сделать, их библиотека все равно закрывалась. Нина лишалась работы, и дело было не просто в том, чтобы найти новую. Безработных библиотекарей вокруг множество. По тридцать человек на одно место. Теперь она как те люди, которые чинили пишущие машинки, или те, кто изготовлял аппараты факса. И в двадцать девять лет оказалась никому не нужна.

На небольшое возвышение в конце задней комнаты библиотеки вспрыгнул молодой человек. Здесь собрались все, вместе с еще двумя группами служащих других библиотек, которые также закрывались в их округе. Встретившись, они принялись жаловаться на чертово правительство и на все остальное, разве эти чиновники не знали, разве они не понимали, как важны библиотеки для местных жителей?

Нина думала, что всё они знали, просто им было наплевать.

– Привет! – сказал молодой человек.

Он был в джинсах и розовой рубашке с открытым воротом.

– Интересно, сколько ему за это платят? – прошептал Гриффин. – Могу поспорить, больше, чем нам.

Нина моргнула. Она никогда не работала просто ради денег.

– Привет всем! – снова произнес молодой человек. Он говорил так, что всё у него звучало как вопрос. – Итак, я понимаю, ситуация далека от идеала?

– Понимаете? – фыркнул Гриффин.

– Но я уверен, что к концу дня мы отлично со всем справимся… создадим маленькое умение строить связи, приобретем немножко уверенности в себе.

Гриффин снова фыркнул. Но Нина слегка наклонилась вперед. Уверенность в себе? Ну, это не повредит.

Это продолжалось все утро. Они играли в «доверие», чтобы восстановить веру в нечто или в другого, вопреки тому факту, что им предстояло конкурировать друг с другом за немногие оставшиеся рабочие места. Нина бродила по комнате с завязанными глазами, ориентируясь только на голоса других участников. А потом ей еще предстояло забраться на стол и с закрытыми глазами упасть назад. Нина одновременно и нервничала, и испытывала раздражение. Все это было совершенно не для нее – все эти крики, рисовка, позерство.

Однако Мунго, молодой человек, подбадривал ее.

– Даже не думайте, будто это нечто такое, чего вы не можете сделать! – кричал он. – Ну?

Гриффин вздохнул. Нина посмотрела на него. Будет ли хоть какой-то прок от всего этого?

– Нет ничего такого, что вы не смогли бы сделать, если попытаетесь!

– Отлично, я, пожалуй, запишусь в олимпийскую команду ныряльщиков, – согласился Гриффин.

Улыбка на мгновение соскользнула с лица Мунго. А потом он вдруг задрал одну штанину, и все в комнате охнули. Нога под джинсами была сделана из гладкого пластика.

– Я научил ее ходить, – сообщил Мунго. – Ну, вперед. Чего вы действительно хотите?

– Управлять департаментом медиацентров, – быстро ответил Гриффин.

Нина знала, что Гриффин убежден: Мунго – шпион корпорации.

Но Мунго просто кивнул.

– Давайте все по очереди. И будьте честны. Здесь нет шпионов.

Нина съежилась на своем стуле. Она терпеть не могла высказываться на публике.

Грубоватый мужчина, незнакомый Нине, заговорил из глубины комнаты:

– Я всегда хотел работать с животными. Где-нибудь в глуши. Отыскивать их, подсчитывать количество, ну, вы понимаете, о чем я?

– Звучит потрясающе! – кивнул Мунго, и как будто вполне искренне. – Великолепно! Идите сюда.

Нина внутренне содрогнулась, когда все они собрались у стола, а тот мужчина влез на него и упал спиной вперед, предоставив толпе поймать его.

– А я всегда хотела быть гримером в кино, – сообщила девушка из центральной службы, работавшая на приемке. – Накладывать грим великим звездам, ну и все такое.

Мунго кивнул, и девушка тоже влезла на стол и упала. Нина просто поверить не могла в то, с какой легкостью они все такое проделывали.

– А я всегда хотела работать только с книгами, – сказала Рита. – И теперь хочу.

В комнате звучали все новые идеи, и все кивали в поддержку, а время от времени даже аплодировали. Но Риту не заставили падать со стола, с ее-то бедрами. Даже Гриффин изменил свой первоначальный ответ, пробормотав, что на самом-то деле ему хотелось стать художником комиксов.

Нина молчала. Она лихорадочно думала. Но наконец заметила, что Мунго уставился на нее.

– А?

– Вперед! Вы последняя. Вы должны сказать, чем хотите заниматься. И честно.

Нина весьма неохотно направилась к столу:

– Я, вообще-то, об этом еще не думала.

– Конечно думали! – возразил Мунго. – Все думают.

– Ну… это выглядит глупо. Особенно в эти дни.

– Здесь ничто не покажется глупым, – заверил ее Мунго. – Мы же все падаем со стола задом наперед!

Нина вскарабкалась на стол. Вся группа выжидающе смотрела на нее. У Нины пересохло в горле, в голове стало пусто.

– Ну… – промямлила она, чувствуя, что самым нелепым образом краснеет. – Я хочу сказать… Ладно: я всегда… всегда мечтала о том, что у меня, может быть, появится собственный книжный магазинчик. Совсем маленький.

Наступило молчание. А потом по комнате пронеслось:

– Я тоже!

– Ох да!

– Это так чудесно!

– Закройте глаза, – мягко сказал Мунго.

И вот Нина отклонилась назад, крепко зажмурившись, и упала в ожидавшие ее руки, подхватившие ее, а потом осторожно поставившие на пол.

А к тому времени, когда она открыла глаза, Нина напряженно думала…

– Магазин? – конечно же, облил ее презрением Гриффин. – Книжный магазин? Ты что, свихнулась?

– Не знаю, – пожала плечами Нина. – Но я могла бы продавать там твои комиксы.

Она все еще ощущала странное воодушевление. Во время перерыва Мунго отвел ее в сторонку, и они поговорили об этом. Нина призналась в своей полной неспособности управляться с накладными расходами, хранением, служащими или вообще с чем-либо из огромного, парализующего мысль количества дел по руководству магазином. Вряд ли она когда-нибудь научится все это делать.

Мунго задумчиво кивал.

Наконец Нина призналась, что у нее в машине сейчас книг на целый магазин, и он, вскинув руки, рассмеялся:

– А знаете, для такого есть ведь и мобильные версии.

Он показал ей на своем ноутбуке веб-сайт с картинкой: женщина устроила книжный магазин на барже. Нина уже видела это фото и завистливо повздыхала.

– Но это не обязательно должна быть баржа, – сказал Мунго. Он открыл по очереди еще несколько сайтов. – Я знаю одну женщину в Корнуолле, у нее пекарня в фургоне.

– Настоящая пекарня?

– Настоящая пекарня. Люди за много миль к ней приезжают.

– Фургон? – моргнула Нина.

– А почему нет? Вы же водите машину?

– Да.

– Вы же можете в ней все устроить как следует?

Нина не стала ему говорить, что ей понадобилась целая вечность для того, чтобы научиться поворачивать за угол. Бодрый энтузиазм Мунго был таким захватывающим, что казалось легче соглашаться с ним, чем спорить.

Нина показала Гриффину объявления в газете, которые она нашла во время перерыва с помощью восторженного Мунго.

– Посмотри на это.

– Что это такое?

– Фургон.

– Старый вонючий фургон?

– Старый вонючий фургон, – неохотно согласилась Нина. – Ладно, возможно, именно этот не годится. Но погляди на вот этот.

– Тебе кажется, что фургоны – ответ на все вопросы, – проворчал Гриффин. – Да в них насекомых полно!

– Я же не говорю, что это для продуктов.

Легкое раздражение в голосе Нины заставило Гриффина удивленно поднять голову от кружки с пивом – как будто на него вдруг зарычала мышка.

– Прояви здравый смысл. Посмотри на него.

– Ну, это фургон, – с подчеркнутым сарказмом ответил Гриффин. – Не понимаю, чего ты от меня ждешь? Что я должен сказать о нем?

– Я жду, когда ты скажешь: вау, Нина, он великолепен, представить трудно, что можно было найти нечто подобное!

– Ты, похоже, втрескалась в этого Мунго?

– Нет, Гриффин, он ребенок. Но мне нравится его отношение к жизни.

– Все равно не уловил, – качнул головой Гриффин. – Фургон. Мне показалось, ты говорила о желании иметь книжный магазин?

– Именно! – воскликнула Нина. – Но я же не могу позволить себе иметь дом с участком.

– Конечно. Тебе пришлось бы иметь дело с банками, добиваться ссуды. И ты совершенно ничего не знаешь об управлении магазином.

– Не знаю. Но я много знаю о книгах, ты согласен?

Гриффин уставился на нее.

– Да, – ворчливо признал он. – В книгах ты отлично разбираешься.

– У меня есть немного денег, – продолжила Нина. – А еще я могла бы продать свой «мини-метро». То есть я могла бы… Могла бы позволить себе иметь фургон… И у меня целая куча книг из библиотеки. И вся моя жизнь. Я ведь могу жить где угодно, вот я о чем. Я могла бы с этого начать, а потом будет видно, как все пойдет.

– У тебя даже слишком много книг, – признал Гриффин. – Никогда не сказал бы такое о ком-то еще.

– Ну вот, – обрадовалась Нина. – Если у меня есть запас… и будет фургон…

– То что?

– Поэтому я не вижу причин, которые помешали бы мне просто путешествовать и продавать книги.

Теперь Нина испытывала искреннее волнение, что-то жужжало у нее в груди. Почему не она? Почему кто-то другой должен осуществлять свои мечты, а не она?

– Куда, в Эджбастон?

– Нет, – ответила Нина. – В какие-нибудь места, где нет ограничений в парковке.

– Полагаю, таких мест просто нет.

– Ну, туда, где не станут возражать… В такие места, где мне позволят просто продавать книги.

– Вряд ли что-то получится.

– Почему? Есть фермерские рынки, они проводятся раз в неделю, там продают что угодно.

– Значит, ты станешь работать один день в неделю, а остальное время будешь лелеять свои книжные залежи?

– Хватит лить на все подряд холодную воду!

– Я и не лью, я рассуждаю реалистично. Каким я был бы другом, если бы просто сидел и поддакивал тебе? Ты ведь хочешь бросить все, даже не выяснив, есть у тебя работа или нет, просто все отшвырнуть ради несбыточной мечты, когда тебе уже почти тридцать.

– Мм… – промычала Нина, чувствуя, как выдыхается.

– Я имел в виду, – снова заговорил Гриффин, – что это ведь совсем не в твоей натуре – очертя голову бросаться в рискованное предприятие. За те шесть лет, что я тебя знаю, ты ни разу не опаздывала с обеденного перерыва, ты никогда ни на что не жаловалась и вела себя по правилам во время пожарной тревоги… и так далее. Маленькая мисс Идеальный Служащий. Маленькая мисс Настоящий Библиотекарь… а теперь ты вознамерилась купить фургон и продавать книги где-то в глуши? И так зарабатывать на жизнь?

– Что, звучит безумно? – грустно спросила Нина.

– Да, – подтвердил Гриффин.

– Мм… – снова промычала Нина. – А ты что собираешься делать? Обратишься в магазины комиксов, в иллюстрированные журналы и так далее?

Гриффин на мгновение смутился.

– Ох… Боже, нет, конечно… Нет. Наверное, просто постараюсь найти новую службу. Ну, понимаешь… Для надежности. Возможно, как знающий посредник.

– Да, и я тоже… – невесело кивнула Нина.

– Я никогда не буду конкурировать с тобой.

– Не сходи с ума! Конечно будешь, – усмехнулась Нина, снова глядя на газету.

И опять ощутила странное, неловкое возбуждение. Она сосредоточилась на объявлении.

– Да этот фургон, наверное, вообще за сто миль отсюда.

Гриффин наклонился над объявлением, а потом расхохотался.

– Нина, тебе его не заполучить!

– Почему это? Я его хочу! – Но тут же спохватилась и перестроила фразу: – Именно этот мне хотелось бы иметь.

Фургон был белым, приземистым, старомодным, с большими фарами. Сбоку, ближе к задней части, у него имелась дверца с маленькими складными металлическими ступеньками. Он выглядел мило, в ретростиле, а лучше всего было то, что внутри в нем крепилось множество полок, подходящих для книг, – они остались с тех пор, как из фургона продавали хлеб. В общем, сплошное великолепие.

– Ладно, желаю удачи, – сказал Гриффин, показывая на мелкий шрифт внизу. – Но ты посмотри сюда. Он же в Шотландии!

Глава 3

Кэти Нисон поговорила с каждым, выясняя «уровень новых знаний». Это не было собеседованием. Конечно не было. На самом деле это была хладнокровная пытка, но, разумеется, никто ничего такого не сказал. Нина нервно тряслась к тому времени, когда подошла ее очередь войти в комнату.

Кэти словно не узнала Нину, что не прибавило той уверенности. На самом деле Кэти до трех часов ночи успокаивала своего малыша, поэтому взгляд у нее был туманный. Она мельком посмотрела в свои заметки.

– А, Нина, – произнесла она. – Рада вас видеть. – Она снова уставилась в бумаги и слегка нахмурилась. – Значит, вам очень нравится работать в библиотеке?

– Да, очень, – кивнула Нина.

– Но вас, должно быть, беспокоит новое направление или нет?

– Мне очень помог курс занятий по работе в команде, – ответила Нина.

Честно говоря, с тех пор она об этих занятиях почти не думала. Зато думала о другом. О том, как может выглядеть тот фургон, стоя на парковке, – манящий, блестящий, и о том, что она могла уложить в него, насколько большое собрание ей может понадобиться, чтобы иметь под рукой все, что понравится людям, и где ей найти источник подержанных книг после того, как библиотеки окончательно разорят, и…

Наконец Нина сообразила, что унеслась в мыслях слишком далеко и что Кэти Нисон пристально смотрит на нее.

Кэти Нисон ненавидела эту часть своей работы, ей все время хотелось выкинуть что-нибудь эдакое… Идея ее дела состояла в том, чтобы мягко убедить неподходящих кандидатов отказаться от места и сократить время собеседований. Но, по правде говоря, Кэти совсем не была уверена в том, что говорливые детки-подмастерья, захватившие в нынешнее время все места, действительно кому-то нужны. Приятные манеры и спокойная рассудительность могли бы принести куда больше пользы. Но это не могло растопить лед в важных головах, которым нравились показные высказывания и громкие, уверенные замечания.

– Значит, вы рассчитываете подать заявление на место?

– Разве? – Лицо Нины отразило внутреннюю панику. – А я должна?

Кэти Нисон вздохнула.

– Просто подумайте о том, как пригодились бы ваши знания, – невыразительно произнесла она. – Ну и… удачи!

«Какого черта все это значит?» – думала Нина, с трудом вставая, чтобы уйти.

Нина как одержимая продолжала изучать объявления о фургонах в то время, когда ей следовало готовиться к окончательному собеседованию, – но она не нашла ничего и отдаленно похожего на тот фургон. Он ощущался как самый правильный, с его забавным маленьким носом и выгнутой крышей. И ей ничего другого не оставалось. Она просто должна была поехать в Шотландию.

К ней подошел Гриффин и прищурился:

– Ты же это не всерьез?

– Да я просто хочу посмотреть, – возразила Нина. – Это лишь мысль.

– Время бежит слишком быстро для таких мыслей, – заявил он. – Э-э-э… могу я тебя кое о чем попросить?

– О чем? – мгновенно настораживаясь, спросила Нина.

– Не могла бы ты просмотреть мою заявку? – Вид у Гриффина был пристыженный.

– Гриффин, разве мы претендуем не на одну и ту же работу?

– Ну, возможно… Но ты в этом куда лучше меня.

– Ладно, но что мне помешает просто сказать, что ты все написал неправильно, и подсунуть тебе по-настоящему ужасную заявку?

– Ты на такое не способна.

– Может, я просто внушаю тебе ложное чувство безопасности?

– Четыре года подряд?

– Именно!

– Нет, – заявил Гриффин с таким самодовольным видом, что Нине захотелось выплеснуть на него свой кофе. – Ты такая милая. Слишком милая, чтобы отказать мне в помощи, и слишком милая, чтобы водить грузовик.

– Ты уверен?

– Ага. – Он придвинул к ней бланки. – Но ты ведь можешь просто взглянуть? И сказать мне? Давай, они в любом случае будут снова допрашивать нас обоих. Можешь в дополнение помочь своему безграмотному приятелю.

Нина посмотрела на него. Она знала, что ее разговор с Кэти прошел не слишком удачно. Она как будто нарочно выставила себя в дурном свете, чтобы помочь Гриффину. Но, с другой стороны, он ведь нуждался в помощи…

Нина со вздохом взяла бланки и сосредоточилась на абсолютно непонятных пунктах о мультимедиа, движении вперед, выборе и оценке поставщиков, источниках снабжения… Чем дальше она читала, тем более подавленной себя чувствовала. Неужели миру теперь нужно именно это? Ведь если так, она не была уверена, что хочет жить в таком мире. Нина пыталась помочь Гриффину разобраться в наиболее мутных словесных конструкциях, но невольно сравнивала всю эту чушь с собственной заявкой, где коротко и четко говорилось о том, что библиотеки должны быть центрами общин, и как именно чтение помогает детям раскрыть свой потенциал… Но в этих бланках речь шла о куда более грандиозных амбициях.

Нина вздохнула и снова посмотрела на объявления.

Этот фургон был длинным, но не таким, как фургон мороженщика. Фотография показывала, что внутри он совершенно пуст и места в нем достаточно, – достаточно для высоких полок по обе стороны, и еще можно было устроить уютный уголок с диванчиком и, может быть, с детскими книгами… Нина вдруг заметила, что мечтательно смотрит в открытое окно на шумный вечер в Бирмингеме.

Снаружи двое мужчин громко рассуждали о том, как кто-то надул их с автомобилем, группа подростков визгливо хохотала, направляясь куда-то, четыре автобуса сигналили на перекрестке непонятно почему, и непрерывно гудели машины на ближайшей эстакаде. Но Нина ничего этого не слышала.

Она видела все как наяву. Она смогла бы. Она воображала все во всех подробностях. Немного бензина, ее книжные запасы – многие из собранных ею книг были абсолютно новыми, в идеальном состоянии. А когда закроются все библиотеки… возможно, она извлечет нечто хорошее из чего-то ужасного.

Нина снова посмотрела на адрес. Кирринфиф. Она поискала дорогу туда. Скоростные дороги были недешевы, а дешевые…

У Нины накопилось несколько недель неиспользованного отпуска. И если она не получит новую работу, она ведь все равно их потеряет. А так она могла заодно воспользоваться последними свободными днями, за которые ей заплатят.

Еще до того, как Нина осознала все это, она заполнила грандиозную заявку Гриффина… и купила билет на междугородный автобус.

Глава 4

Нина опустила книгу на колени, заметив, что начинает дремать.

Наступил вечер, а она просидела в автобусе весь день. Автобус сделал только одну короткую остановку, позволив размять ноги и чуть-чуть побродить по станции обслуживания – не слишком просторной для настоящего расслабления. День уже почти закончился, но солнце все еще стояло высоко в небе – здесь оно садилось намного позже, чем в Бирмингеме, – и ярко светило в окно по левой стороне автобуса, к которому прислонилась Нина, когда они проезжали по мосту Форт-Роуд. Его лучи окрашивали в розовый цвет воды залива, и на мгновение у Нины возникло ощущение, что автобус плывет сквозь белые кружева.

Прежде Нина никогда не бывала в Шотландии. И вообще-то, когда она купила билет, обошедшийся дешевле, чем стоимость проведенного в пабе вечера, она вдруг осознала, что в свои двадцать девять лет не бывала во множестве мест. Конечно, она ездила в Нарнию, в Маленький домик в прериях, в Страну чудес, но теперь все было иначе. Когда они подъезжали к Эдинбургу, Нина ощущала густой, роскошный, будоражащий запах древних серых улиц, видела старинные булыжные мостовые, на которые хотелось тут же спрыгнуть. А еще здесь было металлическое небо, отражавшееся в окнах высоченных домов, самых древних небоскребов на земле. Все это заставляло ее выпрямиться и зачарованно смотреть на беспорядочные маленькие улочки, тянувшиеся кто куда, перемежавшиеся с широкими, и на суровый замок на утесе, что вдруг возник перед ней, – он словно парил прямо в центре шумного города…

А они все ехали: на север, все время на север, и небо становилось все огромнее, когда они пересекали большой мост. Справа от Нины показался железнодорожный мост, движение стало не таким плотным, когда они выбрались в край ферм, строгих каменистых ландшафтов и длинных вересковых пустошей под огромным облачным небом.

В автобусе осталось уже меньше пассажиров. В Ньюкасле и Бервике многие вышли, и кто-то сел в Эдинбурге, и теперь внутри остались только Нина и несколько пожилых людей, похожих на рабочих с какой-нибудь нефтяной скважины, – они терпеливо сидели на своих местах, вид у них был невозмутимый, они тихо переговаривались, спокойно глядя на собеседника.

Нина вернулась к книге, но в какой-то момент подняла голову и увидела большую равнину, где на вереске играл золотистый свет. Потом она посмотрела в окно – как раз вовремя, чтобы увидеть скопу, метнувшуюся через дорогу к озеру, и даже вздрогнула от неожиданности. А когда они переваливали через очередную гору, в небо вырвались солнечные лучи, – и Нина окончательно оставила книгу.

Наверное, если бы в этот весенний уик-энд пошел дождь, все сложилось бы совсем по-другому.

Нина спокойно читала бы всю дорогу, потом перекинулась бы несколькими словами с владельцами фургона, вежливо поблагодарила их и вернулась домой, чтобы снова углубиться в свои мысли.

Если бы ветер дул с моря, если бы мост закрыли из-за его сильных порывов… если бы случился миллион других мелких событий…

Ведь жизнь именно такова, не правда ли? Если бы вы подумали обо всех тех мелочах, что заставляют вас повернуть в ту сторону или в другую, то к добру, то к худу, вы бы вообще ничего не делали.

Некоторые люди так и поступают. Они шагают по жизни, не задумывая ничего особенного и не желая этого, они слишком боятся последствий, чтобы испытать нечто новое. В некотором роде это тоже выбор. Вы все равно придете куда-то, прилагали вы к этому усилия или нет. Но начинать что-то новое так трудно! И особой помощи при этом ждать не приходится.

Однако тот вечер, когда Нина впервые в жизни приехала в Шотландию, выдался ни ветреным, ни сырым и пасмурным, когда тучи повисают так низко, что кажется – они задевают деревья. Вместо того вся страна словно светилась ради Нины. Вечер был золотым, северный свет выглядел странным и прекрасным. И казалось, что всюду, куда бы ни посмотрела Нина, стоят серые каменные замки, тянутся длинные аллеи, на полях бродят овцы, в далекие леса удирают с дороги олени, когда мимо них проезжает автобус. Двое пожилых мужчин, севшие в автобус в Эдинбурге, тихо заговорили друг с другом на гэльском языке, и Нина стала прислушиваться. Ей казалось, что это не столько разговор, сколько пение, и ее взволновала и изумила мысль о том, что, хотя формально она все еще находится в Соединенном Королевстве, где прожила всю свою жизнь, все вокруг стало таким незнакомым, таким иностранным…

Дорога поднималась выше, но при этом как будто не тянулась по нетронутому ландшафту, а парила над вересковыми пустошами, и Нина заметила, что ей хочется подгонять автобус все дальше и дальше, туда, где и вовсе нет машин, и городов почти нет, и людей.

Ее даже слегка кольнуло стыдом при мысли, что она как будто предает свой любимый Бирмингем, с его грохочущими дорогами, многоквартирными домами и полицейскими сиренами, с набитыми людьми пабами и шумными вечеринками. Обычно ей все это нравилось. Ну да, нравилось. Ну… она терпела все это.

Но здесь совсем нетрудно было понять, почему шотландцы считают себя особенными и независимыми. Да, Нина немножко путешествовала по Англии – ездила в Лондон, конечно, в Манчестер на выходные, в Дорсет и Девон. Но все это… было совсем другое. Огромная нетронутая земля открывалась перед ней, настолько просторная, что трудно охватить ее мыслью, куда больше того, о чем Нина вообще могла когда-либо подумать, если вообще думала. Городки и деревни лениво проплывали мимо, их названия звучали непривычно – Охтердаб, Бэлвери, Донибрисл, – их трудно даже произнести. Это ошеломляло.

Шел уже десятый час, но небо оставалось светлым, как в апреле, и вот наконец автобус прибыл в Кирринфиф.

Вышла здесь одна только Нина, чувствуя себя потерянной в такой дали от дома. Она огляделась. Вниз с холмов, окружавших городок, извивались две узкие улочки, маленький паб, ресторанчик с серыми стенами, с исцарапанными деревянными столами, маленькая бакалейная лавка, булочная, крохотная почта и магазинчик с рыболовными принадлежностями. И ни души вокруг, никого на дороге.

Нина занервничала. В романах такое обычно означало, что тот, кого ты сейчас встретишь, попытается тебя убить, а остальные жители будут его прикрывать или все разом вдруг окажутся оборотнями… Нина приказала себе не выдумывать глупостей. Гриффин и Суриндер знали, куда она отправилась. Она должна посмотреть фургон, что служило страховкой на случай, если начнутся некие страшные события. Все просто. Она приехала по делу. Многие люди постоянно этим занимаются. Но все равно Нина достала свой телефон и проверила его. Сигнала не было. Нина закусила губы и велела себе не стоять на месте.

Паб назывался «Роб Рой», на его стенах висели симпатичные корзины с цветами. Но снаружи за столиками никто не сидел – уже становилось холоднее, хотя слабый солнечный свет продолжал мерцать над горизонтом. Нина глубоко вздохнула и толкнула дверь.

Деревянные столы внутри были идеально отполированы, а возле огромного каменного камина – конские медные поилки, наполненные сухими цветами. Большая комната была почти пуста, лишь два старика сидели у бара, они оглянулись и внимательно посмотрели на Нину поверх пивных кружек.

Нине пришлось собрать всю свою храбрость, чтобы вежливо улыбнуться и шагнуть вперед. В конце концов, автобус уже ушел, а другого не будет до утра, так что вряд ли ей было из чего выбирать.

– Э-э-э… привет, – произнесла Нина, вдруг сообразив, что выглядит уж слишком англичанкой. – Мм… а хозяин здесь?

– Hesjustawainnit.

Нина не помнила, чтобы хоть когда-то в жизни она смущалась сильнее. К лицу взлетела жаркая волна, Нина совершенно не поняла сло́ва, произнесенного мужчиной. Она прижала ладонь к горлу.

– Э-э-э… простите? – выдавила она.

Казалось, что чем больше Нина старалась говорить просто и внятно, тем больше походила на королеву. Ей вдруг захотелось оказаться очень-очень далеко отсюда, вообще-то, где угодно.

Оба мужчины хихикнули, но тут, слава небесам, дверь распахнулась, вошел краснолицый мужчина, несший бочонок с пивом так, словно тот ничего не весил.

– Эй, девица! – бодро воскликнул он. – Привет! А я как раз думал, не прошел ли уже автобус.

– Прошел, – кивнула Нина.

Ее охватило неописуемое облегчение. Если она сосредоточится, то сможет его понимать.

– Я Аласдер. И что же вас привело сюда в такое время года? Снег на вершинах еще не начал таять.

– Да, я знаю, – улыбнулась Нина. – Это прекрасно.

Лицо здоровяка смягчилось при этих словах.

– Ай, верно. Могу я предложить вам выпить?

Нине не были знакомы названия сортов пива на бочонках. Она попросила минеральной воды, потом заметила, как мужчины грустно покачали головами, и изменила заказ на полпинты местного пива, на вкус оно оказалось похожим на газированную патоку.

– Пей до дна, девица!

– А у вас есть что-нибудь съестное? – спросила Нина.

Все засмеялись.

– Нет, не в такое позднее время, – ответил Аласдер.

Он поднял голову, глаза под песочными волосами оказались ярко-синими.

– Но я, пожалуй, могу соорудить для вас сэндвич, если хотите.

Нина просто умирала от голода, закуски на станции обслуживания выглядели не слишком аппетитно, а стоили при этом целого состояния, и Нина понимала, что вскоре может совершенно лишиться сил. Она надеялась на что-то вроде тушеного мяса или пирога, на что-то горячее и сытное, – а если честно, она даже воображала некую милую фермерскую женушку и домашний яблочный пирог с кремом, но потом сообразила, что просто думает о романе Энид Блайтон, а не о реальном месте, где очутилась.

– Ох, да, пожалуйста! – ответила она.

Мужчина исчез в заднем помещении, выглядевшем как крохотное кухонное пространство.

А Нина строго посмотрела на свой телефон, как будто это могло заставить его работать, и гадала, можно ли ей сейчас снова достать книгу.

Один из мужчин задал ей вопрос, которого Нина не поняла, но предположила, что ее спрашивают, зачем она здесь. Она сказала, что приехала посмотреть фургон.

В ответ на это мужчины расхохотались и тут же потащили ее на улицу.

Через маленькую городскую площадь, где угасающий свет вырисовывал имена на военном мемориале – Макайндра, Макгхай, Макинглисс, – Нину повели по булыжникам к боковой улочке, полностью перегороженной фургоном из объявления.

Нина уставилась на него во все глаза. Он был довольно грязным, и на переднем бампере виднелось немного ржавчины, – но Нина сразу отметила и чудесно выгнутую крышу, и добродушный нос, так привлекший ее на фото в объявлении. Но в первую очередь Нину поразили размеры – фургон оказался намного больше, чем она ожидала, то есть, вообще-то, он был пугающе большим. Сумеет ли она справиться с таким?

И то, что она увидела фургон во плоти, а не в фантазиях и не как просто идею, вдруг заставило Нину занервничать. Ее представления о будущем до сих пор не включали в себя мыслей о том, что она не будет защищена жалованьем и оплатой больничных листов, окажется без отпускных, и никто не будет все за нее планировать и организовывать… И если все это вообще должно где-то начаться, то начнется оно вот на этой маленькой серой каменной площади, при последних слабых лучах вечернего солнца, льющихся через холмы, при остром аромате сосен и утесника, под холодным ветерком, летевшим через долину, в воздухе настолько чистом, что Нина видела все за много миль…

– Наконец-то избавимся от этой занозы! – со смехом сказал один из мужчин.

А второй оценивающе посмотрел на Нину.

Уши Нины уже начали привыкать к их манере говорить.

– Вы действительно хотите купить фургон Финдхорна? – с недоверием произнес второй мужчина. – Эта штука ржавеет здесь уж который год!

– А вы уверены, что управитесь с ним, такая малышка? – спросил первый, в точности отразив то, что думала и сама Нина.