Czytaj książkę: «Окаянная долина», strona 4

8 марта 2019

17:46

Деревья расступались, открывая долину – словно голодный бог вырвал зубами кусок земли, или же метеорит выбил кратер при падении. Дилан стояла на краю спуска, на прогалине, где почва круто уходила вниз, футов через сто снова становясь ровной. Пышная, зеленая трава, высотой по колено, покачивалась у подножия долины перед скалой – идеальное место, чтобы разбить палатки. Гора возвышалась в центре долины, как столб, из-за нее, извиваясь, вытекал поблескивающий на солнце ручей. Он словно светился в лучах заката.

Скала так и манила Дилан. Она тянулась к ней каждой клеточкой своего тела, как магнит к металлу, даже волоски на ее руках распрямились в ее сторону. Даже пот, бегущий по спине и под мышками, казалось, начал стекать вперед и вбок, притянутый огромным камнем. Ей приходилось сдерживать себя, чтобы сломя голову не помчаться вниз по склону оврага, проламываясь сквозь деревья – так покупатель врывается в «Волмарт», когда часы наконец показывают ровно полночь, обозначив начало Черной пятницы.

Скала блестела, и лучи садящегося солнца отражались от слюды, кварца или какого-то прекрасного камня. При виде выбоин, трещин и сколов на склонах у Дилан начало покалывать в подушечках пальцев. Ее пульс участился, забился в запястье. Бесконечный поезд тревожных мыслей внутри нее сошел с рельсов, завалился набок и взорвался огненной вспышкой, которая наполнила душу Дилан теплом. В тот момент не имело значения, нужно ли было ей что-то доказать себе и всем, была ли она достаточно опытна, чтобы пройти все маршруты, которые могла предложить эта скала. Дилан нужно было прикоснуться к ней, взобраться на нее.

– Черт возьми, – прошептала Дилан. – Она совершенна.

– Слишком хороша, чтобы быть правдой, – сказал Клэй.

Они начали спускаться в долину, поводок натянулся, но Слэйд замер как вкопанный. Он не сдвинулся с места.

Люк потянул поводок посильнее, и пес уперся лапами в землю. Застыл на месте, полоса шерсти на спине снова встала дыбом, как ирокез, бедра напряглись. Он посмотрел вперед и завыл – низко и протяжно, и вой его раскатился по долине.

У Дилан мурашки побежали по спине. Она никогда не видела, чтобы Слэйд так себя вел – даже когда они во время вылазок в Ущелье сталкивались с енотами и опоссумами, он даже и носом в их сторону не поводил.

Люк потащил его за поводок, когти собаки пропахали борозды в грязи. Хозяин затолкал ему в пасть еще кусочек батончика, чтобы пес не смог использовать свои зубы для мести за столь возмутительное обращение.

Все четверо спустились в долину. Земля была мягкой, а воздух – теплым. Выйдя из-под деревьев на открытое пространство, Дилан подманивала Слэйда вкусняшками, чтобы он следовал за ними. Дилан и Люк легкими, привычными движениями поставили палатку – они делали это столько раз, что с дуг уже стерлась краска. Клэй поставил свою и помог Сильвии с установкой ее. По мере того, как они вколачивали колышки в землю, деревья, обрамлявшие долину, казалось, пятятся от гостей все дальше и дальше.

– Дилан, ты только глянь, – окликнул ее Люк. Он постучал по коре ближайшего дерева. На ней были вырезаны – и уже почти заросли – сердце с буквами «С» и «Т» внутри него. – Хочешь, сделаем так же?

Дилан вытащила нож из кармана и принялась вырезать их инициалы на коре.

– Эй, полегче! – Сильвия выронила стопку дров. – Что ты делаешь?

Она, собственно, уже почти все сделала.

– Мы просто ставим нашу метку, – ответила Дилан.

Она закончила вырезать «Л» и закрыла нож.

– Вы не можете просто оставлять на деревьях метки, – сказала Сильвия. – Это – исследовательская экспедиция. После нашего визита местность должна остаться такой же, какой была до нашего появления здесь – насколько это возможно. Экосистемы хрупки, особенно в районах, которые люди обычно не посещают.

– Но здесь люди уже были, – сказал Люк, указывая на первую пару инициалов.

Сильвия вздохнула. Она провела пальцами по свежим порезам на коре, и Дилан заметила, что их кончики испачкались в чем-то тягучем и темно-красном.

– Странно, – сказала Сильвия, снова запуская кончики пальцев в потеки сока. – Что-то не припоминаю, у какого вида деревьев бывает такой сок – особенно среди видов, эндемичных для Кентукки.

Она сфоткала дерево, вытащила блокнот и сделала пару заметок.

– Уже трудишься в поте лица? – спросила Дилан, заглядывая ей через плечо.

– Эй, Сильв, работать начнем завтра! – воскликнул Клэй. Он разводил костер, используя кору и ветки для растопки. – Этот вечер предназначен для страшных историй под пивко!

– Я думаю, страшных историй нам уже хватит, наслушались у той официантки, – пошутила Сильвия.

Пусть и не сразу, но костер удалось развести. Огонь заплясал на растопке, и странный красный сок вскипал на коре каждой ветки.

9 марта 2019

8:23

Дилан вышла наружу. Прозрачный утренний воздух холодил кожу. Вокруг было тихо, как всегда. Палатки у нее за спиной чуть колыхались, словно дышали. По краю чаши долины торчали деревья, как корявые сиденья в аудитории, мшистые стволы, поваленные какой-то бурей, местами портили ровные ряды. На траве блестела роса. Стена гранита тянулась во все стороны, вздымалась перед ней, как видение, обретающее плоть под ее взглядом.

Скала блестела, свет восходящего солнца поднимался все выше по ней, высекая россыпи крошечных вспышек. Все выбоины, все грязные оспины, трещины и зазубренные крохотные выступы, на которые она возлагала столько надежд, обнажились в этом свете – вживую гораздо более великолепные, чем на снимках Клэя. Волшебное притяжение скалы пульсировало глубоко в костях Дилан, словно кто-то ухватил ее за запястья и тянул к себе.

Вид горы настолько заворожил ее, что палатку она за собой не застегнула.

Ее тело гудело от напряжения, каждый атом дрожал, с каждым шагом к стене треск статики в ушах становился все громче. Каждый шаг в сторону от нее причинял боль – даже когда ей пришлось чуть уклониться лишь для того, чтобы обойти кострище. Когда Дилан добралась до скалы, боль стихла, но зуд в пальцах сменился физическим притяжением. Она изо всех сил прижимала руки к бокам, чтобы они не потянулись к скале и не принялись карабкаться вверх – без веревки, беседки и даже намека на страховочную сетку. Ей пришлось напоминать себе, что нужно дышать.

И все же она коснулась поверхности. Когда пальцы ее сжали облепленное грязью каменное ребро, шершавое, холодное и потому кажущееся сырым, ее пронзило, словно от удара током.

Стиснув другую руку в кулак, Дилан оторвала ноги от земли и уперлась ими в каменную стену – прямо в походных ботинках. В них, конечно, так хорошо рельеф не почувствуешь, как в мягких скальных туфлях на резиновой подошве, кожа которых обтягивает ступню, с пупырками под каждый палец. Но она умела подниматься и в ботинках, пусть и сомневалась непрерывно, но она знала, как распределить давление в ноге, чтобы использовать край громоздкого ботинка, цепляясь даже за крошечные щели в каменной поверхности. Она толчками двигалась вверх, к следующему месту, до которого могла дотянуться и ухватиться пальцами.

С каждым дюймом подъема она напоминала себе, что нужно не терять голову, не подниматься слишком высоко без веревки и крэшпэда внизу. Каждый раз, когда она опускала взгляд, пытаясь определить расстояние между своим телом и землей, внутри опять словно вспыхивала электрическая дуга. «Вверх» – вот чего она хотела всем своим существом.

«Продолжай, – шептал тихий голос, – сделай просто еще один шаг».

Но другая часть Дилан – та, что видела сложные переломы лодыжек после падения с высоты трех футов, переломанные плечевые кости и читала о более тяжелых случаях, притом произошедших с гораздо более опытными, чем она сама, альпинистами – заставила ее остановиться. Не поднявшись и на десять футов, она принялась спускаться. Вслепую обшаривала скалу ногами в поисках места, которое сможет выдержать ее вес, как будто оказавшись в мутном бассейне, полном электрических угрей.

Она была осторожна, но в конце концов оперлась тяжелым ботинком на обломок сланца. Когда же перенесла на него весь свой вес, тот надломился, и она сорвалась. Это было похоже на падение в бесконечную пустоту. Сердце замерло в груди, все мышцы напряглись в ожидании удара.

«Вот дерьмо». Сейчас их экспедиция закончится, не успев начаться, и все потому, что она не смогла подождать пару часов с первым восхождением.

Ее ботинки ударились о землю, и она согнула колени и перекатилась на спину – после многих падений тело само знало, что делать.

Приподнявшись на локтях, она смерила гранитную стену еще одним восхищенным взглядом, ее зрачки расширились, но дыхание она восстановила. Она мечтала о том, чтобы поставить здесь свою метку – которая не сотрется, прославить себя – без сомнения, она станет первой, кто поднимется на эту скалу и проложит здесь маршруты восхождений. Она хотела сделать что-то, чего никто не сможет у нее отнять. Если бы Дилан захватила с собой перфоратор, то могла бы установить стационарные точки страховки (болты, шлямбуры) и станции.

Но эта скала сочилась кровью.

– С тобой все в порядке? – крикнул Клэй.

По телу Дилан пробежала дрожь. Она моргнула и повернулась к Клэю, который подошел сзади и с беспокойством смотрел на нее.

– Да, – ответила она. – Я рано проснулась и больше не смогла заснуть.

Она встала и двинулась к костру вместе с Клэем, преодолев большое внутреннее сопротивление. Поставила на огонь котелок с водой для кофе.

На мгновение перед ней промелькнул яркий образ – походная горелка опрокидывается прямо на сложенные рядом с ней сухие, хрупкие дрова. И долину охватывает пламя. Дилан прикрутила огонь и отодвинула дрова, но видение по-прежнему стояло перед глазами, накладываясь на реальность: пламя падает на полосу сухой травы, которая тянется аккуратной маленькой дорожкой до самых деревьев, как будто кто-то аккуратно облил ее жидкостью для зажигалок, чтобы привести огонь в нужное место. И вся долина вспыхивает разом, в один миг.

Не выспалась – вот и воображение разыгралось. Но реальность заняла место, принадлежащее ей по праву.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке?

– Да, – ответила она. – Думаю, мне нужен кофе. Я приглядывалась к маршруту. Ты нашел действительно хорошее место.

– Помнишь то лето, когда мы фактически прожили в Ущелье? – спросил он. – Последние несколько недель мы в пиццерии Мигеля только что не ночевали.

– А сколько пиццы мы тогда съели. Я не могу поверить, что мы вообще смогли подняться по скалам хоть на фут со всем этим сыром у нас в животах.

Клэй рассмеялся.

– Приятно снова окунуться в похожую атмосферу, – сказала Дилан. – Я скучаю по тому лету: подъемы каждый день, а потом тусовки, и не надо думать о работе, чем заплатить за аренду и все такое.

И не нужно было каждый миг доказывать, чего она стоит. Можно было просто наслаждаться восхождениями, и ничто тогда на нее не давило.

– Когда в твоем распоряжении имеется только крошечная душевая кабинка, становишься чертовски грязным, – сказал Клэй.

– А у нас и ее нет. Мы точно тут вонять начнем.

К тому моменту, когда Люк, зевая, выполз из палатки, кофе Дилан уже остыл.

– Почему ты меня не разбудила? – спросил он, садясь к костру рядом с ней.

– Не знаю, – ответила Дилан. – Ты так мило храпел, свернувшись калачиком в обнимку со Слэйдом, что я решила дать тебе еще поспать.

– Где Слэйд?

– Он разве не с тобой? – спросила она. – Кофе хочешь?

– Его не было в палатке, когда я проснулся. И палатка была расстегнута.

– Вот дерьмо, – сказала Дилан, и ее желудок резко сжался. – Он не мог уйти далеко – наверное, просто пошел пописать. Мы его найдем.

Они вчетвером обыскали всю стоянку, палатки и все свои припасы. Выкрикивали имя Слэйда в лес, и звук эхом отражался в тяжелой тишине. Ходили все более широкими кругами, подзывая собаку, а Сильвия и Клэй с каждым оборотом все сильнее косились на скалу и свое исследовательское оборудование.

Дилан не помнила, чтобы это делала, но знала, что оставила палатку открытой. Слэйд не мог уйти далеко, на него это было не похоже, но почему он не вернулся, не откликнулся на их призывы? Сейчас он уже может быть где угодно. Она должна была настойчивее уговаривать Люка оставить Слэйда с кем-нибудь из друзей, не брать его в экспедицию. Но Люк тогда сказал, что он будет слишком переживать за пса, и не сможет сосредоточиться ни на чем другом. Теперь Слэйд убежал и задержал начало работ. И это была ее вина.

Дилан снова нырнула во все еще расстегнутую палатку. Внутренности ей уже будто свинцом залили, но она все еще надеялась, что Слэйд окажется там – спрятался в углу за рюкзаками и дремлет как ни в чем ни бывало.

Но нашла только мрачно гудящих мух.

9 марта 2019

9:46

Веки Люка набрякли от горячих надвигающихся слез. Почему Слэйд убежал? Почему Дилан просто не застегнула палатку за собой? Он стиснул зубы, чтобы не дать крику вырваться наружу, и сжимал их до тех пор, пока смерч ярости в его душе не начал крутиться все медленнее, медленнее и не осыпался хлопьями, как снежинки в новогоднем прозрачном шаре. Это был лишь печальный случай. Но Слэйда теперь с ними нет.

– Он не мог уйти далеко, – сказала Дилан.

Парочка поплелась вверх по холму в том направлении, откуда они вчера прибыли, вооружившись поводком и горсткой вонючих вкусняшек. К тому времени, как они взобрались на вершину холма, пот уже начал стекать по затылку Люка. Ни следа Слэйда – ни отпечатков лап в грязи, ни крошечных пучков шерсти, ни даже кучки дерьма. Воздух был так неподвижен, что ни одна ветка не шевелилась на деревьях. Люку хотелось упасть в грязь и лежать там, пока его полностью не засыплет листьями и его тоже нельзя будет найти.

– Не думаю, что он пошел в эту сторону, – сказал Люк, вытирая глаза.

Они спустились с крутого холма обратно в долину, где Сильвия и Клэй устанавливали оборудование и делали первые снимки. Они фотографировали скалу и строчили что-то в блокнотах, но Люк ловил на себе их косые жалостливые взгляды.

Они с Дилан снова поднялись на холм, на этот раз тот, что находился прямо за палатками. Их голоса разносились по лесу – они и свистели, и выкрикивали имя Слэйда. Каждые несколько мгновений они останавливались, как застигнутые врасплох некие тварюшки, и тогда двигались только их глаза, непрерывно смотря по сторонам. Они слушали, готовые уловить любой сигнал присутствия Слэйда – не затрещат ли ветки, не зашелестят ли листья, не захныкает ли он тихонько. Люк глубоко втягивал воздух, как будто едкого, затхлого запаха шерсти пса ему хватило бы, чтобы тут же его найти.

Он не мог уйти далеко. Они должны были его найти.

Они углублялись все дальше в лес, повторяя это про себя, как заученные танцевальные па, но так и не нашли ничего, кроме тишины.

– Извини, Люк, но я думаю, нам пора возвращаться, – сказала Дилан. Почему-то они все еще находились на гребне долины, их палатки виднелись внизу. Наверное, они ходили кругами.

– Он должен быть где-то здесь, – сказал Люк осипшим от слез голосом. – Может быть, если мы пройдем еще чуть-чуть…

Дилан села на бревно.

– Извини. Не думаю, что мы его найдем. Мы же не хотим потеряться здесь и сами.

– Мы должны найти его.

– Скоро нам уже будет пора начинать восхождение, – сказала Дилан.

Она покачивала ногой, и ее колено ходило туда-сюда, как поршень, таким тяжелым движением, что, казалось, сотрясало землю, хрупкие листья трещали и танцевали под ее ботинком.

– Скала никуда не денется, Дилан, – сказал он. – Мы можем потратить день или два, чтобы найти его.

– Как мы его найдем? – ответила она, обводя рукой лес вокруг. Не в силах смотреть ему в глаза, она уставилась в грязь. – Мы ищем и зовем его уже больше часа. Он уже может быть где угодно.

Люк не смог дать ответа. Он закипал, тело словно наполнялось огнем. Как она могла быть такой бессердечной в этой ситуации? Разве она не любила Слэйда? Ради этой экспедиции он бросил свою работу. Перед отъездом они собрали все свои вещи и сдали их на склад – нет смысла платить арендную плату за квартиру, в которой никто не будет жить, сказала Дилан. Теперь она хотела, чтобы он отказался и от Слэйда?

– И как мы найдем дорогу назад? – спросила она.

– Мы могли бы взять у Клэя его чудо-GPS, – сказал Люк. – Я имею в виду, что мы должны, по крайней мере, попробовать. Что, если он просто убежал подальше, и только из-за этого мы его так и не нашли?

– Мы можем выставить в лагере миску с его едой, положить одежду, в которой ходили вчера, – сказала Дилан. Она все еще не могла встретиться с ним взглядом. – Я слышала, что собаки могут учуять такие запахи за много миль. Люди заманивают своих пропавших собак домой именно так.

– Это важно, – сказал Люк. – Мы можем отложить восхождение на один день.

– Это не просто веселые выходные в Ущелье, – отрезала она. – Для меня это как работа. Я приехала сюда с определенной целью – стать неотъемлемой частью исследований Клэя и начать разрабатывать эту местность. Я уволилась с основной работы. От этой поездки многое зависит – «Petzl» многого ожидает от меня.

– Я тоже уволился с работы, – выдавил он сквозь стиснутые зубы. – Я сделал это для тебя, а ты ведешь себя так, будто тебе насрать на Слэйда.

– Это несправедливо, – она наконец встретилась с ним взглядом и выдохнула фразу ему прямо в лицо. – Я просто не думаю, что мы можем сделать что-то прямо сейчас. Он мог убежать в любом направлении. Он может быть уже в Лексингтоне. Что ты вообще предлагаешь? Ты собираешься обыскать весь лес? Я знаю, что ты переживаешь, но лучшее, что мы можем сделать прямо сейчас, это попытаться помочь ему найти нас и не заблудиться самим.

Слезы жгли глаза Люку. Полный провал. И Дилан больше не будет ему помогать.

Они развернулись и двинулись прямо к палаткам. Ни один из них не произнес этого вслух, но Люк подозревал, что они оба почувствовали: деревья, казалось, расступились, образовав для них едва не аллею, ведущую прямо вниз по склону, к цветку костра в лагере.

Люк еще раз взглянул на лес, в котором где-то находился обретший свободу Слэйд, прогалины между деревьями начинали светлеть в лучах восходящего солнца. Продолжение поисков может привести к тому, что он сам заблудится. У него не было другого выбора, кроме как начать спускаться обратно в долину, и пока они шли, грудь ему сдавливало все сильнее.

– Не повезло? – спросила Сильвия, когда они подошли к костру.

Ее камера уже стояла на штативе, нацеленная на скалу.

Ответом ей стал свист брошенного на землю пустого поводка, он врезался в траву, как маленький метеор. Люк тяжело опустился на один из небольших походных стульев, которые они принесли с собой. Вытер глаза, глядя на костер.

– Он вернется, – сказала Дилан, возясь с маленьким газовым баллоном. Она протянула руку, чтобы погладить Люка по спине, но он отшатнулся, уклоняясь от прикосновения. – Он – умный пес. Расслабься.

– Как я могу расслабиться, когда он потерялся посреди леса? – сказал Люк, прикрывая руками мокрое лицо, чтобы заслониться от укусов дыма.

Дилан продолжила гладить его по спине. «Если бы она действительно принимала это близко к сердцу, мы бы сейчас продолжали поиски», – с горечью подумал Люк. Пламя зевнуло, вытянуло свои оранжево-желтые руки. Клэй вложил в них новую порцию растопки, и огонь, облизываясь, принялся смаковать угощение.

– У собак хороший слух, – сказала Дилан. – А эта долина сама по себе большая эхо-камера. Он услышит нас, почувствует запах нашей еды и одежды и сам найдет дорогу назад.

– Пока мы искали там, наверху, отсюда не донеслось ни звука.

– Так это потому, что они тут особо и не шумели, – продолжала Дилан, разворачивая крошечную решетку и укрепляя ее на горелке. – И ты, наверное, был занят в основном тем, что пытался услышать хоть какой-нибудь шорох, издаваемый Слэйдом.

Люк провел рукой по лицу. Уставился на огонь. Дилан не удалось убедить его. Сценарии развития событий, один другого хуже, вставали перед его внутренним взором: голодный и замерзший Слэйд, маленький дрожащий меховой пончик; Слэйд с переломанными ребрами, вбитыми внутрь перепуганным оленем; Слэйд, раскатанный в лепешку проносящимся по дороге грузовиком; вот голодный Слэйд ест что-то, что не должен, его муки голода сменяются предсмертной агонией. Но что оставалось делать? Дилан права – Люку нельзя было рисковать собой, ведь он и сам мог заблудиться, замерзнуть и умереть от голода. Слэйд уже может быть где угодно.

С тем же успехом Слэйд мог сейчас оказаться не на дороге, а в тепле и безопасности чьей-то кухни, долизывая объедки со сковороды.

Так ведь?

Что-то затрещало среди деревьев. Люк, уже наполовину забравшийся в палатку за снаряжением, развернулся. Бросил свою беседку и прислушался, надеясь уловить звук снова, хотя сквозь смех и болтовню троицы, готовившейся к первому восхождению Дилан, это было не так-то легко.

Ему очень хотелось, чтобы они заткнулись к чертям собачьим.

Он определенно что-то слышал. Остальные и не заметили, как он вынырнул из палатки и прокрался к деревьям, обрамляющим долину. Под пологом весеннего леса висели тени, солнце усыпало веснушками лесную подстилку.

– Слэйд? – срывающимся голосом позвал он.

Помолчал, ожидая ответа. Положив руку на теплую кору ближайшего дерева, напряг слух, ожидая тявканья или рычания, топота лап.

Что-то потрескивало слева, прорываясь через листья. Так шуршит папиросная бумага при скручивании.

– Слэйд? – снова окликнул он. – Это ты? Иди сюда, приятель. У меня есть для тебя вкусняшка.

Он оглядел лесную подстилку, маленькие зеленые усики побегов, торчащие из-под одеяла гниющих прошлогодних листьев. Ничто не двигалось. Но стоило ему отказаться от поисков и повернуться спиной, треск раздался снова. Когда он снова взглянул на деревья, краем глаза заметил прижавшийся к земле силуэт.

Что бы это ни было, оно появилось из-за деревьев. У Люка перехватило дыхание. Чуть впереди сгорбилось существо, похожее на собаку, и его голова покачивалась. Люк подошел ближе. Существо чавкало, зубы его со скрежетом отрывали плоть от костей. При этих звуках у Люка повело живот, горький кофе подступил обратно к горлу.

– Слэйд? – прошептал Люк, подойдя ближе. Он мог коснуться шерсти на спине существа. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. – Это ты? Что ты там ешь?

Зверь оторвался от трапезы и повернул голову. Пара желтых глаз горела, как у оборотня во всех тех ужастиках, которые Люк прочитал в средней школе. Он приподнялся, вздыбилась полоса – точнее, пучки – шерсти вдоль позвоночника. Он был тигровой расцветки, как и Слэйд, но у этого животного ребра просто торчали. Спину покрывали белые крапинки.

Если это и была собака, то не Слэйд. По крайней мере, не тот Слэйд, которого знал Люк.

Они играли в гляделки в густой тени леса, даже не моргая, не говоря уже о том, чтобы дышать.

Люк сделал на пробу шаг назад, гадая, не бросится ли зверь на него, заметив движение. Под его медленно опускающимся на землю ботинком затрещал куст. Тварь даже не посмотрела в ту сторону, да и сама не шевельнулась. Люк сделал еще шаг назад, не сводя глаз с чудовища с его невозможными желтыми глазами-шарами. В следующий миг зверь оскалился, обнажив влажные клыки, и на каждом плясало миниатюрное отражение их лагерного костра.

Он прыгнул на Люка, зубы свирепо клацнули так, что по окружающему лесу загуляло эхо. Если бы Люк не повернулся и не бросился бежать вниз по склону, если бы помедлил с первым шагом всего на пару мгновений, клыки существа сомкнулись бы на его запястье, разрывая сухожилия и дробя кости.

Этот звук – шорох сворачиваемой папиросной бумаги – значение которого он теперь знал, шуршание листьев под лапами следовало за Люком по пятам, пока он, задыхаясь и обливаясь потом, мчался к долине сквозь лес, оскальзываясь на крутом склоне. На открытое пространство зверь за ним не последовал.

На самом деле, когда Люк случайно оглянулся назад, то вообще ничего не увидел.

Долина вернулась к привычному безмолвию – густая и гнетущая тишина висела над ней. Убедившись, что тварь из-под деревьев не выйдет, он обернулся и снова уперся взглядом в чьи-то глаза. На этот раз это оказались глаза Дилан.

– Ты в порядке? – спросила она, просунув ноги в петли беседки, но еще не затянув лямки.

– Нет. Я только что увидел что-то странное, – ответил Люк.

– Ты ходил в лес? – спросила она. Заметила его перепачканные штаны и ботинки, бурно вздымающуюся грудь. – Что случилось?

– Мне показалось, я услышал Слэйда, – сказал он, все еще тяжело дыша. – Я должен был проверить. Но это был не Слэйд, а кто-то другой, бешеная собака или… я не знаю. Здесь водятся рыси, койоты или кто-то такой? Зверь выглядел голодным – или злым.

Она взглянула на деревья позади него.

– Я ничего не вижу, – сказала она. – Ты уверен?

– Ты думаешь, я это все набредил, что ли? Скорее всего, зверь просто убежал.

– Нет, прости, – ответила она. – Ничего не вижу. Ты готов начать?

– Что?

– Восхождение – ну, знаешь, то, ради чего мы сюда приехали.

– Я думаю, мы должны снова пойти поискать Слэйда. Что, если эта тварь, кто бы это ни был, найдет его?

А если она его уже нашла? Он не успел толком разглядеть, что там ело это существо. Впился ногтями в ладонь, пытаясь изгнать из головы образы изувеченного Слэйда, окровавленной шерсти и последнего тявканья, после которого тварь принялась сдирать мясо с костей пса. У него все внутри зудело от нетерпения – вернуться в лес, вооружившись ножом Дилан, прочесывать его, пока они не убьют зверя или не найдут Слэйда.

– Вероятно, это просто олень или другое животное, которое не привыкло к людям, – сказала Дилан. – Кто бы это ни был, Слэйда ему не достать. Он – умный пес.

Стоило Люку закрыть глаза, как в темноте под веками снова вспыхивали желтые фонари. Он глянул на деревья. Не понимал, сможет ли теперь заснуть, зная, что там рыщет эта тварь – с зубами, достаточно острыми, чтобы разорвать плоть.

– Это точно был не олень. Зверь правда походил на собаку, но бешеную или одичавшую. И он ел что-то, похожее на сырое мясо. Что, если эта тварь поранит Слэйда?

– Я тоже переживаю, – сказала Дилан. Она сжала его руки своими, и говорила успокаивающим тоном, как будто Люк был ребенком, который беспокоится об участи своей мягкой игрушки, отправленной в стиральную машину. – Но с ним все будет в порядке. Он умный. Лучше оставаться на месте – что, если мы отправимся на его поиски, а он вернется, а нас здесь не будет? Он не знает ни Клэя, ни Сильвию. И мы так близко к цивилизации. Скорее всего, он выйдет на дорогу, где его кто-нибудь подберет.

Люк ответил ей полуулыбкой. Дилан, наверное, была права. Со Слэйдом все будет в порядке. Обязательно.

Но перед взором Люка снова встали пылающие глаза твари – хотя на этот раз он даже не моргал. Он прикусил себе внутреннюю сторону щеки. Слэйд был там один, в бескрайних, диких лесах в самой глухой части Кентукки, и он ничего не мог с этим поделать. Что, если эта тварь найдет его по запаху до того, как Слэйд сообразит, как вернуться назад? Люк должен был оставить его с другом на время поездки. Он понял, что может никогда больше не увидеть своего пса, и острая боль пронзила его грудь.

Над лагерем висела густая тишина, воздух был спертым.

Как будто их всех заперли в мыльном пузыре.