Я, подождав, пока он скроется, не без интереса понаблюдав, как он выедет отсюда, с изумлением отметила, что он отцепил половину грузовика, но только разрезая его именно каким-то образом вдоль, таща после это на железке за собой.
Всё это похоже было на какой-то трансформер для меня, как для человека, видящей подобное впервые, что, не смотря на все обстоятельство, вынудило меня улыбнуться. Надо же, как интересно.
Обратно я возвращалась уже с мешком, который весил чуть меньше, чем дичь, но был объёмнее.
Уже издалека я заметила, что на опушке что-то горело. Не мешкая, я заставила себя как-то добежать оставшееся расстояния, надеясь, что дровосека всё-таки схватили и мне ничего не остаётся, как просто сесть в какой-то спасательный автомобиль и уехать в безопасное место. Наконец прибежав, я увидела лишь костёр и силуэт похитителя, который неподвижно стоял и смотрел на огонь.
Я, отдышавшись, бросила все мешки на пол, мысленно расстроившись, что не в костёр.
– Что… что ты делаешь? – спросила, отдышавшись. – Я, конечно, рада, что ты так наверняка привлечешь внимание, ведь дым видно неприлично далеко, но не думала, что ты будешь действовать себе во вред.
– Все они уже давно знают, где я, но живое мясо в моём подвале заставляет их действовать аккуратнее… вернее, заставляло, – спокойно прокомментировал мужчина. – Тех, кого ты так отчаянно ждёшь и для кого пишешь указатели.
Я нахмурилась, стараясь и совладать с тем фактом, что и об этом он уже осведомлен.
– Но почему тебя не ловят? Если тут замешано правительство, почему нет вертолётов, мощной армии? Даже грузовики, как оказалось для меня, способны сюда протиснуться.
Дровосек слабо усмехнулся.
– Не ловят, потому что не могут. Этого всего недостаточно, они уже это познали на своём горьком опыте. Но сейчас они задумали взорвать, скорее всего, весь лес, теша себя надеждой, что меня завалит землей и я окажусь где-то глубоко под ней.
Я засунула руки в карманы.
– А это будет не так?
Мужчина только улыбнулся на это, ничего не сказав.
Подождав немного, поняв, что он ничего не скажет, я, сложив руки на груди, кивнула на костёр.
– Так зачем ты устроил костёр?
– Нравится вонь протухшего мяса? – риторически спросил, собираясь уходить, но я, осознав, о чем была речь, перегодила ему путь своим телом.
– Ты… ты спалил птиц?
Он посмотрел на меня сверху вниз.
– Я только что это сказал – буднично осведомил меня.
Поджав губы, я подошла ближе, мгновенно преодолев отвращение.
– Тебе лучше спалить мясо, чем приготовить суп и отдать детям? Это слишком даже для тебя… для любого.
Дровосек усмехнулся, неожиданно взяв прядь моих волос и намотав на палец.
– Ты меня уже не боишься?
Я нервно дёрнулась и замерла, чувствуя, как будто меня поместили в саркофаг, в котором я не могла пошевелиться и скинуть с себя его руку, мгновенно выдавая мужчине ответ на его вопрос, чем и растянула его жуткую улыбку ещё больше по всему лицу, но, собравшись, всё-таки ответила:
– Ты всё равно меня убьёшь, в страхе нет смысла.
Он кивнул.
– Хоть какая-то умная мысль от тебя прозвучала, – сказал, переводя задумчивый взгляд вниз на землю и убирая руку. – Что это?
Я, проследив за его взглядом, обнаружила плюшевого медведя.
– Игрушки.
– Для чего они?
Я закусила губу, не сумев соврать под его настойчивым взглядом.
– Не для чего, а для кого. Для детей, – призналась, тут же став между ним и пакетом. – Но раз ты сжёг мясо, позволь хоть отдать им это, – помолчала, подбирая слова. – Что угодно можешь просить за это, если я в силах это сделать.
Он вскинул бровь, явно будучи недовольным моим планом.
– Рабы и так делают, что им велено будет, – сказал, с лёгкостью отодвигая меня в сторону и беря пакет с игрушками. – Кстати об этом, принесёшь воду с речки, кончается старый запас – добавил, выкидывая всех плюшевых мишек в костёр.
Я, сжав кулаки, молча наблюдала, как вспыхнул огонь с новой силой, сжирая игрушки, и затем постепенно затухая.
– Ты… ты просто сын помойной шлюхи. Надеюсь, черви не подавятся, когда будут тебя доедать – сказала и, не выдержав, позорно заплакала, убегая в дом.
До этого момента я не позволяла себя такую слабость, но это всё стало последней каплей. Закрывшись в ванной, я решила помыться, одновременно побыв наедине. Мне было стыдно за то, что я себе позволила и наверняка это не останется без последствий, но я, поняв, что ничего не могу сделать, кроме как усложнить ему жизнь, решила этим и заняться.
Расчесав волосы рукой и одевшись, я вышла с непроницаемым лицом, чувствуя отчего-то себя очень уверенной. Да, он может меня съесть, но пусть у него останется неприятный осадок. Я, взяв ведра, попутно отметив, что он занёс мешок в коридор, отправилась за водой. Она и вправду закончилась, а мне ещё умываться перед сном.
На улице его тоже не было. Видимо, пошёл деактивировать свои мины.
Выполнив задуманное, я решила также и выложить вещи из мешка. Ничего сверхнеобычного там не было, кроме самого мешка вместо пакета и то, что дровосек всё-таки знает о шампуне, мыле, порошке и прочих благ цивилизации.
Я, взяв какую-то книгу из шкафа, принялась читать, надеясь, что мне придут идеи, как либо сбежать отсюда, либо довести мужчину до его точки кипения.
Меня настолько он вывел из себя, что мне и жизни не жалко, чтобы посмотреть его взбешённым.
Глава 9. Сделать всё, чтобы победить
Через несколько часов, ближе к вечеру, он все-таки явился, где я, внутренне обрадовавшись по понятным причинам, перестала читать, к слову, даже не запомнив содержание, будучи настолько поглощенной в размышление, и обратила внимание на него.
Дровосек был весь в крови и пыли, слегка меня этим насторожив. Что на этот раз? Не говоря ни слова, он зашёл в ванную, где почти сразу послышалось хлюпанье воды. Также молча он вышел из комнаты, демонстрируя свой голый волосатый торс и набедренную повязку – полотенце, чистотой и целостностью кожей доказывая, что кровь была не его. Переодевшись, он небрежно бросил грязную одежду на пол и кивнул мне.
– Постираешь, – сказал, доставая из кармана какой-то небольшой пакет и бросая его мне, где на поверхности сразу можно было обнаружить ягоды. – Это твой ужин. Я ухожу на ночь, как и обычно, но теперь я буду довольно далеко отсюда, поэтому разберёшься с ночными проблемами сама, – он внимательно на меня посмотрел. – Надеюсь, ты уже повзрослела для этого.
Я нахмурилась.
– Ты о чем?
– Начиная с сегодняшней ночи к тебе могут приходить гости, но вряд ли приятные для тебя. Думаю, это будут женщины, которые захотят отомстить за своих мёртвых мужей. Запри дверь и окно, и ни за что не впускай их внутрь, что бы они не говорили. Они в отчаянии, а в этом состоянии человек способен на многое.
Я сделала вид, что мне всё равно, пожав плечами.
– А я причем? Разбирайся со всем сам. Договорись с ними, привяжи к дереву, запрячь в подвале, что хочешь делай, но меня не впутывай.
Дровосек устало выдохнул, собираясь уходить.
– В общем, если ума хватит, – игнорируй или, при надобности, защищайся.
Я сложила руки на груди.
– Может, ты не будешь при мне прикидываться, что не обращаешься плохо и с женщинами?
Он лишь хмыкнул на это.
– Все проблемы, которые у тебя здесь возникли, были только по твоей вине, вспомни.
Я покачала головой.
– Давай начнём с того, что ты меня насильно здесь держишь, что не есть моей проблемой. Я живу в неопределенности, не понимая, для чего я тебе нужна, – я посмотрела на грязную одежду. – Если бы ты хотел завести домохозяйку, давно бы уже это сделал.
Мужчина дёрнул губами в подобие ухмылки, что выглядело очень жутко.
– А я недавно захотел, – осмотрев дом, кивнул. – Ладно, я оставлю тебе ножи, они на кухне, но на твоем бы месте я переложил бы их под подушку – сказал и вышел, впервые запирая дверь.
– Я бы лучше переложила их в твою голову острой стороной, вшивый ублюдок – кинула ему вдогонку, надеясь, что он услышал, но, судя по отсутствии реакции, от него уже и след простыл.
Немного подумав, я пришла к выводу, что это всё отличная возможность. Если дровосек оставит мне ножи, я могу расставить ловушки.
В этот раз я буду действовать умнее, поэтому я сделаю вид, что сломала ножи об сегодняшних посетительниц, а сама придумаю, как сделать мышеловку для него.
Окрыленная этой мыслью, прибежала на кухню, отметив, что в моём распоряжении 6 ножей.
Это уже начало существенно повышать мне настроение.
Спрятав один нож для себя за пазухой для себя, я принялась думать, где именно чаще всего ходит мужчина.
Обследовав кухню, решила прилепить под стол нож острым концом к сидящему на стуле, но нужно было создать механизм, где я, сев на второй стул с другой стороны, смогла бы незаметно надавить на что-то, что резко выдвинет нож прямо в того, кто будет сидеть напротив стола. Для этого мне нужно был механизм. Недолго думая, я решила взять две книги дровосека, вырвав 4 твердые обложки и загнув бока так, чтобы в одной из них поместился нож до рукоятки, а затем, взяв резинку для волос, максимально туго обмотала ею нож и часть переплета, чтобы они были буквально одним целым, дабы нож не соскользнул и удар был ощутимым. Теперь мне нужно было это соединить с другими обложками, но, конечно же, клея не было, поэтому я решила обмотать все части бинтом. Оставалось только поместить это под столом, и ловушка была готова. Немного ещё подумав, я решила вырвать крайний крючок от того, на который обычно мужчина вешает свою верхнюю одежду, надеясь, что он не заметит, а после, проделав дырки в середине конструкции, я, найдя нитку у пододеяльника и вырвав, продела её в отверстия и повесила на крючок так впритык поверхности стола с обратной стороны, насколько это возможно, чтобы всё не весело. Только оставался вопрос, как сам крюк прилатать к нему. Он был деревянным, поэтому нужно что-то существенное. Оглянувшись в доме, отметив, что не так много вещей в моем распоряжении, я решила выбить стекло из форточки, заодно и проверяя свою меткость с камнем, которая оказалось довольно паршивой, но подумав, что, к счастью, это всё равно можно было списать на будущую драку, а затем, забрав наиболее острые осколки, я проткнула ими этот крючок, встремив его в стол. Это был самый болезненный этап, ведь мне пришлось порезать руки.
Мне повезло, что я ничего себе не отрезала, обойдясь только несколькими средними по глубине ранами.
Сев на стул, надеясь, что мы с дровосеком ещё будем делить трапезу, постучала пальцами, готовясь испытать.
Что ж, я обнаружила, что незаметно это можно проделать, где нож всё-таки резко выдвинулся, и, судя по моим предположениям, должен был попасть куда-то в область живота, возможно, в печень, если бы мужчина сидел тут, но, к сожалению, всё это было видно. Мне ничего не оставалось, как постелить простынь вместо клеёнки, разрешив себе попозже придумать, как я могу это аргументировать.
Порадовавшись первой ловушки, я решила продолжить в том же духе.
Одну я точно должна была сделать в газете, как бы странно это не звучало. Тем же камнем я отбила рукоятку от лезвия, взяв последнее и одну из страниц уже вырванных мною книг. Соединив её и последнюю из газеты несколькими острыми остатками стекла, я просунула туда лезвие. Ловушка так себе, но процент её использования выше других, поскольку он точно возьмёт её почитать, поэтому мне нужно её схватить первой и протянуть ему, незаметно цепляясь именно за лезвие, а потом резко всадить в него. Этого должно хватит, чтобы его притормозить, а потом я смогу достать свой спрятанный нож и добить.
Третью ловушку я решила сделать в туалете, раз он там тоже бывает.
Но идея у меня была довольно… скользкая, в прямом смысле. Я решила разломать нож на две части и всадить их по внутренним краям ведра, с которого обычно мы моем голову, но острием смотрящих друг на друга и, понятное дело, шириной к смотрящему в ведро. В таком случае, оттенки будут переливаться на свету и лезвия будет сложно заметить. Всажу их я некрепко, чтобы, выливая воду на себя, он почувствовал, как они под её напором упали ему на голову. Увы, но это скользкая ловушка, ведь сложно будет предугадать наверняка, с какой силой мужчина опрокинет на себя ведро, с какой высоты и куда именно упадут лезвия. К счастью, мужчина был большим, а это означал, что поле действия было достаточным, чтобы его задеть, хоть и теперь возникал вопрос, в какой степени.
Поколебавшись, я все-таки решила установить ловушку. Кто знает, может, сработает. Четвертую ловушку я решила оставить в его любимый подсвечник, но требовалась невероятная ювелирная работа. Я вырезала внутренность подставки, вставляя туда только лезвие ножа, предварительно разломав нож, а затем снова скрупулёзно приделала вырезанное, надеясь, что никто так сильно не будет прыгать вокруг и ничего из этого не упадёт. Получилось недурно, но я повернула той стороной к стене, которая у меня получилась хуже всего и где явно можно было заметить подвох. Вообще – расчёт был на то, что он её возьмёт свой сильной рукой, всё лишнее отпадёт, кроме лезвия, которым он должен пораниться, ведь я выбрала самый острый нож из всех, хоть и остальные были ненамного хуже.
Ну и последнюю ловушку я решила не придумывать, а сделать вид, что два ножа всё-таки уцелели, учитывая, что я ещё не знаю, хватит ли мне того, за пазухой.
Ведь уже близилась ночь и мне, видимо, нужно было ждать гостей, будь проклят этот дровосек.
Помывшись, я решила переставить шкаф к окну, а диван – к двери, раз это единственный оставшийся передвижной прочный барьер, ведь кухонный стол занят ловушкой, которую не хотелось лишний раз трогать, а гостиный, если можно так сказать, слишком низкий. Первое время я старалась не спать, но, как и всегда бывает, когда моя голова коснётся подушки, этому сложно сопротивляться. Встав, я походила по дому, с любовью разглядывая свои ловушки, надеясь, что я про них не забуду и сама в них не попаду.
В какой-то момент я начала замечать, что засыпаю на ходу. Сказалась также моя долгая прогулка к торговцу, немного меня утомившая, хоть и, стоит отдать должное, раны постепенно затягивались, поэтому я стала двигаться быстрее и менее болезненно.
Ложась на кровать, я пообещала себе, что только полежу с закрытыми глазами, а как только поступит угроза, я сразу соскочу и…
– Мразь, сука, падаль, – послышался тихий женский шепот прямо у меня возле уха, заставив меня внутренне похолодеть. – Спишь, сучий сын, спи. Я тебя убью пока.
Обычно мне нужно время, чтобы акклиматизироваться после сна, но сейчас, витая где-то между иллюзией и явью, я быстро поняла, что это не первое.
Что-то странное заскребло по стене, а затем в замке начало тихо что-то двигаться, почти бесшумно.
Я поблагодарила то ли судьбу, то ли Бога, то ли себя в конце концов, ведь если бы я не поставила диван возле входной двери, я бы этого не услышала и неизвестно чем могло для меня это обернуться.
Взяв один нож в руки, а второй – засунув в задний карман, я встала и отошла подальше, ожидая, что будет дальше.
Буквально через две минуты дверь открылась, вернее, полуоткрылась, потому что этот процесс задержал мой диван. Я отошла за дверь, решив напасть сзади. Формально, я могла бы поговорить с ней, но я не знала, сколько там, за дверью, ещё людей, ведь за шкаф было опасно выглядывать. Возможно, придётся схватить её и держать в заложниках, что также было неплохим вариантом, ведь существенно упрощало мне работу на случай, если там много кто решил убить дровосека.
Как я их понимаю.
Когда человек с женским голосом всё-таки пробрался внутрь, откидывая диван в сторону, я, мысленно себя заставив, быстро выскочила и накинулась сзади, отметив, как легко её оказалось повалить.
Иногда я и забываю, как сильно занятия спортом всё-таки полезны.
– Сколько вас? – спросила я, мгновенно забирая из её руки… револьвер, отбрасывая его в сторону.
Она пыталась вырваться, но я вынужденно приставила к её горлу нож, обнаружив, как быстро это затыкает рты людям.
– О чем ты?
– Ты одна пришла? – спросила, оглядываясь назад, никого не обнаружив на входе.
– Да, нас было много… но это бы привлекло внимание… я сказала, что пойду отдельно… я искала его жилье… как и все. И вдруг мне повезло найти… какую-то надпись… большими буквами… и я подумала, что это одна из его… жертв… жертв этого сукина сына. И вот я… здесь. Не сказала никому, потому что… решила действовать скрытно… да и я лучше всех стреляю, а также взламывали замки… прочее.
Я мысленно удивилась, не веря, что моя надпись и вправду помогла. Выдохнув на эмоциях, я хотела было уже ответить, как вдруг мне пришла в голову хорошая идея.
– Этот изверг убил моего мужа… не так давно. Только сейчас мне удалось до этого ублюдка добраться, долгая история, но его тут не было, когда я пришла. Видимо, он не ночует здесь, помолчала. – Если я уберу нож, ты не будешь нападать?
Женщина мгновенно просияла.
– Так и моего тоже! Мы должны объединиться против него.
Я кивнула, вставая.
– Как тебя зовут?
– Ильма.
– Лина, – представилась я ложным именем. – Сколько ещё женщин?
Она покачала головой.
– Не только они. Есть ещё 4 мужчины, друзья семьи одних из нас, которые захотели помочь.
Они сейчас в лесу, осматривают лес на наличие ещё домов, где эта мразь может быть. А так всего восемь, включая меня, – она посмотрела на меня, – девять.
Я кивнула, подтверждая, что согласна присоединиться.
– У вас есть план, как его убить?
Ильма выдохнула.
– У мужчин есть оружие, они отправились искать. У некоторых женщин тоже, но почти все они с ножами для массовки. Как только кто-то из нас его найдёт, мы все отправимся в это место.
– А как вы сообщите?
Женщина достала рацию, выйдя на свет. Присмотревшись к ней, а также к Ильме, где я отметила ее невероятно заплаканные глаза и ужасно потрепанный вид, невольно подумала об ещё 7 таких же несчастных женщин.
– А если вы его не найдёте, что тогда? Вы ведь знаете, кто он?
Женщина поджала губы.
– Убийца мужей, вот кто он. Этого достаточно.
Я помолчала, поняв, что она ничего о нём не знает. Вернее, тех деталей, которые не дадут им с ним справиться.
Или не говорила, но в это мне почти не верилось. Судя по её поведению, она доверила мне больше, чем я думала.
– Это он тебя так, да? – она кивнула на бинты.
Я решила соврать, кивнув, дабы она ещё больше ко мне прониклась.
Для общего же блага.
– Бедная – выдохнула она, неожиданно меня обняв.
Я была настороже, но как только я почувствовала, что она это делает искренне, отдавая всю себя, я не сдержалась, чтобы не обнять её в ответ.
Всхлипнув, она отошла и села на диван.
– Его звали Питер, он был ещё так молод, ему и сорока не было. Его только повысили… по службе, и он спешил поделиться со мной… с сыном, – она выдержала долгую паузу. – И потом мне сказали, что его нет. Вот так позвонили и сказали… как будто это что-то временное. Но я никогда теперь не смогу с ним поговорить, пощупать, хотя бы увидеть… никогда больше. Мы прожили пятнадцать лет вместе, и я думала, что всё ещё впереди, – заплакала, сорвавшись. Это он научил меня стрелять… и всегда был рядом… ох, если бы я знала, что его не станет… я бы… бы… сказала ещё сегодня утром, что беременна… еще раз. Мы хотели завести ребёнка, пока ещё не так стары…
Я замерла, не в силах поверить услышанному.
– Но как вы решились пойти беременной… сюда?!
Она, высморкавшись, поставила локти на колени, а голову сложив в ладони.
– Срок две недели всего… честно говоря, я уже не надеялась. Возраст уже… немолодой.
Я с удивлением смотрела на женщину, которая решилась на подобный шаг. Чтобы отвлечь её от грустных мыслей и самонакрутки, я рассказала ей про своего воображаемого мертвого мужа, просто представив, как выглядела бы моя идеальная жизнь, которую вдруг разрушили. Изредка я думала об этом, поэтому мне было не так сложно пойти на враньё.
В который раз.
К счастью, Ильма и вправду отвлеклась, замерев и слушая всё то, что я ей рассказываю, в какой-то момент даже переставая так сильно плакать. К счастью, ещё было и темно, поэтому она не видела моего лица так чётко. Наверняка я выглядела не так уверенно, как сама о себе думала.
Прошло несколько часов, но рация ничего не передавала. Где-то глубоко внутри себя я была уверена, что так будет и дальше, поскольку никто из них, видимо, не знал, с кем имеет дело.
– Давай ещё подождём, а через час пойдём к ним навстречу, идёт? – спросила женщина, поворачиваясь ко мне и беря меня за руки, как будто я уже её ребёнок.
– Да – снова сорвала я.
Чем ближе дело близилось к закату, тем сильнее у меня появлялась навязчивая мысль сделать все по-своему. В какую-то из многочисленных секунд я не выдержала и, повернувшись к ней, сказала:
– Чая здесь нет, но могу предложить горячую воду с ягодами. Я видела, что тут это есть. Она пожала плечами.
– Ну, можно, наверное.
Проведя её на кухню, я, осторожно усадив ее на стул, заварила котел, достала две чашки и ягоды. К счастью, дровосек не забрал спички, видимо решив ещё немного меня подстраховать, но, увы, не от того.
Реальная угроза все ещё была на свободе и, вероятно, там и будет дальше. Когда вода закипела, я потолкла ягоды, сделав хоть какое-то подобие чая.
Я решила не тушить дрова, дабы хоть немного светло было.
Сев напротив Ильмы, я и сама отхлебнула чай, отметив, что по вкусу он не так плох, как я ожидала.
Женщина тоже отпила, улыбнувшись мне.
– Я так себя плохо чувствую, что даже просто горячая вода с ягодами кажется мне раем.
Слабо улыбнувшись, кивнула.
– Понимаю, – сказала, поставив свой “чай” на стол. – Скажите, Ильма, а вы на всё готовы ради того, чтобы убить дро… этого изверга?
Она, нахмурившись, кивнула. Не смотря на то что я плохо её видела в тени огня, была уверена, что она говорила правду.
– И… если бы вам сказали… победить его любой ценой, вы бы согласились? – спросила я, чувствуя, как предательски дрожат руки на коленях.
У Ильмы снова потекли слёзы.
– Конечно, я готова заплатить любой ценой, иначе бы меня здесь не было, – нахмурилась. – А что?
Я, мысленно убедив себя, что поступаю правильно, набралась сил, попросив также мысленно прощение, и резко задвинула свою ловушку, глядя прямо ей в глаза, чтобы внимательно рассмотреть, достаточно ли я скрытно и неожиданно действую для будущего эффекта. Хорошая новость – мой нож работает, плохая – я убила беременную женщину. Она, вскрикнув, машинально хотела вынуть нож из груди, где он ей всё-таки туда попал, но я успела подбежать быстрее и, ударив её по голове так, что она вырубилась, придержала, аккуратно доставая её с ножа. Когда я привела ловушку в порядок, обратно спрятав нож, я отнесла женщину на пол, молча глядя, как кровь сама из неё хлещет.
Увы, я не могла оказать ей помощь, потому что у меня не было ничего, кроме бинтов. А они мне ещё нужны для борьбы с похитителем.
– Мне очень жаль, Ильма, невероятно как… но только так мы победим дровосека, потому что единственное, чего он не ждёт, так как это то, что я буду дальше делать. Я отомщу за вашего мужа, за вас, за других женщин, за себя. Даю слово – сказала, все равно пропустив несколько слёз, хоть и мне нельзя было сейчас мыслить эмоционально.
Взяв её рацию, я подумала, что неплохо было бы её закопать недалеко вместе с её одеждой. Может быть, её месторасположения вычислят и вовремя подоспеет подмога, потому что пока, если я с ними свяжусь, они будут только мешать. Мне показалось, хоть я этого лично и не видела, что вряд ли хорошим можно было назвать план о массовом преимуществе в борьбе с дровосеком, коль он убил, как минимум, восемь военных меньше, чем за полдня, не говоря уже просто об их жёнах, большинство из которых, если верить словам Ильмы, вооружены лишь ножами, и четырёх мужчин непонятного рода деятельности.
Вернувшись, я начала осуществлять вторую причину, ради которой Ильма погибла. Я придумала, как объяснить дровосеку, почему я постелила простынь на стол.