Прежде чем ты меня убьёшь

Я улыбнулась.

– Хитро, но все равно неприятно.

– Уверяю тебя, эта небольшая услуга, которую я запрашиваю за спортзал, – халява, которую ты так любишь.

Я махнула рукой.

– Ну и что это?

– Я хочу оттрахать тебя без трав завтра вечером. Да, они отключают тебе чувствительные зоны, но и заодно ослабляют и мне удовольствие.

Я нахмурилась.

– И неужели ты все это время терпел во имя того, чтобы мне было не больно?

Мужчина покачал головой.

– Ослабляет ненамного, но без них приятнее.

Я пожевала губу.

– Не знаю… наверное, нет. Извини, но мне слишком больно… и для меня это не мелочь. Даже если ты построишь бесплатно, я и впрямь буду чувствовать себя должной, поэтому… нет.

Дровосек кивнул.

– Что ж, понимаю.

Странно это или не очень, но он и впрямь не настаивал, даже не заставлял.

Прошло еще несколько дней – и я поняла, что спортзал мне просто необходим. Если я буду так лежать и дальше, с очень большой вероятностью я наберусь огромных проблем со здоровьем, не говоря уже о том, что просто разжирею и не смогу сама встать.

Решив, что, впрочем, я могу обойтись и комнатами, а также побегать с этажа на этаж, я этим и занялась. Однако, как я и предполагала, хоть и эфемерно, это было и вправду не самой лучшей моей идеей.

Во время одного из моих забегов я случайно сильно хлопнула дверью на третьем этаже так, что от удара попадали статуэтки, которые дровосек старательно раскладывал.

Выругавшись обильно матом, я принялась их обратно собирать и ставить на полки, но, к моему сожалению, половина из них были еще и разбита. Подумав, что теперь точно мне нужен спортзал, я решила все-таки уступить самой себе и попросить его построить.

Когда дровосек вернулся, я слегка обнаглела и попросила сделать это как можно быстрее.

Однако он был явно не в настроении и, более того, уставшим. Давно я таким его не видела.

– Завтра – только и сказал он, начиная поглощать обед.

Я выдохнула, но возразить на решилась, а когда он поднялся на третий этаж, я занервничала, вспоминая себя маленькой, разбившей телевизор и ожидающей наказания от родителей.

Как и предполагалось, дровосек закричал и позвал меня. Я понимала, что моей спокойной жизни настал конец. Поднималась я наверх так, словно я была осужденной на смертный приговор.

– Значит, захожу я в комнату, чтобы поставить редкую статуэтку, которую нашел в единственном экземпляре за всю мою память, и вижу, что многие другие, такие же антикварные здесь, побиты. Как думаешь, что я чувствую?

Я виновато потупила взгляд.

– Извини, это было случайностью… я пробегала мимо и…

– И что? Как твоё оправдание исправит ситуацию? – требовательнее спросил, морально надавливая.

Я покачала головой.

– Никак, конечно, но… я просто… ну… я правда случайно и…

Повисла пауза.

– Знаешь, порой мне казалось, что мой шаг навстречу к тебе приблизит твоё желание сделать такой же ко мне. Когда я отменил ту же «плату» за еду, которая тебе особенно не нравилась, всё равно не увидел даже намёка на твою благосклонность, не говоря уже о моих попытках «до», – сказал, становясь ближе и мягко откидывая мои волосы назад, приглаживая. – Дело даже не в этих статуэтках, а в том, что ты точно знаешь, что я прощу тебя за это, ведь ты стоишь сейчас совсем не дрожа, хоть и ещё совсем недавно, когда я вёл тебя на деревяшку, трусилась, как лист на ветру. Разумеется, в конечном счёте, я бы не дал тебя на съедение, хоть и ты меня разозлила своей чрезмерной упёртостью, но с тех пор ты знаешь, что я прощу тебя, что бы ты не сделала, даже если мне придётся нарушить своё же собственное слово или послать все свои важные дела к чёртовой матери, чтобы просто провести с тобой время, потому что я хочу тебя, как никакую другую, даже прямо на этом ёбанном полу, а ты просто… ты даже этим не пользуешься, настолько я тебе противен, и теперь я вынужден верить, что однажды, возможно, когда ты превратишься в старую женщину, мне будет позволено ублажить тебя за вставную челюсть и операцию на подтяжку груди, – договорил, понизив свой голос в конце, и крепко взял меня за подбородок, рассматривая. – Но пока ты так молода и прекрасна, ты точно не захотела бы быть моей женщиной, если бы я тебя не украл.

Я замерла, не ожидая подобного лирического откровения, хоть и в стиле дровосека. В жизни бы не догадалась, что он так думает.

– Но… почему ты даже не попытался… быть нормальным?

Он долго смотрел мне в глаза, прежде чем ответить:

– Скажи честно, позвав тебя я на прогулку без всей этой истории, ты бы пошла?

Я продолжала стоять, как вкопанная, будучи всё ещё растерянной от подобных речей.

– Нет, ведь я уезжала бы учиться…

– А если бы не уезжала?

Я помолчала, разглядывая его далеко не эталонное лицо.

– Вот и я о том же, – криво усмехнулся, перекладывая свою руку мне на ключицу. – Всё, что мне остаётся, дабы получить такую девушку, как ты, – это насильно её удерживать, каждый день зная, что она мечтает о моей смерти, и, если ей подвернётся шанс, она и сама меня прикончит, – сказал, нащупывая лямку моего лифчика и спуская её вниз. – Ты сколько угодно можешь душить меня такой непокорностью и упёртостью, хоть до конца своей жизни, – с горечью сказал, наклоняясь ко мне ближе, – ведь я всё равно не смогу довести тебя до самоубийства, как бы порой сильно я этого не желал, – обреченно добавил, – вместо этого я буду брать тебя силой, потому что по-другому не могу и, что самое главное, даже не хочу.

Оставил меня дровосек наедине и в полном замешательстве прямо после этой реплики.

Ещё долго я стояла в комнате, думая над его словами. Неужели прикалывается? После всего того, что он сделал, хотя… поживи я столько веков, не сошла бы с ума? Перестала бы видеть мораль в этом мире, чтобы не понимать, как разрушительны могут быть мои слова и действия?

Его не было до глубокой ночи, как и, к слову, моего рисунка с чудовищем и замком, который я нарисовала со скуки.

Глава 30. Это сложное слово

Следующим днём он и вправду построил мне спортзал, как и обещал, не взирая на вчерашний диалог, который, как мне показалось, был, мягко говоря, не очень приятный.

Когда дровосек строил намеченное, я невольно изучала его взглядом и витала в тех словах, которые он мне вчера сказал. Как ни странно, но после них я стала присматриваться к мужчине повнимательнее: действительно ли я даже не посмотрела бы в его сторону, предложи он мне прогулку? Привлёк бы он меня, как мужчина? Захотела бы я с ним переспать?

Обращаясь к моему опыту, я отказывала всем, всегда ставя учёбу на первое и единственное место в своих целях, а не замужество с детьми и знакомствами. У меня была мечта, я ею жила, вот и всё, а не из-за отсутствие чьей-либо красоты. Радикально – да, но такова была цена за мой успех. Заниматься нужно было много, не считая самой школьной программы, а времени было в обрез. Может, его было бы больше, если бы я не была таким параноиком, чтобы не перепроверять всё выполненное по десятому кругу и не решать сверх «на всякий случай, если это попадётся».

Однако всё это не отвечало на мои вопросы, и я решила, изучив ещё раз мужчину взглядом, просто пока довериться интуиции, чего раньше я всегда избегала, стараясь заменить это готовыми знаниями и опытом.

Он и впрямь был, мягко говоря, страшным, как по мне. Лицо в каких-то черных пятнах, преимущественно на лбу и щеках, глаза маленькие, слишком густые брови, а ещё эта огромная борода, старившая его лет на пять. Ну и его бесконечные убийства, хоть и здесь, конечно, я не знала всех мотивов: мистеру Арханделю я доверяла не больше.

Но и достоинства, как ни странно, у него тоже были, как высокий рост, развитая мускулатура, чувство юмора, хоть и на любителя, а также сверхспособности и умение решать почти любые проблемы и задачи.

Конечно, я старалась оценивать объективно, не взирая на мою личную неприязнь к нему, однако… я не могла однозначно сказать, что его вчерашний монолог произвёл на меня только негативное впечатление, даже… местами наоборот, раскрыл его больше в моих глазах. Среди всей этой грязи можно было найти и золото: я узнала, как он ко мне относится и что планирует делать. Конечно, всё это было… малопривлекательным для меня, однако моя фантазия порой дорисовывала и похуже.

– Думаю, я бы не пошла с тобой на прогулку, это правда, – резюмировала свои мысли я. – Но не потому, что ты не понравился бы мне внешне, в первую очередь, это было бы из-за твоей размытой морали… если, конечно, предположить, что я всё-таки узнала о тебе что-то, прежде чем пойти на прогулку вдвоём. Достаточно сильно пугает, хоть и понять тебя тоже несложно.

Он, тем временем, стуча молотком, стоял на стремянке ко мне в профиль.

– Это уже неважно. Ты здесь, в моём доме, а, значит, прогулки уже не нужны – ровно сказал, продолжая своё дело.

Я бы поджала губы на это, как обычно, задетая его тоном и словами, но сейчас, приглядевшись вместо этого к нему, а не к своим чувствам, я могла заметить нахмуренность и заметную напряжённость.

Возможно, ему не так всё равно, как он сам хотел это показать.

Сам же спортзал был готов ровно к обеду.

Когда мужчина принёс еду и принялся за неё, деля также её и со мной, я замешкалась.

Никогда ранее я даже и подумать не могла о том, чтобы сказать ему «спасибо», однако сейчас и вправду хотелось это сделать, не смотря на тот факт, что из-за него я здесь и сижу.

Но слово не вылетало из моего рта, как бы я не пыталась. Он слишком много сделал плохих вещей, чтобы я даже допустила об этом мысль.

Затем я снова запоздало вспомнила, что он читает мысли, подняв глаза и встретившись с ним взглядом. Дровосек вскинул бровь, мол, я жду, но я, выдохнув, так и не решилась, подумав, что мысленно это сделать будет достаточно. Однако мужчина покачал головой.

– Сделай это вслух.

Я потеребила руки.

– Не могу. Нет, я… я не буду – занервничала, уходя обратно в спортзал.

Мужчина догонять меня не стал.

Моя новая комната, вопреки мыслям, стала не только местом для активности, но и моей личной комнатой. Здесь я могла спрятаться и побыть наедине.

Всё бы хорошо, но… чувство какой-то неблагодарности всё сильнее меня гложило, хоть и умом я понимала, что это всё из-за него же, и я не должна это говорить.

Но спортзал выглядел и вправду потрясающе, современно и просторно. Был и бойлер, и коврики самого разного вида и цвета, и новомодные тренажёры. Единственное, чего здесь не было, – это зеркал, которые я так ненавидела. Вернее, они были, но под плотной длинной шторой, закрывающих их. Всё, исключая это, так, как в любом спорткомплексе столицы.

С каждым часом эти мысли стали всё более назойливо меня преследовать, заставляя меня то принять решение это сделать, то снова отвергнуть, понимая, что я не представляю, как это будет выглядеть на практике.

У меня отнимался язык, когда я видела дровосека неподалёку от себя. Он же, когда мы пересекались глазами, насмешливо на меня смотрел, но никак это не комментировал.

Ближе к ночи, когда я, приняв душ, легла в кровать, услышала, как подо мной она еще больше прогнулась.

Дровосек тоже решил отдохнуть.

В последнее время мы редко спали вместе, ведь он приходил под утро и тогда же ложился отдыхать, но сегодня, будучи целый день дома и строя мне спортзал, мужчина сделал исключение.

Когда дровосек ожидаемо полез ко мне с очевидным желанием, я хотело было притвориться уставшей от спортзала, как вдруг поняла, что мне будет потом еще более неловко.

Подумав немного и взвесив все за и против, я остановила его:

– Можно и без них – сказала, когда дровосек начал доставать для меня травы, облегчающие боль во время секса.

Он замер.

– Уверена? – тихо спросил.

Я кивнула. Решив, что я словами не могу выразить благодарность, сделала это услугой. Он всё равно меня возьмёт, нравится это мне или нет, а так хоть в кое-то веки поверну всё в свою пользу.

Однако я уже давно не лежала под ним без этих трав, наглядно вспомнив, что это были за муки.

Но я не жаловалась, молча отвернувшись и настроившись на долгую ночь. Зато совесть в этот же миг замолчала и больше меня не беспокоила.

Дровосек, тем временем, наклонился и теперь стонал мне в ухо. Давно не видела, чтобы ему было настолько приятно.

Глава 31. Похороны живьём

Утром всё моё тело познало сильную крепатуру: то ли от нагрузок в спортзале, то ли от ночи с мужчиной.

Или всё вместе.

Он ушёл рано утром, разбудив случайно и меня.

И я с тех пор сама не могла уснуть, решив посетить спортзал, а после – что-то почитать. Жизнь постепенно начала становиться легче, даже немного радостнее. Ко мне хотя бы возвращались интересы и желание если не жить, то чем-то заниматься.

Днём же я пила чай с дровосеком.

– А чем ты занимаешься, если конкретнее? В смысле, где ты сейчас пропадаешь целыми днями? Проблемы с военными?

Его рот слегка дёрнулся в подобии улыбки.

– Нет, для них я поставил ловушки, но, видимо, количество их поубавилось после моего представления, и в них никто почти не попадает. Ничего, мистер Архандель что-то придумает. Завербует каких-то бомжей или отчаянных из бедных регионов за несколько серебряников, хоть и пока, видимо, не получается так быстро, как обычно.

Я задумалась.

– А как вы вообще познакомились? Что именно он от тебя хочет?

Дровосек пожал плечами.

– Как и все – выгоды. Поймать меня, использовать, а если вдруг будет слишком сложно или затратно удерживать, продать, кто больше предложит, и жить в роскоши остаток жизни.

Я кивнула.

– И долго он тебя преследует? Только он, кстати?

Мужчина ответил сразу:

– Только он и дожил до момента «сейчас», да и не мешает мне особо. Тебе же он ничего не сделал, верно?

Я помолчала, вспоминая.

– Мистер Архандель хотел держать меня в заложниках, чтобы ты на него работал или нечто такого рода. Обманул меня с тем, что даст частный самолёт, как какую-то школьницу.

Дровосек хмыкнул.

– Похоже на него, сукина сына, да, – он ещё раз бегло меня осмотрел, – но если тебе вдруг не наплевать…

Я нахмурилась.

– А что… мой ответ что-то поменяет?

– Конечно. Если вдруг нет, я его убью.

Я неловко улыбнулась, не ожидая подобной… заботы.

– Это… мило, но… пожалуй, мне всё равно на него, если не мешает – сказала, сразу же пытаясь вспомнить свой изначальный вопрос, дабы не подумать ничего лишнего и не дать дровосеку прочесть мои мысли или даже не дать намёк на них. – Так, если ты не занимаешься военными, чем тогда, если не секрет?

Дровосек загадочно улыбнулся.

– Экспериментами, но пока я не особо продвинулся в этом. Они сложные, и пока, по всей видимости, еще ни одно живое существо не нашло ответы на те вопросы, которыми я занимаюсь.

Я кивнула, видя, что он сам не хочет говорить больше, но и мне нечего на это особо сказать, решила ограничиться чем-то обобщённым:

– Что ж, надеюсь, ты не так много убьёшь людей во имя цели.

Он ничего не ответил, а я и не ждала.

Вечером, когда он ушёл, я спустилась в спортзал, а после снова взялась за чтение, повспоминала семью в перерывах, поплакала.

Так прошло ещё несколько дней.

Дровосек радовался, что я не настолько ненавижу свою жизнь и, поэтому, я начала делать маленькие шаги к тому, чтобы достаточно втереться в доверие и постараться сбежать.

Через, приблизительно, неделю после нашего разговора о мистере Арханделе я осмелела попросить его сводить меня в библиотеку, как первый раз за долгое время выпустить меня наружу дома.

Мужчина долгое время сверлил меня взглядом, раздумывая.

– Хорошо, но ты не будешь открывать глаза.

– Почему?

– Стошнит от скорости.

Я кивнула, пообещав.

Ходить внутри здания я решила недолго, ведь в моих планах не было не его разозлить. Я выбрала несколько книг, наиболее интересных, решив и вправду хотя бы их пролистать и обсудить с дровосеком.

Эта идея превысила все мои ожидания.

Он безустанно комментировал их, поражая меня своим кругозором, однако и, как ни странно, мне тоже было занимательно, хотя моя изначальная цель была и есть в другом.

Такой тактики я придерживалась еще неделю, выбирая самые разные темы, которые также представляли для меня что-то новое и увлекательное, дабы так по-глупому не рассекретить себя. Также я запретила себе думать о побеге, понимая, что мужчина может это запросто прочесть.

Плюс с этому, я, время от времени, делала вид, что мне так с ним хорошо, что я сама хотела трахаться без трав. К счастью, я слишком хорошо играла, и он не заподозрил: мне достаточно было только поставить перед своими глазами его хорошие дела по отношению ко мне, которые все же у него появились, и только о них и думать, как бы сложно ни было опускать плохое из виду.

Однако я понимала, что всего этого недостаточно, поэтому параллельно к этому я прибавляла ещё больше, хоть и мелких, но важных деталей, как будто готовила суп и кидала в него ингредиенты, делая это с каждым в своё время. Это могла быть та же уборка, которую я взяла на себя без его приказов, или тихо и ненавязчиво напевалм весёлую песню, как будто я была довольна жизнью, насколько это вообще возможно в моей ситуации, максимально стараясь сделать процесс постепенным, естественным и самим собой разумеющимся, как и, в принципе, любое логичное развитие событий у парня с девушкой, которые только начинают встречаться, до семейной жизни, полной любви и взаимопонимания. Конечно, это громкие слова, но всё это работало. Мужчина ни разу скептически на меня не посмотрел, даже еще больше стал проводить со мной время.

Когда мы сидели и пили чай под конец недели, где я уже должна была придумать что-то еще, чтобы стать с ним ещё ближе и подходить к желаемому, а именно в получении лояльности и доверии, он обратился ко мне:

– Это всё, конечно, здорово, но у тебя не получится.

Я поперхнулась чаем.

– Ты о чем?

Он закатил глаза.

– Хорошо бы было, если бы ты и вправду такой была, как в эту последнюю неделю, но я знаю, что это не ты. И прекрасно чувствую, как ты улыбаешься, но в душе ты всё вокруг ненавидишь. Что бы ты не задумала, я скажу тебе «нет», то есть, в том, чтобы дать тебе спокойно выходить на улицу и, тем более, без меня. Если ты хотела к себе хорошего отношения, не нужно было врать мне и заваривать всю ту кашу, – сказал, собираясь уходить, но вдруг резко остановился. – Я не прошу меня любить, однако врать, юлить и за моей спиной плести какие-то свои планы, противоречащие сказанному мне, категорически нельзя.

У меня вся земля ушла из-под ног. Всё то, во что я верила и надеялась, рухнуло в одночасье.

Мужчина ушёл, оставляя меня наедине с полным непониманием, что мне делать дальше, как сейчас, так и потом. Может, мне стоило догнать его и убедить в обратном, но я просто не могла, не было сил.

Видимо, если это и был мой последний план, то его уже нет. Никакого нет. Дровосек похоронил меня живьём.

Глава 32. Серая мышь

Проснувшись утром, я решила ничего не делать и не говорить.

Когда дровосек пришёл на обед, я ничего ему не сказала впервые за всё время, более того, игнорировала его взгляд, всё время глядя в пол.

И даже запретила себе думать, тупо смотря на ножку кресла или стола.

Конечно, так и недалеко с ума сойти, но тут и смерть была близка, так что выбора не было.

Дровосек продолжал мне давать задания по уборке, готовке и стирке, всё же имея привычку иногда этим заниматься, где я молча кивала без всяких язвительных комментариев, делая всё сказанное им. Со временем он добавлял её больше, явно проверяя меня на прочность, прекрасно зная, что я ненавижу этим заниматься, но я продолжала молча выполнять домашнюю работу, так и за весь день ни разу на него не посмотрев и не о чем не подумав, кроме как о каких-нибудь красивых цветах, которые мне дарили на первое сентября или последний звонок. В общем, о какой-нибудь хрени, которая самой мне была неинтересна, но хранилась у меня в памяти, кажется, гигабайтами.

На следующий день всё повторилось. Мне так понравилось быть уединенной в себе, что даже и притворяться особо не надо было. Утром я ходила в спортзал, потом читала, затем приходил мужчина и давал мне работу, а после я либо смотрела фильм по телевизору, все-таки решив воспользоваться техникой, либо грелась у камина и клеила из спичек небольшой домик.

Дровосеку, кажется, было наплевать. Он брал своё, когда ему надо было, а потом уходил по своим каким-то аморальным делам.

Хоть меня относительно устраивала такая жизнь, но я сама, не замечая того, превратилась в мышь. Мне сложно было поверить, что у меня была какая-то жизнь до этого, где я кем-то была, у меня имелись семья и друзья, какие-то цели.

Теперь я просто ничто.

С какого-то момента я перестала вообще есть, менять часто одежду, чтобы не стирать, вообще ничего не говорила, даже когда оставалась наедине, не поднимала взгляд выше пола, в конечном итоге привыкнув.

На слова дровосека я только кивала, а где не была согласна, хоть и это случалось редко, вертела головой, но, как и обычно, это ни на что толком не влияло. Какое-то время, дня 3, он, наверное, думал, что я просто обижаюсь или расстроена, поэтому я так себя веду и это скоро пройдет, однако, когда я начала рвать, например, рукава, просто задумавшись на ровном месте, а затем ходить оборванкой, не меняя одежду и никак не следя за собой, как чистка зубов, расчесывание, принятие душа через день, отсутствие ходить в спортзал, где ещё совсем недавно я могла там проводить часы, чтение, прочее, – он заметно напрягся. Я огородилась от всего, предпочитая сидеть возле камина и строить спичечный дом. Больше меня ничего не интересовало. И я очень была похожа на сумасшедшую, хоть и не прикладывая к этому почти никаких усилий. Может, так это и было.

Прошло еще три дня.

Я становилась еще более асоциальной даже с ним, предпочитая уже и не кивать на его слова и не подавать других признаков того, что я его слышу и слушаю. Он явно злился, я чувствовала это, но меня это не напрягало.

Что бы он не сделал, я уже и так мертва, стучит у меня сердце или нет.

И он это прекрасно понимал.

Еще через два дня я начала ходить не поднимая ног, а днём подолгу лежала и смотрела в потолок. Сначала было сложно, но потом привыкла.

Когда он трахал меня, я мертвым взглядом смотрела перед собой, стараясь максимально стать трупом. И, в какой-то степени, у меня даже получалось. Этот навык, если можно так сказать, научил меня не плакать и быть спокойной, в любом случае, по сравнению с тем, что было.

Дровосек, видимо, освободившись от дел, начал чаще быть дома, провоцируя меня на диалоги. Сначала он пытался пригласить меня цепляющими темами в обсуждение или поговорить о чем-то неважном, что тоже иногда повышало мне настроение, отвлекая от реальности.

Однако я молчала, даже не повернув голову в его сторону и продолжая лежать гипнотизировать в потолок.

– А посмотреть фильм хочешь? – спросил, доставая диски, которые я чаще всего использовала, судя по их поцарапанной поверхности.

– Нет.

– А заказать суши?

– Нет.

– Принять ванную с маслами?

Я тяжело вздохнула, не выдержав.

– Нет.

Мужчина, посчитав это за небольшую победу, ринулся в бой дальше: шли и настольные игры, и достроить вместе спичечный домик, и, туда же, килограммы спичек, раз они мне нравятся, и сходить в библиотеку, заняться греческим, другое. Дровосек закидывал меня всем этим, будто пытаясь попасть скомканным листиком в урну, но на расстоянии в 600 метров и со зрением -10 в каждом глазу.

И, как ни странно, он потерпел поражение. Я сама удивилась, насколько безразличной я могла быть.

Но, увы, это всё продлилось недолго.

Ведь затем дровосек начал использовать метод кнута. Он шлёпал меня по бедру, дёргал за волосы или залезал рукой в трусы. Но и тут я почти осталась непреклонной или, по крайней мере, это не разговорило меня.

Увы, но его попытки не прекратились: он достал топор, играя с ним прямо над моим телом.

– Если не начнешь со мной говорить, ты можешь попрощаться с кистью руки.

Я молчала.

– Отрежу ногу.

Я молчала.

– Проткну глаз.

Я, не выдержав, тяжело сглотнула и отвернулась.

Повисла напряжённая пауза.

Я уже думала, что он сейчас начнёт надо мной издеваться или насиловать, но дровосек ушёл, хлопнув дверью.

Кажется, мы оба понимали, что своими выполненными угрозами он сделает только хуже.