Советский Азербайджан: От оттепели к заморозкам

Глава III
1963 год: Дефицит хлеба и сумгаитские беспорядки

§ 1. Угроза голода в республике

За 10 лет правления Хрущева в экономике и общественной жизни СССР стали наблюдаться кризисные явления. Неудачные эксперименты в сельском хозяйстве, волюнтаристские решения, связанные с повсеместным внедрением кукурузы, поставили население страны на грань голода. Угроза голода нависла в 1963 г. и над Азербайджаном. 17 сентября 1962 г. в ответ на запрос из ЦК КПСС о снабжении населения хлебом В. Ю. Ахундов ответил, что в 1962 г. запасы муки в республике составляли 360 тыс. тонн, за первые восемь месяцев заготовлено 352 тыс. тонн, из них 174,5 тыс. тонн отпущено для производства хлеба. Он объяснял нехватку хлеба, которая возникла в 1961–1962 гг., тем, что урожайность пшеницы снизилась, а потребности населения в муке и хлебных изделиях увеличилась. Ахундов писал в Москву: «В настоящее время снабжение населения хлебом нормализовалось. В городских и сельских торговых сетях республики хлеб всегда есть»^[244].

Кризисные явления, сложившиеся в снабжении населения хлебом, привели к тому, что 4 октября 1962 г. ЦК КПСС и Совет министров СССР приняли постановление «О наведении порядка в расходовании ресурсов хлеба». 18 октября в срочном порядке ЦК КП Азербайджана и Совет министров республики приняли совместный план по реализации этого постановления. В нем указывалось, что во исполнение постановления партии и правительства осуществляются меры по недопущению приобретения в торговых сетях хлеба и хлебных изделий для использования на корм скоту и домашней птице, усилены меры по борьбе с потерями зерна и его хищением в торговых организациях, пунктах приема хлеба, транспортных организациях, колхозах и совхозах. Сообщая о принятых мерах в ЦК КПСС и Совет министров СССР, В. Ю. Ахундов и Э. Н. Алиханов докладывали, что в 1963 г. в республике предусматривается производство 367 тыс. тонн муки. В то же самое время они информировали высшие инстанции о том, что подготовлены и представлены в Верховный Совет республики законопроекты о введении дополнительного дифференцированного налога на граждан, занимающихся животноводством, покупающих хлеб в торговых сетях для использования на корм домашним животным, а также об ужесточении административной и уголовной ответственности для граждан, не занимающихся общественно полезным трудом и держащих домашний скот для личного обогащения^[245].

Летом 1963 г., непосредственно в сезон уборки пшеницы, республика столкнулась с угрозой голода. В тот год волюнтаристская политика Хрущева, помноженная на поразившую сельскохозяйственные районы страны засуху, впервые побудила руководство страны прибегнуть к закупкам пшеницы за рубежом. В августе 1963 г. секретарь ЦК КПСС по сельскому хозяйству В. И. Поляков позвонил П. М. Елистратову и сообщил руководству республики, что продажа государству пшеницы колхозами и совхозами Азербайджанской ССР является неудовлетворительной. После критики центра членов бюро ЦК КП Азербайджана командировали на места для исправления ситуации. Также до сведения партийного и хозяйственного актива сельских районов было доведено недовольство ЦК КПСС положением с заготовкой пшеницы^[246].

Кризисные явления в снабжении населения хлебом обсуждались на бюро ЦК вначале 4 сентября 1963 г., а затем и 17 сентября. В постановлении, принятом 17 сентября, указано, что республика выполнила план по сбору пшеницы всего на 70,4 % и сдала государству 6,5 млн пудов пшеницы вместо 9,2 млн пудов. Руководителей Министерства заготовок и производства продукции сельского хозяйства А. К. Оруджева и Ш. А. Расизаде, начальника Главного управления хлебопродуктов Х. Бареева обязали срочно наладить вопрос заготовки зерна и обеспечить выполнение государственного плана^[247].

Ввиду остроты, которую приобрел вопрос о снабжении населения хлебопродуктами к осени 1963 г., 29 августа ЦК КПСС и Совет министров СССР приняли постановление «О мерах по экономии государственных хлебных ресурсов». Согласно этому постановлению 12 сентября соответствующим государственным органам разрешили использовать при производстве хлеба кукурузную и ячменную муку. Для повышения веса выпекаемого хлеба хлебокомбинатам дозволялось увеличивать влажность хлеба на 2 %, а содержание соли на 1 %. Было также разрешено добавлять в хлеб из пшеничной муки 20 % ячменной муки и 10 % ржаной^[248]. С целью предотвращения потерь хлеба центральным и республиканским органам поручили обеспечить все хлебокомбинаты алюминиевыми резервуарами для хранения зерна. Во исполнение этого постановления 30 сентября ЦК КП Азербайджана велел Главному управлению хлебопродуктов снабжать хлебом из пшеничной муки высшего сорта только детские и лечебные учреждения, направляя остальное ее количество на производство макаронных изделий^[249]. С 1 сентября 1963 г. прекратилась розничная продажа муки населению. Две трети хлеба, производившегося в крупных городах СССР, стало состоять из гороховой и кукурузной муки^[250]. Писатель В. Суров вспоминал ситуацию, сложившуюся тогда в стране: «Еды не было, не было мяса, за хлебом стояли очереди, а по радио говорили: “Для полного удовлетворения растущего спроса населения”, и т. д.»^[251].

Большая часть жалоб, направленных в вышестоящие органы Азербайджана в начале 1960-х гг., связана с нехваткой хлеба и пшеницы. Удивительно, что жалобы эти, как правило, шли из сельских районов, призванных обеспечить страну хлебом. Например, Н. Вердиев из деревни Хойлу Касум-Исмаиловского района жаловался в Совет министров, что на его семью из 9 чел. колхоз за год выделил всего 198 кг пшеницы, и просил помощи. Агроном И. Гулиев из села Казанджи того же района писал, что у него на иждивении семья из 5 чел., а хлеба не найти. Учитель И. Исмаилов из деревни Кичик-Карамурадлы Кедабекского района сетовал, что его семья состоит из 8 чел., а работает он один и не может купить ни пшеницы, ни муки ни в магазине, ни на рынке.

Г. Вейсалова из деревни Пенсар Ленкоранского района (сейчас относится к Астаринскому району, а в 1963–1965 гг. входила в состав Ленкоранского) сообщала, что у нее 8 детей, а работает только муж. Семья, писала она, живет впроголодь, так как за 10 месяцев ими получен от колхоза только 421 кг неочищенного риса. Такую же удручающую картину обрисовал инвалид Великой Отечественной войны А. Гулиев из деревни Эдиша одного из главных зерновых районов республики – Астраханбазарского; на иждивении Гулиева находилось 6 чел., а пенсия составляла 30 руб. 25 коп.^[252]

В коллективном письме учителей 11-летней школы деревни Кемерли Казахского района говорилось, что хлеб они вынуждены покупать в Ноемберянском районе Армении, но вскоре там перестали их обслуживать. В коллективной жалобе из колхоза им. XXII партсъезда Зангиланского района написано, что в 1963 г. колхозники ни разу не получали пшеницы и ее нигде не продают. В жалобе содержалась просьба о помощи ввиду охватившего колхоз голода^[253].

Подобные же письма с жалобами на нехватку хлеба приходили и из Баку. Пенсионер Харитонов, проживавший на улице Ханлара, писал, что детей нечем кормить, так как в магазинах нет ни муки, ни манки, а продаваемый хлеб сырой и непригодный. Он предлагал создать особый фонд для обеспечения детей хлебом. Г. Горшков, проживавший на улице Ага Нейматуллы, жаловался, что директор магазина № 158 Тагиев и продавщица Петросян продают хлеб по цене 20 коп. вместо положенных 15, и просил принять соответствующие меры^[254].

Поток жалоб из городов и сельских районов Азербайджана в связи с голодом, поражавшим население, все увеличивался. 19 ноября 1963 г. бюро ЦК КП республики поручило разобраться с заявлениями и жалобами, связанными с нехваткой хлеба, Амирову, Садыхову, Насруллаеву, Кафарову и Айдинбекову^[255].

Ввиду того, что осенью 1963 г. вопрос со снабжением населения хлебом принял особо угрожающий стабильности в республике характер, Комитету партийного и государственного контроля при ЦК КП Азербайджана и Совете министров республики было поручено провести проверку положения с выполнением решений об экономии хлебных ресурсов. Председатель комитета А. Г. Керимов направил подробный отчет о проверке в ЦК КП Азербайджана. В нем указывалось, что для проверок различных учреждений сформировано 308 комиссий с привлечением 7 800 активистов, создано 1 828 постов контроля, также отмечалось неприятие населением кукурузной муки. Комиссии выявили случаи небрежного хранения свежесобранного зерна под открытым небом, расточительного отношения к урожаю и прочие преходящие недостатки, которыми и объяснялись сложности со снабжением населения хлебом. В частности, проверки показали, что из-за хранения под открытым небом вместо складирования замочены дождем: в Евлахском районе – 66 тыс. тонн кукурузы, 200 тонн пшеницы, 60 тонн ячменя; в Имишлинском и Сабирабадском районах – 208 тонн ячменя^[256].

В результате проверок выяснилось, что ряд хлебокомбинатов направлял в розничную сеть хлеб плохого качества весом меньше положенного. Ввиду направления в учреждения торговли меньших, чем обычно, объемов хлеба перед магазинами образовывались длинные очереди. Особенно серьезное положение сложилось в ноябре 1963 г. Например, в середине месяца в торговые сети поступило на 100 тонн меньше хлеба чем в его начале. Проверка, проведенная в Нахичевани, показала, что председатель местного общества потребкооперации Махмудов отправил 15 мешков муки своим родственникам, проживавшим в Армении, а 14 мешков распределил между членами общества. За это он был исключен из партии и арестован органами прокуратуры.

В результате проверок контрольными органами в ряде районов республики за хищения хлеба и ошибки, допущенные в управлении хлебным хозяйством, в следственные органы были переданы дела 21 руководящего работника и 38 рядовых сотрудников, 39 чел. привлечены к административной ответственности. В сентябре 1963 г. Министерство охраны общественного порядка, исполняя закон «О запрещении гражданам, живущим в Баку и его окрестностях, содержания скота в своих хозяйствах» от 19 августа 1959 г., направленный на борьбу с использованием хлеба на корм домашним животным, обнаружило 524 головы мелкого рогатого скота, 16 голов крупного рогатого скота и 7 свиней. Всю эту скотину продали в совхозы по бросовым ценам. В некоторых торговых точках обнаружили случаи продажи хлеба по цене, завышенной по сравнению с государственной^[257]. Хлеб на корм скоту использовался вследствие организации на Апшеронском полуострове, практически лишенном пастбищных земель, большого количества животноводческих совхозов.

6 декабря 1963 г. Совет министров республики принял решение «О недостатках в снабжении населения хлебными и хлебобулочными изделиями и их устранении». Оно гласило, что в результате бесхозяйственности, проявленной руководством Управления пищевой промышленности Совнархоза, «Азхлебтрестом», «Бакхлебторгом» и Министерством производства и заготовки сельхозпродукции, в республике, и в особенности в ее столице Баку, возникли серьезные недостатки в снабжении населения хлебом и хлебопродуктами. 17 декабря в ходе обсуждения Министерством производства и заготовки сельхозпродукции постановления Совета министров фактическое невыполнение мер по экономии хлебных ресурсов начальником Главного управления хлебопродуктов Х. Бареевым и его заместителем М. Эфендиевым расценили как негосударственное отношение к делу. Министерство вменило в вину руководству главка то, что оно, несмотря на неоднократные предупреждения ЦК КП Азербайджана и Совмина республики, так и не обеспечило хлебозаводы кукурузной мукой. Также отмечалось, что в октябре-ноябре 1963 г. главк не направил 500 тонн из имевшихся в наличии 1 500 тонн кукурузной муки на выпечку хлеба, говорилось о ненадлежащем хранении пшеницы и кукурузы. В частности, в Евлахском районе 700 из хранившихся под открытым небом 6 000 тонн кукурузы стали непригодны для использования в пищевой промышленности. В Акстафинском районе в негодность пришли 200 тонн кукурузы, в Кахском районе 242 тонны кукурузы попортил жук-долгоносик. За эти и другие недочеты в работе Главное управление хлебопродуктов подверглось резкой критике. Был поставлен вопрос об освобождении Х. Бареева от занимаемой должности начальника главка, а его заместитель М. Эфендиев получил выговор^[258]. Однако предпринятых мер по преодолению голода за счет кукурузы оказалось недостаточно. Как и во всем СССР, в Азербайджане пока не существовало технологий использования кукурузы в пищевой промышленности и хлебопечении. Вся страна все еще использовала кукурузу только на корм скоту.

Возникшая в республике угроза голода, а также нехватка хлеба усилили зревшее среди населения недовольство. Длинные очереди в булочные в Баку, Кировабаде, Сумгаите усугубляли опасность социального взрыва. Руководящие партийные и советские работники боялись появляться вблизи от хлебных очередей, опасаясь народного гнева. В некоторых крупных городах СССР хлебные очереди стали сопровождаться массовыми волнениями. В Баку с целью усиления борьбы с инакомыслием в 1961 г. начали создавать дополнительные временные пункты контроля обстановки. В результате денежной реформы 1961 г. снизилась номинальная стоимость рубля и увеличилась инфляция. В 1962 г. сельскохозяйственные реформы Хрущева зашли в тупик. Нехватка продуктов питания приняла такой острый характер, что 17 мая 1962 г. Президиум ЦК КПСС согласился с повышением розничных цен на мясо, масло, молоко, яйца и сахар в среднем на 25–30 % с оговоркой о временном характере этих вынужденных мер^[259].

Таким образом, с 1 июня 1962 г. цены на мясо и мясопродукты были повышены на 30 %, нормативы, по которым исчислялось повышение заработной платы рабочих, также поднялись, что в целом привело к падению реальных доходов населения на 30 %. Все это резко повысило напряженность в городах страны^[260]. Во время событий в Новочеркасске с 1 по 3 июня, где народные волнения удалось подавить усилиями крупного военного соединения и танковых войск, было убито 24 чел., ранено более 80^[261]. Там арестовали 14 чел., 7 из которых приговорили к смертной казни. При этом, поскольку ст. 79 советского уголовного кодекса об участии в массовых волнениях не предусматривала смертной казни, власти пошли на нарушение закона, переквалифицировав обвиняемым статью на бандитизм. Так получили приговор к расстрелу активные участники новочеркасских протестов^[262]. Эти события стали весомым проявлением кризиса, поразившего СССР. После массовых волнений в Новочеркасске принимались меры по укреплению социалистической законности, однако это не помогло предотвратить массовые волнения в Сумгаите, считавшемся образцовым социалистическим городом.

§ 2. Сумгаитские беспорядки

Вполне естественно, что кризис, поразивший СССР, оставил свои следы и в Азербайджане. В республике наблюдался социально-экономический кризис, который выразился в росте преступности, пьянства и алкоголизма. При этом 85 % лиц, совершавших преступления, работали на промышленных предприятиях республики. В 1962 г. количество приводов в вытрезвители увеличилось почти в два раза. Большинство лиц, зарегистрированных в вытрезвителях, составляли работники Каспийского пароходства, Каспийского нефтеналивного флота, «Главбакстроя», Управления городского транспорта, судоремонтного завода им. Парижской коммуны^[263]. Правда, Хрущев искал причину поразившего страну массового пьянства, наносившего большой ущерб производственному процессу, не в социально-экономических изменениях, а в неудовлетворительной работе предприятий торговли и общепита. Так, он говорил министру торговли Д. В. Павлову на заседании Совета министров СССР: «Работники торговли продают водку на каждом углу, едва только человек выйдет за порог своего дома, они тут как тут. Вы приучаете народ к пьянству, до революции существовала государственная монополия на водку, она продавалась только в специальных магазинах, почему бы и вам так не сделать?»^[264]

Во второй половине 1950-х гг. личный состав вооруженных сил был сокращен на 2 млн чел. 15 января 1960 г. решение IV сессии Верховного Совета СССР объявило еще об одном сокращении в рядах Советской армии, на сей раз на 1 200 тыс. чел., что породило в стране много слухов. Вследствие невозможности сразу дать работу такому большому количеству трудоспособного, активного населения вышедшие в отставку военные (особенно 250 тыс. офицеров) пополнили ряды недовольных руководителем страны^[265]. Вследствие этого партийные органы и политотделы армии получили после сессии ВС секретные предписания ЦК КПСС усилить разъяснительную работу в военных частях. 26 января 1960 г. ЦК КПСС и Совет министров в срочном порядке приняли постановление об обеспечении увольняемых из армии военнослужащих работой, создании для них приемлемых материальных и бытовых условий. Согласно постановлению, всем уволенным офицерам предоставлялись бесплатный проезд к новым местам работы, материальная помощь в размере от 300 до 600 руб. Им также решили назначить дополнительные выплаты в размере от одной до трех месячных зарплат и обязали местные советы вне очереди выделять им жилье^[266]. Хрущев считал, что для поддержания обороноспособности страны вполне достаточно армии и флота с личным составом в 2 400 тыс. чел.^[267] В 1960–1961 гг. ввиду существенного сокращения личного состава Советской армии широко распространилась практика предоставления молодым людям отсрочек от военной службы и освобождения от нее. В 1961 г. ликвидировали военные кафедры в вузах^[268].

На митингах и собраниях, организованных 15–16 января на кораблях Краснознаменной Каспийской флотилии, заранее подготовленные моряки и военнослужащие «от души одобряли» этот шаг советского правительства, просили снизить возраст увольнения в запас и выражали мнение, что уволенные из армии и флота товарищи внесут свой достойный вклад в досрочное выполнение семилетки^[269]. В резолюции, принятой одним из митингов, говорилось, что «командование флотилией, местные партийные и советские органы окажут всестороннюю помощь в обеспечении увольняемых в запас военнослужащих работой и жилплощадью»^[270]. Заместитель начальника политотдела Краснознаменной Каспийской флотилии капитан I ранга В. Мельников направил Семичастному подробную информацию об этом на 8 листах.

ЦК КПСС 20 января 1961 г. принял постановление об обеспечении жильем и работой увольняемых в запас офицеров и военнослужащих, а 18 апреля 1961 г. – постановление об организации специальных краткосрочных курсов для назначения их руководителями колхозов и совхозов. Согласно постановлению в Кировабадском сельскохозяйственном институте были организованы курсы для 25 отставных офицеров, 8 из которых являлись полковниками, подполковниками и майорами, 11 – капитанами и старшими лейтенантами, остальные – младшими лейтенантами^[271].

После начала увольнения из армии с 15 января 1960 г. до декабря 1961 г. в республику прибыли 1 811 военнослужащих и офицеров. Для 337 из них назначили пенсии, остальных устроили на работу, 1 553 чел. разместились в Баку. На конец 1961 г. большинство из них (кроме 109 офицеров) получили квартиры. В письме, направленном В. Ю. Ахундовым в ЦК КПСС, сообщалось, что в первом квартале 1962 г. обеспечение квартирами уволенных из армии и направленных в Азербайджан военнослужащих и офицеров будет завершено^[272]. К первому секретарю ЦК КП Азербайджана также обращались с просьбами по поводу бывших военных моряков. Так, член Комитета партийного контроля при ЦК КПСС О. Г. Шатуновская писала ему, что в комитет поступили письма и обращения от моряков, бывших членами действовавшей в 1919–1920 гг. Каспийской морской экспедиции, а также их вдов. Они жаловались на стесненные квартирные условия и ненадлежащее пенсионное обеспечение^[273]. Однако к моменту получения письма Шатуновской адресатом дела бывших членов экспедиции уже были улажены. 29 апреля 1960 г. Ахундов принял недовольных ветеранов и дал указание решить их проблемы Бакинскому горисполкому. 2 августа того же года председатель горисполкома А. Дж. Лемберанский писал заведующему особым сектором ЦК КП Азербайджана Я. М. Кирсанову, что жилищный вопрос ветеранов-матросов и семей моряков, погибших в борьбе за установление советской власти в Азербайджане, в основном решен^[274].

Закавказское бюро ЦК КПСС, созданное как антикризисный орган для усиления контроля за республиками Южного Кавказа в начале 1963 г., не оправдало возлагавшихся на него надежд. Оно располагалось в Тбилиси. На должность председателя бюро назначили секретаря Московского горкома партии Г. Н. Бочкарева. Его членами стали первые секретари ЦК КП трех республик: В. Ю. Ахундов, Я. Н. Заробян, В. П. Мжаванадзе. Рабочие штаты бюро состояли из 22 ответработников и 9 техсотрудников^[275]. Руководители всех трех республик были недовольны его созданием. Деятельность бюро прекратилась более чем через год, уже при новом руководстве СССР. Углублявшийся в советском обществе кризис проявлялся наиболее остро в промышленных городах. Социально-политический кризис 1960-х гг. в Сумгаите, считавшемся настоящим социалистическим городом молодежи, принял тяжелый характер. Значительную часть трудившейся в Сумгаите, молодом промышленном центре, рабочей силы составляли молодые люди из сельской местности республики. Этот поток сельской молодежи сильно осложнял социальную жизнь города, сказывался в серьезных деформациях в деятельности партийных и советских органов. Еще в 1959 г. группа участников VIII конференции городского комитета партии направила в Комитет партийного контроля при ЦК КПСС анонимную жалобу на фальсификацию результатов голосования на выборах членов горкома. Во время проверки факт фальсификации подтвердился: выяснилось, что против кандидатуры члена горкома З. Нуриевой проголосовало 49, а не 10 чел., как зафиксировал протокол счетной комиссии, а за второго секретаря горкома Аслаева – 26 чел., а не 22, как указывалось в том же протоколе. ЦК КП Азербайджана, обсудив этот вопрос, вынес выговор председателю счетной комиссии Б. Агаеву, поручив наказание членов комиссии Сумгаитскому горкому^[276]. Подобные случаи в работе партийных и государственных органов города наблюдались и в дальнейшем.

В мае 1962 г. бюро ЦК КП Азербайджана обсудило вопрос о повышении роли общественности в борьбе с преступностью и нарушениями общественного порядка. В ходе обсуждения указывалось на то, что в последнее время Сумгаитский горком партии и исполком горсовета не могут в достаточной степени использовать силы общественности в борьбе с преступностью: в городе заметно ослабла деятельность добровольных народных дружин. Говорилось также, что если в 1960 г. в городе действовало 29 дружин, объединявших 700 активистов, то в 1962 г. число дружин упало до 20, а дружинников – до 400. В выступлениях констатировалось, что на Сумгаитском трубопрокатном заводе, где работало 7 300 чел., при наличии в коллективе 847 коммунистов и 1 500 комсомольцев было всего 62 дружинника. 12 сентября 1961 г. председатель Сумгаитского горисполкома Гусейн Ахундов сообщал в Президиум Верховного Совета, что помимо 20 команд дружинников в городе действуют 30 товарищеских судов, 20 квартальных комитетов, 20 родительских комитетов при школах, 54 женсовета и в работу этих общественных организаций вовлечено 2 130 чел. По его информации, в 1959 г. горисполком получил 578 жалоб граждан, в 1960 г. – 671, а по состоянию на сентябрь 1961 г. – 373 жалобы^[277].

Во время обсуждения повестки дня заседания рост таких явлений, как преступность, пьянство, мелкое хулиганство, объяснялся слабой работой дружинников, недостаточным привлечением общественности к борьбе с данными явлениями, неудовлетворительной работой административных органов. В этой связи в решении, принятом на бюро ЦК, от партийного комитета города и исполкома горсовета требовалось усилить работу народных дружин за счет привлечения в их ряды передовых рабочих, комсомольцев и женщин, а также улучшить работу товарищеских судов^[278]. Такое решение подобных проблем было «вдохновлено» идеями Хрущева. 2 марта 1959 г. ЦК КПСС и Совет министров СССР приняли постановление «Об участии трудящихся в охране общественного порядка», благодаря которому добровольные народные дружины получили официальный статус^[279].

Председатель КГБ Азербайджана А. В. Кардашев еще 15 июня 1962 г. сообщал В. Ю. Ахундову о недовольстве, зреющем на промышленных предприятиях Сумгаита. Он писал, что 9 июня рабочие трубопрокатного завода им. В. И. Ленина направились к кабинету директора, чтобы разобраться в причинах невыплаты им премии за выполненный план мая месяца. По информации Кардашева, когда рабочие находились в кабинете директора, туда срочно прибыл первый секретарь райкома Ф. Алиев и обещал им, что все выяснит и примет необходимые меры. 12 июня он принял участие в собрании рабочих трубопрокатного цеха и выслушал их жалобы. Рабочие выразили недовольство недочетами в начислении заработной платы и выплате премиальных. Например, в некоторых цехах количество рабочих в зарплатных ведомостях превышало реальное число работников цеха.

В результате срочно принятых мер 11 июня работникам этих цехов выплатили дополнительно от 12 до 16 руб. Рабочие выражали недовольство тем, что они выполнили производственный план за май, но готовая продукция не была отгружена и по документам план стал считаться невыполненным. Вследствие этого они лишились премий. Рабочие завода также жаловались на низкий уровень зарплат. Например, во время собрания слесарь Иван Грушенков сказал, что его семья состоит из 5 чел., а зарплата, включая аванс, составляет 30 руб. При этом 10 руб. он платит за квартиру, 10 – за детский сад для ребенка и живет в тяжелых материальных условиях. Согласно сообщению Кардашева, 14 июня группа рабочих завода отказалась выходить на работу. Так же рабочие самого крупного в Сумгаите предприятия выражали недовольство снабжением города необходимыми товарами и тем, что уровень цен более высокий, чем в Баку. В заключение Кардашев писал, что КГБ при Совете министров Азербайджанской ССР проверяет вероятность наличия преступных элементов, пытающихся использовать события на Сумгаитском трубопрокатном заводе во враждебных целях^[280].

В начале 1960-х гг. были приняты решения партии и правительства о развитии в Сумгаите химической промышленности. 29 марта 1962 г. ЦК КПСС и Совет министров приняли постановление о строительстве в Сумгаите химических предприятий. 26 сентября советское руководство снова обсудило этот вопрос, на сей раз на заседании Президиума ЦК КПСС. В 1963 г. ввиду задержек строительства объектов химической промышленности в Сумгаите ЦК КП Азербайджана неоднократно обсуждал данный вопрос на заседаниях своего Президиума, подвергая партийным взысканиям ответственных работников строительных организаций. В первые три месяца 1963 г. план по строительству химических предприятий удалось выполнить только на 68 %. Для преодоления отставания руководство республики прибегло к дополнительным мерам и потребовало от партийного и советского руководства Сумгаита исправить неприемлемое положение в строительстве объектов химической промышленности^[281].

Массовые беспорядки в Сумгаите, случившиеся в ноябре 1963 г., стали для В. Ю. Ахундова неожиданностью. Демонстрация трудящихся города, посвященная 46-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, закончилась погромом зданий ряда государственных органов. Начало беспорядкам положили несколько демонстрантов, поднявших потрет Сталина. Такое в Сумгаите случалось не в первый раз; во время майских и ноябрьских демонстраций 1962 г., майских демонстраций 1963 г. демонстранты тоже выходили с портретами Сталина. Однако вследствие того, что XXII съезд КПСС был полностью посвящен критике культа личности, партийно-правительственная элита страны и выражавшая ее мнение пресса подхватили и культивировали антисталинский настрой. На фоне таких процессов руководство Сумгаита, опасаясь обвинений в сталинизме, дало указание убирать портреты Сталина, если они появятся во время демонстрации. Стычки милиции и демонстрантов из-за этого получили распространение по городу и начали выходить из-под контроля. Разгоряченная толпа подошла к большому портрету Хрущева, расположенному у трибун на центральной площади города, и стала забрасывать его камнями. Затем демонстранты вынесли на центральную площадь огромный портрет Сталина. Участвовавшие в демонстрации грузовики, декорированные портретами руководителей страны и коммунистическими лозунгами, также подверглись нападениям. Во время беспорядков звучали призывы к свержению руководителей КПСС и советского правительства.

8 ноября, сразу после событий, министр охраны общественного порядка (внутренних дел) Халил Мамедов писал в своей информации на имя первого секретаря ЦК Ахундова: «Согласно первичным данным, примерно в 10.30, когда демонстрация заканчивалась, в колонне 1-го треста произошли массовые беспорядки. Для нормализации обстановки к месту беспорядков подошел военный комиссар Сумгаита Кроль. На него напали и стали избивать. На помощь поспешили милиционеры, охранявшие общественный порядок на площади. Участники группы нарушителей оказали сопротивление сотрудникам милиции и дружинникам и напали на них. В результате стычки получили сильные травмы заместитель начальника отдела милиции капитан милиции Д. Клдиашвили, участковый уполномоченный М. Насибов, а дружинники Ю. Каладхин, Ч. Гусейнкулиев, С. Джабиев, Ю. Бабаев и прочие также подверглись побоям. Два гражданина оказали помощь Клдиашвили, посадив его на автобус трубопрокатного завода, отвезли в горотдел милиции. Толпа людей, которые подумали, что вместе с Клдиашвили в милицию повезли двух граждан, последовала вслед за автобусом к зданию горотдела милиции и потребовала отпустить двух якобы арестованных. На самом деле два этих гражданина вышли из автобуса еще до того, как Клдиашвили довезли до горотдела, что милиционеры и пытались объяснить разгоряченным гражданам. Однако они не поверили объяснениям, ворвались в здание горотдела милиции, напали на дежурных милиционеров, кидали камни в здание, разбили почти все стекла на первом и втором его этажах, пытались овладеть табельным оружием, ломали телефоны. Они также перевернули два милицейских мотоцикла, отвинтили крышки бензобаков и подожгли, пытаясь в то же время освободить ранее задержанных правонарушителей»^[282].

Перед зданием горотдела милиции собрались 5–6 тыс. протестующих. Силами направленных в Сумгаит по указанию руководства республики сотрудников милиции из Баку и Апшеронского района общественный порядок в городе, нарушенный в 10.30, был восстановлен к 14.30. Сразу после окончания волнений руководители города связались по телефону с первым секретарем ЦК Ахундовым и председателем КГБ Цвигуном и доложили о происшедшем. Примерно в 16.00 в город прибыли председатель КГБ Цвигун и начальник управления контрразведки Гейдар Алиев. Одним из эпизодов, породивших серьезную обеспокоенность, стало избиение демонстрантами кубинских студентов, проходивших производственную практику на Сумгаитской теплоэлектростанции. В срочном сообщении, направленном Цвигуном Ахундову, говорилось, что студенты (Роджер Лоса Фереро, Клаудио Элисадо, Эдди Бассайо, Дельфин Грант Пимиента) избиты ввиду того, что фотографировали беспорядки, при этом у них отняли фотоаппараты. Сразу после беспорядков подвергшийся нападениям Дельфин Грант Пимиента срочно улетел в Москву, а трое остальных потребовали своей отправки на родину^[283]. По поручению Ахундова Цвигун и первый секретарь Сумгаитского горкома партии Надир Балакишиев после трехдневных уговоров с трудом убедили кубинцев остаться в Сумгаите^[284].