Человек из ниоткуда

Глава 2. Первый человек из ниоткуда.

 На следующий день, когда я проснулась, то сразу стала собираться к напарнику. Вчерашний ужин, посвященный Большому Выбору дочери, затянулся чуть дольше, чем надо. И хотя мы все душевно пообщались, сегодня я всё же немного проспала, и двигаться надо быстро.

Зайдя в комнату, где я оставила наш излучатель-24, я вновь резко ощутила то чувство, которое впервые у меня появилось там – в далёком прошлом. Я обнаружила, что излучателя на месте нет. Сначала связалась по голо-связи с мужем, который сказал, что он ничего не трогал. У меня сердце ушло в пятки. Излучатель могла взять Синтия. Я всегда поощряла её интерес к моим приборам и инструментам, и до сих пор это никогда не было опасным. Сейчас, когда мы достигли первого успеха с кротовинами, и даже привезли домой птичку (кстати! птичка! напоить и покормить!), этот нюанс изменился, но дочери ничего объяснить я не успела. Ситуация стала по-настоящему критической.

Когда я стала связываться с ней по голо-связи, то контакта не было. Я зашла в свою лётку и сказала Сардии, чтобы та попробовала связаться напрямую с лёткой Синтии. Подождав примерно минуту, меня вновь охватило то ощущение – то-ли страха, то-ли опасности.

Я открыла мобильный отсек с птичкой (серенькая, пальцы крыла с рудиментами когтей, как у летучих мышей, но развитое оперение, довольно крупные маховые перья, и странная голова), насыпала ей корма и проверила воду. Голосом набрала Патсторса по голо-связи. Я рассказала ему свои опасения, что я вчера зафиксировала одну новую кротовину и оставила данные координат в излучателе. А сейчас, скорее всего, прибор взяла дочка. Она легко могла пройти сквозь ту кротовину.

– Профессор, у нас остались ранние прототипы? Если, да, то мы можем их доработать, чтобы мы смогли открыть проход через ту кротовину? Данные координат у меня также остались зафиксированными в моей лётке. Нужно срочно действовать, а то дети есть дети, не смотря на их навязанную нами ответственность, – обратилась я к профессору.

– Вообще-то, я предыдущие приборы разбирал на запчасти, но пару штук должны были остаться целыми. Сейчас пойду посмотрю и из того, что найду, буду дорабатывать, – мгновенно пошёл ко мне навстречу напарник.

– Лечу к тебе, – второпях произнесла я.

– Нет, нет, стой. Лети не ко мне, а к тем координатам и ожидай там возможное появление своей дочки с нашим излучателем-24. А также сообщи мне те координаты. Как только доработаю прибор, если получится, то сразу прилечу к тебе, – быстро проговорил мне напарник.

 Я полетела в Афку, в нужное мне место… Прилетев и включив антигравитационный двигатель, я зависла в 10 метрах от моих, вчера обнаруженных, координат новой червоточины. Я стала ожидать. У меня-то времени есть около недели. А вот, у Синтии (если это она взяла излучатель), остаётся лишь около суток, а то и того меньше, чтобы вернуться домой. Я не связывалась повторно с Патсторсом, чтобы не отвлекать его от работы над прототипом излучателя. В раздумьях я просидела не долго, около часа, и затем мне пришла мысль: почитать историю, как мы это сделали в первый раз, после возвращения из прошлого. Я зашла в общую базу данных, без голо-устройств, которая выдавала информацию текстом или в голосовом формате с картинками, если это требовалось пользователю, то есть – мне. Я сразу принялась искать информацию о появлении чего-то необычного, отталкиваясь от даты, которой, была датирована кротовина, то есть: 103 года назад. Тогда ещё не было лёток, они появились 80 лет назад, а в массовое использование, пошли 60 лет назад. И тут я вспомнила, не нашла информацию, а именно вспомнила, что давно в детстве читала, между прочим, о некоторых людях, которых называли предсказателями, так как они якобы видели летательный аппарат, который сейчас используется в наше время. И я, и многие, читавшие данную информацию, воспринимали её так, мол: эти предсказатели видели во сне этот летательный аппарат или в каком-то изменённом состоянии сознания…

 Почему я об этом не вспомнила раньше? – задала я вопрос самой себе. Возможно, это тот эффект, о котором когда-то говорил профессор, когда мы только начинали работу с излучателем, и во время работы часто болтали о теоретических моментах, связанных с парадоксами времени и с эффектами изменения прошлого. Найдя в общей базе данных, ту информацию, о которой я "вспомнила", я увидела картинки – рисунки, которые прилагались к заявлению, якобы предсказателей. И на них я узнала, и свою дочь, и её трёх друзей. Видно, один из предсказателей, точнее уже – один из очевидцев, был первоклассным художником, так как я даже уже не сомневалась, что это Синтия и её друзья.

– Так, а почему меня здесь нет и профессора? – снова задала вопрос я сама себе вслух. Искусственный интеллект моей лётки, всё слышал, но высчитывая мою интонацию, "догадывался", что вопрос не ему. – Наверное потому что мы всё-таки через эту кротовину не отправимся. А возможно, мы появимся там позже, когда уже тех очевидцев, и других тоже, там не будет…

 Продолжая рассуждать, я не заметила как что-то блеснуло. Окон в лётках не было, были лишь большие экраны, на которые выводилась лишь видео трансляция из камер, которые были установлены в корпусе на внешней стороне наших летательных транспортных средств.

– Лётка твоей дочери, – произнёс искусственный интеллект Сардии.

– Быстрее установи с ней связь.

 Лётка Синтии мчалась на сверхзвуковой скорости. Связавшись с дочкой, я сообщила, что я нахожусь рядом с кротовиной, и чтобы они подлетели ко мне. Изменив траекторию, лётка Синтии приблизилась ко мне. Затем остановилась и повернулась, готовясь к стыковке с Сардией.

– Открой дверь, – сказала я Сардии.

– Открываю, – сразу ответил искусственный интеллект моей лётки.

– Всё в порядке? – спросила я.

– Ничего, – отвечала девочка, на её лице читались радость и облегчение и она перешла в Карелию. – Мама, я думала, что я тебя не увижу…

– Ох, Синтия, а я как волновалась! – я заключила дочку в объятия, насколько это было возможно, учитывая что лётки были на большой высоте, но плотно прислонены друг к другу. – Хорошо, что всё хорошо закончилось. Но это уже очень опасно, кроме того, вас видели люди из прошлого! Ты не представляешь себе, какие могут быть последствия!

– Видели люди из прошлого? Откуда это известно?!

– Вот смотри! – я быстро перевела изображение экрана на обратную сторону, что на внешней стороне летательной машины и скомандовала Сардии отлететь от лётки Синтии на пару метров после того, как дочь вернулась в свою лётку. В экране появился портрет Синтии рядом с её лёткой, нарисованный художником-очевидцем.

 Синтия посмотрела на изображения:

– Откуда это?

– Оттуда, откуда вы сейчас прибыли, – ответила я. – Да, я знаю, что ты летала не одна.

– Да со мной Анхалия, Ровэр и Вотстон, – она махнула рукой в сторону пассажиров своей лётки, которые все трое успели спрятаться на задние сиденья лётки.

– Пока давай сюда излучатель.

Синтия вытащила прибор и передала его мне

– Ты и ребята, летите за мной, – командным тоном сказала я.

– Домой?

– Нет, ко мне на работу. Нужно будет всё тщательно проверить…

 Мы прилетели на двух лётках. Я взяла излучатель и сама понесла его, а дети шли за мной. Я так испугалась, когда дочь без меня оказалась в прошлом, что теперь даже близко не хочу подпускать её к прибору. Раньше у меня таких страхов вообще никогда не было. Я никогда именно так не боялась за дочь, потому что мы живём в безопасном социуме. А вот прошлое… – прошлое опасно. Прошлое опасно не только парадоксами времени, а также людьми, которые там находятся, ведь, возможно, не во все времена социум был безопасный.

То, что Синтия летала не одна, и хорошо, и плохо. Хорошо, поскольку в прошлом её подстерегало меньше опасностей, одинокий путник более уязвим, чем компания ребят. Особенно если учесть, что у 13-тилетнего Ровэра рост под два метра. Анхалии 15 лет, и она, хоть и хрупкая барышня, но весьма спортивная, лыжница и биатлонистка, о чём сообшила мне дочь. Вотстон старше всех, ему 17, он человек очень разумный и наблюдательный. Все ребята постарше Синтии, она вообще самая младшая в том биологическом кружке, где она и познакомилась с ними. Но всё же, это дети. И, случись с ними что, за это несу ответственность именно я, как взрослый человек. Который оставил излучатель-24 без присмотра и как её мать.

 Два мальчика и две девочки шли парами, под моим предводительством, как в детских лагерях. Увидев такое шествие профессор Патсторс, отвлёкся от работы с прототипом излучателя. Он повернулся полностью в сторону идущих и стал изображать удивлённый вид разными мимическими эмоциями на лице.

– Приключенцы, – начала я, обращаясь к напарнику, – уж изменили прошлое. – Представляешь? Патсторс, ты помнишь что-то о предсказателях, которые 103 года назад, якобы в трансе, видели такую лётку, которыми мы сейчас пользуемся?

– Предсказатели? Вроде не помню, – профессор замялся, ответив.

– Да. Так вот, они – очевидцы, а не предсказатели. Они видели лётку моей дочки и в общей базе данных есть даже рисунки, на которых нарисованы точь в точь эти дети. – Я махнула рукой в сторону подростков. – Очень повезло, что всё прошло благополучно!

– Интересно… – проговорил мой напарник, продолжая думать, – ну, и как вы разобрались насчёт активации кротовины? – обратился профессор к подросткам.

– А что там разбираться? – ответил Ровэр, – включили программу и панель излучателя нам сама всё показала.

– Ну да… Ну да… – продолжая о чём-то раздумывать, повторялся Патсторс.

– Ну, рассказывайте теперь всё подробно… – обратилась я к нарушителям хронологии.

– Ма, ну, что рассказывать? Слетали в прошлое, погуляли…

– Погуляли? – Вы изменили историю – всю хронологию поменяли, и даже информация в моей памяти из-за этого изменилась. Это может быть опасно, прежде всего для вас самих! – Я посмотрела на каждого участника такого путешествия, по отдельности: на Синтию, на Ровэра, на Вотстона, затем мой взгляд остановился на Анхалии, – полностью всё рассказывайте до мельчайших подробностей.

– После преодоления кротовины мы сразу остановили лётку и зависли над дорогой, – начала свой рассказ Анхалия.

– В Афке над дорогой? – переспросила я девочку. – Ты ничего не путаешь?

– Нет. Это не была Афка. Это был город, там даже были этажные дома… – Продолжала она, – Мы спустились на землю и вышли из лётки. И там было несколько людей, которые с удивлёнными глазами смотрели на нас. Мы не знали что им говорить и на каком языке, и поэтому я ляпнула что первое мне пришло в голову. Я назвала свою фамилию и спросила, не знают ли они где живут люди под такой фамилией. Они ничего не ответили. Мы заметили, что стали подходить ещё люди, и поэтому мы вернулись в лётку и отлетели туда, где людей не наблюдалось. Затем снова спустились, вышли и пошли рассматривать прошлое, чтобы местные люди не ассоциировали нас с летательным аппаратом…

– Оставили лётку? – мои слова прозвучали чуть резче, чем хотелось бы.

– А'ника, ну, подожди. Ну, всё ж нормально закончилось, произнёс профессор, – ну, или относительно нормально. Девочка, продолжай.

– Мы шли, по-видимому, по парку и нам вновь стали встречаться люди, но не смотря на то, что летательного транспорта возле нас они не видели, все проходящие, всё равно, смотрели на нас удивлённо.

– Это из-за одежды, – добавил Вотстон, который стоял рядом с Анхалией.

– Да. Это мы потом поняли, – продолжала рассказчица. – Желая пообщаться с местными того городка, я каждому задавала тот же вопрос о людях с моей фамилией, чтобы увидеть своих предков. Люди молча проходили, ничего не отвечая нам. Мы думали, что у них другой язык. Но вот мимо нас стали проходить дети нашего возраста. И я им задала тот же вопрос. Меня как бы, заклинило от того, что мы в прошлом, и другие версии контакта с местными, ко мне в мысли не поступали. И одна девочка лет 12-ти сказала, что это её фамилия. Я автоматически обрадовалась и познакомилась с ней. Порывшись у себя в памяти, я поняла, что это моя прабабка по материнской линии. (Детям ведь фамилия передаётся, в основном, по материнской линии). Я стала её расспрашивать о разном и так увлеклась, что мы с ней, как бы, отделились от всех и стали общаться персонально. И когда она меня спросила, кто я, то я не удержалась и рассказала ей, что я её правнучка. Я не думала о том, поверит она мне или нет, и цели никакой у меня не было, я просто разговорилась с той девочкой. Ну, в общем: я ей рассказала всё, что я знаю о её жизни, но знала я немного. Я ей сказала, что у неё будет два брака, то есть – два мужа, по очереди. И мол, что у нас, в будущем, такое – большая редкость, не то, что у них здесь, ну то есть – там. Ещё кое-что рассказала о нашем времени, и всё. Затем Вотстон напомнил, что нам лучше возвращаться домой, пока нас каким-либо образом кто-либо не задержал и не разлучил между собой. А то у нас может не хватить всех оставшихся дней до закрытия кротовины, чтобы всем собраться. А то, и ещё хуже – отберут лётку и тогда всё, ведь излучатель оставался в ней. Мы решили вернуться назад, потому что, как выяснилось: у каждого из нас появилось какое-то, неведомое, для нас ранее, чувство страха. И мы быстрыми шагами пошли к лётке. И кстати, она была на месте, хотя, к ней уже начали подходить разные люди, и некоторые из них, похоже, были в форме. Мы побоялись, что это работники правопорядка и что они нас могут забрать, и быстро забежали в лётку и улетели, – закончила девочка.

– И как же вы вернулись? – стала уточнять я.

– Как и туда, ведь координаты кротовины ж были зафиксированы в излучателе. Мы вернулись, оставляя в запасе много часов до закрытия той кротовины, – ответила Анхалия.

– Надо признаться, ребята, вам повезло! – сказала я, глядя на подростков, – вы отлично справились, и кротовина вас доставила не в жерло вулкана или в пасть динозавра, а в мирное место, населённое доброжелательными людьми.

– Доброжелательными? Не особо-то они хотели с нами разговаривать! – произнёс мальчик.

– Ну, Ровэр, ты пойми! Вы выглядите и ведёте себя необычно, люди проявили здравую, хорошо объяснимую осторожность.

– Ну да, никто не нападал – уже неплохо! – улыбнулся он.

Профессор продолжал раздумывать.

– Патсторс, есть какая-то идея или мысль?

– А'ника, я вот понял: почему там была не Афка. Потому что второй выход кротовины находится не только в других координатах времени, но и в других координатах пространства. Это говорит о том, что наши молодые путешественники во времени находились в прошлом в другой местности, и мы пока не знаем, в какой именно. Анхалия, а ваша родственница случайно не сказала, как называется город? Ну хорошо, что языкового барьера не оказалось у них, это во-первых. А во-вторых, Анхалия говорит, что она встретила свою прабабушку, а это говорит о том, что этот городок, скорее всего, находится на той же местности, где и сейчас проживает Анхалия. – А твои предки, начиная от этой прабабушки, где проживали? Ты не знаешь? – стал заваливать вопросами девочку мой напарник.

– Нет, не знаю – ответила Анхалия, но могу сейчас связаться по голо-связи с родителями и узнать.

– Ну, свяжись, пожалуйста, – сказал профессор.

 Я сказала Патсторсу, что ещё при первом проникновении в прошлое, у меня появилась та мысль, что нужно доработать излучатель, чтобы через его экран, при активированной кротовине, мы могли видеть что там находится, хотябы рядом. Он сказал, что займётся этим.

Анхалия подошла к голо-связи, которая находилась у нас в помещении на работе. И по определённому коду стала связываться со своей матерью. Код не активировался. То есть связь не удалась.

– А у вас голо-связь не работает? – спросила Анхалия у меня.

– Работает, – ответила я девочке.

– Ну а почему тогда у меня не получается связаться с мамой?

– Ну, так, может, ты не правильно ввела кодовую комбинацию? – уточнила я.

– Нет, А'ника, всё я ввела правильно, – ответила мне подруга моей дочки.

 Тут мы с профессором одновременно как бы застыли. У нас появилась одна и та же догадка на двоих, которая нас не обрадовала. Мы посмотрели друг на друга и по взгляду поняли, что мы подумали об одном и том же.

– Так, – сказала я детям. – Оставайтесь с профессором. А ты, Анхалия, полетели со мной, покажешь, где ты живёшь, – произнесла я.

Я с девочкой вышла из здания. Мы сели в Сардию и полетели туда, где она проживала. Анхалия по дороге рассказывала вкратце то, что помнила о своих предках из рассказов её родителей. Когда мы подлетели к её дому, я вышла с ней из лётки. Я взяла девочку за руку, и мы пошли к её дому. Подойдя к дому, я активировала гостевой сигнал. Вышла женщина, я посмотрела на Анхалию, потом наклонилась и прошептала ей на ушко:

– Это твоя мама?

– Нет, А'ника, это не моя мама, я эту женщину не знаю, – ответила подружка моей дочки.

– Извините, – обращаясь к женщине спросила я, – а вы здесь проживаете или вы в гости пришли?

– Конечно, это мой дом, мы здесь давно живём, – ответила хозяйка дома.

– Извините ещё раз. А вы случайно, эту девочку не знаете? – пока женщина ведёт со мной диалог, я продолжала за это цепляться, задавая новые вопросы.

Женщина посмотрела на девочку, и сказала:

– Нет. Не знаю. Скорее всего, она не из нашего района, потому что соседских детей я знаю всех.

Мои опасения подтвердились. Анхалия стала человеком из ниоткуда. Такое может стать с каждым, кто перемещается в прошлое.

Вот почему путешествия в прошлое так опасны. Учитывая, что это моя работа, я не могу перестать этим заниматься. К тому же, я не хочу переставать этим заниматься, потому что я ощущаю некую привязанность к самому перемещению во времени. Это что-то типа болезни, которые наши психо-терапевты называют манией. Ну, тем не менее, это чувство, которое действительно манит. Я уже этим захвачена. Я буду это делать чаще, и чаще, если это будет получаться. Но, поэтому мне придётся… Что? Брать всю свою семью с собой? Или как вообще быть в этом случае, с теми, кто мне дорог? Конечно, я могу следить за своими действиями, но я там могу как-то и не уследить. Если я даже случайно пройду мимо какого-то человека, он обернётся, чтобы посмотреть на меня. А в этот момент мимо с другой стороны, будет проходить другая девушка, на которой он потом женился… А так, как он посмотрел на меня, он же её не заметил, не познакомился с ней, не женился на ней, у них не родились все их потомки… И если, например, это произойдёт 1000 лет назад, то история может очень сильно поменяться…

Мы долетели, вышли из лётки и пошли в наше место расположение, где нас давно уже ждали. Я машинально взяла Анхалию за руку, не осознанно боясь, что она исчезнет, как и её предки. Когда мы пришли, где нас ждал напарник с ребятами, я оставила девочку с её друзьями, а мы с Патсторсом отошли в сторону – Её родители, точнее её мать, не рождалась, – произнёс Патсторс.

– Этого я точно не знаю, ответила я, – но, по крайней мере, по тому адресу, где семья Анхалии жила сегодня утром, там другие люди. Мы ещё никак не изучили историю, а плоды нашей работы уже начинают приносить негативные результаты. Больше я без излучателя рядом, даже спать не лягу…

– Да это не вопрос, Аника. Это утверждение. Её мать не рождалась. И, соответственно, не встретилась с её отцом. И Анхалия не рождалась, естественно.

– Да уж, получилось, мягко говоря, не красиво.

– Кстати, я вот не сидел без дела, да и ребята мне не много помогали. Тот прототип я усовершенствовал и он получился с большими возможностями, чем у того, которым пользовались мы, и Синтия с ребятами… – говорил в никуда профессор. В никуда – потому что я его, можно сказать, не слушала. Мысли по составлению плана по восстановлению предков Анхалии и возвращенияэю их к существованию, доминировали надо мной с того момента, когда факт их пропажи подтвердился.

– Патсторс, что думаешь? Как оптимальнее всего восстановить всех предков Анхалии?

– Вариантов куча! – поддержал меня напарник, перестав рассказывать о модернизации устройства по поиску червоточин.

– Куча? – удивлённо переспросила я, – у меня, вообще-то, не одного.

– Ну, конечно, их много, но какие будут последствия каждого из них, трудно предположить. Самая лёгкая попытка по восстановлению, это напрямую ещё раз поговорить с той девочкой – прабабушкой Анхалии, пока не закрылась именно эта кротовина. Вариант, который посложнее – это найти другую червоточину, несколькими днями ранее, и сделать так, чтобы та девочка не шла тем днём по той дороге… И тогда она не встретится с нашими юными хрононавтами. Но этот вариант, конечно менее вероятен, – профессор замолчал.

– А ещё какие варианты? – спросила я.

– Ну, найти ту прародительницу Анхалии и рассказать, что девочка с которой она общалась, просто не в себе… Или что она репетировала какой-то спектакль, и ей для этого нужно было потренироваться на том, кто не знает, что это сюжет спектакля…

– Ну, нет, Патсторс, – вставила я, – этот вариант мне кажется очень не надёжным…

– Согласен, – информация-то в неё всё равно уже внедрилась, и насколько мы видим – удачно внедрилась и удачно прижилась, и удачно реализовалась…

– Да… А что насчёт того варианта, чтобы вернуться, часами ранее и как-то сообщить прородительнице Анхалии, чтобы та не шла той дорогой? – уточняла я у профессора, при этом, сразу обмысливая каждый момент действий. – Это ж нам придётся по всей планете долго летать искать кротовины. И то, что мы найдём нужный нам более-менее подходящий вариант, это ж очень маленький процент вероятности. Так?

– Ну, не совсем, – парировал напарник. – Я же тебе сказал, что я модернизировал излучатель… Так вот, я уже связался с нашим начальством в министерстве секретных разработок (МСР)… После их быстрого совещания, которое проходило через общую базу данных, мне сообщили, что… В общем, будем делать такую схему: мы подключаем излучатель к специальной базе данных, которая есть только у нашего министерства, о которой никто не знал, даже я. У них есть, условно сказать, спутниковый распространитель. Мы подключаем излучатель к этому спутниковому распространителю. И на их большом мониторе или на более функциональном голограммере, мы увидим все точки, все координаты, на которых есть кротовины, которые есть сейчас в нашем настоящем времени. А ещё, министр Пасовский мне сказал, что они давно уже готовят специальные группы, которые будут изучать историю, чтобы не подвергнуть её изменению. И что эти люди проходят специальное обучение для этого. Мы их научим работать с излучателями. И эти агенты во времени будут сами заниматься изучением истории. И таким образом мы получили задание: просто, грубо говоря, наша задача теперь – "штамповать" излучатели.

– Ты хочешь сказать, что когда запустят этот проект, то я не смогу перемещаться во времени? Ну, это не честно. Я уже зависима от этого. А когда запустят этот проект? А тот, монитор у них где? Нас, допустят до этого монитора?

– Нас-то допустят. Но когда заработает та спец группа, я думаю, да, нам возможно запретят самим лично перемещаться. Кое-кому не понравился тот фокус с бутылкой.

– Фокус с бутылкой? – проговорила не громко я, – это они ещё про мою птичку не знают…

– Проект запустят через пару дней, – продолжал Патсторс, – я думаю, у нас ещё есть время. Если мы обнаружим кротовину, во временны''х координатах, которые нам нужны, тогда ты отправишься восстанавливать род Анхалии. А я буду за двоих работать над излучателями.

– Ну, отлично, так и поступим. А если мы не обнаружим по монитору подходящую, по временны''м координатам, кротовину? – снова, уточняюще, спросила я.

– Тогда ты отправишься через ту кротовину, которая ещё не закрылась. Сколько там осталось дней до её закрытия?

– Сейчас остаётся 6 суток и 8 часов, – посмотрев на голограммные часы, ответила я. – Через пару дней останется 4 суток и 8 часов. Но пока мы полетим, пока мы будем изучать все координаты всех кротовин и сравнивать, пока мы там побудем, в министерстве, пока вернёмся сюда, – это ещё – несколько часов. Получается, что если всё пройдёт удачно, у нас останется 4 суток и 4 часа до закрытия этой кротовины, в которую я отправлюсь. Ну, а если мы не найдём координаты нужной нам червоточины, то тогда я отправлюсь в эту. Но пройдя через эту кротовину у меня будет лишь один вариант – переубеждать ту девочку из прошлого, а как ты сказал: информация у ней прижилась крепко…

– Ну, да. Сама полетишь? – спросил напарник.

– Думаю, нет. Я возьму с собой Синтию, потому что – мало ли что может произойти…

– А Анхалию? – Переведя взгляд на девочек, – поинтересовался Патсторс.

– Анхалию тоже, скорее всего, возьму, – задумчиво ответила я.

– Так, А'ника, смотри: вот тот усовершенствованный прототип, о котором я тебе говорил. Забирай его с собой на случай не предвиденных парадоксов времени. А я буду модернизировать другие прототипы, все 22, которые остались, хоть и в разобранном виде, соберу. Средства у меня уже для этого есть. Сегодня подвезли заказ, который я сделал от имени МСР.

Мы подошли к излучателю-23. Патсторс выдвинул дополнительный мини-экран, который на приборе находился на таком месте, что если человек не знает о его существовании, он не догадается, что там есть этот экран. Напарник его выдвинул и дотронулся до него. На мониторе появился запрос кода. Он ввёл моё имя справа налево, монитор активировался.

– А'ника, смотри. Когда заработает проект министерства, при активации этого монитора, излучатель будет синхронизироваться с большим министерским монитором. И запустится голограммное виденье. Благодаря этому ты сможешь видеть расположение всех кротовин на планете. Каждая червоточина будет обозначаться красной точкой. Нажав на одну из точек, высветятся координаты этой кротовины и её временны''е размеры. Ну, ты поняла? – Объяснил напарник.

– Конечно, всё ясно. Спасибо, Патсторс.

Пока мы с напарником обговаривали более подробные нюансы наших действий, дети-подростки очень оживлённо что-то обсуждали. Точнее, оживлённо обсуждали Синтия и мальчики. А Анхалия сидела несколько в стороне, и не участвовала в разговоре.

– Синтия, – прервала их эмоциональный диалог я, – развози ребят по домам и прилетай домой. А Анхалию заберу я. Она будет пока у нас.

Мы прилетели домой. Анхалия была напугана, что легко понять – она осталась без семьи и без средств к существованию. По дороге домой я выяснила у неё, что она помимо своих увлечени, студентка-медик, и должна была специализироваться в уходе и лечении новорожденных младенцев. Она сдала экзамен на допуск второй степени, и уже работала в центре репродуктологии, наблюдая за эмбрионами в маточных репликаторах. Анхалия гордилась тем случаем, когда, проводя обычный мониторинг, заметила у одного эмбриона хромосомную аномалию. Такие хромосомные аномалии гораздо легче исправлять на небольшом сроке, менее травматично для ребёнка и проще для операторов. И результат – сто процентная коррекция и полноценная жизнь. И эту полноценную жизнь малышу подарила она. Старшие сотрудники просмотрели, и научный руководитель Агнес, тоже просмотрела, а вот Анхалия заметила. Естественно, она собой гордилась.

Тут я с ужасом подумала о том, что, вероятнее всего, Агнес при встрече её не узнает. Да, она называла её своей правой рукой. Анхалия даже ночевала у неё дома, когда они ставили особо захватывающие эксперименты с клеточными культурами – но это было до того, как подросток стала человеком из ниоткуда. А сейчас её не узнает никто. Девочка потеряла всё.

Эти два дня я была на работе с Патсторсом. Пока мы работали над усовершенствованием прототипов излучателей вместе. И вот нам сообщили, что проект готов. Мы с напарником на своих двух лётках полетели в секретное месторасположение МСР.

Хотя меня очень тревожила ситуация с Анхалией, полёт заставил меня позабыть о проблемах и неудачах. Я просто наслаждалась полётом, яркими нарядными пейзажами и белоснежными облаками. Внизу, затейливо извиваясь, текла речушка. Жилые кварталы перемежались парковыми зонами и садами, где выращивали фрукты. Поодаль поблескивали крыши парниковых (или тепличных, я тут не очень хорошо разбираюсь) парков – там выращивали овощи. Мы приближались к крупному горному массиву, где, в глубинах скал, и располагалось МСР, точнее его секретные апартаменты. Все лётки летали на не большой или средней скорости, а большая и гипер-скорости были запрещены, во избежании столкновений. И хоть искусственные интеллекты имели программы считывания подобных себе, на больших скоростях они могли не успеть вовремя принять решение о новом манёвре.

Мы приземлились между деревьев, потому что здания были замаскированы камнями. Нас встретила охрана, и уже зная нас в лицо, повела по большому коридору. Мы вошли в зал для совещаний, и как и в тот раз обнаружили тех же пристсвующих…

Когда активировали спутниковый распространитель, мы подключили к нему свой излучатель. Кстати, мы привезли с собой лишь один излучатель. Три штуки, которые мы уже доработали, остались на рабочем месте, а два – у меня дома. И вот, когда все необходимые устройства были подключены, наш главный начальник – министр Пасовский включил большой монитор. Мы регулировали излучатель. Монитор, также совместно со совей работой, запустил голограммное виденье. Шло сканирование кротовин по всей планете, тех кротовин, проходы (концы) которых были лишь в настоящей точке времени. Мы с другими работниками секретной службы, не просто стояли а оборачивались в разные стороны, так как голограммное виденье было в трёхмерном формате.

И вот наступил, для всех присутствующих, волнующий момент: появилась красная точка. Программы сразу начали вычислять координаты кротовины и её размеры… – Нет, ничего нового я не узнала, потому что этой точкой оказалась та червоточина, через которую проникали наши юные хрононавты…

Сканирование продолжалось. Через 10 минут, наконец, появилась вторая точка. В пространственном значении, она была далеко от нас – примерно с другой стороны планеты. До закрытия оставалось 74 часа. Другой выход у неё был 7231 год назад. Один из директоров проекта повернулся к капитану команды излучателей, – так мы стали звать тех, кто был в специальных группах для изучения истории. Он махнул рукой, давая капитану понять, чтобы он дал команду: первой группе готовиться к отправки через ту обнаруженную червоточину. При появлении первой точки это не произошло. Да, о ней все присутствующие здесь, уже знали. Но почему они её проигнорировали, для меня пока было загадкой. Затем появились ещё две кротовины. Одна слишком маленькая, и закрывалась через несколько минут. Следующая – наоборот – до её закрытия оставался примерно год. А её выход в прошлом был 386 лет назад. Оставалось мало не отсканированного пространства на планете. И вот появилась еще одна точка, но её дыра во времени была для нас не реальной, потому что находилась глубоковато под землёй. Через 29 минут сканирование завершилось.