Czytaj książkę: «Чей труп? Лорд Питер осматривает тело»

Dorothy Sayers

WHOSE BODY?

LORD PETER VIEWS THE BODY

Перевод с английского И. Дорониной

Компьютерный дизайн В. Половцева

Печатается с разрешения литературных агентств David Higham Associates Limited и The Van Lear Agency LLC.

© The John Anthony Fleming Will Trust, 1923, 1928

© Перевод. И. Доронина, 2024

© Издание на русском языке AST Publishers, 2025

* * *

Дороти Ли Сэйерс

Агата Кристи, Дороти Л. Сэйерс, Глэдис Митчелл – три гранд-дамы золотого века английского детектива, основательницы легендарного «Клуба детективов».

На родине Дороти Ли Сэйерс известна и любима не меньше признанной королевы жанра Агаты Кристи. Романы об ироничном и проницательном сыщике-аристократе лорде Питере Уимзи принесли Сэйерс мировую славу и стали классикой детективной литературы.

Чей труп?

Дорогой Джим,

эта книга – на твоей совести. Если бы не твое безжалостное упорство, лорд Питер Уимзи никогда не доковылял бы до завершения этого расследования. Пожалуйста, знай, что он благодарит тебя со своей обычной учтивостью.

Всегда твоя,

Д. Л. С.

1

– Вот черт! – воскликнул лорд Питер Уимзи, когда они доехали до Пикадилли-серкус. – Эй, любезный!

Таксист, недовольный, что его отвлекают, когда он, чтобы свернуть на Нижнюю Риджент-стрит, проделывает сложные маневры между мотоциклистом и автобусами маршрутов 19 и 38-В, нехотя прислушался.

– Я забыл дома каталог, – сердясь на себя, сказал лорд Питер. – Несвойственная мне небрежность. Не будете ли вы добры отвезти меня обратно, откуда мы приехали?

– В клуб «Сэвил», сэр?

– Нет. На Пикадилли, сто десять «А». Сразу за клубом. Благодарю.

– Мне показалось, что вы спешили, – сказал шофер недовольным тоном.

– Понимаю, что это неудобное место для разворота, – признал лорд Питер, отвечая скорее на невысказанную мысль водителя, чем на слова. Его продолговатое добродушное белое лицо под цилиндром напоминало личинку, выползающую из горгонзолы.

Под суровым взором полицейского автомобиль с отвратительным скрежетом развернулся в несколько резких рывков. Многоквартирный дом с прекрасными и очень дорогими квартирами, где на втором этаже жил лорд Питер, стоял прямо напротив Грин-парка, на месте, которое много лет занимал остов разрушенного коммерческого предприятия. Войдя в квартиру, лорд Питер услышал доносившийся из библиотеки мужской голос, степенный, умеренно громкий, свойственный людям, имеющим навык часто отвечать по телефону:

– Судя по всему, его светлость как раз вернулся. Если ваша светлость соизволит подождать минутку…

– Кто там, Бантер?

– Ее светлость звонит из Денвера, милорд. Я как раз сообщил ее светлости, что ваша светлость отправился на аукцион, как услышал звук вашего ключа, поворачивающегося в замочной скважине.

– Спасибо, – ответил лорд Питер. – Будьте любезны, найдите мой каталог. Думаю, я оставил его в спальне или на письменном столе.

С вальяжной учтивостью он уселся у телефона, словно собирался поболтать со случайно зашедшим приятелем.

– Здравствуйте, матушка… Это вы?

– О, дорогой, как хорошо, что это ты, – ответил голос вдовствующей герцогини. – А я уж испугалась, что упустила тебя.

– Вообще-то почти упустила. Я уже ехал на аукцион Броклбери, хочу купить там книжку-другую, но мне пришлось вернуться за каталогом. Что случилось?

– Нечто весьма необычное, – сказала герцогиня. – Я подумала, что должна тебе рассказать. Ты знаешь мистера Типпса, ну, коротышку?

– Типпса? – повторил лорд Питер. – Типпса… Ах да, маленький такой архитектор, который занимается церковной крышей. А что с ним?

– Миссис Трогмортон только что приходила ко мне и была в жутком состоянии.

– Простите, матушка, я не расслышал. Миссис кто?

– Трогмортон. Трог-мор-тон. Жена викария.

– О, Трогмортон, да-да.

– Мистер Типпс позвонил им сегодня утром. Он должен был прийти к ним сегодня, понимаешь?

– И что?

– Он позвонил, чтобы сказать, что не сможет прийти, и был чрезвычайно расстроен, бедолага. Он обнаружил у себя в ванне труп.

– Простите, матушка, опять не расслышал. Что и где он обнаружил?

– Труп, дорогой. В ванне.

– Что?! Нет-нет, мы еще не закончили, пожалуйста, не разъединяйте. Алло! Алло! Матушка, вы меня слышите? Матушка! О, простите, телефонистка хотела нас разъединить. Так какой труп?

– Мертвого мужчину, дорогой, совершенно обнаженного, если не считать пенсне. Миссис Трогмортон даже покраснела, когда рассказывала это. Мне кажется, что люди в провинциальных приходах стали немного узколобыми.

– М-да, звучит довольно необычно. Это кто-то из его знакомых?

– Нет, дорогой, не думаю, хотя, конечно, он ей не рассказывал подробностей. Она говорит, что он был совсем сбит с толку. Такой респектабельный человек, а тут… полон дом полиции и все такое прочее, он действительно очень расстроен.

– Бедный маленький Типпс! Необычайно затруднительное положение. Постой, он ведь живет в Баттерси, не так ли?

– Да, дорогой. Квартал Королевы Каролины, дом пятьдесят девять, прямо напротив парка. Ну, тот большой дом прямо за углом от госпиталя. Я подумала, вдруг ты захочешь поехать посмотреть и спросить, не можем ли мы чем-нибудь помочь. Он всегда казался мне славным человечком.

– Да, разумеется, – сказал лорд Питер, усмехаясь в трубку. Герцогиня всегда оказывала неоценимую помощь в его страсти к криминальным расследованиям, хотя никогда даже намеком не касалась этой темы, вежливо поддерживая иллюзию, будто никакого увлечения не существует.

– В котором часу это случилось, матушка?

– Кажется, он обнаружил это рано утром, но, конечно, не бросился в первую очередь докладывать Трогмортонам. Ко мне она пришла прямо перед ланчем и была так назойлива – пришлось пригласить ее за стол. К счастью, я была одна. Я-то сама справляюсь с занудами, но терпеть не могу, когда докучают моим гостям.

– Бедная матушка! Что ж, огромное спасибо, что сообщила мне. Думаю, я пошлю Бантера на аукцион, а сам прямо сейчас прогуляюсь до Баттерси и постараюсь успокоить бедолагу. Пока, матушка.

– До свиданья, дорогой.

– Бантер!

– Да, милорд.

– Ее светлость сообщила мне, что респектабельный архитектор из Баттерси обнаружил у себя в ванне мертвого мужчину.

– В самом деле, милорд? Очень любопытная находка.

– Очень, Бантер. Вы мастер безошибочно находить точные слова. Хотел бы я, чтобы меня так же хорошо учили в Итоне и Баллиоле. Вы нашли каталог?

– Да, милорд, вот он.

– Благодарю. Я сейчас же отправляюсь в Баттерси и хочу, чтобы вы присутствовали на аукционе вместо меня. Не теряйте времени, я не желаю упустить ни фолиант Данте¹, ни «Золотую легенду» Иакова Ворагинского – вот, смотрите, видите? Винкин де Ворд, 1493 год, поняли? И особенно постарайтесь заполучить кэкстонское фолио «Четырех сыновей Эймона» – это издание 1489 года, совершенно уникальное. Вот, смотрите: я отметил лоты, которые хочу приобрести, и против каждого проставил свою цену. Вы уж поусердствуйте ради меня. Я вернусь к обеду.

– Слушаюсь, милорд.

– Возьмите мое такси и велите шоферу поторопиться. Возможно, для вас он расстарается, я ему не очень понравился. Могу ли я позволить себе… – произнес лорд Питер, глядя на себя в зеркало восемнадцатого века, висевшее над каминной полкой, – могу ли я позволить себе еще больше сбить с толку и без того обескураженного мистера Типпса… появившись у него в цилиндре и сюртуке? Думаю, нет. Ставлю десять против одного, что он не обратит внимания на мои брюки и примет меня за гробовщика. Полагаю, серый костюм, элегантный, но не броский, со шляпой в тон лучше подойдет моему второму «я». Итак, любитель раритетных первых изданий покидает сцену, соло фагота вводит другую тему, и появляется Шерлок Холмс, маскирующийся под случайного прохожего. Ага, вижу, Бантер отбыл. Неоценимый помощник – никогда не заартачится, если поручаешь ему что-то, что не входит в круг его обязанностей. Надеюсь, он не упустит «Четырех сыновей Эймона». Впрочем, есть еще один экземпляр в Ватикане². Он может стать доступным, кто знает, вдруг римская католическая церковь вылетит в трубу или Швейцария вторгнется в Италию, а вот неизвестный труп появляется в ванне пригородного дома только раз в жизни… Во всяком случае, я так думаю… По крайней мере, полагаю, количество таких находок, особенно с пенсне на носу, можно пересчитать по пальцам одной руки. Господи, как же неудобно иметь два хобби одновременно.

Лорд Питер проследовал по коридору в спальню и начал переодеваться со скоростью, какой не ожидаешь от человека с его манерами. Он выбрал темно-зеленый галстук в тон носкам и аккуратно повязал его без малейших колебаний и недовольного поджимания губ; сменил коричневые туфли на черные, сунул монокль в нагрудный карман и выбрал красивую ротанговую трость с тяжелым серебряным набалдашником.

– Думаю, я готов, – пробормотал он. – Стоп. Ты мне тоже можешь понадобиться. Никогда не угадаешь. – Он добавил к своей экипировке плоскую серебряную коробочку размером со спичечный коробок и, увидев, что уже четверть третьего, быстро сбежал вниз по лестнице. На улице он подозвал такси и велел отвезти себя в Баттерси-парк.

Мистер Альфред Типпс был маленьким нервным человеком, чьи волосы соломенного цвета начинали сдавать позиции в неравной борьбе с неизбежностью. Можно было сказать, что его единственной действительно примечательной особенностью был большой синяк над левой бровью, который придавал ему слегка беспутный вид, никак не вязавшийся с общим впечатлением от его внешности. Едва поприветствовав лорда Питера, он выпалил извинения за этот фингал, пробормотав, что в темноте наткнулся на дверь в столовой. Он был тронут чуть ли не до слез чуткостью лорда Питера, снизошедшего до визита к нему.

– Это так любезно со стороны вашей светлости, – повторил он в десятый раз, быстро моргая дряблыми маленькими веками. – Я очень, очень это ценю, поверьте, и матушка тоже. Правда, она настолько глуха, что я не хочу обременять вас необходимостью докрикиваться до нее. Именно так. У нас выдался тяжелый день, – добавил он. – Полный дом полиции, суета. Нам с матушкой это совершенно непривычно, мы живем очень уединенно. Для человека, ведущего размеренную жизнь, это очень болезненно, так что я почти рад, что матушка не понимает, что происходит, потому что, уверен, ее бы это страшно разволновало. Сначала она расстроилась, но потом придумала собственное объяснение происходящему, и я думаю, что это к лучшему.

Старая дама, вязавшая у камина, мрачно кивнула в ответ на взгляд сына.

– Сколько времени я уже повторяю, что ты должен пожаловаться насчет этой ванны, Альфред, – вдруг сказала она высоким пронзительным голосом, свойственным глухим. – Остается надеяться, что хоть теперь владелец обратит на нее внимание. Правда, я думаю, что можно было бы обойтись и без полиции, но ладно уж! Ты всегда поднимаешь шум из-за мелочей. Курам на смех.

– Ну вот, – извиняющимся тоном сказал мистер Типпс, – теперь вы сами видите. Хорошо, конечно, что это засело у нее в голове, потому что видит, как мы заперли ванную комнату и никого туда не пускаем. Но для меня это было ужасным потрясением, сэр… милорд… Нервы теперь все в клочья!. Именно так. Такого со мной в жизни никогда не случалось. Утром я пребывал в таком состоянии, что не понимал, где пол – где потолок, а у меня ведь слабое сердце; я едва сообразил, как выбраться из этой жуткой ванной, чтобы позвонить в полицию. На меня все это так подействовало, так подействовало, сэр, что я не мог даже прикоснуться ни к завтраку, ни к ланчу, я уж не говорю о звонках клиентам с отменой сегодняшних встреч и о бесконечных разговорах с любопытствующими. Я просто не знал, куда от всего этого деваться.

– Не сомневаюсь, что это было на редкость неприятно, – сочувственно сказал сэр Питер, – особенно перед завтраком. Ненавижу, когда какая-нибудь неприятность случается до завтрака. Это совершенно лишает человека аппетита, не так ли?

– Именно так, именно так, – с готовностью согласился мистер Типпс. – Когда я увидел это ужасное существо, лежащее в моей ванне, совершенно голое, если не считать очков, поверьте, милорд, мой желудок стало выворачивать наизнанку, простите за натурализм. Я и так не очень здоров, сэр, иногда по утрам у меня случаются приступы тошноты, а тут еще и это – пришлось… пришлось велеть прислуге принести мне глоток неразбавленного бренди, потому что не знаю, что бы со мной иначе было. Я так странно чувствовал себя. Хотя обычно я совершенно равнодушен к спиртному, но взял за правило всегда иметь в доме бутылку бренди, на всякий, знаете ли, случай.

– Очень разумно с вашей стороны, – бодро сказал лорд Питер, – вы очень предусмотрительны, мистер Типпс. Удивительно, какое чудо может сотворить маленький глоток в случае необходимости. Надеюсь, у вашей служанки крепкие нервы? Неприятно, когда женщина падает в обморок и визжит на весь дом.

– О, Глэдис здравомыслящая девушка, – ответил мистер Типпс, – очень разумная. Разумеется, она была шокирована, это вполне понятно. Я сам был потрясен. Да и странно было бы требовать от молодой женщины полной невозмутимости в подобных обстоятельствах, но в критической ситуации она всегда проявляет себя как человек дельный и энергичный. Я считаю, что нам с мамой очень повезло в наше время найти такую хорошую, порядочную прислугу, даже притом, что она немного рассеянна и бывает забывчива по пустякам – с кем не случается? Она очень расстроилась из-за того, что накануне оставила окно в ванной открытым, очень. Именно так. И хотя поначалу я рассердился, увидев, что́ из этого вышло, но тут и говорить было не о чем, можно сказать. Девушкам свойственна забывчивость, милорд, и она действительно была так расстроена, что я даже не стал ее ругать. Сказал только: «А ведь это могли быть и грабители. Помни об этом в следующий раз, когда оставляешь окно открытым на всю ночь. Хорошо, что на сей раз был всего лишь мертвый человек, – сказал я, – хотя это тоже достаточно неприятно, но в следующий раз это могут оказаться грабители, которые прикончат всех нас прямо в постелях». Но полицейский инспектор – инспектор Сагг, так они его называли, – из Скотланд-Ярда был очень суров с бедной девушкой. Он ее страшно напугал и заставил думать, что в чем-то подозревает, хотя какой прок может быть бедной девочке от трупа, я представить себе не могу – так я и сказал инспектору. Но он и со мной был очень груб, милорд. Именно так. Призна́юсь, мне совсем не понравились его манеры. «Если у вас есть реальные основания в чем-то обвинить Глэдис или меня, инспектор, – сказал я ему, – то предъявите их, это ваша обязанность, но, насколько я понимаю, вам платят не за то, чтобы грубо обращаться с джентльменом в его собственном доме». Он в самом деле все время, все время выводил меня из себя, милорд, хотя обычно я человек мягкий.

– Вездесущий Сагг, – сказал лорд Питер. – Известный персонаж. Когда он не знает, что сказать, он грубит. Само собой разумеется, что ни вы, ни девушка не стали бы собирать у себя в доме трупы. Кому приятно тащить на себе покойника? Сложность обычно состоит в том, чтобы избавиться от него. Кстати, вы от своего уже избавились?

– Он все еще в ванной комнате, – ответил мистер Типпс. – Инспектор Сагг приказал, чтобы там ничего не трогали, пока за ним не приедут его люди. Я жду их с минуты на минуту. Если вам, ваша светлость, интересно взглянуть на него…

– Большое спасибо, – сказал лорд Питер. – Очень интересно. Если я не причиню вам этим неудобства.

– Ни малейшего, – заверил его мистер Типпс.

По тому, как он вел его по коридору, лорд Питер понял две вещи. Первая: каким бы ужасным ни был экспонат, выставленный в его ванной, мистер Типпс гордился важностью, которую происшествие придавало ему самому и его квартире. Вторая: инспектор Сагг запретил ему показывать труп кому бы то ни было. Последнее предположение нашло свое подтверждение в том, что мистер Типпс зашел в свою спальню за ключом; по его словам, он взял за правило иметь по два ключа от каждой двери – на всякий случай.

Комната была ничем не примечательна: длинная и узкая, с окном, расположенным как раз в изголовье ванны. Стекла в нем были матовыми, с «ледяным» узором; рама – достаточно широкая, чтобы протащить человеческое тело. Лорд Питер поспешно подошел к окну, открыл его и выглянул наружу.

Квартира располагалась на верхнем этаже, примерно в середине здания. Окно ванной выходило на задний двор, изобиловавший разными маленькими хозяйственными постройками – подвалами для хранения угля, гаражами и тому подобным. Дальше виднелся садик на заднем дворе параллельного ряда домов. Справа возвышалось массивное сооружение госпиталя Святого Луки в Баттерси с прилегающим к нему садом и крытой дорожкой, ведущей к резиденции знаменитого хирурга сэра Джулиана Фрика, который возглавлял хирургическое отделение великолепного нового госпиталя и был вдобавок к этому известен как выдающийся невролог с совершенно особыми методами лечения, имевший частный кабинет на Харли-стрит.

Всю эту довольно подробную информацию вливал в ухо лорду Питеру мистер Типпс, который, похоже, считал, что соседство знаменитости – неважно какой – создает ореол славы вокруг всего квартала Королевы Каролины.

– Он лично приходил сюда сегодня утром в связи с этим ужасным делом, – доложил он. – Инспектор Сагг думал, что кто-нибудь из молодых практикантов госпиталя мог притащить труп сюда ради шутки, у них в морге всегда имеются под рукой покойники. Именно так. Поэтому инспектор Сагг отправился к сэру Джулиану спросить, не пропадали ли у них трупы. Он был очень любезен – я имею в виду сэра Джулиана, разумеется, – хотя они отвлекли его от работы, явившись прямо в прозекторскую. Он проверил учетные записи, куда заносятся все поступившие покойники, потом оказался настолько любезен, что пришел сюда, взглянуть на… это, – он указал на ванну, – и сообщил, что, к сожалению, ничем не может нам помочь: ни один труп из госпиталя не исчезал, и этот не отвечает описанию ни одного покойного, с которыми они имели дело.

– Надеюсь, и описанию ни одного из их пациентов тоже, – невзначай заметил лорд Питер.

От этого жуткого предположения мистер Типпс побледнел.

– Я не слышал, чтобы инспектор Сагг интересовался этим, – сказал он в страшном волнении. – Как бы это было ужасно! Господи помилуй, милорд, мне это и в голову не приходило.

– Ну, если бы у них пропал пациент, думаю, к настоящему времени они бы это уже знали, – сказал лорд Питер. – Давайте взглянем на вашего.

Он вставил в глаз монокль и добавил:

– Вижу, и вы страдаете от этой неприятности: сажу надувает. У меня та же история. Ужасная гадость, портит все мои книги. Если вам неприятно смотреть на покойника, не утруждайтесь.

Он взял из дрожавшей руки мистера Типпса угол простыни, которой был накрыт труп, и откинул ее.

Лежавшее в ванне тело принадлежало высокому полному мужчине лет пятидесяти. Волосы, густые, черные и от природы вьющиеся, были подстрижены, разделены на пробор и мастерски уложены, источая легкий аромат фиалкового парфюма, легко улавливаемый в спертой атмосфере ванной комнаты. Черты лица, крупные и мясистые, были резко очерчены, с темными глазами навыкате, длинным носом, кончик которого загибался вниз, и тяжелым подбородком. На гладко выбритом лице выделялись полные, чувственные губы. Отвисшая нижняя челюсть обнажала зубы, пожелтевшие от табака. Красивое пенсне в золотой оправе на мертвом лице словно насмехалось над смертью с гротескной элегантностью; тонкая золотая цепочка, изогнувшись, лежала на обнаженной груди. Ноги были вытянуты и прижаты друг к другу; руки прилегали к бокам, пальцы были чуть согнуты естественным образом. Лорд Питер поднял одну руку покойного и, чуть нахмурившись, стал рассматривать кисть.

– А ваш визитер в некотором роде денди, – пробормотал он. – Пармская фиалка, маникюр… – Он наклонился и просунул руку покойному под голову. Нелепое пенсне соскользнуло и, звякнув, упало в ванну. Этот звук окончательно доконал натянутые нервы мистера Типпса.

– Прошу прощения, – промямлил он, – но, боюсь, я сейчас упаду в обморок. По-настоящему. Именно так.

Едва он успел выскользнуть из ванной, как лорд Питер, надев монокль, быстро и осторожно приподнял тело, перевернул и, склонив голову набок, осмотрел с тем видом, с каким покойный Джозеф Чемберлен³ разглядывал редкую орхидею. Затем, подложив руку покойному под затылок, он вытащил из кармана серебряный коробок и вставил в его открытый рот. Потом, прищелкнув языком, опустил тело, уложил его как было, взял загадочное пенсне, изучил его, надел себе на нос и наконец, посмотрев через его линзы и снова издав тот же звук, водрузил обратно на нос покойного, чтобы не оставлять следов вторжения и не раздражать инспектора Сагга. Вернувшись к окну, он высунулся из него и ощупал стену вверху и по бокам тростью, которую зачем-то прихватил с собой. Судя по всему, эти исследования ничего не дали. Он втянул голову, закрыл окно и присоединился к мистеру Типпсу, ждавшему в коридоре.

Мистер Типпс, тронутый сочувственным интересом младшего сына герцога, по их возвращении в гостиную взял на себя смелость предложить ему чашку чаю. Лорд Питер, который, подойдя к окну, любовался видом на Баттерси-парк, уже хотел было согласиться, но тут заметил в конце улицы Принца Уэльского карету скорой помощи. Ее появление напомнило лорду Питеру о некой важной встрече, и, поспешно воскликнув: «Боже мой!», он начал откланиваться.

– Моя матушка просила передать вам сердечный привет и все такое прочее, – сказал он, горячо пожимая руку хозяину. – Она надеется вскоре снова увидеть вас в Денвере. До свидания, миссис Типпс! – любезно прокричал он в ухо старой даме. – О нет-нет, сэр, прошу, не провожайте меня.

Он еле-еле успел: когда, выйдя из дома, он повернул направо, машина скорой помощи подъехала с другой стороны и из нее вышли инспектор Сагг с двумя констеблями. Переговариваясь о чем-то с офицером, дежурившим у дома, инспектор проводил подозрительным взглядом удалявшуюся спину лорда Питера.

– Дорогой старина Сагг, – ласково промурлыкал себе под нос аристократ. – Старый стреляный воробей! Как же он меня ненавидит!

2

– Превосходно, Бантер, – сказал лорд Питер, со вздохом облегчения опускаясь в роскошное кресло. – Я бы и сам не справился лучше. При мысли о Данте у меня слюнки текут. А «Четверо сыновей Эймона»! И при этом вы сэкономили мне шестьдесят фунтов! Это замечательно. На что мы их истратим, Бантер? Подумайте об этом – нечаянные деньги, можем сделать с ними что захотим, ибо, как справедливо заметил Харольд Скимпол⁴, сэкономленные шестьдесят фунтов – это заработанные шестьдесят фунтов, и я намерен потратить их все. Что нам нужно? Что-нибудь по вашему ведомству? Может быть, хотите что-то изменить в квартире?

– О, милорд, если ваша светлость так добры… – Слуга выдержал паузу, наливая старого бренди в бокал хозяину.

– Ну, выкладывайте уже, Бантер, невозмутимый вы мой лицедей. Ни к чему говорить так, словно вы объявляете, что обед подан, – вы всего лишь наливаете бренди. Голос – как у Якова, но руки – как у Исава. Так чего не хватает сейчас в вашей благословенной кладовке?

– Милорд, существует двойной анастигмат⁵ с набором дополнительных линз, – сказал Бантер с оттенком почти религиозного благоговения. – Если бы мы сейчас имели дело с подделкой или отпечатками пальцев, я мог бы увеличить их прямо на пластине. Широкоугольная линза тоже была бы полезна. Это как если бы у фотоаппарата были глаза на затылке, милорд. Посмотрите – вот, у меня с собой.

Он достал из кармана каталог и с трепетом представил его на рассмотрение хозяину.

Лорд Питер внимательно прочел описание; уголки его губ приподнялись в едва заметной улыбке.

– Это для меня китайская грамота, – сказал он, – к тому же пятьдесят фунтов смехотворно высокая цена за несколько стекляшек. Полагаю, Бантер, вы хотите возразить, что семьсот пятьдесят фунтов – немного чересчур за измызганную старую книгу на мертвом языке, ведь правда?

– Это не мое дело, милорд.

– Правильно, Бантер. Я плачу вам двести фунтов в год за то, чтобы вы держали свои мысли при себе. А признайтесь, не кажется ли вам, что это несправедливо в наши демократические времена?

– Нет, милорд.

– Значит, нет? Не возражаете, если я попрошу вас откровенно объяснить, почему вы не считаете это несправедливым?

– Если откровенно, милорд, то ваша светлость тоже получает свой соответствующий положению в обществе доход за приглашение леди Уортингтон на званые обеды и воздержание от остроумных ответов, в которых ваша светлость, безусловно, непревзойденный мастер.

Лорд Питер поразмыслил.

– Значит, вот что вы думаете, Бантер. Noblesse oblige⁶ – за вознаграждение. Полагаю, вы правы. Тогда ваша ситуация предпочтительней моей, потому что мне приходится вести себя с леди Уортингтон так, словно у меня нет ни пенни. Бантер, если бы я уволил вас прямо сейчас, вы бы сказали, что обо мне думаете?

– Нет, милорд.

– А ведь имели бы полное право, мой друг, особенно если бы я уволил вас, попивая кофе, который вы варите, – тогда я бы заслуживал всего, что бы вы ни захотели обо мне сказать. Вы сущий дьявол в кофейном деле, Бантер. Я не знаю, как вы это делаете, и не хочу знать, потому что уверен, что здесь не обходится без магии, а я не желаю гореть в геенне огненной. Можете покупать свои косоглазые линзы.

– Благодарю вас, милорд.

– Вы закончили в столовой?

– Не совсем, милорд.

– Тогда возвращайтесь, когда закончите. Мне многое нужно вам рассказать. Так, а это еще кто? – Дверной колокольчик надрывно трезвонил. – Если ничего интересного, меня нет дома.

– Слушаюсь, милорд.

Библиотека лорда Питера представляла собой одну из самых восхитительных холостяцких комнат в Лондоне. Черная со светло-желтым цветовая гамма, стенные стеллажи, уставленные первыми изданиями, кресла и честерфилдская софа, вызывающие в воображении объятия гурий. В углу стоял черный кабинетный рояль. Языки пламени лизали поленья в старомодном широком камине, а севрские вазы на каминной полке были полны рыжих и золотистых хризантем. Молодому человеку, препровожденному сюда, после промозглого ноябрьского тумана комната представилась не только редкой и недосягаемой, но и дружелюбной и знакомой, как многоцветный позолоченный рай на произведениях средневековой живописи.

– Мистер Паркер, милорд, – доложил Бантер.

Лорд Питер вскочил с искренним энтузиазмом.

– Мой дорогой, очень рад вас видеть. Какой чертовски туманный сегодня вечер. Бантер, пожалуйста, принесите еще этого восхитительного кофе, еще один бокал и сигары. Паркер, надеюсь, у вас полны карманы преступлений – меньшее, чем поджог или убийство, сегодня меня не устроит. «В такую ночь, как эта…» мы с Бантером просто решили попьянствовать. Я заполучил Данте и кэкстонское фолио, практически уникальное, на аукционе сэра Ральфа Броклбери. Бантер, выторговавший их, собирается приобрести объектив, который творит чудеса, а еще

 
Мы имеем в ванне труп,
Мы имеем в ванне труп.
И несмотря на все провокации
Поддаться дешевой сенсации,
Мы изучим в ванне труп.
 

На меньшее мы не согласны, Паркер. В настоящий момент труп мой, собственность фирмы, но мы готовы взять вас в долю. Не хотите присоединиться к нам? Тогда вам придется добавить что-нибудь к джекпоту. Может быть, у вас тоже есть труп? О, ну пусть у вас тоже будет труп! Нам сойдет любой.

 
Коль мертвец пересечется с мертвецом
И предстанут оба пред судьей,
Коль один может правду разуметь,
Пусть поделится тайной чужой,
Чтобы Саггу нам нос утереть.
 

Примерно так: наш подмигивает вашему остекленевшим глазом, а ваш считывает правду с его взгляда.

– А, я знаю, что вы побывали в квартале Королевы Каролины. Я тоже. Встретил там Сагга, и он сказал, что видел вас. Очень сердился. Незаконное вмешательство – так он это назвал.

– Я знал, что он будет сердиться, – сказал лорд Питер. – Обожаю выводить из себя нашего дорогого Сагга, он становится неподражаемо грубым. В «Стар» пишут, что он превзошел себя и арестовал служанку, Глэдис как-там-ее. Сагг Великолепный, герой дня. Но что вы там делали?

– По правде сказать, я пошел посмотреть, не является ли незнакомец с семитской внешностью в ванне мистера Типпса по какой-нибудь невероятной случайности сэром Рубеном Леви. Но это был не он.

– Сэр Рубен Леви? Минутку, я что-то читал об этом. А, вспомнил! Заголовок – «Таинственное исчезновение знаменитого финансиста». Что там случилось? Я прочел невнимательно.

– Ну, история странноватая, хотя, осмелюсь предположить, ничего особенного – вероятно, старина смылся по причинам, известным лишь ему самому. Это случилось лишь сегодня утром, и никто бы не обратил никакого внимания, если бы как раз сегодня он не должен был присутствовать на чрезвычайно важном совещании финансистов, где предстояло решать вопросы ценой в несколько миллионов – подробности мне неизвестны. Но я знаю, что у него были враги, не желавшие, чтобы сделка состоялась, поэтому я, как только прослышал о мужчине в ванне, быстро помчался посмотреть на него. Вероятность, конечно, была невелика, но в нашей профессии случаются и менее вероятные вещи. Самое смешное, что старина Сагг вбил себе в голову, будто это точно Леви, и послал паническую телеграмму леди Леви, чтобы она немедленно прибыла для опознания трупа. Но на самом деле человек в ванне такой же сэр Рубен Леви, как бедолага Адольф Бек⁷ – Джон Смит⁸. Тем не менее, как ни странно, он действительно был бы чрезвычайно похож на сэра Рубена, если бы имел бороду, а поскольку леди Леви сейчас находится с дочерью за границей, может найтись кто-нибудь, кто признает в покойнике сэра Рубена, и Сагг выстроит на этом версию, подобную Вавилонской башне и точно так же обреченную на крушение.

– Сагг восхитительный ревущий осел⁹, – сказал лорд Питер. – Он как плохой детектив из какого-нибудь романа. Что ж, я ничего не знаю про Леви, но я видел труп и могу сказать, что даже на первый взгляд идея абсурдна. Как вам бренди?

– Невероятно, Уимзи. Одна из тех вещей, которые заставляют поверить в существование рая. Но я хотел бы услышать от вас подробности.

– Не возражаете, если Бантер тоже послушает? Бесценный человек мой Бантер – творит чудеса с фотоаппаратом. И еще что удивительно – он всегда оказывается на месте, когда мне нужно приготовить ванну или найти ботинки. Не знаю, как это у него получается, но такое впечатление, будто он достает нужные мне вещи из рукава. Бантер!

– Да, милорд.

– Кончайте заниматься пустяками, налейте себе чего-нибудь сто́ящего и присоединяйтесь к нашей веселой компании.

– Слушаюсь, милорд.

– У мистера Паркера есть новый трюк: исчезающий финансист. Никакого обмана. Ну же, presto¹⁰, принимаю пасс! Так где же он? Не соизволит ли кто-нибудь из публики выйти на сцену и обыскать шкаф? Благодарю, сэр. Мимолетный обман зрения.