Ближайшие часы до темноты я стаскивал в свою комнату всё, что могло подойти для задуманного мной плана.
Я все еще не мог поверить своим глазам и ушам. Мое монотонное и изматывающее путешествие подошло к концу. День за днем я просто шагал вперед, рассматривая старые барельефы на стенах и вычурные узоры на потолках. Открывал сундуки и шкафы в поисках орехов или сухарей. Иногда можно было встретить фонтаны в миниатюрных садах, где можно было освежиться и набрать воды.
Это завораживает, утягивает в забвение иного мира… первое время. Спустя почти двадцать лет сады стали приторными, библиотеки – пустыми, искусные витражи – серыми, а еда – невыносимо идентичной.
К вечеру я разжёг в комнате небольшой костерок и периодически подкидывал в огонь резные дрова, раньше выглядевшие, как мне кажется, как винтажные стулья.
Кропотно, стараясь не спешить, я стягивал найденные ткани в тугой канат, плетя метр за метром. К утру работа была почти закончена, но спать совсем не хотелось.
Сидя на краю окна я с трепетом и… наслаждением, что ли, смотрел на блеск голубой глади. Теперь все позади, осталось сделать шаг в бездну.
Канат был крепко привязан, и, в последний раз взглянув на серые стены, я уверено начал спускаться вниз. Сердце бешено колотилось и ноги начали предательски подрагивать, но в самом низу, когда я был всего в нескольких десятках сантиметров от воды, меня вдруг осенила мысль.
–А на чем, прости, дружок, ты поплывешь? – сквозь зубы тихо прошипел я.
Я уже было дернулся наверх чтоб сделать какой никакой плот, но мне так нетерпелось поскорее коснуться новой стихии, что я, плюнув на все, набрал полные легкие воздуха и разжал пальцы.
Секунды растянулись в медленный кисель, сердце сжалось и отказалось ударить еще хоть раз в этой короткой жизни. Я закрыл глаза и спустя мгновение погрузился в воду.
Разжав один глаз, а затем другой, я с удивлением посмотрел вниз. Вода не доходила и до середины голени. Я с непониманием пялился себе под ноги и, простояв так немного, просто отключил мозг и побежал.
Я бежал, но глубина не хотела увеличиваться. Я просто бежал с отсутствием хоть какой-нибудь мысли и логики. Мне не хотелось анализировать, не хотелось выстраивать планы я просто бежал, преодолевая сопротивление воды.
Не знаю сколько прошло, но очередной раз переставив ногу, я, обессилев, упал на колени и погрузил голову в воду, насколько это было возможно. Кое-как отдышавшись, я сел прямо в воду, тяжелые капли скатывались со лба прямо на ресницы, не давая рассмотреть ничего вокруг.
Но, как мне показалось, это было и не важно, ведь вокруг была лишь вода. Следуя этим нехитрым выводам, я неосознанно зачерпнул в ладони воду и просто закрыл веки. В этот же момент шум утих.
Я молча сидел в тишине, а когда открыл глаза, увидел перед собой лишь пыль, которая медленно плыла по воздуху в свете, что пробивался сквозь грубо заколоченное окно, подгнившими досками. Мои ладони доверху были наполнены теплым желтым песком.
32. Рай на земле.
Я облизнул оранжевые от сырных снеков пальцы и обыденным быстрым движением набрал привычный код на пыльном мониторе. Доисторическая машина заскрипела своими немногочисленными механизмами и запустила перепрошивку вычурных наручных браслетов какой-то дамочки, что умудрилась спалить транзисторы, буквально за несколько дней пользования.
Я тяжело вздохнул и откинулся в кресле. Ну что ж… не в моей компетенции объяснять глупым людям, как правильно пользоваться техникой, мне приносят – я чиню. Правильно? Правильно.
Засунув руку в пустую пачку, я с печалью, больше из-за того, что придется подымать свое ленивое тело с места, посмотрел на руку в масле и крошках. Доковыляв до холодильника и открыв дверцу, я увидел лишь заплесневелые тосты на одной из полок.
–Я в своем роде тоже врач. Пенициллин вот выращиваю. – пробубнил негромко я.
Кто-то, типа меня, ест снеки каждый день в затхлой квартирке, а кто-то наслаждается жизнью в “Эдеме”, поедая манго на завтрак и выпивая дорогие вина по вечерам. Несправедливость…
Снова печально вздохнув, и с силой хлопнув дверкой неприятного мне холодильника, я побрел в обратном направлении, намереваясь прикупать что-нибудь съестное в ближайшей забегаловке.
Войдя обратно в свой кабинет, у противоположной стены которого находилась дверь на улицу, я взял связку ключей со стола. Я медленно поднял голову, услышав мягкий звук звоночка, что весел над дверью.
Я снова печально вздохнул. Печальное кредо печального человека, по всей видимости. Мужчина в грязной накидке зашел в лавку и, стреляя глазами в разные стороны, осторожно подошел к моему столу.
–Мастерская тут находится? – в раздраженной форме, будто выплевывая слова, проговорил незнакомец.
Я осмотрел кабинет, на стенах которого повсюду висела разного калибра техника, переплетаясь с проводами, платами и прочей электроникой, после снова взглянул на гостя и в максимально беспристрастной форме ответил.
–Тут.
Несколько секунд мы переглядывались и первым сдавшийся клиент вывалил на свободную часть стола гору всякой техники.
–Сколько дашь?
Опустил взгляд на стол и бегло осмотрел мусор, что принес мой собеседник.
–Думаю, что нисколько. – Грустно произнес я, предвкушая, как мне придется убрать весь этот хлам.
Человек гневно из-под лба взглянул на меня, будто намереваясь силой мысли заставить меня забрать эту кучу. А потом как-то резко стушевался и весь поник.
–Может хотя б несколько кредитов… я просто хочу немного поесть… – Последнюю фразу он сказал уж совсем тихо.
Уже по привычке, как мне кажется, а не по желанию, я в очередной раз вздохнул.
–Давай ай-ди.
Собеседник подсобрался и на одном дыхании выпалил свой персональный счет.
Так же быстро введя и перекинув бедолаге десяток кредитов на ужин, я распрощался с быстро улетучившимся человеком и, посмотрев на кучу мусора, решил все же пойти и себе что-нибудь прикупить, а после уже и разберусь.
Выйдя на пыльную улицу и захлопнув за собой тяжелую дверь, я посильнее замотал лицо шарфом, спасая дыхательные пути от песка. На улице было довольно пустынно, что было в принципе логично.
Все, кто мог, уже уехали в шикарные титанические города-бастионы с незамысловатыми именами “Эдем”. Их было всего три, но в сумме там проживали миллиарды людей, если верить агитационным рекламам, вывешенным на каждом шагу.
Раньше, еще лет двести назад, туда могли попасть почти все, кто обладал хоть какими-то связями, сейчас, в силу огромного потока, лишь по приглашению или за неплохую сумму.
Лично мне было глубоко по барабану на эти города, или хотя бы пытался верить в это. Я чувствовал себя маленькой амебой, медленно плывущей в пустоте. Я не геройствовал, не пытался стать богаче, не учил языки, да даже в этот город никоем образом не стремился. Я ненавижу себя, свою жизнь, и по всей видимости, меня это устраивает.
У меня был я, моя небольшая мастерская техники и любимые сырные снеки на соседней улице. Никогда не пытался создать семью или завести собаку… и, как я уже сказал, мои потребности это удовлетворяло.
Бредя по грязному асфальту к точке назначения, я рассуждал о своей бренной жизни и о счастливчиках, что вовремя смогли попасть в один из трех “Эдемов на земле”. Многочисленные баннера пестрили рекламой о бесплатном особняке и нежном суфле на завтрак, всего то нужно попасть в город, заплатив почти десять миллионов кредитов… и все. Усердно поработав лет пять – семь, я бы смог попасть в этот бомонд, но, как я уже сказал, увы, не слишком амбициозен…
Мысли прервал вид магазинчика, куда я направлялся. Зайдя в помещение, я сгреб несколько пачек предполагаемого ужина и купив пару литров содовой, уже быстрым шагом отправился домой.
Улица все так же была пустой, за исключением редких прохожих. Рай на земле поглотил почти всех, оставив остальной мир пустовать и медленно разваливаться. Огромные выбросы отходов из этих цитаделей, в следствии переработки, загрязнили мир настолько, что дышать на улице в некоторых местах уже опасно.
Спустя минут десять я уже сидел за своим рабочим столом, уплетая снеки и рассматривая строчки калибровки на экране, что накопились за мое отсутствие. Запустив повторный рендеринг непонравившихся мне моментов, я зацепился за кучу мусора, что принес мне недавний гость, и, тяжело вздохнув на свой привычный манер, я встал, намереваясь разобраться с этим.
Сбрасывая все в пакет, я высматривал детали, что могут пригодится, и в итоге оставил несколько плат и два очень старых жестких диска, которые я так же хотел разобрать на платы. Но, просидев пару минут, залипая на металлические бруски, во мне все-таки пророс росток любопытства, и я, поколебавшись с паяльником, все-таки смог подрубить носители к своей машине, чтоб считать информацию.
–Так-так… что тут у нас… – Тихонько себе под нос прошептал я.
Первый подопытный тихонько зажужжал, а пустое окно на экране, пару раз мигнув, показало две папки с незамысловатыми названиями “фото” и “видео”. Ухмыльнувшись и потерев небритый подбородок, открыл первую папку.
Болванка зажужжала с удвоенной силой, пытаясь прогрузить информацию. Не дожидаясь результатов потуг старого механизма, я открыл первую картинку.
На фотографии был девочка лет десяти, она улыбалась и крепко обнимала старшего брата за шею. На заднем фоне был виден камин и большая зеленая картина почти в углу. На других фотографиях так же были эти двое, иногда разбавляя предположительно фотографиями родителей. Я листал фотографии и улыбался, подперев левой рукой голову.
На всех фото дети были счастливы и это… завораживало, что ли, не помню, когда видел последний раз искреннюю детскую улыбку, да и вообще детей в принципе. На одной фотографии было изображено большое окно, ошибочно принятое мной за картину. По ту сторону стекла был зеленый газон и несколько деревьев, в тени которых стояли качели.
Я всматривался в снимок как заворожённый, ведь я никогда толком и не видел ни деревьев, ни травы и это меня безумно впечатлило.
–Сколько же лет этим снимкам? – Пробурчал я, намереваясь достать всю доступную информацию с этой фотографии.
Просидев несколько часов декодя информацию, я наконец достал нужные числа.
Снимки датировались двухсотлетней давностью. Чуть раньше того времени, как был построен первый “Эдем”, первый город, куда все стремились.
Открыв папку с видеороликами, я нашел там лишь несколько файлов, а открыв первый, стал дожидаться погрузки. Будучи неимоверно взбудораженным, я быстро подошел к двери и закрылся на засов, а на обратном пути захватил пачку снеков и, быстро ее открыв, стал запихивать в себя калории.
Наконец видео прогрузилось, и я замер с полу-набитым ртом.
==
–Ну, скажи что-нибудь! – Девочка снимала стоящего рядом брата, который смотрел в окно и нервно выстукивал пальцами о подоконник.
–Что я могу сказать? Я не хочу туда. Мне и тут нравится!
–Папа говорит, что мы отхватим один из самых красивых особняков.
Парень повернул голову, смотря на говорившую девочку поверх кадра.
–И ты правда в это веришь? Правда веришь, что именно нам выпала такая честь? Все это попахивает одним большим разводом!
Парень раздражённо и как-то с горечью стукнул бедный подоконник и, развернувшись, ушел. Девочка же развернула камеру на себя и с грустью посмотрела в объектив.
–Может ты и прав, может, когда мы состаримся, ты будешь смотреть мои видео и улыбаться, а может и не будешь.
Девочка в последний раз грустно взглянула в камеру, и ролик оборвался сразу же, воспроизведя следующий.
Брат с сестрой шли по центральной улице огромной инфраструктуры в толпе таких же растерянных людей.
Камера крутилась во все стороны, давая рассмотреть все аспекты архитектуры.
–Что думаешь? – Спросила девочка, наведя камеру на парня.
–Бутафория. –Покачал он головой в ответ.
Спустя некоторое время, толпа стала разделяться и люди начали заходить в здания-коробки без окон и хоть каких-то намеков на убранства.
–Мне страшно.
Девочка повесила камеру на шею и покрепче прижалась к брату, похоже, забыв выключить сьемку
–Родители уже должны быть на месте со всеми вещами. Нас встретят, не бойся, сейчас зарегистрируемся и найдем их.
Девочка стала хныкать, а брат опустился на колени и крепко ее обнял.
–Не бойся милая, все будет хорошо. – Последнюю фразу он сказал чуть невнятно, уже падая на пол вместе с сестрой.
Люди один за одним стали падать, а комната покрылась мутноватой пеленой. Камера не прекращала снимать.
Из ниш в стенах стали выезжать небольшие машины с большими манипуляторами и грузить людей без сознаний неровными штабелями на погрузчики и увозить куда-то в сторону, куда картинка камеры не выходила. В один момент двух детей так же подхватила клешня и увезла в сторону. Камера сползла с шеи девочки упав на пол, а через несколько секунд колесо одного из погрузчика наехало на камеру, и картинка остановилась.
===
Я сидел с ошарашенным лицом, так и не прожевав до конца снеки.
Любопытство в самом начале сменилось страхом, а после и ужасом. “Эдем”, куда пытается попасть любой человек – лишь шутка, большая насмешка над наивными людьми…
Я вскочил и, сорвав засов на двери, выбежал на улицу и повернулся в сторону высоких стен города вдалеке, на которых огромными каллиграфичными буквами было написано: “Рай на земле”.
19. Почему он другой.
Время – безумно интересный и загадочный фактор. Время создало из крошечных, неподвластных зрению организмов, полноценный функционирующий организм, называемый человеком. Время расширят вселенную и рождает звезды. Время неподкупно и, как не банально, скоротечно. В его праве как дарить, так и забирать жизнь.
Когда-то давным-давно, на заре целой эпохи, когда человек уже научился ходить прямо, а огонь стал привычным глазу, жил, или уж не буду врать, выживал, один индивидуум. Среди всех своих сородичей, пожалуй, он больше всего мог называться человеком. Его мысли и поступки отличались от тех, с кем он существовал. И это пугало его.
Он не знал еще насколько был уникален, не знал, что именно с него начнется нечто странное, но не менее удивительное. Увы, но имени своего он тоже не знал.
Он был невысоким, но, под стать своему времени, крепким юношей. Немытые кучерявые волосы доходили ему почти до плеч, а тело было покрыто ссадинами и черными разводам многодневной грязи. Сейчас он сидел на прохладном замшелом камне, подтянув под себя ноги и уткнувшись носом в черные колени.
Соленые дорожки слез самую малость смыли грязь с лица. Юноша сидел так уже много часов и почти не шевелился. Он пытался понять, что сделало его таким, почему он изгой в своем племени, почему он отличается от остальных. Почему он другой…
Когда грудная клетка молодого человека перестала сотрясаться от частого дыхания, юноша, наконец, смог поднять голову и, размазав грязь по лицу ладонями, осмотрелся. Камень, на котором он сидел, находился на небольшой мшистой поляне, с одной стороны которой подымались крутые скалы, создавая приятную прохладную тень. Остальное пространство вокруг него занимал густой лес с невысокими, но пушистыми хвоями.
Недалеко от парня, прям на краю поляны, возле деревьев, отдыхал небольшой олененок, рассматривая незнакомца во все глаза.
Сидя на камне, юноша не мог перестать любоваться этим местом, этой тишиной и умиротворением. В груди стало тепло, а обида, что засела болью в голове, отошла. Ему не хотелось уходить, не хотелось возвращаться в общество, которое его не понимает, не хотелось снова становится объектом насмешек и издевок.
Все для себя, наконец, решив, он вознамерился создать свое поселение, где он не будет изгоем, где он сможет быть тем, кем он есть, верить в то, что велит сердце и жить так, как желает.