Законник

Глава 54

О чём думает меч в руках воина? Это всего-навсего орудие своего владельца, продолжение воли последнего. Мысли того, кто орудует мечом, распространяются и на сам меч.

Так и Фобос стал лишь инструментом воли бога Смерти и его свиты. Теперь его устами говорил Мортар. Он больше не был человеком.

Весь путь отчётливо лежал перед ним, будто бы нарисованный в старой карте. Рейд не забрал воспоминания Фобоса, но лишил его остатков чувств и пресёк любую попытку законника перебороть, наконец, свои тёмные стороны и попытаться зажить нормальной жизнью.

Но теперь это было и не нужно.

– Ныне я орудие Мортара, – тихо сказал себе под нос Фобос, уезжая из Внутренних земель.

Путь его лежал в Оштераус. Он знал, что город ещё держится, хотя и находится на грани гибели. Фобос не смог выполнить мелочного предназначения, возложенного на него другими людьми, но теперь ему было предначертано нечто большее.

Чёрный туман клубился над землями бывшего Фронтира, и он нёс Фобоса и его скакуна быстрее ветра. Путь ему перегородил десяток фронтменов, в которых Фобос узнал ханготских дезертиров. Жизнь изрядно их потрепала.

Он даже не стал тратить время на разговоры. Синее пламя заструилось по его руке, которая сама выхватила «Насмешника» из портупеи и несколько раз спустила курок. Законнику даже не нужно было целиться – им управляла сила бога Смерти.

Убив половину отряда, он не стал дожидаться, пока все разбегутся, а молча пришпорил коня и двинулся в сторону города, оставив выживших за спиной стоять в оцепенении.

Время и пространство теперь было для него лишь иллюзией. Окружающего он не замечал, понимая лишь, что важнее всего – цель.

И что неправ был Дэнз со своими речами о важности пути перед целью. Нет. Теперь всё поменялось. Вся жизнь законника была лишь кошмарной извилистой тропкой на пути к его предназначению.

◆ ◆ ◆

Оштераус встретил его наглухо закрытыми вратами. Фобос постучал так, что стены города задрожали.

– Кто там? – раздался изнутри испуганный голос.

– Открывай, – рявкнул фронтмен.

Что-то новое появилось в его голосе. Теперь он звучал как у любого бога. Что бы ни сказал законник теперь, люди будут принимать это за непреложную истину и повиноваться. И отныне это ему нравилось.

Ворота Оштерауса распахнулись со страшным скрипом. Фобос медленно въехал внутрь и посмотрел на ночной город. Людей не было. Редкие масляные фонари были давным-давно сняты. На нескольких улицах расположились баррикады из снесённых хижин. Множество домов было заколочено.

– Ты Фобос, верно? – робко спросил у него привратник, молодой и безусый парень.

– Да, – ответил законник, слезая с коня и двигаясь в сторону штаба.

Ему нужно было многое сказать Драйтеру.

– Какие новости из Лигии? – крикнул ему вслед парень, беря под уздцы коня, – мы спасены?

– Спасение нужно заслужить, – ответил законник, не оборачиваясь.

Драйтер спал в своем кабинете на узкой тахте, но чуткий сон позволил старику проснуться и потянуться за пистолем, лежавшим под подушкой, как только Фобос вошёл в его комнату.

– Это ты? – старик прохрипел голосом, измученным болезнью и усталостью.

Его изрядно удивило появление законника.

– Вели всем собраться на площади, – сказал ему Фобос, – и не тяни.

– Нет уж, – собрав последние силы, Драйтер резко встал с кровати, держа пистоль в дрожащей руке, – присядь-ка, старина. У меня есть несколько вопросов.

– Все вопросы – потом, – раздражённо ответил фронтмен, – времени мало. Те, кто меня послал, не терпят промедления.

Но старик не шелохнулся с места.

– Лейхель, – сказал ему Фобос, – ты хороший командир, и мне бы не хотелось тебя убивать. Я отвечу на все твои вопросы, но потом. Сперва мне нужно передать послание. Очень важное послание. Понимаешь?

Несколько секунд командир оценивающе смотрел на него. В том не было видно ни следа напряжения. Он спокойно стоял, облокотившись о стену и скрестив руки на груди. Даже не дёрнул рукой, чтобы вытащить «Насмешника».

– Чёрт с тобой, – пробормотал Драйтер, надевая жилет с портупеей, – Бенджи! – крикнул он из своей комнаты.

Дверь напротив растворилась, и оттуда высунулась заспанная физиономия Бенджи. Теперь, видимо, он был при штабе. Неплохой карьерный рост в условиях кризиса, отметил Фобос.

– А? – сонно спросил рыжий и зевнул.

– Бегом в казармы, подымай всех наших, – просипел Драйтер, натягивая штаны, – созывай всех. Весь город, кто ещё остался. Фобос вернулся.

– Привет, Фобос, – вновь зевнув, сказал невозмутимый Бенджи и исчез в дверях.

Он шёл впереди Драйтера.

– Не хочешь поздороваться со старыми товарищами? – спросил командир.

– Потом. Всё потом, – ответил Фобос.

Бенджи справился со своим заданием. К площади, на которой в нетерпении стояли законник и командующий, пришли фронтмены.

– Не очень-то много людей, – заметил Фобос, наскоро пересчитав всех. Драйтер пожал плечами.

– Осталась сотня, – ответил он, – взвод Танго дезертировал несколько дней назад и в полном составе ушёл в Хафенбаум. Корво и его парни подались на запад. Хуттлз…

– Погиб, – закончил за него Фобос. Драйтер вздрогнул.

– А остальные… Что ж, кто-то мёртв, а кто-то сбежал, что, в принципе, для нас равнозначно.

Одноногий с радостной ухмылкой во весь рот ковылял на своём деревянном протезе в сторону Фобоса.

– Вернулся, чёрт тебя дери, – сказал он, стискивая законника в объятиях.

Фобос слегка улыбнулся. Сзади маячил угрюмый Хорнет.

– Выглядишь неважно, – пробурчал он.

– Я тоже рад тебя видеть, Хорн, – ответил фронтмен.

Вскоре, Бенджи созвал и остальных людей. Из города ушли многие. Однако, даже тем, кто остался в Оштераусе, удалось заполнить небольшую городскую площадь.

Фобос ловко забрался на фургон и снял свою шляпу.

– Слушайте очень внимательно, – сказал он.

Он говорил мало, и именно те слова, которые должен был сказать.

«Лигия отвернулась от Фронтира».

Услышав это, народ растерялся. Фобос читал это по их лицам как открытую книгу.

– У нас есть выход, – сказал законник, – единственный выход, дарованный нам свыше.

– О чём ты говоришь? – спросил у него Драйтер.

Фобос лишь махнул рукой в сторону баронства Сынов Запада.

Изумлённые люди принялись перешёптываться друг с другом и недоверчиво коситься в сторону Фобоса. Он выжидал.

– Ты помешался, – наконец, ответил командир, – то, к чему ты нас призываешь, неосуществимо.

– Пусть говорит! – крикнул кто-то из толпы.

И Фобос продолжил говорить то, что нашёптывали ему боги.

О мире, который прогнил до основания. О воинстве, что собирается на краю света к западу от Оштерауса. О том, что единственный шанс выжить и сохранить память о Фронтире как о родине сильных духом – это отправиться в Бетвуд и присоединиться к армии.

Повисло молчание. Все изумлённо смотрели на Фобоса, когда он закончил свою речь. Драйтер лишь качал головой. Одноногий с интересом изучал толпу. Хорнет исподлобья смотрел на законника.

– Нет, – ответил старый командир, – я не позволю тебе погубить людей.

– Тот, кто желает испытать волю богов, может остаться здесь, – ответил Фобос, спрыгивая с фургона, – я возьму с собой лишь тех, кто этого хочет. Никакого принуждения.

Но Драйтер упрямо стоял на своём. Он не хотел увидеть крах того, чему посвятил свою жизнь. Для старика это было бы невыносимо. Поэтому он повернулся к толпе и крикнул, напрягая дрожавший голос:

– Можете сразу заказывать гробы, если собираетесь идти с ним на Запад.

И этим он совершенно сбил с толку людей. Несколько фронтменов подошли к Фобосу, выражая готовность двинуться с ним в Бетвуд.

– Нам потребуется больше людей, – ответил он.

Впрочем, в шеренгу солдат тут же ворвался Хорнет и, выхватив пистоль, принялся угрожать фронтменам, которые собирались уйти из его взвода.

– Сукины дети, – рычал здоровяк, – вы что, спятили? Этот идиот собирается погубить не только себя, но и вас! Вы под моим началом ходите, и чёрта с два я позволю вам дезертировать!

Обстановка постепенно накалялась. Народ принялся шуметь. Кто-то отправился по домам, некоторые – чтобы продолжить спать, а другие – чтобы собирать скромные пожитки.

– Что произошло, Фобос? – вдруг спросил Драйтер, крепко стиснув плечо фронтмена. Тот покосился на руку.

– Ничего особенного, командир, – ответил он, улыбнувшись, – я лишь делаю то, что говорят мне боги.

– Боги? Какие боги? – Лейхель посмотрел на Фобоса, как на умалишённого.

Законник не успел ему ответить, как его повалил на землю Хорнет, чей взвод разваливался на глазах.

– Посмотри, отродье, что ты натворил, – рычал здоровяк, тряся Фобоса за плечи, – моих людей угробить собрался?! И где ты понабрался этой чуши про богов?!

Синее пламя змеёй заструилось по правой руке Фобоса. С лёгкостью, будто щенка, он взял Хорнета за шиворот и откинул в сторону.

– М-мать честная, – пробормотал Одноногий, стоявший рядом, и выронил папиросу изо рта.

Толпа в ужасе взирала на бывшего законника, охваченного колдовским пламенем.

Чёрные тучи заслонили собой яркие луны, и на город опустилась непроглядная тьма. Фобос, окружённый сгустками огня, освещавшими площадь как волшебный фонарь, поднялся в воздух. Глаза его горели.

– Внемлите, черви! – Фобос заговорил голосом Мортара, бога Смерти, – никто не смеет противиться моей воле!

Практически все рухнули на колени. Мортар продолжил говорить, используя Фобоса как марионетку:

– Я жажду смерти и разрушения. Мир, что вы осквернили своим существованием, доживает свой век. Пришло время уничтожить его. И тот, кто возьмёт меч и восхвалит имя моё, заслужит вечную жизнь и несмываемую славу.

Он говорил как завзятый религиозный проповедник, но сбитый с толку народ внимал ему и испуганно таращился на живое воплощение их бога.

– А тот, кто воспротивится моей воле, обратится в прах! – рявкнул Мортар, да так, что земля пошла ходуном.

С этими словами рука Фобоса медленно вытащила «Насмешника» из портупеи и, навела ствол пистоля на Драйтера, что-то втолковывавшего своим людям.

– За то, что ты дрогнул в роковой час, тебе уготованы вечные муки, Гервиц Таннегац. Мы всё помним.

Драйтер обернулся. Лицо его исказила маска ужаса. Старик завыл.

– Именем Моим и законом, что я принёс вам, ты обвиняешься в убийстве, поедании человечьей плоти, неверии и сговоре с целью убийства Эйделя Тафта, когда тот был направлен с посланием в Лигию. Наказанием явится моя длань, несущая смерть. Да будет так.

И, прежде чем рука Фобоса нажала на спуск, он неуклюже завалился набок и мелко задрожал.

Грянул выстрел. Из виска Драйтера потекла кровь.

Никто не кинулся к нему. Все в испуге смотрели на Фобоса. А ему нравился этот страх, что он видел в сотнях глаз, обращённых на него.

Всё было просто. Драйтер решил, что Фобос съезжает с катушек и выболтает всё, что произошло в Рубеже. Поэтому он приказал Хуттлзу Скарду и его парням застрелить посланника в ущелье, а затем отправиться с письмом к Квестриану.

Но теперь Хуттлз, скорее всего, был мёртв, либо дезертировал с остальными.

– Десница божья поведёт вас к спасению, – изрёк Мортар, после чего замолчал. Синее пламя исчезло, и Фобос рухнул на землю, едва не выронив пистоль. Да уж, такие фокусы были для него в новинку.

Одноногий и Хорнет тут же бросились к Драйтеру.

– Ты убил его! – Хорнет зло посмотрел на Фобоса и потянулся за пистолем.

– А он пытался убить меня.

– Хорн, не н-надо, – тихо сказал Одноногий, пытаясь остановить друга.

Но тот лишь оттолкнул фронтмена и достал свой пистоль.

– И я столько лет, – тяжело дыша, начал говорить Хорнет, направив ствол в сторону Фобоса, – ждал, пока боги ответят на мой зов. Я внимал каждому их слову. Весь мир я разложил в своей голове и заглянул за его грань. Ты знаешь, чего мне это стоило?! А?

Он угрожающе двинулся к законнику. Тот стоял, не предпринимая никаких действий.

– Каждый день мысль о Небытии сдавливала мой разум, не позволяя нормально существовать. Каждый день я сходил с ума, понимая, что вся моя жизнь, полная страданий и ужаса, есть лишь песчинка в руках богов. И я был готов на всё, чтобы моя жизнь обрела хоть какой-то смысл.

Толпа выжидала. Фобос тоже. Одноногий в испуге наблюдал за этой сценой.

– Так что же, наконец, есть моя жизнь? – негромко спросил Хорнет, – если боги должны были выбрать меня, но выбрали тебя?

– Всё бессмысленно, – тихо, но твёрдо ответил Фобос, – Мортар избрал меня лишь потому, что в своём сумасшествии я дошёл до предела, до которого ещё никто не добирался. А ты всю жизнь доказывал, что слишком силён, чтобы поддаться течению обстоятельств, Тендер Свиб.

– Ты всё вспомнил. Прекрасно. А для меня это лишь одно из тысячи имён. Значит, Небытие в очередной раз подшутило надо мной. Значит, всё, из-за чего я страдал, было напрасно. Значит, вся моя жизнь – суть прах. Значит, что вопросы, которые я задавал богам, навсегда останутся без ответа, – ухмыльнувшись, подвёл итог Хорнет.

– Мы слишком долго убегали от прошлого, забывая, что своими чёрными щупальцами оно настигнет нас тогда, когда мы меньше всего будем этого ожидать, – Фобос указал на мёртвого Драйтера. На Одноногого, в нерешительности стоявшего рядом. На людей, зачарованных магическим представлением.

– Не мы. Ты. Я давно примирился с тем, что мы натворили в Рубеже. Теперь я понимаю, за что ты убил Драйтера. Старик вновь спятил от страха и подумал, что ты разболтаешься – спустя столько лет!..

– И всё же…

– Я не боюсь прошлого, Эйдель, – впервые за долгие годы Хорнет назвал Фобоса его настоящим именем.

Но фронтмен ничего не почувствовал, хотя и боялся всю жизнь, что кто-то произнесёт это слово вслух.

– Ты испугался будущего, Свиб.

– Всё так, – вновь улыбнулся Хорнет, – прошлое – это единственное, за что я мог цепляться, единственное, что хоть как-то красило мою убогую жизнь.

Среди толпы оштераусцев чуть позади, с маской испуга на лице и раскрытым в изумлении ртом замерла Сандра, жена Хорнета, обнимавшая его сына. Фобос опасливо покосился на неё.

– Ты можешь присоединиться к нам, – серьёзным тоном сказал фронтмен, протянув правую руку своему командиру.

Хорнет посмотрел на неё и хмыкнул. Затем, увидев свою жену, послал ей воздушный поцелуй.

– Прости, Эйдель, но я ещё не совсем спятил, – довольно пробасил Хорнет, после чего, улыбнувшись в последний раз, зажмурился, вставил себе в рот ствол пистоля и нажал на спуск.

Именно такой путь избрал человек, постоянно боровшийся за жизнь.

◆ ◆ ◆

Нечествивая, чёрная буря пронеслась над ослабленным миром и обратила в прах всё, что гнездилось в нём тысячи и тысячи лет. Истины, убеждения, добродетели, иллюзии – всё превратилось в нелепые и режущие слух слова, а после растворилось в Небытии. Миллионы голосов объединились в протяжный и полный боли стон, что разнёсся над обломками прежнего мира. Была надежда, что всё, наконец, закончилось. Но самое страшное только начиналось.

Цепь из людей, больше похожих на призраков, тянулась по поросшим высохшим быльём прериям, держа путь в одном им известном направлении. Этот караван находился в неведении относительно не только своей судьбы, но и судьбы целого мира. Они будут брести в неизвестные земли до тех пор, пока последний из них не упадёт замертво.

«При виде зла душа моя ликует…»

Кто скачет впереди всех этого каравана на своём вороном жеребце, предвещая времена страха и отчаянья? Кто не убоялся уготовленного ему предназначения и готов своей дланью объять весь мир и сдавить его, пока тот не начнёт сочиться кровью?

«Но Бог во мне, и с Богом я един…»

Один человек, чей рассудок помрачился настолько, что нарисовал в своём воображении всепоглощающую бездну.

Один человек, который потерял всё, но обрёл большее.

Один человек, которому сам владыка Смерти протянул руку помощи.

И теперь он двигался и вёл тени своих людей туда, где собиралось страшное воинство тех, кто хотел бросить вызов целому миру. Война, которую они развяжут, будет ужаснее всех прочих войн, поскольку в бой их будут вести не офицеры, а сами боги. И гнев той войны будет направлен не против владык и государств, а против самого мира.

Человек остановился у старого кладбища под чёрными стенами города-крепости, что когда-то носила название Траумгард. Память, похороненная в этом месте, ещё долгие годы будет отравлять мир. Не вся память одинаково полезна. Некоторые воспоминания сводят с ума и убивают.

Человек несколько секунд изучал четыре деревянных надгробия с потускневшими от времени именами. После чего аккуратно и методично поджёг их.

Дождавшись, когда надгробия догорят дотла, и последнее воспоминание обратится в прах, что развеет ветер, человек вернулся к своему каравану и продолжил путь.

Путь, который в итоге оказался для него важнее любой цели.