Законник

Глава 51

Законник остекленевшим взглядом уставился на колоду карт. Опять не повезло.

– По правилам, я должен открутить тебе башку, – мягко напомнил Улисс, вставая.

– Валяй, – отмахнулся законник.

– …но ты сам понимаешь, что это глупо.

– Глупо?

– Конечно, – возмущённо заявил скелет, – я же порождение твоего помутнённого разума. Фантазм. Если я тебя прикончу, то что мне останется? Жить в твоём мёртвом, искалеченном сознании? Нет уж, спасибо! Кошмаров я и при жизни навидался.

– Значит, легенда врёт? – усмехнулся законник.

Он ожидал почувствовать невероятное облегчение, но вместо этого не ощутил ничего. Печально.

– Люди многое любят приукрасить, – сказал скелет, пряча карты, – однажды я всё-таки снёс голову одному парнишке. Но потому, что он разозлил меня до чёртиков своим поведением. Всё время жульничал как шелудивый пёс.

Законник усмехнулся.

– Было бы неприятно потерять такого ценного партнёра по игре в растлер, – сказал скелет и вновь сделал движение, следующее за подмигиванием.

– Обойдёмся без нежностей. Что теперь?

– А теперь давай выбираться отсюда, – пожал плечами Улисс и вновь с лёгкостью разогнул решётку.

Фобос вылез из камеры.

Удивительно. Просто удивительно. Венда рассказывала о подобном в рыцарских романах. Она называла это «богом из машины» – глупой и неуместной развязкой казалось бы безвыходной ситуации.

Фобос повторял себе это снова и снова, до тех самых пор, пока слово «удивительно» не потеряло смысл. Будто бы появление скелета-спасителя из старой легенды и ночная игра в растлер накануне казни было обыденным событием.

– Мой пистоль, – сказал законник, – надо его найти.

– Думаю, он у капитана, – сказал Улисс, – но опасайся охранников.

– А ты мне на что?

– Полегче, дружище, – скелет выставил вперёд костлявые руки, – я могу воздействовать на мёртвую плоть, понимаешь? Оторвать замок или переломить пополам ствол дерева. Но живые не видят меня. Я могу совладать с живой плотью лишь в том случае, если что-то извне заставит меня это сделать.

– А как ты собирался пристрелить меня? – усмехнулся Фобос.

– Я же порождение твоего собственного разума, – терпеливо объяснил скелет, – это как выстрелить себе в ногу. Я могу это сделать в любой момент, вот только с последствиями придётся разбираться не тебе, а мне.

Всё это было слишком сложно и запутанно для законника. Он решил разобраться с этим позже.

Острог спал. Фобос притаился у стены, а Улисс вразвалочку подошёл к охраннику и, накрыв факел кистью, затушил огонь.

– Чёрт возьми, – пробурчал недовольный охранник, оказавшийся в кромешной тьме.

Прошелестели быстрые шаги, но тюремщик не успел даже раскрыть рот, как упал со сломанной шеей.

– Не растерял сноровки со времён армии, – одобрительно заметил Улисс, – молодцом.

Аккуратно ступая, законник двинулся дальше. Скелет вовсю гремел костями и громко кричал, замечая что-нибудь впереди. Каждый раз, когда они натыкались на нескольких охранников, Улисс убегал в сторону и с грохотом ронял какие-нибудь предметы. Переругиваясь, стражники шли и смотрели, что там произошло, а Фобос в это время бесшумно проскальзывал мимо.

Так они добрались до кабинета, в котором, вероятно, должен был находиться капитан Гехет. Законник аккуратно открыл дверь, чтобы та не скрипнула.

Бедно обставленная комната. Скелет ввалился внутрь, и Фобос запер дверь на ключ. Когда глаза привыкли к темноте, он увидел, что на топчане в углу кто-то спит. Скелет, пританцовывая, подошёл к койке и, разглядев спящего, обернулся к Фобосу.

– Капитан дрыхнет, – сказал он.

Фронтмен кивнул и принялся искать пистоль. На удивление, ему повезло – «Насмешник» и нож отыскались в выдвижном ящике стола вместе с портупеей и отобранным ремнём. Под ними лежали какие-то бумаги, на которых было выведено «Улисс из Оштерауса» и «Дэнз Лигинар знает откуда».

– Бумаги я бы уничтожил, – сказал скелет, – негоже, чтобы моё имя отныне было связано с отпетым преступником.

Фобос сложил листы и дал их скелету. Пусть почитает, что там написано.

Шума, впрочем, он наделал достаточно много. Капитан проснулся.

– Вот, значит, как? – спросил гвардеец, не вставая с кровати, – ума не приложу, как тебе удалось выбраться.

– Порой фантазия способна сломать устои даже самой закостенелой реальности, – ответил Фобос, нацеливая «Насмешника» на грудь капитана.

Пистоль был до сих пор заряжен.

– Я не хочу умирать, – честно признался капитан, – но и дать уйти тебе я не могу.

– Патовая ситуация, Фоб, – подвёл итог скелет, изучая бумаги под грифом «Улисс».

Фобос подвинул стул к кровати и присел на него, не уводя ствол «Насмешника» с груди капитана Гехета.

– Знаешь, – сказал он, – а ведь мы, по сути, являем собой две стороны одной медали.

– О чём ты? – недоумённо спросил капитан.

– Мы вылеплены из одного теста, – пояснил фронтмен, – и ты, и я – крепкие парни, готовые положить голову за исполнение закона.

– Ты преступник, – покачал головой гвардеец, – ты давно переступил нормы морали, и теперь мы по разные стороны.

– Всё зависит от мира, – задумчиво произнёс Фобос, – знаешь, а я ведь только недавно это осознал. Это путешествие помогло осознать мне это. Понимаешь, о чём я?

– Нет.

– Ты говори, говори, – нетерпеливо произнёс Улисс, – времени у нас полно. Тебя же не будут искать, заметив вскрытую решётку и труп охранника.

Фобос почесал щетину на подбородке стволом «Насмешника». Капитан Гехет не рыпался.

– Человек не представляет собой ничего, – наконец, сказал законник, – никакого стержня. Никаких моральных устоев. Всё, что кипит внутри человека – лишь отражение того, что выливает на него общество. Мы повидали всякое, капитан. Наверняка, тебе тоже снятся кошмарные сны.

Капитан кивнул.

– И в этом и заключается единственное отличие между нами. Те кошмары, которые являются тебе лишь во сне, для меня давно стали нормой жизни.

– Ты не можешь безнаказанно творить грабежи и убийства и сваливать вину на мир, в котором живёшь! – зло прошипел гвардеец, – это безответственно! Что ты есть на самом деле?

– Я? – усмехнулся он, – не знаю. Слишком долго я думал о том, что не являюсь человеком. Это сводило меня с ума. Но тебе трудно это понять. Потому что ты никогда не осознавал, что съезжаешь с катушек. А я смирился с этим, – законник на несколько секунд замолчал, после чего продолжил более тихим голосом, – мы бросали своё будущее на весы жизни и смерти, чтобы восторжествовал порядок. Ты – тот, кем я мог бы стать, если бы жизнь денно и нощно не пыталась утопить меня в дерьме.

– Фобос, я нашёл то, что тебя не обрадует, – подал голос скелет, но законник лишь отмахнулся.

– Ты просто очередной подонок, поверивший в собственную исключительность, – пробормотал капитан, – нету ничего, что заставит человека растоптать свои принципы и идеалы, если только он сам того не захочет. Любой преступник убеждён в собственной правоте. Как будто ты это не знаешь.

– Преступники… Законники… – отмахнулся Фобос, – лишь разные названия для тех людей, кого мир успел отравить своим ядом и для тех, кто ещё сопротивляется. Разницы нет никакой. Я слишком долго боролся с демонами у себя в голове. Слишком долго я пытался стать человеком, как все вокруг. Но теперь я понимаю, что это лишь очередное клеймо, дарованное тем, кто вырос в тепличных условиях. Кто-то богатый. Кто-то умный. А кто-то человечный. Но я не скот, чтобы меня клеймили.

– Так кто ты, наконец? – прошептал капитан, явно не ожидавший таких речей от вооружённого убийцы.

Фобос лишь пожал плечами.

– Не знаю, – ответил он, – быть может, не узнаю до самой смерти. Но теперь это не важно.

Он встал.

– Где Дэнз? – спросил фронтмен, – мне нужен ключ от казематов. Я вытащу этого полудурка.

– Фобос, мать твою! – рявкнул скелет, на что законник лишь одними губами произнёс «заткнись».

– Ты не найдёшь его в казематах, – сказал капитан, скрестив руки на груди, – он уже далеко отсюда.

Ярость и злоба бурным поток ворвалась в разум Фобоса. Позволив ненависти одержать верх над холодной отрешённостью, он спустил курок.

От выстрела зазвенело в ушах, и капитан рухнул на кровать с дырой в груди, заливая простыни своей кровью.

– Слишком мало мучился в своей жизни, ублюдок, – процедил законник.

Скелет тормошил его за руку и размахивал бумагами.

– Ты идиот, Фобос! – верещал Улисс, – ты чёртов идиот! Они купили Дэнза! Он сдал тебя в обмен на собственную жизнь! Ещё давным-давно! И он сдал всех своих подельников в лигийских городах!

Законник ошарашенно обернулся.

– Что? – спросил он.

– Твой приятель сливал ищейкам всю информацию в обмен на то, чтобы те не трогали его и некую Райлу, – затараторил Улисс. В дверь уже стучали тюремщики и требовали открыть её, – он привёл тебя прямо в их руки, а сам свалил из города, пока ты ждал казни в камере! Он несколько раз виделся с капитаном Гехетом ещё до того, как вы оказались в Лигинаре…

– Этого не может быть, – пробормотал законник, чувствуя, как у него дрожат руки.

Но это действительно было так. Фобос вспомнил, как Дэнз отлучался во время ночлега. Ублюдок уже тогда всё просчитал.

– Скоро тебя пришьют охранники, – продолжал скелет, указывая на дверь, —и ради чего всё это? За что ты грохнул бедолагу? Ты настоящее животное, Фобос!

Но говорить было уже поздно. Фронтмен аккуратно снял потухший масляный фонарь со стены и потянулся за ключом, чтобы отпереть дверь.

– Мы можем поискать другой выход, – взмолился скелет, – охранников слишком много!

– Значит, Мортар соберёт хорошую жатву, – оскалился законник, открывая дверь.

Он вложил «Насмешника» в портупею.

Дверь распахнулась, и стражники ринулись в проход. Фобос отвинтил крышку фонаря и плеснул маслом в сторону тюремщиков. После чего вытащил из кармана зажигалку, выпустил огонь и бросил её следом, а затем отпрыгнул назад.

Пламя вспыхнуло мгновенно.

Охранники не ожидали этого. Поднялся гвалт и дикие крики. Вскоре запахло палёным мясом. Ощутив в себе небывалую силу, законник выхватил «Насмешника» и пристрелил двоих тюремщиков, которые оттолкнули горящих и попытались вломиться в кабинет.

Заключенные в остроге проснулись и громко шумели, барабаня по решёткам. У обгоревшего трупа Фобос нашёл связку ключей.

– Не делай этого, Фоб, – взмолился скелет, загородив собой дверь, но законник лишь оттолкнул его в сторону.

Он шёл по тюремному коридору, вертя в правой руке пистоль, а в левой – связку ключей. Добравшись до нужной камеры, замочная скважина в решётке которой, казалось, совпадает с формой ключа, он повернулся к бредущему за ним Улиссу и сказал:

– Однажды я услышал крик человека, которого я сжёг заживо. И этот крик долго преследовал меня в кошмарах. Но теперь он подобен музыке.

Плотоядно усмехнувшись, законник отпёр решётку.

– Вы свободны, братья! – громко продекламировал он и всучил связку ключей коренастому и бородатому заключенному.

Тот, ничего не говоря, бросился открывать остальные решетки. Со второго этажа уже бежали тюремщики, но заключенные, вооружившиеся кто чем, затеяли с ними потасовку. Фобос и Улисс вышли через главный вход. Законник втянул носом морозный ночной воздух и мечтательно произнёс:

– Славная была ночка.

Глава 52

Не было никакого смысла искать Дэнза в огромном городе, к тому же, он наверняка свалил отсюда при первой возможности.

Навестив трактир «Хромой вол» на Кожевенной улице, Фобос, к своему разочарованию, узнал, что и Бонки этот подонок умудрился украсть.

– Сукин сын, – прошипел себе под нос стрелок, – отрыжка рода человеческого.

Если бы Дэнз попался ему сейчас, то лежать бы лигийцу с пулей между глаз.

Тем не менее, время на месть всегда найдётся, а вот бежать из столицы Лигии стоило как можно скорее.

– Какие планы, командир? – спрашивал заметно приунывший от действий Фобоса Улисс, двигая челюстью.

В городе, между тем, затевалось нечто страшное. Многочисленные лужи были скованы льдом. Снег припорошил улицы. Но Фобос не чувствовал холода.

Слухи о том, что две сотни заключенных острога вырвались на свободу, перебили тюремную охрану и завладели их оружием, распространились в течение нескольких часов. Народ в бедных районах Лигинара брался за оружие, обеспокоенный тем, что власть берёт непомерную дань за право жить в столице, но не может обеспечить простой безопасности.

Пока Фобос и Улисс пешком добирались до Кожевенной улицы сквозь затхлые переулки, они наткнулись на несколько усиленных патрулей солдат и гвардейцев, а также на разрозненные группки бедноты, громившие витрины.

– Боги, – удивлённо бормотал Фобос, – как же быстро все готовы вцепиться друг другу в глотки.

– Иногда достаточно одной искры, командир, – с умным видом заявил Улисс, – поверь, стихийные бунты прокатываются в течение крайне короткого времени.

А потом трактирщик, не тот, который заселял Фобоса и Дэнза, поведал, что население в ужасе от того, что власти не удержали в тюрьме опасного преступника и отпустили второго на все четыре стороны. Слухи разлетались во все стороны, подпитывая стихийный гнев.

Конечно, массового восстания не было, да и не могло оно быть без чётко налаженного взаимодействия.

Но пока Фобос и Улисс пробирались в богатый район города, чтобы раздобыть лучшего скакуна в Лигинаре, они видели следы погромов, десятки солдат, сотни бунтовщиков и несколько трупов. Восстание, конечно, жестоко подавят. Но в следующий раз оно будет куда страшнее, чем сейчас.

В правительственном квартале, плотным кольцом красивых и богатых домов, окружавших дворец Квестриана, было на удивление тихо. Кое-где бродили редкие гвардейцы. Спутники не показывались им на глаза. Миновав очередной поворот, они увидели всадника, скачущего им наперерез на статном вороном жеребце.

– Неплохая кляча, – умудрившись цокнуть, сказал Улисс.

Всадник, очевидно, принадлежал к свите самого царя – слишком уж изысканно он был одет и солидно выглядел. Расшитый золотом красный мундир, позолоченные шпоры на элегантного вида сапогах, густые усы на пунцовом от волнения лице, и само лицо, явно принадлежавшее к царской фамилии Квестриана. Всадник был похож на гонца, нёсшегося с важным поручением. Скорее всего, обстановка в Лигинаре успела накалиться настолько, что даже посыльные-простолюдины могли оказаться ненадёжными людьми.

Выйдя из тёмного закутка, Фобос выстрелил из «Насмешника» прямо под ноги коню. Тот взбрыкнул и встал на дыбы.

– В каземате сгною, отродье! – грозно забасил всадник, пытаясь успокоить коня, – с дороги, чёрт тебя дери, с дороги!

Но Фобос уже держал коня под уздцы и тыкал пистолем прямо в живот всадника.

– Слезай, – мягко сказал законник.

Рука наездника дёрнулась в карман, и в ту же секунду Фобос спустил курок, после чего резко стащил ездока и бросил на землю, наступив сапогом на рану.

Кровь медленно окрашивала в алый изысканную белую рубашку вельможи. Тот застонал от боли.

– Неверное решение, – сказал Фобос, – несёт за собой соответствующие последствия.

Но в кармане раненого лежала лишь бумага с гербовой печатью. Фобос двумя пальцами выудил её и развернул. Он прочитал, что там было написано, и кем, после чего присвистнул.

– Вам не стоило выходить из своего роскошного особняка в такую ночь, господин генерал-губернатор, – сказал законник и выстрелил в голову вельможе.

– Ты конченый псих, – бормотал себе под нос Улисс, – ты совершенное животное, Фобос, и я уже жалею, что ввязался с тобой во всё это.

Никто не чинил им серьёзных препятствий, когда они проносились на коне сквозь охваченный беспорядками Лигинар. Когда город остался далеко позади, Фобос наконец выдохнул.

– Я теряю силы, – сказал он, – нет ни денег, ни еды, пуль практически не осталось. Я понятия не имею, как добраться до Оштерауса.

– Ты всё-таки хочешь вернуться в свой город? – недоверчиво спросил скелет, сидевший сзади, поперёк крупа лошади, – но зачем? Думаешь, кто-нибудь будет тебе рад, зная, что ты устроил в Лигии? Думаешь, слухи не дошли до Драйтера?

– С Драйтером у меня будет другой разговор. Мне плевать, – устало ответил Фобос, – мой путь начался там, и пока я не окажусь в городе, он не закончится.

Через некоторое время, он добавил:

– Но сперва нужно будет заглянуть во Внутренние земли.

– Что, красотка Венда Дист всё так же не даёт покоя? – ухмыльнулся Улисс.

Но Фобос знал, что вернётся он не тем, кем уходил в своё странствие. Не того человека она ждала, коим сейчас он являлся. Но и молча забыть про неё законник не мог. Он хотел напоследок повидать её, пожелать счастья и пойти своим путём – скользким, мрачным и не сулящим ничего хорошего впереди.

Солнце уже встало над Лигией и пекло в спину. То были последние тёплые дни перед заморозками и долгой зимой.

Снег, что покрывал ночью равнины и луга, таял за утро, оставляя лишь лужи воды. Фобос мчал коня во весь опор, пока тот не выбился из сил. Да и сам законник после пережитого едва ли не засыпал в седле. Нужно остановиться и отдохнуть.

Постоялых дворов было множество вдоль всего тракта. Но как расплатиться за комнату?

Впрочем, не было нужды играть в законника. Он слишком устал от этого. Он не добился ничего, пытаясь строить из себя послушного и честного защитника порядка. Это помутило его разум. Зато преступный путь, начавшийся против желания Фобоса, стал слишком привлекательным.

Поэтому фронтмен, несмотря на вялые протесты Улисса, спрыгнул с коня напротив очередного постоялого двора и, угрожая тщедушной старушке-хозяйке, унёс с собой всю прибыль в небольшом мешочке. Этого бы с головой хватило для того, чтобы не умереть в дороге.

В последний раз Фобос воззвал к своему разуму, пытаясь вычленить хотя бы отголоски отвращения к тому, во что он превратился. Но тщетно. Теперь ему было наплевать.

◆ ◆ ◆

Несколько суток он мчался по Лигии, оставляя за собой города и деревни, повторяя свой недавний путь, но уже в обратную сторону.

– Символично, – говорил он Улиссу, сидевшему сзади в хмуром молчании, – дорога летит в противоположном направлении, да и я сам стал своей собственной противоположностью.

Скелет ничего не отвечал. Интересно, почему он просто не может уйти, раз ему настолько противен фронтмен?

Фобос скакал на лошади, досыта пил и ел в тавернах, а когда у него заканчивались деньги, просто забирал кошельки, угрожая «Насмешником». Иногда завязывались потасовки, но пара метко пущенных пуль утихомиривала любых недовольных.

Дни сплелись в одну размытую картину, потому что Фобос не отдавал себе отчёта в том, что он делает. В его голове не осталось никаких мыслей.

Он мчался в Оштераус, но даже не думал о том, что он рассчитывает найти в городе, который, скорее всего, обратился в руины. Он хотел встретить Венду Дист, но не знал, что ей скажет. Он не собирался умирать, но даже не задумывался о том, как ему жить дальше. Лихая скачка по лигинарским степям и лесам, короткий отдых, ночь в таверне, неодобрительное бормотание Улисса сзади – всё объединилось в один мазок кисти на картине жизни бывшего законника.

Он спал и не видел снов, после чего вновь вскакивал на коня и мчал на запад. Когда конь споткнулся под ним и сломал ногу, Фобос пристрелил его без капли сожаления, после чего пешком добрался до ближайшей деревни и, взяв конюха на прицел «Насмешника», забрал у того лучшего жеребца, на котором и продолжил путь.

На исходе очередного дня Фобос добрался до узкой тропки на границе Лигии и Фронтира, единственного места с этой стороны, откуда можно было бы попасть во Внутренние земли.

Осень добралась и до здешних мест. Сколько же времени прошло с того момента, как Фобос оказался здесь впервые? Бывший законник потерял ему счёт. Листья на деревьях темнели и облетали, а ночной воздух был чист и свеж, предвещая наступление скорых холодов.

Соорудив небольшой костёр, Фобос зажарил на нём большой кусок говядины и с аппетитом съел, запивая горьким скварнским элем.

– Ты неразговорчив в последнее время, – заметил законник, обратившись к хранившему молчанию Улиссу, – может, потолкуем? Раньше тебя было не заткнуть.

– Да к чёрту, – пробурчал скелет и отвернулся, – то, что ты творишь, выходит за рамки разумного. Ты совершенно съехал с катушек, Фобос, и мне не о чем с тобой разговаривать.

– Тогда почему ты ещё здесь? – усмехнулся стрелок, откусывая мясо.

– Потому что я в тупике, – развёл руками Улисс, – в один прекрасный день моё сознание пронзила весть о том, что некто творит бесчинства, прикрываясь моим именем. И я выслеживал тебя, намереваясь заманить в ловушку. Но ничто из того, что ты делал, не показалось мне неправильным. Я бы поступил точно также в любой из этих ситуаций.

– Так в чём дело?

– А в том, что по отдельности эти картины действительно доказывают ту точку зрения, в которой ты являешься лишь случайной жертвой роковых событий, – ответил скелет, немного подумав, – но когда они склеиваются воедино, то общее полотно рассказывает историю нравственного упадка одного человека, который был законником, но стал убийцей и грабителем.

– Это не объясняет причины, по которой ты ещё здесь.

– Твой рассудок укрепился в своём помутнении.

– Что?

Скелет вздохнул.

– Я же говорил, что я лишь фантазм. Иллюзия воспалённого разума. Фронтмены замечали мой силуэт на поле боя с аборигенами, когда у них ехала крыша от бесчинств, что те творили. Я мерещился уставшим путникам в виде галлюцинации.

– А как же знаменитая партия в растлер с легендарным Улиссом? – недоверчиво спросил Фобос.

Скелет вздохнул снова.

– Истории и легенды укоренялись в головах многих, поэтому у меня не было выбора. Я лишь делал то, что должен был делать по ходу книги, написанной самими богами.

– Всё весьма запутанно, – ответил законник.

– Да. Но проблема в другом. Твой рассудок помутился настолько, что смог заглянуть за грань привычного мира. И тогда я поспешил к тебе, чтобы разобраться со всеми беспорядками, которые ты натворил. Мортар великий, если бы я знал, что это ловушка! – застонал скелет.

– Ловушка? Почему?

– Потому что ты не просто тронулся умом, Фобос, но и принял это состояние своего разума за привычное, – ответил Улисс, – ты сошёл с ума, поэтому и видишь меня. Но и убежать из твоей головы я не могу, потому что ты знаешь, что ты псих.

– Вот как, – ответил законник, улыбнувшись.

Скелет говорил интересные вещи.

Думать не хотелось. Вообще.

Фобос попытался ухватить одну из мыслей, возникших в его сознании, чтобы посмотреть, к чему та приведёт, но ничего не получилось. Его разум был чист как морозный ночной воздух. Снова.

И всё же… Одна мысль отравленной стрелой торчала в рассудке бывшего законника. И мысль эта касалась Венды Дист.

– Любовь её всеобъемлюща и всепрощающа, – изрёк Улисс.

Фобос не удивился этим словам. Что удивительного в том, что существо, порождённое его сознанием, знает о всех мыслях?

– Ты так думаешь? – недоверчиво спросил Фобос.

– Так и есть, – пожал плечами Улисс, – ты натворил немало зла, но любовь укрывает грешников от языков адского пламени. Так всегда было. И так всегда будет.

– Полагаешь, мир строится на любви? Я тебя огорчу, череп, но нет. Мир строится на насилии, убийствах и жажде власти.

– Возможно, твой мир и строится на этих принципах, но её – нет.

– Возможно.

Что-то было в словах Улисса такое, что заставило законника вновь представить перед глазами потускневший образ Венды. Он осознал, что больше ничего к ней не чувствует. Что он вновь вспомнил свою сущность, освобождённую от привычных человеческих переживаний.

Но всё же, мысли о счастливых днях прошлого немного бередили его сердце.

– Она выросла в своём мире, – наконец, сказал законник, – и именно это позволило ей стать той, кто она есть.

– Всё так, – кивнул скелет.

– Но стоит ей узнать, что именно творится во внешнем мире, как она превратится в обломок человека.

– А ты ей на что?

– Я ведь не смогу вечно защищать её от всех напастей, – попытался защититься Фобос, – рано или поздно, Венда увидит, что настоящий мир далёк от изображённого в романах про рыцарей.

– Эта иллюзия и тебя вела твёрдой рукой, как только ты оказался в Лигии, – немного подумав, ответил Улисс, – вопрос не в том, насколько плох мир. Капитан Гехет, убитый тобою, был прав – важно не то, насколько все люди погрязли в грехах и междоусобицах. Важно то, готов ли ты сам этому противостоять. Понимаешь?

– В том и суть, что я устал день за днём бороться с дерьмом, которое выплескивается на меня, – сказал Фобос, – я видел слишком много неприглядных сторон жизни, чтобы заставить себя поверить в то, что она не настолько плоха. В одиночку бороться со всем миром не так уж и просто, знаешь ли.

– Но теперь-то ты не одинок, – подмигнул череп и кивнул в сторону Внутренних земель.

– Я… – Фобос запнулся, – я уже не тот человек, которого полюбила Венда Дист.

– С чего ты взял?

– Я натворил много зла.

– Самое главное зло сидит вот здесь, – с этими словами скелет отвесил Фобосу лёгкий щелбан.

Бывший законник недоумённо уставился на Улисса.

– О чём ты говоришь?

– Рубеж, Фобос.

Кровь закипела в жилах Фобоса.

– Нет… – тихо ответил он, широко раскрыв глаза.

Улисс лишь печально кивнул.

– Это и является первопричиной всего, что происходит сейчас. Воспоминания, которые ты не сможешь похоронить так, как похоронил… самого себя.

Чёрные, злые воспоминания принялись копошиться в разуме Фобоса, но как фронтмен ни пытался их приглушить, ему это не удавалось.

– Заткнись! – рявкнул он, вскакивая, – заткнись! Это в прошлом!

Улисс тоже поднялся и скрестил кости рук на грудной клетке.

– В прошлом – ключ к настоящему. Ты должен всё вспомнить, Фобос. Вспомнить всё и всех. Каждого. Любое своё действие. От начала и до конца. И тогда ты поймёшь, что с тобой произошло.

Приступ головной боли сбил фронтмена с ног, и тот рухнул на колени, обхватив голову. Фобос истошно кричал. Он никогда не выбрасывал Рубеж из головы, вспоминая лишь самое безобидное, чтобы таким образом обвести свой рассудок вокруг пальца. Но кое-что… было погребено куда глубже.

– Вспоминай! – рявкнул Улисс прямо над ухом Фобоса и затряс того за плечи, – вспоминай, сукин сын!

Он посмотрел на скелета глазами, полными слёз. По его губам растеклась улыбка безумца.

Он уже не был в этом мире. Поток сознания вновь унёс его в дни осады Рубежа и распахнул двери перед тем, что Фобос так долго пытался забыть.