Законник

Их было человек пятнадцать, но мы покончили с ними в два счёта. Те даже не сопротивлялись. Единственный, кто очухался от наваждения, был шаман – он даже полоснул Свиба по руке, но тот просто-напросто придушил ублюдка.

– Они съели его ногу, – тупо бормотал Свиб как полоумный, – они действительно сожрали его ногу. Отрезали и сожрали. Они и правда каннибалы.

Мы стащили полумёртвого Клайвза с алтаря.

Он рыдал навзрыд и что-то лепетал. Наскоро перебинтовав его рану, мы помолились Мортару, взвалили бедолагу на наскоро сделанные носилки и отправились в Рубеж, так быстро, насколько это только было возможно. Йекс Фельдеганс шёл рядом, крепко сжимая руку Клайвза, и приговаривая, что всё будет хорошо, и что тот выберется.

На повороте у Рубежа аркан со свистом вынырнул из кустов и упал на шею Фельдеганса. Призрак рухнул на снег. Верёвка натянулась, и потащила отчаянно сопротивлявшегося командира в кусты. Он хрипел и дрыгал ногами, но исчез через пару мгновений в тёмных зарослях.

– Боги, – мы изумлённо таращились на пустое место.

– Вперёд, – рявкнул Свиб, подавая пример.

Не желая терять времени, мы ринулись внутрь, под спасительную сень барбакана. В тот момент я понял, что мы больше не будем спасать своих. Что отныне мы сами по себе.

◆ ◆ ◆

Надежды у Клайвза было мало. Клаус говорил, что, скорее всего, парень не выкарабкается.

– Он потерял много крови. Он уже в могиле своей единственной ногой, – сказал лекарь.

Тем не менее, Свиб потребовал, чтобы Клаус что-то сделал.

– Медикаментов мало… У нас есть раненые, которым мы ещё можем помочь, – запротестовал лекарь, – а этот – уже покойник.

Свиб притащил Таннегаца, и тот отдал приказ вытащить Клайвза из царства Мортара, куда он уже практически отошёл. Недовольно ворча, Клаус пошёл за какими-то снадобьями.

Я стоял и смотрел на это всё. В голове у меня роились мрачные мысли, давившие на мозг. До этого я мотался по жизни как перекати-поле, совершенно не обращая внимания ни на свои действия, ни на их последствия. Теперь всё стало ясно и очевидно. Непонятно было лишь то, почему Гервиц и Свиб так отчаянно пытаются спасти солдата из другой роты.

– Я подонок, – простонал я, падая на колени рядом с Клайвзом.

Хорошему человеку суждено было погибнуть из-за такого ублюдка, как я. Вот и весь результат моей жизни. Какие преступники, какая осада Рубежа? Всё вершится здесь и сейчас, в этом вонючем лазарете.

Перед тем, как начать разделывать Клайвза, аборигены напоили его какой-то отравой.

– Либо он помрёт от дурмана, либо от болевого шока, – хмуро пробормотал Клаус, качая головой.

Разве можно вынести столько одному человеку? Лекарь сказал, что под действием напитка Клайвз просто-напросто сошёл с ума и не понимал, кто он, и где находится.

Я слушал всё это и невидящими глазами смотрел на умирающего.

До самого конца я не мог поверить в то, что это сотворил я сам, своими собственными руками.

Глава 42

Фобос немного послонялся по Скварне, но, не найдя ничего интересного, направился обратно в трактир Райлы.

Прошёл час с небольшим, но никто так и не вернулся. Он налил себе немного какой-то лигийской бормотухи, залпом осушил кружку и, чувствуя, как слабеет его тело, поковылял наверх, чтобы упасть в кровать и заснуть на несколько часов, коротая время до возвращения Райлы и её брата. Оставаться наедине с самим собой почему-то не хотелось. Чувство одиночества воскрешало мрачные мысли.

Кто-то яростно тряс законника за плечо. Фобос с трудом разлепил глаза и увидел над собой Крикуна.

– Подъём, пьяница, – сказал ему парень.

Его яркое одеяние было вымазано толстым слоем грязи.

– Ты уже вернулся? – пробормотал Фобос, зевая, – удалось?

– Удалось что?

– Принести то, о чём мы договаривались?

– Как можно не верить в ловкость рук такого талантливого взломщика как я! – вздохнул Крикун и пошёл в сторону двери, – спускайся. Времени в обрез.

Фобос натянул на голову шляпу и, шатаясь, спустился по лестнице. Райла была уже тут. В углу сидели несколько мордоворотов. А посреди комнаты стояли три упакованные сумки.

– Итак! – нетерпеливо сказал Крикун, потирая руки, – давай, сестрица, скажи своим громилам, чтобы помогли донести сумки двум величайшим путешественникам.

– Двум? – Райла вопросительно подняла бровь, – кажется, Дэнз, ты спешишь нарушить наш уговор.

– Какой уговор? – как ни в чём не бывало спросил Крикун, хлопая глазами.

Райла вздохнула и со словами «Хорошо, что я предусмотрела это» вытянула из нижнего ящика стола какую-то бумагу, сложенную вчетверо.

Она развернула лист, и Фобос прочитал выведенное красивым женским почерком предложение: «Торжественно клянусь, что, вернувшись в Скварну, я больше отсюда ни ногой», а внизу нетвёрдой рукой были нацарапаны некие каракули, в которых с трудом угадывалось слово «Крикун».

– Что скажешь на это? – спросила Райла.

Брат сложил руки на груди и с вызовом бросил:

– Ты сама только что назвала меня Дэнзом, сестрица. А здесь подпись какого-то Крикуна. Понятия не имею, кто это.

– Кончай дурачиться, – устало взмахнула она рукой, – ты остаёшься.

– Нет.

– Вообще-то, – подал голос Фобос, – твой брат пригодился бы мне в поездке.

Крикун застыл с радостным выражением лица. Райла покачала головой:

– Милый, лучше не влезай в семейные разборки.

– А вот и нет! – завопил парень, – пусть лучше наш дорогой гость решает, нужна ли ему помощь такого умного и талантливого молодого человека как я в столь непростом странствии или же он справится сам, полагаясь на свой скудный ум и ограниченный жизненный опыт!

Райла устало покачала головой и щёлкнула пальцами.

Два мордоворота неслышно оказались за спиной Крикуна и крепко схватили его за руки.

– Какого чёрта, Райла! – заверещал он и принялся ругать её самыми грязными словами, так что даже Фобос поморщился.

– Свяжите его и заприте в комнате, – распорядилась девушка и добавила, будто бы оправдываясь перед законником, – просто не хочу, чтобы труп моего братца доедали волки-трупоеды в канаве неподалёку от Лигинара.

– Это разумно, – пожал плечами Фобос, понимая, что ему и правда не стоит нарушать хрупкую семейную идиллию.

Отчаянно брыкающегося и ругающегося на чём свет стоит Крикуна уволокли наверх, тайком отвесив несколько подзатыльников.

– Я помогу донести сумки, Улисс, – сказала Райла, когда хлопнула дверь комнаты наверху, и Крикун, наконец, затих.

Девушка с лёгкостью подхватила вещи и пошла с ними в сторону двери, за которой располагался проход к конюшне.

Миновав несколько коридоров, они неожиданно оказались в помещении, заваленном сеном. Фобос поставил сумку и потрепал Бонки по гриве.

– Сколько с меня? – опомнился он. Райла махнула рукой.

– Это всё в счёт спасения моего непутевого братца, – ответила она.

Фобос приладил сумки к седлу, сняв старые, после чего отвязал лошадь.

– В переулке нужно будет повернуть направо, и так ты выберешься к северным воротам Скварны. Оттуда бери на восток и вскоре окажешься на лигинарском тракте. Доберёшься до поворота на Тральв – ты на середине пути.

Фобос уселся в седло.

– Что ж, – сказал он, чувствуя некую неловкость.

– Жаль, мне не довелось узнать тебя получше, законник, – усмехнулась Райла, – наклонись-ка, я тебе кое-что скажу на ухо.

Фобос послушно наклонился. Девушка звонко поцеловала его в щёку. Фронтмен смутился и что-то забормотал.

– Ещё увидимся, Улисс, – усмехнулась она, открывая ворота конюшни, – лёгкой тебе дороги до Лигинара и, надеюсь, ты спасёшь свой город.

– Я тоже надеюсь, – сказал покрасневший Фобос.

Внутри всё съёжилось.

– Заезжай, если будешь в наших краях, – сказала Райла.

– Обязательно.

– Тебе уже пора, – мягко напомнила она. Фобос опомнился и легонько пришпорил Бонки. Та недовольно фыркнула.

Вскоре ворота конюшни захлопнулись с глухим стуком.

Фобос двинулся по переулку. Да уж.

Интересно, по какой причине женщины на него клюют? Неужто он и вправду настолько обаятельный, как им кажется? Законник понял, что уже несколько минут ухмыляется самой глупой улыбкой на свете, а потому, несмотря на то, что в грязном переулке никого кроме него не было, придал своему лицу серьёзное выражение. Но внутри всё равно клокотали самые разные эмоции и ощущения. Не отсырел ещё порох в пороховницах.

На нужном повороте Фобос повернул направо, как и советовала Райла. И вдруг услышал чей-то истошный крик. Он показался ему знакомым.

Фобос посмотрел наверх и увидел Крикуна, который вприпрыжку бежал по крышам и кричал.

За ним по пятам следовали мордовороты, стремящиеся накинуть на него верёвку. При виде орущего Крикуна, разодетого в нелепые пёстрые одежды, Фобос с трудом сдержал смех. Парень не видел законника.

Тогда Фобос выстрелил в воздух из «Насмешника». Громилы, едва не схватившие его, на секунду отпрянули, зато сам Крикун понёсся во весь опор наперерез фронтмену, ехавшему через переулок.

На следующем повороте дома были чуть ниже. По пологой крыше съезжал, отчаянно пытаясь зацепиться за что-нибудь, Крикун. Фобос вздохнул и пришпорил Бонки. Как раз в тот момент, когда они поравнялись, беглец соскользнул с крыши и, раздвинув ноги, оказался прямиком на спине лошади, испустив крик боли.

– Всё в порядке? – осведомился законник, направляя кобылу в галоп.

– С женщинами мне теперь точно не повезёт, – простонал Крикун.

◆ ◆ ◆

Час спустя они уже миновали окрестные леса и выбрались на широкий и укатанный сотнями тысяч телег и экипажей лигинарский тракт.

– Бывал когда-нибудь в Лигинаре? – спросил Фобос.

– А то как же, – усмехнулся Крикун, – и не один раз. Славный городишко.

– Мне не очень нравится, что ты дышишь мне в затылок, – пожаловался законник несколько минут спустя.

– Тогда предлагаю тебе идти пешком, – ответил Крикун самым мерзким и слащавым голосом.

Фобос вздохнул. Ну и компаньона он выбрал на свою голову!

По обе стороны от лигинарского тракта стелились зелёные поля, вдалеке уютно поднимался в небо дым из печей утлых избушек, раскиданных то тут, то там. Над домами виднелись неизменные изумрудные купола, увенчанные луком Лигинара. Спутники достигли небольшой речушки. Фобос отвёл Бонки вниз, с дороги, чтобы та напилась.

– Лучше бы здесь текла река из лестоньской водки, – прохрипел Крикун, припав к реке и жадно глотая воду.

Фобос сверялся с картой.

– Нужно заехать на конюшню, – сказал он.

– Надеюсь, ты не собираешься платить за лошадь? – уточнил спутник.

Фобос смутился.

– Расслабься, приятель, – спутник хлопнул фронтмена по плечу, – я всё сделаю в лучшем виде.

– Дело твоё, Крикун. Помни лишь о том, что конокрадов на Фронтире я приговаривал к петле, – сказал Фобос, забираясь на кобылу и протягивая руку.

– Дэнз.

– Ладно.

– И не забывай, что ты не на Фронтире.

Спутники двинулись дальше.

По прикидкам Фобоса, конюшня располагалась в деревушке чуть в стороне от тракта сразу за мостом через следующую реку.

Пасмурное небо сменилось перистыми облаками. Тут было прохладнее, чем на Фронтире. Хорошо, что среди всех вещей, что принесла Райла, была шерстяная рубаха. Правда, всего лишь одна.

Впереди показался еловый лес, и тракт повернул чуть вправо. По дороге то и дело встречались бредущие в обе стороны крестьяне. Один раз они наткнулись на какой-то экипаж, принадлежавший, судя по всему, какому-то помещику. Фобос плюнул ему вслед.

– Зачем? – усмехнулся Дэнз.

– Ненавижу всякую власть, – объяснил Фобос.

Крикун разразился смехом.

– И потому едешь с поклоном к лигийскому царю?

– Это несколько другое, – попытался уклониться законник, – царь обличён властью иного толка. Он не приказывает самолично истязать провинившихся крестьян. В отличие от сумасбродных помещиков. Я повидал такое в Хафенбауме.

– Какая разница, Улисс? – удивился Дэнз, – он поддерживает существующий порядок. Власть либо есть, либо её нет, понимаешь?

– Власть должна быть справедливой, иначе последние основы человеческого общества канут в бездну.

– В таком случае, когда ты говоришь о том, что ненавидишь всякую власть, ты должен добавлять – «кроме той, которая мне по душе», – съязвил парень.

– Заткнись, умник.

Остаток пути до моста они ехали молча, разве что Дэнз иногда напевал какие-то идиотские песни.

– Боги милостивые, ты можешь просто помолчать? – простонал Фобос, – посмотри, как красиво вокруг. Дай мне насладиться пейзажем.

– Этот пейзаж вылетит из твоей головы, как только ты увидишь что-то получше, – ответил Дэнз, – зато ты надолго запомнишь то, как я выводил тебя из себя, законник.

Фобосу нечего было на это ответить.

Когда они пересекли широкую реку, в водах которой отражалось стоявшее в зените солнце, фронтмен повёл Бонки чуть вправо, и вскоре они уже съехали с тракта и двигались по узкой тропке, обозначенной следами от колёс телег.

Через несколько крутых поворотов и полчаса времени они увидели лощину, в которой расположилась деревушка.

– Это оно? – спросил Фобос.

– Стало быть, да.

Законник не хотел терять времени, а потому подъехал к какому-то крестьянину, выкорчевывавшему пень на въезде в деревню, и спросил, где конюшня. Тот, видимо, был глухонемым и тупо смотрел на Фобоса, не понимая, чего тот от него хочет. Крестьянин промычал что-то в ответ, указывая на свои уши. Фронтмен махнул рукой и решил въехать в деревню.

– Рискованная затея, – с сомнением в голосе произнёс Дэнз.

– Почему?

– Просто посмотри. Неужели не видишь?

Фобос пригляделся. И точно, он увидел деревянный эшафот с виселицей, вокруг которого собирались зеваки.

– Видал подобное и не раз, – усмехнулся законник, – один раз почти довелось принять участие.

Дэнз лишь пожал плечами.

– Главное – не вздумай создавать нам проблем, стрелок, – сказал он.

Спутники миновали эшафот. Народ исподлобья косился на них, но ничего не происходило.

– Кажется, я вижу конюшни, – сказал Фобос.

Через несколько минут всё было улажено, и Дэнз уже ёрзал в седле какой-то гнедой клячи. Фобосу пришлось основательно потратиться, хоть Крикун полушёпотом и предлагал оглушить конюха и украсть лошадь.

– Давай, пока он не видит, – шептал Дэнз.

– Заткнись.

– Ну же, ударь его по башке пистолем, когда отвернётся.

– Эти приёмы срабатывают только в дурацких романах про благородных воров.

– Ах, значит, «дурацких»? – обиженно пробурчал Дэнз, – всё-то ты знаешь, умник.

Когда они ехали обратно мимо эшафота, Фобос заметил нескольких крестьян, ведущих человека невысокого роста со связанным за спиной руками и мешком на голове в сторону виселицы.

– Что-то намечается, – подал голос парень, – Поехали отсюда. У меня мурашки по спине.

– Да погоди ты, – прервал его законник.

Ему хотелось посмотреть на то, как выглядит рожа лигийского преступника. Всех бирденских головорезов-то он знал, а многих лично отправил в Небытие.

Висельника с силой втащили на эшафот. Раздалось грозное улюлюканье толпы. Осужденный упал на колени и затравленно махал головой, силясь снять мешок. Бестолку. Крестьянин, взявший на себя роль палача, со всей силой заехал ему по голове. Тот упал, его тело била дрожь.

– Убо, – взревел палач, воздев руки, – клятый студ, значится, рухнул на нас оногдысь! Верно ль я глаголю, братцы? – обратился он к толпе.

– Верно, верно глаголишь! – закричали те и замахали кулаками.

Фобос инстинктивно положил руку на рукоять «Насмешника». От взведенной толпы можно ожидать чего угодно, в особенности, двум чужакам.

– А Лигинар велел нам за разор платить кровью! – продолжил палач свою речь.

Речь не об убийстве? Воровство, стало быть?

– И сегодня эта гульня заплатит сполна!

– Поедем отсюда, Улисс, – пробормотал Дэнз, – поехали, чёрт тебя дери. Умоляю.

– Секунду.

Любопытно. Значит, девушка. На Фронтире за прелюбодеяние изгоняли из города. С таким грехом на душе даже не брали в бордель. Впрочем, Фобос видел ханготские бордели, дававшие приют женщинам, осужденным именно за это. Грустное зрелище.

– Вздёрнуть суку! – орала толпа.

– Убей, убей, убей!

– На смерть!

Палач упёр руки в бока, наслаждаясь эффектом, который произвела его речь. Заметив двоих незнакомцев чуть в стороне, он нахмурился, но продолжил выполнять свою работу.

– Обычно мы вешаем всякую керасть, не снимая чепага, – поведал палач толпе, но Фобосу показалось, будто бы в действительности он обращался к нему и Дэнзу, – ано сегодня особый случай. Праведный гнев в очах тех, кого эта сука опозорила своим бесчестным поступком будет последним, что она повидает в своей никчёмной жизни!

– Улисс, мать твою! – крикнул Дэнз и потянул законника за рукав плаща.

Фобос одёрнул руку и посмотрел на спутника. Тому сделалось неуютно от колючего взгляда фронтмена, и он заткнулся, замотав нижнюю часть лица пёстрым шарфом. Фобос последовал его примеру – воняло тут ужасно, гнилью и дерьмом. Не от людей ли?..

– И да пусть гнев сей навеки терзает её душу, обречённую на бесконечные муки в кровавых болотах Дазгора! – закончил свою речь палач.

Толпа взревела и словно бы зашлась в экстазе, поднимая руки, потрясая кулаками, издавая ужасающие вопли и подпрыгивая.

Неторопливым шагом крестьянин подошёл к лежавшей без чувств девушке и развязал мешок на её голове. Фобос прищурился, но лица не увидел – спутанные черные волосы мешали.

Тогда палач извлёк из кармана огромный нож и принялся остригать осужденную под задорный и громогласный гогот толпы. Вскоре он закончил. Девушка всхлипывала и смотрела в землю, боясь поднять глаза. С её головы текла кровь. Палач что-то прошептал ей на ухо и, схватив за подбородок, рывком дёрнул её голову и плечи, заставив обернуться и посмотреть куда-то в толпу. Фобос увидел лишь затылок девушки.

Какой-то хромой крестьянин и женщина, видимо, его жена, тут же побежали прочь от эшафота, под яростное освистывание толпы и плевки в спину. Родители?

Затем палач отпустил девушку и пошёл к верёвке. Девушка лежала, уткнувшись головой в эшафот. Помощник палача подошёл к ней и грубо схватил за связанные руки, после чего, чуть ли не выламывая их, потащил к петле.

– Дай же взглянуть на неё, – нетерпеливо бросил Фобос.

Дэнз ничего не ответил, косясь на своего спутника.

Помощник и палач долго возились с петлёй, завязывая её на шее девушки и скрывая своими массивными тушами осужденную от Фобоса.

Затем они поставили какой-то табурет под её ноги, и палач пошёл к колесу, на которое было намотана верёвка, чтобы перетянуть её.

«Да уж, это не Фронтир с его технологиями и люками в эшафотах», – усмехнулся Фобос.

После в сторону отошёл и помощник палача. Осужденная встретилась затравленным взглядом с законником.

И Фобоса будто бы пронзила ледяная молния.

Ребёнок. Это был ребёнок, лет двенадцати, не больше. Высокого роста и крепкого для своих лет телосложения, но вне всякого сомнения – ребёнок.

– Твою мать, – стальным голосом громко сказал Фобос, так что некоторые крестьяне обернулись.

– Улисс, нет! – крикнул Дэнз, бросаясь в сторону законника и нелепо взмахнув рукой.

Он запутался в собственном идиотском одеянии, а потому не успел предотвратить то, что произошло позднее.

Фобос совершенно буднично выхватил «Насмешника» из портупеи и, не целясь, выстрелил. Палач упал замертво, раскинув руки, а из его головы бил фонтан крови.

Девочка стояла с петлёй на шее, совершенно не двигаясь и смотря мутными глазами в сторону законника, который быстро перевёл ствол пистоля в сторону и убил помощника палача, бросившегося к осужденной, чтобы выбить табурет из-под её ног.

– Уматывай, Дэнз, – процедил Фобоса, – я обещал Райле, что не дам тебе умереть по моей прихоти.

– Да к чёрту! – радостно завопил Дэнз, выхватил пистоль и принялся стрелять в воздух, распугивая крестьян.

Некоторые попытались наброситься на него, но он быстро утихомирил их меткими выстрелами в живот. Фобос выстрелил в какую-то старуху, побежавшую на него с ножом, и попал в руку. Та упала и принялась кричать от боли.

Толпа рванула во все стороны, освобождая проход к эшафоту.

Трусливые невежественные скоты.

Фобос медленно и торжественно повёл Бонки к виселице.

Место казни опустело. Законник осторожно вытащил девочку из петли, после чего разрезал путы на её руках и посадил в седло. Та молчала, её губы тряслись, а взгляд был пуст и ничего не выражал. Нужно вывезти её отсюда.

– Величайший поборник морали, – усмехнулся из-под маски Дэнз, – и друг его Улисс де Билльский.

Девочка вскрикнула и отпрянула в сторону, будто услышав зов смерти. Она едва не выпала из седла, но Фобос удержал её.

– Ты не оценил глубину моей шутки, – недовольно бросил Дэнз, – я сказал…

Фобос резко повернулся в сторону лигийца.

– Ты сказал «Улисс де Билльский». Теперь можешь заткнуться.

На губах Дэнза появилась тупая ухмылка.

– Да. Что созвучно со словом «дебил».

Законник закатил глаза и вздохнул.

– …обозначающим степень умственной неполноценности…

Фобос решил не обращать внимания на то, что несёт его спутник и обернулся к девочке.

– …а ещё я провёл изысканную пикировку словами и ради юмористического эффекта исказил смыслы сказанного, – продолжал нести чушь Дэнз, – ведь в недавно сложившейся ситуации поборником морали выступил ты, однако в моём отменном анекдоте, как и подобает любому хорошему анекдоту, ситуация перевернулась с ног на голову, таким образом…

Законник не выдержал и рявкнул:

– Заткнись, или я тебя пристрелю.

Девочка вновь тихо заплакала, содрогаясь всем телом. Дэнз обиженно насупился, пробормотав лишь «никому не дано постичь ум гения».

– Тише, тише, – неловко попытался Фобос успокоить чудом спасённую, – всё в порядке.

Они ехали прочь из деревни. Девочка дрожала и искоса посматривала то по сторонам, то на Дэнза. Тот не обращал на неё внимания.

– Чёрт, дышать невозможно в этом платке. Уже весь пропитался местной вонью, – пожаловался Крикун и ловко сдёрнул платок с лица.

Девчонка бросила на него взгляд, после чего закричала так сильно, что у Фобоса зазвенело в ушах. Он попытался схватить её, чтобы та успокоилась, но она замахала руками и едва не вытолкнула законника из седла, расцарапав тому всё лицо. Фобос прикрылся руками.

– Да успокойся ты уже! – крикнул Дэнз.

Руки девочки опустились, и та зарыдала.

Фобос недоуменно уставился на неё, затем перевёл взгляд на Дэнза. И тут он всё понял.

– Ах ты грязный сучонок, – пробормотал законник, выхватывая «Насмешника» и целясь прямиком в голову Дэнза.

Его спутник ошалевшими глазами смотрел прямо в дуло пистоля.

– Улисс, ты чего? – испуганно прошептал он.

– Ведь это ты любитель трахать всё, что движется, – прошипел законник и взвёл курок, – что, падаль, на детей сильнее встаёт?

– Дружище, да я не… – залепетал Дэнз, округлив от ужаса глаза.

Он выставил перед собой руки, словно защищаясь, хотя понимал, что спасения ему не будет.

– Молчать! – рявкнул Фобос и положил палец на спусковой крючок, готовясь спустить курок. Чувство того, что ситуация повторяется, накрыло Фобоса с головой, но он не мог понять, почему именно. Амнезия ловко стёрла воспоминания о храме Мортара и Орвисе Танго.

– Именем Мортара и законом Фронтира ты обвиняешься в растлении малолетних детей. Наказанием явится длань Мортара, несущая смерть. Да будет так.

Фобос отчеканил приговор и удивился тому, что вспомнил его.

Округлившимися глазами Дэнз пялился на законника.

– У меня есть право на последнее слово. Я бывший фронтмен, как никак, – глухо сказал он.

– Валяй.

– Ты не на Фронтире, Улисс.

Щёлкнул курок «Насмешника». Дэнз закрыл глаза, мелко дрожа.

Плевать на Райлу. Если её брат – похотливое чудовище, насилующее детей, то ему уже ничего не поможет. А ведь её могли повесить из-за этого мешка с дерьмом.

– Не стреляй, – раздался испуганный голос девочки, и её рука легла прямо на ствол «Насмешника». Фобос повернул голову вправо.

– Это был не он, – всхлипывая, пробормотала спасённая лигийка, – не он.

Несколько мгновений Фобос соображал, переводя взгляд то на девочку, то на Дэнза, раскрасневшегося от страха.

– Вряд ли бы ты стала врать, – пожал плечами Фобос и убрал пистоль.

Дэнз осторожно раскрыл глаза и принялся смотреть на законника. Тот щёлкнул пальцами перед его лицом.

– Ну? – спросил он, – что уставился? Едем дальше.

Его спутник ещё несколько секунд пялился на Фобоса, после чего разразился таким отборным потоком грязной брани, что законнику стало неловко и он зажал девочке уши. Бонки неспешно двигалась вперёд, а Дэнз ехал сзади и костерил фронтмена на чём свет стоит.

Через какое-то время он начал задыхаться и замолчал.

– Строго говоря, я изначально знал, что у тебя смелости не хватит в меня выстрелить, – заявил Дэнз, – как и любой заправский актёр, я сыграл свою роль до конца. Скажи, в какой момент ты поверил, что готов меня пристрелить?

– В тот, когда я достал пистоль.

– Вот! – довольно усмехнулся лигиец, – это то, о чём я и говорю. Очередная блистательная победа моих выдающихся умственных способностей.