Законник

Глава 39

Вилы.

Недоумок-крестьянин выбрал самый неподходящий момент, чтобы закончить работу. Фобос попытался подвинуться внутри стога, но у него мало что получилось. И вилы заехали ему в бок с другой стороны.

– Да твою мать, – раздался хриплый голос совсем рядом, – что там, спит, что ль, кто-то?

И крестьянин начал разрывать стог сена руками.

Он встретился взглядом с Фобосом и в ужасе отшатнулся.

Законник выхватил «Насмешника» и, разбросав сухую траву, прицелился прямо в лоб крестьянину. Фобос приложил палец к губам и прошипел. Но крестьянину не хватило ума заткнуться, он бросил вилы и побежал, зовя на помощь.

«Всё пропало», – подумал Фобос.

Но он всё равно решил не сдаваться. Слишком уж сильным было его убеждение в том, что он способен выпутаться из любой, даже самой критической ситуации.

В конце концов, смерть в бою – это всего лишь смерть в бою.

– Что там за чертовщина? – рядом со стогом раздался топот сапог сержанта.

Фобос выждал момент, помянул Мортара и выстрелил прямо в колено сержанту, когда тот оказался совсем рядом.

Лигиец закричал от боли и рухнул на землю, обхватив раненое и истекающее кровью колено.

«Ходить ему с палкой до конца своих дней», – почему-то подумалось законнику.

Он резко выскочил из стога сена, в одно мгновение перемахнул через лежащего сержанта, после чего взял его шею в захват и резко поставил на ноги. Сержант застонал от боли. Он попробовал отбиться, но Фобос слегка толкнул его вперёд, вес пришёлся на раненую ногу сержанта и тот вновь взвыл от боли. Затем законник приставил дуло «Насмешника» к виску заложника.

Лигийские солдаты выстроились полукругом и пребывали в растерянности.

Кто-то уже натягивал тетиву на своих луках, но все понимали, что стрела не поспеет за пулей, пущенной в упор из пистоля. Коренастый помощник сержанта крикнул:

– Брось оружие, щенок! И обещаю, ты умрёшь без мучений!

– Мне не нравится твой тон, лигиец, – ответил ему Фобос, лихорадочно раздумывая, как бы выпутаться из этой ситуации, – одно лишнее движение – и я снесу к чертям голову твоему командиру.

В этот момент Фобос с невероятной ясностью осознал, насколько сильно изменилось его положение в жизни.

Как будто боги, игравшие партию за шахматным столом, решили просто поменяться местами. Всего несколько недель назад Фобос стоял бы на месте этого солдата и целился в разбойника, угрожавшего ножом заложнику.

Отбросить мысли. Важно сконцентрироваться на настоящем. Взгляд законника на мгновение задержался на оскаленной волчьей голове, притороченной к седлу одной из лошадей.

Но ситуация складывалась патовая.

– Не вздумайте стрелять, сукины дети, – рычал сержант, нелепо извиваясь, – он же убьёт меня нахрен!

Краем глаза Фобос заметил, что крови у сержанта вытекло порядочно. Он с лёгкостью может потерять сознание в течение нескольких минут, если Фобос не найдёт решения. И тогда солдаты решат, что их командир мёртв, а законник лишится единственного преимущества.

Точно так же Фобос понимал и то, что солдаты не будут рыпаться.

Из острога высыпал взвод местных ополченцев – тех, с которыми Фобос встретился не так давно. И их командир вступил в жаркую словесную перепалку с помощником сержанта. Законник с трудом разобрал их диалект, но понял, что плененный сержант является младшим командиром одного из отделений царского полка так называемых вычетов, то есть, попросту говоря, ищеек. А потому терять его крайне нежелательно.

Но сержант постепенно обмякал в руках Фобоса и двигался всё реже и реже. Его штанина была насквозь пропитана кровью. Он больше не стонал, а лишь с трудом хрипел время от времени.

Фобос поправил затёкшую руку, в которой лежал «Насмешник». Солдаты встрепенулись и приготовились к бою, но помощник сержанта оттолкнул командира ополченцев и замахал руками.

Напряжение дошло до критической точки. Сержант был на грани потери сознания. Фобос осознавал, что он в тупике. Конечно, он успеет прихватить на тот свет несколько лигийцев, но это ничего уже не изменит…

Не так должен был закончиться его славный путь… Совершенно не так.

И ровно в тот момент, когда сержант обмяк и выскользнул из захвата ошалевшего Фобоса, в сторону которого целилось два десятка лучников, грянули выстрелы.

Помощник сержанта и командир ополчения рухнули как подкошенные сразу же. Фобос догадался, что произошло, но вместо того, чтобы благодарить судьбу, рухнул на землю, укрывшись телом сержанта, в которое тут же вонзилось несколько стрел. Жаль, что дома на этой улице стояли настолько плотно друг к другу, что не было никакой возможности скрыться в переулке.

– Атас, братва! – раздался звонкий и насмешливый голос Крикуна, перелетевшего через стену двора таверны «Беззубый волк».

Он сразу же бросился в бой, ловко орудуя двумя короткими кинжалами, и вспорол брюхо двоим налетевшим на него ополченцам, целясь ниже нагрудников.

Поднялась страшная суматоха, и единственные, кто повели себя сообразно данной ситуации, были вычеты. Они схватились за мечи, приняли боевой порядок и двинули на банду Крикуна. Ополченцы, лишившиеся командира, побросали оружие и побежали в острог, крича на всю улицу, чтобы все запирали дома.

Фобос поднялся с земли и сделал несколько выстрелов из «Насмешника». Но затёкшая рука не позволила прицелиться как следует, а потому он лишь ранил в ногу одного из солдат, налетевшего на Крикуна. Тот всадил раненому бойцу нож в горло по самую рукоятку.

Лицо неожиданного знакомого Фобоса было измазано кровью.

– Охренительно! – захохотал он, бросаясь на очередного солдата.

Два бугая-компаньона Крикуна тоже бросились в бой, выскочив из калитки, ведущей во внутренний двор.

Один угрожающе рычал и наносил страшные удары железным ломом, проламывая черепа замешкавших ополченцев. Кровь, мозги и осколки черепа втаптывались в жидкую грязь, растёкшуюся по улице.

Ещё двое людей Крикуна выглядывали из-за стены и стреляли из пистолей. Им удалось убить одного солдата.

Лигийцы ринулись в бой и окружили распалившегося Крикуна. Казалось, что ему конец. Здоровяки бросились на подмогу, но были отброшены назад превосходящими силами солдат. Фобос убил ещё двоих солдат, и теперь положение выровнялось.

Но затем ситуация начала резко меняться в противоположную сторону.

Одного громилу проткнули несколькими мечами, и тот рухнул, истекая кровью и нелепо хватаясь ручищами за воздух. Ополченцы-таки перегруппировались у самого острога и теперь с безопасного расстояния поливали стрелами участок стены, за которым прятались стрелки Крикуна, так что те не могли высунуться.

Фобос понял, что действовать нужно стремительно, не дожидаясь окончания боя.

Он не понимал, на кой чёрт Крикун вообще ввязался в эту драку, если мог спокойно пересидеть в трактире, выдавая себя за местного жителя, но это было не важно. Важно было то, что Фобос смог выбраться живым из передряги, а потому сейчас он, присев, рванул в сторону конюшен, чтобы оседлать Бонки и дать дёру в сторону пристани.

Крикун по-прежнему сражался с четырьмя солдатами, наиболее стойкими из всех, но силы его были на исходе, потому что ему приходилось еще и уклоняться от стрел, ведь ополченцы перевели огонь на него.

Второй громила получил плашмя мечом по голове и теперь с трудом передвигался, вяло отпихивая врагов. Стрелки с пистолями не показывались.

Когда Фобос пересёк территорию двора, он увидел, что один из них лежал в луже крови, нашпигованный стрелами, а второго и след простыл. Потратив секунду на раздумья, Фобос прыжком подскочил к нему и вытащил из внутреннего кармана мешочек с порохом и несколько пуль. Пригодятся.

«Я уже стал падальщиком», – с отвращением подумал он и побежал в конюшни.

Через несколько секунд он выскочил из них верхом на Бонки и увидел, как трое оставшихся в живых солдат и несколько ополченцев вбегают в калитку. Грянул выстрел из «Насмешника», и один ищейка упал замертво с дырой в груди. Сидя в седле Фобос всегда стрелял точнее, потому что чувствовал себя увереннее.

Законник пришпорил Бонки, заставив ту набрать приличный разгон. Он пытался прорваться сквозь оставшихся солдат, двигавших на него, и ему это удалось. Повернувшись в седле, он выстрелил ещё в одного, попав тому в живот.

Законник выскочил со двора таверны и бросил быстрый взгляд направо. В луже крови, рядом с несколькими стрелами, воткнувшимися в грязную землю, и кучей трупов умирал Крикун. С холма уже бежал отряд ополченцев.

Завидев Фобоса, Крикун ухмыльнулся.

Недолго думая и проклиная самого себя за это решение, законник подлетел на Бонки к Крикуну, сделал несколько беспорядочных выстрелов в сторону ополченцев, заставив их на несколько секунд сломать строй.

Но этих нескольких секунд ему хватило на то, чтобы схватить Крикуна и рывком втащить его на лошадь. А затем Фобос помчался в сторону пристани.

Глинобитные домишки размазанными пятнами мелькали на периферии зрения Фобоса. Грязные улицы Истока петляли во все стороны. На очередном повороте Фобос едва не врезался в неожиданно возникшую перед ним деревянную стену.

– Тут направо, – устало прохрипел Крикун.

Законник послушно повернул в указанном направлении. И вскоре прямо перед ним расстелилась ровная и широкая улочка, ведущая прямиком к пристани. По обе стороны стояли двухэтажные деревянные дома. Местные, хоть и слышали выстрелы, всё же не спешили убраться по домам. За несколько мгновений законник добрался до пристани.

Единственное судно, стоявшее там, представляло собой небольшого размера байдак, с которого в данный момент несколько гребцов выносили какие-то тюки. Фобос слегка успокоился, понимая, что за ним остается преимущество в скорости, а потому миновал ряд гнилых халуп, ютившихся прямо вокруг пристани, и влетел прямо на неё, не слезая с лошади. Крикун, перекинутый поперек через лошадь, тихонько насвистывал какую-то мелодию.

– Бросайте всё за борт, сукины дети, – громко крикнул Фобос, – мы плывём в Скварну!

Гребцы недоуменно уставились на него, после чего вернулись к своей неторопливой работе. Вперед вышел один из них, видимо, главный.

– Катись отсюда, морда городская, – с насмешкой бросил он Фобосу, уперев руки в бока.

Фобос решил особо не церемониться, резко выхватил «Насмешника» и выстрелил тому под ноги. Гребец отпрыгнул назад в сильнейшем испуге.

– Я дважды не повторяю, – сказал Фобос, – освобождайте лодку.

Гребцы поняли, что с ним лучше не шутить, а потому принялись наспех выбрасывать тюки за борт.

Кто-то не дождётся товаров сегодня. Бонки нервничала, так как очень не любила воду. Фобос мягко потрепал её по шее и осторожно повёл по узкой пристани в сторону байдака.

Через несколько минут лодка уже отчалила. Гребцы испуганно озирались на законника, несколько раз пригрозившего им пистолем, но работу свою делали исправно, а потому истоцкая пристань постепенно отдалялась.

На причале появились несколько вычетов и ополченцев, которые выпустили с десяток стрел, но лишь несколько угодило в судно.

Опёршись о корму, Фобос помахал им рукой. Бонки, которой с трудом хватило места, стояла рядом, нервно вздрагивая.

Раненого Крикуна законник положил на скамью, после чего решил оказать ему хоть какую-то медицинскую помощь.

– Мы теперь компаньоны? – ухмыльнулся Крикун, приоткрыв один глаз, – давай, коновал, зашей меня.

Но серьезных ранений у него не было. Несколько неглубоких порезов от мечей, да обломок стрелы в районе плеча. Фобос выдернул его и обработал рану остатками водки, чтобы не началась инфекция.

– Ты же был при смерти, – удивлённо заметил Фобос, вспомнив лужу крови.

Крикун уселся на скамье, застегнул рубашку и посмотрел на законника как на идиота.

– Я притворялся, Улисс. Притворялся. Привыкай.

Глава 40

При попутном ветре утром над серыми водами Кайман-реки появятся каменные причалы скварнского порта. Неплохой итог, думалось Фобосу. Ему удалось не только выпутаться живым, но и не потерять времени, а также приобрести странного спутника, который отлично показал себя в бою.

– Итак, – сказал законник, усаживаясь на скамью и доставая из сумки несколько оставшихся хлебцов, – выкладывай, почему ты не решил просто отсидеться в таверне?

Крикун пожал плечами и приложился к водке. Когда Фобос открыл рот, чтобы повторить вопрос, он ответил:

– Мы старые солдаты Фронтира, Улисс, и должны горой быть друг за друга.

Это удивило Фобоса.

– Но как же твои люди? – спросил он.

– «Мои люди», – насмешливо передразнил его Крикун, – эта шайка неуклюжих головотяпов? Да я в два счёта соберу таких же, и лучше, едва мы сойдём на берег Скварны.

– Но в чём тогда смысл? – изумился законник.

Он решительно не понимал сумасбродных мотивов Крикуна. Казалось, что и Крикун сам их не понимал.

– Не забивай голову ерундой, Улисс. Пока это выгодно, бум держаться вместе. Бетвуд никуда не денется, я всегда туда успею. А так, мож, своими глазами увижу торжественный миг спасения Оштерауса, – он ехидно засмеялся.

Но Фобос всё равно не понял, чего вообще хочет добиться Крикун. По его последующим словам стало очевидно, что в одиночку добраться до Бетвуда он всё равно не сможет, а на поиск новых товарищей по оружию нужно время.

– Не ищи смысл там, где его нет, – посоветовал ему Крикун, – то, чем я занимаюсь… че я делаю… Я делаю это не ради чего-то, смекаешь?

И вновь Фобос ничего не понял.

– Нет.

Крикун покачал головой.

– Есть действия, а есть их результат, ага? – спросил он.

– Да, верно.

– Некая цель, к которой приводят эти действия. У тя цель, например, добраться до Лигинара и спасти свой сраный город.

– Допустим.

– И поэтому для тя важнее цель в конце пути, а не сам путь. А для мя нет. Путь важнее цели, – Крикун приложился к своей фляге, – потому что цель потеряет всякий смысл, когда я её достигну.

– Почему?

– Почему? Представь, что ты спас Оштераус. Что ж, терь до конца жизни эта мысль будет тя греть? Или ты отправишься на поиски нового смысла жизни, рискуя лишиться самой жизни?

– В данном случае необходимо учитывать все обстоятельства, – осторожно сказал Фобос. Он вступал на шаткую почву философских размышлений, в которых никогда особо не было силён, – возможно, что спасение города повлечёт за собой ряд неких… изменений в моём привычном укладе жизни.

– То есть, нечто внешнее навяжет те новую цель, ради которой ты будешь жить и проливать кровь? – усмехнулся Крикун, – ты же понимаешь, что это сродни тому, как крестьянин батрачит на помещика? Помещик говорит ему, че делать, а крестьянин и рад выполнить.

– Всё не так.

– Конечно, не так. Ты видишь это так, а я по-другому. В этом и разница.

– Ты живёшь без цели в жизни?

– Конечно. Я живу не ради того, чтоб достигать каких-то целей, которые мне подбрасывает кто-то другой, а ради того, чтоб жить. Вот и всё, – просто ответил Крикун.

Фобос замолчал. Этот разговор заставил его задуматься.

Крикун оказался одним из самых странных людей, что встречались законнику на всём протяжении его жизни. Конечно, были многие мыслители, попиравшие основы устройства общества и миропорядка, но чтобы так, совершенно спокойно и с чистой душой? А, главное, с искренней верой в собственные слова.

Фобос действительно был немало удивлён тем, что такие речи толкает человек, с которым он встретился в грязной истоцкой таверне.

– Я живу для ся, Улисс, – сказал Крикун, – возможно, и ты когда-нибудь это усвоишь. Есть я, а есть безликая масса других людей. Я называю их уродами. Они ничто для меня. Людишки. Клопы. Возможно, они и не существуют вовсе.

– Мнишь себя богом? – усмехнулся Фобос.

Крикун улыбнулся.

– Почему бы и нет? – спросил он, – что мне сделают эти твои боги? Я их никогда не видел. Существуют они? Как докажешь, что я не единственное живое существо во всём мире?

– Да никак, – пожал плечами законник.

Этот разговор начал его утомлять. Предстояло обдумать слишком многое. Уже достаточно событий произошло за сегодня, а он так и не поспал. Но он не хотел спать в байдаке, будучи окружённым толпой подозрительно глядящих на него гребцов. Не дай бог проломят череп, и даже Крикун не успеет им помешать. Или не захочет, чёрт его знает. Печальная кончина для героя.

Плавно наступила ночь. Гребцы сменяли друг друга, кто-то дремал. Фобос посмотрел на Крикуна. Его новый знакомый разлёгся на лавке и храпел что есть силы. Законник решил пройтись по байдаку, чтобы прогнать наступающий сон. В лицо дул прохладный ветер, предвещающий скорую осень и наступление холодов. Успеть бы…

Тихо шелестели волны, ударяясь о корму байдака. По обе стороны над Кайман-рекой нависали высокие песчаные обрывы. А по ним стелился густой чёрный лес. Завывали волки. Фобос услышал душераздирающий крик из глубины леса и поёжился. Хищники нашли добычу.

Он вспомнил об Одноногом и Хорнете. Вернутся ли они в Оштераус с вестью о том, что Фобос всё-таки жив?

Они не выработали никакого плана на тот случай, если фронтмены всё-таки выживут в смертельном бою.

А они выжили.

Слишком слабы оказались лигийские солдаты, пусть даже и из отряда вычетов. Впрочем, как пояснил Крикун, вычеты и не предназначались для того, чтобы вступать в открытое столкновение. Это, скорее, были отряды лёгкой разведки – быстрые, незаметные и способные по обстоятельствам играть роль шпионов. Маскировка и внедрение – вот, что превалировало в обучении вычетов. Они с лёгкостью говорили на множестве языков и могли внедриться к кому угодно, но справиться с парой вооружённых людей для вычетов было невозможно.

Фобос думал о том, что он практически добрался до Лигинара, где вскоре встретится с самим царём Лигии. Не помешало бы хорошо поспать в Скварне.

Это небольшой, но сложенный из крепкого камня морской порт, куда часто заходят иностранные суда, а потому он не будет выглядеть настолько чуждым, что каждый трактирщик первым делом решил продать его за пригоршню монет.

Выспаться. Хорошо поесть и купить какие-то припасы в дорогу. Денег оставалось немного, но, может и у Крикуна что-то будет? Фобос не собирался платить за него. Но и прогонять неожиданного компаньона ему почему-то не хотелось. Слишком уж заинтересовала его противоречивая натура.

«С таким будет интересно хотя бы поговорить», – подумал законник, – «да и с оружием неплохо справляется. Лишним не будет».

◆ ◆ ◆

В таких мыслях прошла вся ночь. Фобос не сомкнул глаз, а потому, когда впереди за завесой утреннего серого тумана проступили очертания скварнской крепости, он клевал носом. Приземистые стены, усыпанные редкими островерхими башенками, тянулись с холма и подступали к самой кромке воды, обнимая с обеих сторон вдававшуюся глубоко в реку пристань.

– Приплыли, – хлопнул его по плечу Крикун, и законник едва не перелетел через борт от неожиданности.

Он смертельно устал, замёрз и хотел есть.

– Знаешь этот город? – спросил он сонным голосом у своего спутника.

– А то. Тебе по какой части – надраться самому или надрать кому-то зад? Во всех смыслах этого слова, – ухмыльнулся Крикун.

Фобос ничего не ответил.

Когда они покидали борт гостеприимного судна, Фобос всучил главному гребцу несколько серебряных монет. Этого хватило бы им, чтобы неделю кутить в кабаке. У самого Фобоса оставалось немногим больше. И едва он, ведший Бонки, и Крикун ступили на пристань, как гребцы гурьбой покинули байдак и двинули в ближайший трактир.

– Здесь ошивается всякая чернь, – с видом знатока рассказывал Крикун.

Несмотря на раннее утро, в порту кипела работа, и сновало множество людей. В отличие от истоцких крестьян, выглядевших однообразно и бедно, публика в Скварне представляла собой разношерстное месиво. Здесь не было совсем уж экзотических представителей рода человеческого, вроде чернокожих зиртаби или рунтабцев, не было и привычных Фобосу северян с ледяного острова Хогг. Не видать было и вездесущих орталийцев или иллирийцев.

То и дело слышалась резкая хафенбаумская речь. Под деревянным навесом стояли с мрачным видом каллиопские купцы в своих странных ермолках и буравили взглядом толпу.

– Поэтому я бы посоветовал подняться в срединную часть города. Там недорого, да и постели лучше.

Порт Скварны был отделён от остальной части города высокой каменной стеной, по которой сновали отряды солдат. Те не обращали на фронтменов никакого внимания. У городских ворот дремал часовой в зеленом плаще. Проходя мимо, Фобос не снимал руку с «Насмешника», ожидая чего угодно. Но ничего не произошло.

– Взгляни, – сказал Крикун, когда спутники пересекли ворота.

Фобос раскрыл рот от удивления, увидев впервые настоящий город равнинных земель. Да, Скварна была захудалым городишком по мере «жемчужин Мергереаота» – столиц крупнейших государств. Тем не менее, до этого Фобос бывал лишь в небольших деревнях и посёлках, а то, что называется городом на Фронтире, являет собой лишь небольшое село, окружённое высокой стеной. Исток явно был не в счёт.

Впрочем, был ещё один город, но воспоминания о своём визите туда Фобос пытался выдрать из своего разума с тех пор, как его покинул.

– Нравится, ага? – усмехнулся Крикун.

Впереди возвышался холм, на котором и растекалась основная часть крепости. Как спрут она раскинула щупальца своих стен во все стороны, отрезав районы Скварны друг от друга. Тяжёлые ворота запирались на ночь, так что попасть из одного квартала в другой было затруднительно.

Стены крепости сходились в одной точке, из которой тянулся высокий деревянный донжон, увенчанный знакомым уже изумрудным куполом с золотым луком Лигинара и стрелой, направленной прямо в небеса. По периметру расположились островерхие каменные башенки разной высоты.

Широкая улица, выложенная брусчаткой, тянулась до самых ворот крепости, в этот ранний час закрытых. Вдоль неё примостились невысокие срубы, сложенные из тёмных брёвен. Дома стояли боком к улице. Входом в них являлась отдельная комната с большого размера дверью – одна на два дома, левый и правый. Законник подошёл к одному дому. Его внимание привлекли резные ставни.

– Здесь это называют наличником, – не оборачиваясь сказал Крикун.

Над наличником выступал из стены резной деревянный карниз, окрашенный в белоснежный цвет. На нём симметрично расположился с десяток небольших, всего в несколько дюймов высотой, фигурок зверей – тоже деревянных и тоже резных.

– Ох ты ж, – зачарованно произнёс Фобос, разглядывая игрушки волков и медведей, сорвавшихся в неудержимый пляс.

Боковые колонки наличника были выкрашены в жёлтый цвет и покрыты резьбой в виде цветов. Они опирались на деревянную консоль, украшенную каким-то национальным лигийским узором в виде переплетённых завитушек.

По краям разноцветных ставен их тянулся резной орнамент, который сходился в центре в виде крупных узоров.

Несколько минут законник изучал это чудо творения человеческих рук, пока какая-то старуха не высунулась в окно, плюнула на улицу и захлопнула ставни прямо перед носом опешившего Фобоса.

– Нечего, нечего, – подал голос Крикун, схватил законника за руку и потащил его дальше по улице, – портовая улица раньше была наиболее важна для Скварны, поэтому тут всегда шла бойкая торговля прямо из домов, – начал рассказывать он.

Кроме рабочего люда на улицах никого не было.

– Что-то не похоже, – скептически покачал головой Фобос, когда они прошли мимо трёх трактиров, стоявших друг за другом. Все они были закрыты.

– Наместник приказал переместить всю торговлю за пару улиц отсюда, поближе к главной площади.

– Почему?

– Слишком уж много отбросов творило тут свои грязные дела, – подмигнул Крикун, – а площадь примыкает к казармам городской стражи, поэтому там всё чин чином.

– Подожди-ка, казармы находятся вне крепости?

– Ну ты деревня! – Крикун хлопнул Фобоса по плечу, – это город. Возле площади живут стражники, а регулярные войска сидят в крепости.

– И зачем тогда нужны стражники? – удивился Фобос, привыкший к тому, что на Фронтире роль городской милиции и солдат выполняли одни и те же люди.

– Они законники, как и ты, – усмехнулся Крикун, – шатаются по окрестностям и собирают дань с попрошаек.

Фобос скривился.

– В то время как солдаты используются для несколько других целей.

– Можешь не продолжать.

– Помню, что некоторые лавочники их ослушались. Было весело.

– Вот это да.

– Твой сарказм здесь неуместен, дружище Улисс, – состроил обиженную гримасу Крикун, – история-то, в целом, трагичная.

– Мне не терпится узнать, что же было дальше.

Крикун задумался на несколько секунд.

– Припоминаю, что вскипятили несколько котлов с водой. Сначала нескольких торговцев заставили засунуть туда правую руку.

– Ну, это не так уж и страшно.

– Левые руки облили серой и подожгли, – лигиец начал загибать пальцы, – затем раскалёнными щипцами принялись расковыривать им тела. У стекольных дел мастера вытащили глаза, поменяли их местами, а затем залили каким-то расплавленным металлом.

– Крикун…

Но тот вошёл во вкус.

– Купцу из Ольтмарка по северному обычаю вытащили кишки, прибили к позорному столбу и заставили наматывать круги вокруг него.

– Крикун, твою мать…

– Кстати, вот тот самый столб, – и лигиец махнул рукой в сторону небольшой площади, – затем адвокату, что имел здесь юридическую практику, сделали «галстук».

– «Галстук»? – Фобосу поплохело.

– Разрезали горло и вытащили язык. Владельца трактира заставили отрезать куски мяса от своего тела, жарить и есть их.

– Мортар милостивый…

Крикун усмехнулся.

– Торговца пряностями заставили есть соль, пока не умрёт. В торговца строительной утварью воткнули с полсотни смазанных серой деревянных щепок, после чего подожгли их.

Лигиец замолчал на несколько минут. Фобос выдохнул.

– Ну, с теми, кто умудрился выжить, обошлись не так интересно – всего-навсего влили расплавленное золото в глотки.

Крикун повернул налево, в какой-то узкий переулок между двумя домами. Переулок был заколочен досками, но спутник Фобоса отодвинул их и поманил законника рукой. В нос ударил запах мочи. Послышался писк разбежавшихся крыс. Внутри было темно и сыро.

Это место не внушало доверия.

– Уверен, что знаешь, куда нам идти? – с сомнением спросил Фобос, таща за собой взбрыкивающую лошадь. Он оценивающе посмотрел на Бонки, прикидывая, протиснется ли она в переулок. Ей явно будет там неуютно.

– Я здесь вырос, Улисс, – бросил через плечо Крикун.

– Так ты не с Фронтира?

– Я бы всё те рассказал, приятель, да только это будет неинтересно, – усмехнулся он, продолжая широким шагом пересекать переулок.

Фобос в несколько шагов нагнал его и схватил за плечо. Развернул лицом к себе и спокойно, но твёрдо, сказал, глядя прямо в глаза Крикуна:

– Если уж ты собрался идти дальше со мной, то я должен тебе доверять и знать нечто большее, чем твоё фальшивое прозвище.

Крикун лишь пожал плечами.

– Я тоже, Улисс, – сказал он с нескрываемой издёвкой.

Фобос вздохнул и позволил Крикуну вести дальше.

Вскоре переулок закончился, и они вышли на другую улицу. Законник сделал глубокий вдох – идя по переулку, он зажал нос, стараясь не вдыхать лигийское зловоние.

Эта улица была шире предыдущей, и время от времени по ней сновали конные экипажи и вооружённые алебардами всадники в кольчугах.

– Здесь налево, – предупредил Крикун.

Каменные дома, сложенные из белых блоков, высились по обеим сторонам. Фобос принялся их разглядывать, стараясь запечатлеть все детали в памяти, но огорчился, увидев, что это лишь двух- и трехэтажные каменные кубы с деревянными верхними этажами, совершенно неинтересные и похожие друг на друга. По дороге им попалось несколько открытых таверн. Фобос бросил быстрый взгляд внутрь и увидел, что даже в столь ранний час внутри были посетители, глушившие пиво.

«Омерзительно», – подумал законник, скривившись.

Они двигались дальше. Вдалеке показалась городская площадь, откуда доносился многоголосый гомон.

– Напомни-ка, что мы ищем, – спросил Крикун, – ты хочешь потрахаться или отоспаться?

– Второе, – устало буркнул Фобос, вновь ощутив, как его тело налилось свинцом. Хотелось поскорее добраться до постоялого двора, завалиться спать, хорошо поесть и снова двинуться в путь.

– Ты не хочешь посмотреть город?

– На кой чёрт? – усмехнулся законник.

– Возможно, почерпнул бы некие факты из биографии своего компаньона, – ответил ему Крикун.

Фронтмен лишь устало хмыкнул.

Площадь не произвела на него совершенно никакого впечатления. Такая же, как и площади на Фронтире. В центре стоял какой-то уродливый памятник. Даже Фобосу, который чурался культуры, он не понравился.

– Совершеннейшая безвкусица, – заметил законник, когда они пересекали площадь. Все лавки и лотки были закрыты с утра.

Памятник изображал какого-то лигийского то ли воина, то ли полководца. Бронзовая фигура мужчины высотой в два десятка футов имела чудовищно искажённые пропорции.

– Неужели нельзя было сделать ему нормальную голову? – удивился Фобос, разглядывая нахмуренную физиономию, которая на фоне необъятного тела была размером с яблоко.

– Башка с памятника в Лигинаре, – усмехнулся Крикун, – скульптор перепутал заказы.

Фобос ничего на это не ответил.

Он ждал, что сейчас Крикун поведёт его в какой-нибудь трактир из тех, что окнами выходили на площадь, но вместо этого они свернули в очередной мрачный переулок.

– Ты издеваешься? – простонал Фобос.

На сей раз Бонки покорно последовала за хозяином.

– Мы почти пришли! – ответил Крикун.

Они двигались ещё несколько минут, причём периодически поворачивая на неожиданных, едва приметных, развилках. Вскоре они упёрлись в большую деревянную дверь.

– Мы на месте, – сказал спутник законника.

– Я бы удивился, если б не устал так сильно, – пробурчал Фобос.

Крикун постучал в дверь два раза, затем выждал несколько секунд, после чего постучал ещё один, затем опять подождал, а потом постучал ещё три раза.

Прошло несколько минут, прежде чем дверь отворилась. Бонки фыркала чуть позади в переулке. Законник потрепал её по загривку и оставил ждать.

Спутники вошли внутрь. Было темно, но помещение показалось фронтмену довольно уютным, особенно на контрасте с сырым и тёмным переулком.

Стены были обшиты светлыми досками. Потолок в помещении был низким, так что, подняв руку, Фобос мог упереться в него пальцами.

Из узких окон под самим верхом внутрь проникал серый утренний свет.

Из-за двери вышла сурового вида девушка со светлыми волосами, одетая в зеленую рубаху, штаны, какие Фобос часто видел на лигийских солдатах и пехотные сапоги. Она была как две капли воды похожа на Крикуна. Только немного симпатичнее. Крикун стиснул её в объятиях.

– Да уж, не чаяла тебя увидеть здесь, – сказала она хрипловатым голосом, после того, как лигиец, наконец, от неё отлип.

– Знакомься, эт Улисс, – сказал Крикун, слегка хлопнув законника по руке, – если б не он, ты бы мя и не увидела, Райла.

– Угу, – буркнул Фобос, валясь с ног от усталости.