Законник

Глава 34

– Твою ж мать! – раздался удивлённый голос. До крайности знакомый, но чей, Фобос не понял, – ты погляди, что у него в руке!

В левой руке законник до сих пор сжимал «Насмешника».

– Думаешь, украл? – спросил второй голос, басовитый и недовольный, – ну-ка, переверни его.

– Без проблем, – прокряхтел первый, убрав ствол с затылка законника, – только держи его на прицеле, ладно?

– Ладно.

Кто-то схватился за плащ законника и рывком, крякнув от натуги, завалил его на бок, а затем, толкнув в плечо ногой, опрокинул на спину.

– Мать честная, – сказал он, отступив ровно на шаг.

На шаг деревянного протеза ноги.

– Боги решили пошутить, – пробурчал другой.

А это был ни кто иной, как Хорнет.

Фронтмены подняли Фобоса на ноги. Одноногий, виновато улыбаясь, отряхнул его плащ, потом поднял с земли «Бесси».

– Вот т-так встреча, – сказал он.

У Фобоса всё ещё кружилась голова, а в ушах стоял звон. Сердце безудержно стучало в груди. Казалось, что он вот-вот потеряет сознание.

– Клайвз? – тихо спросил Фобос, не обращаясь ни к кому конкретно.

Очередное имя, похороненное под стенами Рубежа десяток лет назад.

– Как ты, Фоб? – спросил Одноногий, не расслышав бормотания законника.

– Жить буду, – проговорил тот, после чего закашлялся.

Фронтмены отвели Фобоса чуть в сторону от пылающего трактира и усадили на перевёрнутое деревянное корыто. Хорнет отлучился и через пару минут вернулся с ведром ледяной колодезной воды. Недолго думая, он окатил ею Фобоса, так что тот на пару секунд оцепенел и потерял дар речи.

Но это вернуло его к реальности. Затем Фобос залпом осушил то, что осталось в ведре.

– Хорошо, – прохрипел он, – я тоже рад вас видеть, парни.

Та травма не смогла навсегда стереть образ друзей из головы законника.

Он плохо помнил, что произошло на Фронтире до того, как он упал в ущелье, но точно знал, что эти люди – его друзья. Что они бились с ним плечом к плечу и делили последнюю краюху хлеба.

– Что ты здесь забыл? – спросил Хорнет.

– А вы?

– Лейхель послал нас в Лигию, – ответил Одноногий, усаживаясь рядом.

– Но зачем? – недоумевал Фобос. Ему действительно было непонятно. Ведь это он в одиночку должен был спасти Оштераус и весь Фронтир. Ведь это он славный рыцарь, которого ждёт его возлюбленная Венда Дист.

Славный ли?

– Я убил человека, – простонал Фобос, закрыв лицо руками.

– Эка невидаль, – буркнул Хорнет, скрестив руки на груди.

– Он сгорел у меня на глазах…

– И что?

– По моей вине. И я ничем не мог ему помочь, – глухо ответил Фобос, ощутив небывалое раскаяние за то, что случилось.

Полный ужаса крик трактирщика, чьё мясо уже обугливалось на трещащих от жара костях, всё ещё эхом отдавался у него в ушах.

– Всякое б-бывает, – просто ответил Одноногий.

– Никогда не видел, как умирают люди? – недоверчиво спросил у Фобоса Хорнет, – на тебя это не похоже.

И тогда Фобос, решив не утаивать ничего, быстро и крайне сбивчиво рассказал о том, что произошло после его падения в ущелье.

О том, как его нашёл и выходил Ланц Фельд.

О том, что память к нему не до конца вернулась.

И о Венде Дист, утаив, правда, некоторые романтические подробности.

Фронтмены слушали Фобоса, недоверчиво качая головой и переглядываясь друг с другом, знаками намекая друг другу, что Фобос тронулся умом.

Когда он закончил, Одноногий деликатно и осторожно произнёс:

– Вот это д-да.

А Хорнет добавил:

– Никогда не слышал от тебя подобных душеизлияний, Фобос. С тобой точно всё в порядке? Может, дымку наглотался?

Законник лишь устало отмахнулся от него, попросив отъехать подальше от этого злосчастного трактира, выбрать место для стоянки и хоть немного вздремнуть.

Эта ночь вызвала суматоху в голове Фобоса. Мысли летали как сумасшедшие птицы, сталкиваясь друг о друга и при каждом столкновении порождая ворох новых мыслей. Вид разлетающейся на куски головы Гантора… Крики сгорающего заживо трактирщика… Выстрелы на улице…

Кстати, о выстрелах.

– Что за чертовщина приключилась? – устало спросил Фобос, забираясь в седло. В конюшне никого не было видно, лишь перед входом лежал труп застреленного в сердце юного дезертира, – я должен был услышать только один выстрел, но за окном грохотала канонада.

– Давай уберёмся о-отсюда, – попросил, поёживаясь Одноногий, – и мы всё тебе расскажем.

Фобос лишь кивнул, покачиваясь в седле. Они двинулись на восток, навстречу солнцу, медленно окрашивающему тёмное ночное небо в голубые тона.

◆ ◆ ◆

Пока законники двигались в сторону стоянки, петляя по лесным тропинкам и ни в коем случае не показываясь на широком лигийском тракте, Одноногий рассказал законнику о том, что произошло после того, как Танго подстрелили и пути Фобоса и его друзей ненадолго разошлись.

И к тому моменту, как они добрались до неплохого и укромного места в густом еловом лесу, непрерывно тянувшегося от самого берега моря на юге, Одноногий уже добрался до сути. Законники оставили лошадей чуть в стороне, наткнувшись на небольшой ручей между камней. Вода была холодна и чиста, как слеза девственницы, от густого запаха хвои кружилась голова, а по суглинку стелилось так много мха, что постель под открытым небом обещала быть мягче, чем на многих постоялых дворах.

– Мы д-двинули в Оштераус, чтобы с-спасти Танго, – сказал он, – Орвис валялся в лихорадке.

– Он выжил? – спросил Фобос.

– Д-да. Но пока ещё настолько слаб, что п-проку от него мало.

– А что же в самом Оштераусе?

Одноногий замолчал, посмотрев в землю.

– А в самом Оштераусе земля горит под ногами, – подал голос Хорнет, спешиваясь с лошади, – дни города сочтены. Драйтер приказал никого не впускать и не выпускать, но каждый день кто-то сваливает из города, прихватив с собой припасы. После всех историй о ханготцах, Хуттлз спятил и ночью расстрелял целое отделение, приписанное к его роте. Сейчас дожидается петли.

– Погано, – сказал Фобос.

– Самое п-поганое, что от ханготцев, ну, не от наших, нет спасения. Каждый день, каждый божий день перестрелки, – гневно пробормотал Одноногий, – пороха нет. Пули на исходе. Скоро начнём от стен камни отдирать и бросаться в них.

– Почему Драйтер просто не хочет оставить город? – спросил Фобос, – ведь в этой ситуации вряд ли что-то можно сделать.

– Всё не так просто, Фоб, – ответил Хорнет, – ты же знаешь Драйтера. Пока есть надежда на то, что кто-то поможет, он не бросит своих людей. Он костьми за своих людей ляжет, но выстоит.

– Как он?

– Эти события… сильно его измотали. Старику будет трудно пережить зиму даже при благоприятных условиях.

Фобос омрачился, услышав эти слова. Драйтера ему было по-настоящему жаль. Он был хорошим человеком и прекрасным командиром. Об этом говорило, например, то, что Оштераус до сих пор стоял. В отличие от того же Хангота.

– И всё это произошло за месяц? – изумился Фобос.

– Да, – пожал плечами Одноногий, – чёрт п-побери, время понеслось как стрела. Драйтер не смог сдержать панику, а потому люди сошли с ума и принялись громить всё, что под руку по-подвернётся.

– И как старику удалось с этим справиться?

Одноногий замолчал, вновь потупив взгляд. Раздался мрачный голос Хорнета:

– Просто не будем об этом вспоминать.

– Ладно, – просто ответил Фобос, – Но кто сказал Лейхелю, что меня подстрелили?

– П-понятия не имею, – ответил Одноногий. Он уже разводил небольшой костёр, чтобы приготовить остатки провизии, вывезенные из Оштерауса, – кто-то, кого мы не знаем. Но когда мы вернулись, Д-драйтер был как при смерти. Поэтому он спешно отправил нас, на случай, если слухи подтвердятся.

– Разумно, – Фобос зевнул, – спокойной ночи, парни. Оставьте мне еды наутро.

Те согласно замычали, набивая рот жареным мясом. Фобос лёг, подложив сумку под голову и через несколько минут уснул, прокручивая события последнего дня.

Плохие мысли отступили сразу же, стоило ему подумать о Венде.

Да, трактирщик погиб, но не по его вине, а из-за нелепой случайности. И Фобос сделал всё, чтобы спасти его. В этом не было его вины. Он не плохой человек.

Если бы он был плохим человеком, смогла бы Венда его полюбить? Конечно же, нет. С этими мыслями и безмятежной улыбкой на губах законник вскоре отправился в страну грёз.

Но сны его были беспокойны. Снилось, как его душит человек, как две капли воды похожий на него, но с каким-то неестественным звериным оскалом и синим огнём в глазах.

Фобос отчаянно пытается вырваться, но тот со всей одури бросает его на землю и достаёт из кобуры пистоль. Его пистоль, «Насмешник». И правую руку страшного незнакомца окутывает синее призрачное пламя, точно такое же, какое разгорается в глазах, поднимаясь всё выше и выше, а затем клубясь туманом вокруг. Он целится в Фобоса целую вечность.

И законник, оцепеневший и не способный двигаться в собственном сне, краем глаза видит ещё одного странного человека в чёрных доспехах и с чёрными провалами вместо глаз, который выходит из тумана и печально ему улыбается.

Глава 35

Фобос посмотрел на густые кроны тёмно-зелёных елей над собой.

«Это был всего лишь сон», – внушал он сам себе, но сердце законника стучало очень сильно, а на лбу выступил холодный пот.

Он резко присел. Ночь понемногу выветривалась из его головы.

В его голове зрела единственная мысль.

«Тени всегда возвращаются в самых страшных кошмарах».

– Проснулся? – раздался сонный голос Одноногого рядом, – п-прекрасно. Покараулишь, пока я вз… взд-д… вздремну?

Фобос кивнул и встал, чтобы размять затёкшие конечности.

В котелке был остывший горячий шоколад. Увечный фронтмен не изменяет своим привычкам.

Интересно, а ему снятся кошмары?

Фобос встряхнул головой, прогоняя остатки дрёмы.

Что значил его сон?

Зачем-то он полез в карманы плаща, видимо, сработали некие старые инстинкты, призывавшие Фобоса при каждом проявлении сильного стресса скручивать папиросу, но вместо этого он нашёл листок бумаги с каким-то адресом. Фобос прочитал его несколько раз. Адрес указывал на место жительство конкретного человека в Лигинаре.

Что это? Какие-то смутные догадки вертелись в голове законника, но не могли собраться воедино. Он с кем-то разговаривал перед выездом из Оштерауса. С кем?

– Одноногий, – обратился Фобос к начавшему дремать законнику.

– А? – встрепенулся тот, – чего т-тебе?

– Мы же вместе уезжали из города?

– Из какого? – Одноногий зевнул.

– Из Оштерауса, дубина.

– Ну д-да. А что?

– Напряги свою память и помоги мне вспомнить, говорил ли я с кем-то перед самим выездом? – спросил Фобос.

– С П-падсоном, – ответил Одноногий, – ты ещё наехал на меня после этого разговора. Видать, он спросил у тебя что-то не то, – законник зевнул, – теперь-то мне можно п-поспать?

– С Падсоном? – Фобос напряг память, но это имя ему ни о чём не сказало.

– С лекарем, Фоб, – раздражённо буркнул Одноногий, – предвосхищая твой следующий вопрос – нет, я не в курсе, о чём вы говорили. Дай п-поспать.

Фобос ничего не ответил.

Он ещё несколько раз перечитал написанное углём на листке бумаги, после чего убрал его в карман и принялся чистить «Насмешника».

Сон превратился в смазанное пятно, и Фобос быстро обрёл внутреннее равновесие. Он принялся размышлять о предстоящем маршруте.

Сначала им следует прибыть в Исток, где можно разузнать последние новости. Там законники смогут нанять судно и спуститься вниз по широкой реке до Скварны. Оттуда самую малость на восток, минуя Тралв – и вот они в Лигинаре. Затем остаётся лишь вернуться обратно в Оштераус.

А будет ли куда им возвращаться? По словам Хорнета, обстановка в городе критическая. Он пока ещё держится, но времени остаётся всё меньше. Понадобится больше недели, чтобы добраться до столицы Лигии, попасть на аудиенцию к царю и вернуться на Фронтир. Успеют ли они сделать это прежде, чем произойдут непоправимые события?

Способ решить этот вопрос был только один – двигаться вперёд, несмотря ни на что. Сторож говорил Фобосу о том, чтобы тот никому не сообщал, что он с Фронтира. Интересно, почему? Лигийцы возненавидели всех фронтменов после того, как дезертиры навели здесь шороху? Или причина, всё же, кроется в другом?

Решив не строить поспешных выводов, Фобос встал для того, чтобы немного прогуляться. В тот же момент он услышал тихий шорох в кустах. Законник напрягся и мгновенно нацелил «Насмешника» в ту же сторону. Тихо щёлкнул взводимый курок. Быть может, это ветер?

Но Фобос чувствовал, как за ним наблюдают. Бесшумно ступая, он прокрался к кустам ревницы, надеясь, что его ещё не засекли. Подул лёгкий ветерок, и Фобос уловил едва заметный запах давно немытого тела. Тут точно кто-то есть.

Раздвигая кусты, законник двинулся вперёд, держа «Насмешника» в полусогнутой руке.

Наконец, чуть впереди он увидел неясный силуэт, скрытый в кустах. Тот что-то высматривал.

Законник затаил дыхание и подкрался к нему вплотную.

Каково же было его удивление, когда он увидел, что это был вчерашний фермер! Фобос ловко бросился на него со спины, повалил на землю и зажал ему рот.

– Рыпнешься или закричишь – и я выстрелю тебе в башку, – прошипел законник ему в ухо, – кивни, если понял.

Перепуганный насмерть фермер испуганно затряс головой. Фобос слез с него, но пистоль не убрал. Тот поднялся, отряхиваясь и зажав рот. Его била мелкая дрожь.

– Не стреляй, – сбивчивым шёпотом затараторил он на лигийском наречии, – вы в беде! За вами охотятся!

– Что ты мелешь? – недоверчиво спросил Фобос.

– Это всё моя вина, это всё моя вина, – захныкал фермер, стаскивая шапку с головы и прижимая её к груди.

Законнику пришлось отвесить ему звонкую пощёчину, чтобы привести в чувство.

– Либо ты успокоишься, либо мне придётся применить грубую силу, – угрожающе пообещал ему законник, – рассказывай всё и по порядку. Начиная с того момента, как ты убежал из трактира.

Всхлипывая, фермер принялся быстро говорить о последних событиях.

Он сбежал, не помня себя от страха, и сразу же ринулся домой, где оседлал лошадь и помчался в сторону ближайшей караулки, в нескольких милях от злополучного трактира.

Там он принялся барабанить в закрытую дверь помещения, после чего получил по лицу от сержанта.

– Даже синяк остался, – сообщил фермер, показывая Фобосу синяк.

– Дальше, дальше.

Путано сообщив о событиях в трактире, фермер немало переполошил всех солдат в караулке. Их было немного, сержант избрал стратегически верное решение и разделил и без того небольшой отряд, послав двоих воинов за подмогой в Исток и оставив троих солдат на охране караулки. Затем он и ещё двое оставшихся стражников, прихватив с собой незадачливого фермера, двинули в сторону трактира, но там уже никого не было, а вокруг быстро сгоревшего дотла здания собралась толпа зевак.

Сержант внимательно осмотрел всю местность и нашёл несколько трупов. Один был совсем молодым парнем, фронтменом, и погиб он от того, что ему размозжили голову. Ещё трое – двое местных и ещё один юнец с Фронтира – были застрелены.

Фермер рассказал сержанту о плане Улисса (так, он думал, зовут Фобоса), и стражник принял решение прочесать местность в поисках беглого законника. Они двинулись по следу, но потеряли много времени, ожидая прибывший на подмогу отряд, а потому отправили вперёд фермера в качестве разведчика, ожидая, что Фобос скрывается где-то в лесу.

– Я не хотел вести их за собой, клянусь! – бормотал фермер, – и я не сваливал вину на тебя, Улисс, это чистая правда. Да покарает меня Лигинар, если я вру!

– С этим мы разберёмся позднее, – ответил Фобос, наконец, опустив пистоль. Фермер выдохнул, – сколько их, ты знаешь?

– Сержант и двое солдат из караулки, – фермер принялся неуверенно загибать грязные пальцы. Фобос отметил это – обычно крестьяне, встречавшиеся ему, были настолько безграмотными, что не владели счётом даже на пальцах, – из Истока должен был прибыть конный отряд, я… Я не знаю, сколько в нём человек. Сержант говорил, хорошо бы, если с десяток.

– С десяток, – глухо повторил Фобос.

– Да.

Законник ничего не ответил, лишь разразился беззвучным проклятием и ударил себя по лбу.

Пока в лесу никого не было. Но он чувствовал, как петля медленно стягивается вокруг его шеи.

Мортар милостивый, и что делать? Ещё несколько минут назад всё было хорошо.

Жизнь воистину непредсказуема.

А если бы он не заметил фермера? Скорее всего, так и оставался бы в счастливом неведении до тех пор, пока его не пронзила бы стрела, пущенная метким лигийским солдатом.

Он вновь почувствовал себя неуютно.

Это не Фронтир. Он не знает здешнюю местность. В отличие от своих врагов, которые превосходят его по численности. К тому же, ему противостоят не обычные разбойники, а солдаты, дававшие присягу самому царю.

Это ли не начало военного конфликта?

О какой помощи Фронтиру со стороны Лигии может идти речь, если он в открытую атакует отряд лигийцев?

Фобос тряс Хорнета за плечо, лихорадочно соображая, как выбраться из этой щекотливой ситуации.

– Хорн, у нас проблемы. Большие проблемы, – прошептал он в ухо сонному законнику, – скорее всего, нам конец.

– А? – хмуро отмахнулся тот, – что ты, чёрт побери, мелешь?

– За нами по пятам движется отряд лигийских кавалеристов, – ответил Фобос, – всё из-за случая с трактиром.

– А они не любят терять время, – невесело усмехнулся Хорнет.

Он встал и нацепил на себя плащ и кобуру, лежавшую рядом.

Фобос разбудил Одноногого.

Фермер переминался с ноги на ногу и стоял неподалёку. Вот уж кто явно хотел как можно скорее дать дёру.

– Ситуация такая, что мы оказались в капкане, – сказал Фобос, пока Одноногий и Хорнет проверяли своё оружие, – и я совершенно без понятия, что делать.

– Прорываться с боем – не лучшая идея, – задумчиво проговорил Хорнет, – к тому же, мы слабо знаем эту местность.

– П-перевес не в нашу сторону, – добавил Одноногий, – я не уверен, что смогу так же метко стрелять из «Бесси» как у нас дома.

– Не будет ни нас, ни дома, если мы сейчас же не решим, что будем делать, – нервно поторопил их Фобос.

Хорнет почесал голову и окинул взглядом фермера.

– Поди сюда, равнинный, – позвал он его.

Тот вопросительно уставился на Хорнета.

– Он не говорит на этельвельдском, – сказал Фобос и махнул рукой фермеру. Тот медленно и боязливо подошёл.

– Скажи ему, чтобы раздевался, – сказал Хорнет Фобосу.

– Снимай шмотки, – приказал фермеру законник. Тот не пошевелился и удивлённо посмотрел на Фобоса, – погоди, что?

– Пусть разденется, – пояснил командир, – и отдаст тебе свою одежду. Ты возьмёшь лошадь и поскачешь во весь опор, надеясь не нарваться на того самого сержанта. Скажешь, что увидел фронтменов, навалил в штаны и пошло оно всё к чёрту. Сообразишь, в общем.

– Неплохой план, – покачав головой, сказал Фобос, – а что будете делать вы?

– Как что? – зло ухмыльнулся Хорнет, – а мы будем драться до последней капли крови. Правда, Одноногий?

Одноногий лишь закатил глаза.

Глава 36

Одежда фермера была короткой и сидела на Фобосе нелепо, но он подпоясался какой-то верёвкой. Пришлось расстаться со всеми седельными сумками и взять седло у Хорнета – у него оно было наиболее простое и потёртое. Что-то он смог положить внутрь необъятных складок одежды, а «Насмешника» спрятал в левый сапог, в секретную кобуру, подаренную ещё Ланц Фельдом. Оставалось надеяться лишь на милость богов.

Фермер должен был изобразить из себя раненого законника. Одноногий и Хорнет прятались в кустах, отведя лошадей ещё дальше от ручья. Когда лигийские солдаты подойдут к поляне, Одноногий и Хорнет начнут смертоубийственную атаку в надежде обратить лигийцев в бегство.

– Шансов мало, – покачал головой Хорнет, – но сейчас твоя жизнь куда важнее наших.

– А ведь я советовал тебе выучить лигийский в своё время. Был бы сейчас на моём месте, – пошутил Фобос.

Хорн лишь вяло улыбнулся. Одноногий нервно смотрел по сторонам, но был готов к бою.

– Мы и правда можем больше не увидеться, парни, – сказал Фобос, крепко обняв друга, – но я надеюсь, что такие пропащие души не нужны Мортару, и он не даст вам умереть.

– Пошло оно всё прахом. Если я окажусь прямо перед богами, то смогу задать вопросы, что мучают меня последние месяцы, – мрачно пробубнил Хорнет и отвернулся.

Его глаза слегка увлажнились, но Фобос этого не заметил.

– Удачи, Фобос, – твёрдо проговорил Одноногий, стискивая законника в объятьях. Он даже изумился – калека порой производил впечатление нервного и даже трусливого парня, но перед боем каждый раз преображался в машину для убийства, коей мог позавидовать и Фобос, даже в лучшие дни.

Законник сел на верную Бонки и помчался прочь от этой поляны, на которой его друзей через несколько минут превратят в кровавый фарш превосходящие силы противника.

Он был избран для этого. Он чувствовал, что именно ему предстоит спасти Оштераус и, возможно, весь Фронтир. Его разум был холоден, а руки тверды. Он знал лигийский язык и имел небывалый дар убеждения – Одноногий и Хорнет не смогли бы выправить ситуацию и склонить лигийского царя на свою сторону. Но Фобос сможет. Потому что он чувствовал себя героем, и ему было этого достаточно.

Неожиданно в голове всплыли странные слова Драйтера перед отъездом Фобоса из Оштерауса – «Только тебе по силам спасти город». Что это значило? То, что командир видел в нём героя?

Это история о его подвиге. За смерть Одноногого и Хорнета фронтмены будут пить третий тост, стоя и не чокаясь. Они костьми полягут на этой проклятой поляне, но спасут своего друга, который, в свою очередь, спасёт от гибели целый город и, возможно, страну. Так уж заведено в братстве фронтменов. По-другому и быть не может.

А ещё его ждёт прекрасная Венда Дист. Фобос подумал о ней, представил нежные черты её лица – и это вновь окрылило его и придало сил и уверенности.

Невдалеке послышалось конское ржание. Фобос по привычке потянулся за «Насмешником», но вовремя одёрнул руку – сейчас он изображает лишь перепуганного насмерть фермера. Дав Бонки шенкеля, он пустил её в стремительный галоп и, миновав крутой поворот, выскочил прямиком на двоих лигийских солдат, вероятно, авангард приближающегося отряда. Те мирно о чём-то беседовали, сидя на своих чёрных лошадях. Одеты они были в кожаные нагрудники с нашитыми в виде чешуи железными пластинками. На головах были металлические каски в виде купола с металлической же оправой, защищающей глаза и кольчужной сеткой сзади, защищавшей затылок. А под бронёй виднелись короткие тёмно-зелёные сюрко. На спине у каждого был колчан стрел, к седлу был приторочен короткий лук, а в ножнах покоились длинные мечи. Лигийцы пользовались только таким оружием, ибо пистоли и порох числились как противные Лигинару. Деревянные каплевидные щиты, обшитые зелёной тканью с изображением всадника, пронзающего копьём демонического волка.

Завидя фронтмена, один из лигийцев поднёс пальцы ко рту, собираясь издать оповещающий свист. Но его товарищ окинул Фобоса взглядом, что-то шепнул, и солдат опустил руку.

– Он там! – Фобос изобразил сильнейший испуг и попытался передать его посредством местного акцента, – он видел меня, он на поляне! К чёрту всё, я сваливаю, иначе мне конец! Да поможет мне Лигинар!

Погони не было. Наживка была проглочена, и теперь сами охотники двигались в ловушку.

Фобос скакал ещё несколько минут, прежде чем за спиной послышались приглушённые выстрелы.

Два залпа. Ещё один, более громкий – вероятно, «Бесси». Ещё несколько тихих хлопков пистоля. Сразу три выстрела из ружья Одноногого. А потом всё стихло.

Тишина давила на уши Фобоса. Это была скорбная и трагическая тишина, ознаменовавшая быструю смерть его друзей в неравном бою.

Фобос непременно вернётся этой же дорогой и похоронит их изрубленные на куски тела, скорее всего оставленные лигийскими солдатами на корм волкам-трупоедам на поляне, где Одноногий и Хорнет нашли свою смерть. Но это потом.

Сейчас под ним петляла узкая лесная тропа. Ориентируясь по солнцу, скрывавшемуся за густыми кронами елей, Фобос сворачивал на каждом повороте в сторону Истока, намереваясь вскоре выбраться на какой-нибудь тракт. На пути ему никто не попадался.

Законник задумался о том, как он одет, и ему показалось, что он выглядит в точности как одичавший дезертир, снявший одежду с местного жителя под угрозой смерти. Фобос провёл рукой по подбородку. Давно не бритая щетина больно уколола его ладонь. Так и не довелось побриться в трактире…

Он проскакал ещё с полмили, прежде чем выбрался из леса и с облегчением вздохнул. Погони не было, так что план сработал. Сейчас оставалось лишь выбросить все мысли из головы, сосредоточиться на задании и мчаться на юг во весь опор.

Что-то привлекло внимание Фобоса возле большого камня с указателем в паре полусотне футов от дороги. Законник, повинуясь любопытству, повернул Бонки в ту сторону. В траве, опираясь спиной на камень, полусидел, полулежал истлевший труп законника.

Фобос брезгливо посмотрел на него, но всё же достал флягу и вылил перед павшим товарищем пару глотков водки.

Затем его внимание привлёк нетронутый плащ законника. Это немало удивило Фобоса. Вся одежда выглядела новой, без следов времени – и сидела она на давно сгнившем трупе, у которого от головы остался один лишь гладкий череп, а на костях дотлевало почерневшее мясо.

Несколько секунд Фобос смотрел то на чёрный старомодный плащ мертвеца, то на свою нелепую одежду.

– Прости, брат, – пожал плечами законник, слезая с Бонки, – но мне это нужнее, чем тебе.

К вящему удивлению законника и потёртая чёрная шляпа, и плащ, и даже сапоги мертвеца были точно его размера. Выкинув верёвку, подпоясывавшую штаны, Фобос нацепил прекрасный ремень, лежавший рядом.

– Вот так добыча! – радостно воскликнул он, забираясь на лошадь, – Спасибо тебе, брат.

Для любого жителя цивилизованных земель к востоку от Лигии подобное поведение вызвало бы лишь обвинения в мародёрстве и праведное презрение. Но в том и суть, что эти земли лежали к востоку от Лигии, а там, где находился Фобос, диктовал свою волю суровый закон выживания.

Законники жили небогато, а потому часто прибирали к рукам всё, что плохо лежало. И все смотрели на это сквозь пальцы. Кому какое дело, что из экипажа богатого купца, который не удосужился нанять фронтменов в сопровождение, и был атакован бандитами, пропало всё, что не успели забрать разбойники? Примерно такими же мыслями руководствовался и Фобос.

– Прекрасная одежда, – сказал он, радуясь столь удачной находке.

Бонки взбрыкивала – кобыле явно не терпелось убраться подальше отсюда.

Фобос бросил прощальный взгляд на труп, когда выезжал на тракт и подмигнул тому, что оставалось от его собрата по оружию.

Солнечный луч, отразившийся от металлической пластины дорожного знака, на мгновение ослепил законника, так что тому показалось, будто и череп подмигнул ему в ответ.