– Я бы дворец себе построил. Где-нибудь в Крыму. Чтобы там была кровать с балдахином, я такую только в кино видел, комната для игры в двадцать одно, и бассейн с пивом вместо воды.

– Фу, как пошло, Шура. Нет, мне с вами решительно не по пути.

– А вы бы как их тогда потратили? – надулся Шура. – Опять на Рио-де-Жанейро?

– Я бы, Шура, построил большую-большую ракету, взял запас воздуха и еды лет так на двести и улетел на Марс. Но что-то мне сейчас подсказывает, что это не моя мечта, и ее осуществит кто-то другой. Кстати, а где Козлевич? Мне скоро ехать на совещание по приватизации в Белый Дом. Сегодня ночью в голову пришла мысль пустить в оборот приватизационные чеки. Чтобы каждый бывший советский гражданин стал владельцем маленькой собственности. И чтобы у него больше никогда не возникала в голове мысль строить коммунизм.

Тут Балаганов недоверчиво щелкнул языком, но промолчал.

***

Александр Иванович Корейко никогда не был честным человеком. Даже в далеком детстве он обманывал своих одноклассников-гимназистов, продавая им билеты в синематограф, которыми по доброте душевной бесплатно снабжал его дядя – директор этого мира грез. Сам же гражданин Корейко никогда не любил фальшивые страсти. Саша, а впоследствии, Александр Иванович, всегда любил только деньги. А деньги любили его.

Вот и сейчас, попав в будущее в погоне за товарищем Бендером (месть все-таки сильный жизненный стимул), Александр Иванович не растерялся и быстро сориентировался в происходящем вокруг него. Пока граждане огромной страны вполне искренне не понимали, что же теперь им делать, гражданин Корейко стал строить то, что он умел делать очень хорошо. Структуру по добыванию денежных знаков. Говоря современным языком – ОПГ. Или организованную преступную группировку.

И вскоре корейские наводили ужас на Москву, потеснив при этом и солнцевских, и тамбовских, и курганских. Опыт работы в ОГПУ-НКВД весьма помог Александру Ивановичу в этом вопросе. В малиновом пиджаке с белой подкладкой, с золотой массивной цепью на шее Александр Иванович лично каждый день объезжал все крупные московские казино, которые исправно платили дань его состоящей из милиционеров и спортсменов банде.

Но став наконец тем, кем он мечтал стать всю свою жизнь, господин Корейко ни на минуту не забывал об Остапе Ибрагимовиче. И готовился нанести по тому решающий удар.

***

Шуру Балаганова схватили в самом центре Москвы, на Кузнецком Мосту. Двое неизвестных подхватили его под руки и, пока Шура хватал воздух, как вытащенная из воды рыба, быстро затолкали в автомобиль без номеров и увезли в неизвестном направлении. Инспектор ГАИ, регулирующий на перекрестке движение, отвернулся и сделал вид, что ничего не заметил.

Остап тем временем у себя в офисе вдохновенно диктовал секретарше Маше речь на Международном форуме в Давосе, куда его пригласили как крупного специалиста по приватизации. Бендера при этом сильно штормило и несло, словно яхту по волнам при ветре в девять баллов.

– Построить рыночную экономику в современной России – все равно что из яичницы сделать сырые яйца. – Остап кругами ходил вокруг Маши, грызя при этом ручку «Паркер».– Но моя стратегия приведет к тому, что у каждого жителя России после реализации проданного ему по номиналу приватизационного чека (ваучера) будет как минимум два автомобиля марки «Запорожец».

Тут Остап задумался, зачем человеку два «запорожца».

– Нет, Маша, исправь на один автомобиль «Волга». А Россия за два года войдет в число лидеров мировой экономики только за счет того, что здесь появится эффективный собственник. И к нам будут приезжать учиться капитализму со всего мира. И даже с других планет. Впрочем, про планеты, Маша, лучше пока вычеркнуть. И чтобы лучше думалось, сварите-ка мне пока кофе.

Тут в дверь без всякого стука вошел худощавый человек в малиновом пиджаке. Он прошел мимо опешившей секретарши и, нагло усевшись в кресло генерального директора финансовой компании «Народ и капитал», сказал:

– Ну здравствуйте, месье Бендер. Давненько мы с вами не виделись, – а потом обратился Маше. – Мне, милая девушка, тоже кофе, пожалуйста. Нам с вашим шефом предстоит долгий разговор.

Через два часа Александр Иванович Корейко вышел из офиса финансовой компании «Народ и капитал» и сел в поджидавший его у подъезда черный «БМВ». А немного растерянный Бендер вызвал к себе Машу и отдал распоряжение срочно бежать в ближайший антикварный магазин и купить там пачку старой бумаги, перьевую ручку и чернила. У Остапа было всего три дня, чтобы спасти Шуру из плена.

Тут, вероятно, надо прерваться, чтобы объяснить читателю суть происходящего. Все дело было в таинственной рукописи, которую инженер Тимофеев передал Бендеру, и о которой тот благополучно забыл. Именно про эту рукопись гражданин Корейко и узнал во время допроса от инженера Тимофеева. И именно ее он потребовал от «месье Бендера» в обмен на жизнь и свободу Шуры Балаганова.

Остап после ухода Корейко полез в стол, достал рукопись. На титульном листе был написан заголовок «Копыто инженера» и имя автора – М.А.Булгаков. Остап недоуменно пожал плечами. Ни название, ни имя ему не были знакомы. Но то, что Корейко нужна была именно эта рукопись, говорило Остапу о ее важности и ценности. Но и жертвовать своим братом по крови ради пачки бумаги Остап не собирался.

И через три дня обмен состоялся. Александр Иванович тщательно проверил переданную ему рукопись, хмыкнул и кивком головы велел выпустить из его автомобиля Шуру. Тот, щурясь на свет, пошатываясь, подошел в Остапу и прошептал:

– Спасибо, Остап Ибрагимович. Я уже и не надеялся выбраться живым и целым. Мне ведь эти корейские обещали, что я прибуду сюда по частям.

А Корейко, положив рукопись в портфель из змеиной кожи, рассмеялся сухим смехом:

– Ну и дурак же вы, Бендер. Отдать миллион долларов за этого никчемного человека… Я считал вас умнее. Эта рукопись считалась уничтоженной автором. И теперь мне за нее дадут в Лондоне на аукционе «Сотбис» даже не миллион, а гораздо больше. А вы оставайтесь здесь ни с чем, жалкие и ничтожные личности. И продолжайте мечтать о своем Рио-де-Жанейро!

Балаганов после этих слов долго хватал воздух ртом и спрашивал Остапа:

– Зачем? Зачем вы так поступили? Разве я могу стоить миллион?

А Остап только улыбался в ответ и говорил:

– Вы, Шура, стоите гораздо больше. Просто раньше на эту тему не задумывались. Но, поверьте, вам придется отработать эту сумму различными мелкими услугами. Например, сейчас надо срочно найти Козлевича. Мы уезжаем.

– Куда? – хором спросили его Шура и Маша

– В Черноморск! – ответил им Остап улыбаясь. – В город, из которого мы так удачно удрали в прошлой своей жизни.

***

Адам Казимирович Козлевич обожал свой новый автомобиль. В отличие от «Лоран-Дитрих» в его новеньком «мерседесе» была и пятиступенчатая коробка передач, и гидроусилитель руля, и даже стереомагнитола «Шарп». По которой группа «Комбинация» исполняла песню «Ксюша, Ксюша, Ксюша, юбочка из плюша» в тот самый момент, когда в гараж прибежал запыхавшийся Балаганов.

– Адам, собирайтесь. Командор приказывает срочно ехать в командировку. В Черноморск!

– Я никуда отсюда не поеду, – ответил Козлевич Шуре, гордо покручивая ус. – Здесь сбылась моя мечта – теплый гараж. Здесь я наконец-то почувствовал себя человеком, которому не надо на холоде и в грязи менять масло или прикручивать отлетевшую выхлопную трубу.

– А вы знаете, что испытывает человек, когда к его лицу подносят горячий паяльник? – тихо спросил Козлевича Балаганов.

– Едем, – тут же ответил ему Адам и завел автомобиль.

Через три часа красный «мерседес» с откидным верхом пересек Московскую кольцевую дорогу и взял курс на юг. Остап какое-то время оглядывался назад, словно опасаясь погони, но потом успокоился и даже задремал. Маша, сидя на переднем сиденье, курила «Мальборо» и радовалась неожиданному первому в ее жизни отпуску. Балаганов веселил ее анекдотами про новых русских.