Czytaj książkę: «Клан дракона. Книга 4. Исполнение»

© Янтарный Дмитрий

© ИДДК

Пролог

Мрачные стены огромной пещеры уже долгие сотни лет были единственным, что он мог видеть. Но его это не угнетало. Его уже практически перестало что-либо волновать. Уже не трогали попытки драконьих дураков обойти свое проклятие какими-то надуманными пророчествами, манипуляциями, интригами, заигрываниями с другими расами. Когда они уже поймут, что это бесполезно, что у них ничего не получится, что за свои деяния они обречены нести этот груз до конца своей жизни?!

Каждые пятьдесят лет одно и то же. Каждые пятьдесят лет Турнир в честь его свержения. Хотя свержение, пожалуй, слишком громко сказано. Скорее, заточение – и то, троим из семи пришлось пожертвовать для этого своими жизнями. Что ж, видимо, судьбе было неугодно, чтобы небеса этого мира полностью очистились от драконов. Ну так пусть живут свою долгую жизнь. Пусть расплачиваются вечной болью за свою тиранию, за свою гордыню, свое самомнение. Он никогда не позволит этому прекратиться.

Он в очередной раз сжал рукоять черного меча, пробивающего насквозь гигантскую цветную скрижаль. Хотя проклятой магией его заставили застыть навсегда, он все же чувствовал, как пульсирует под этим клинком сила, перед которой так преклоняются драконы. Преклоняются настолько, что вместо призыва, приказов, повелений они… молятся ему. Но равновесие, которое взрастило из драконов самых отвратительных господ, каких только можно себе представить, оказалось нарушено. Совсем немного – но и этого оказалось довольно, чтобы Лазурь и Сирень сцепились в смертельной схватке, пожирая друг друга и уничтожая своих драконов; чтобы Янтарь и Изумруд стали враждовать, разрывая друг друга на части; чтобы Пурпур и Золото вспыхнули первобытной яростью, калеча и уродуя тех, кто пытался совместить эти крайности. И только такой ценой удалось вынудить драконов оставить остальные расы в покое. И даже почти полностью погасить проклятое Серебро.

Воспоминания о Серебряном клане были столь ненавистны, что до сих пор сохраняли отзвук этой ненависти. Изумрудные защищались до последнего, Янтарные грудью встретили опасность и даже совершили практически невозможное, но Серебряные… эти практически сдались, отдавшись на милость победителя. Наивные дураки! Если они думали, что все сотни лет угнетения, что были в него вложены, можно погасить раскаянием… впрочем, они убедились в том, что молить о пощаде было бесполезно. Лишь трое спаслись чудом.

И теперь каждые пятьдесят лет эти четверо изыскивали новые способы добраться до него и покончить с этим. Новый план, Турнир – и поражение, раз за разом. Ему доставляло особое извращенное удовольствие наблюдать, как в честь его падения дается Турнир, победителя награждают побрякушками, очередной план, пророчество, предсказание пытаются привести в действие, но терпят поражение – и снова ссорятся, рвут друг другу глотки и разбредаются по своим островам ждать следующие пятьдесят лет.

И все же в последний раз случилось нечто, что заставило его заинтересоваться происходящим. Ведь Цвета, которые он пленял все шестьсот лет, далеко не бездействовали. Они копили силы, говорили со своими главными подопечными – запретить это было никак невозможно. И наконец драконам повезло: они нашли свою иголку в стоге сена. Отыскали того, кого можно было довести до самоубийства с высокой вероятностью на Тургор. И Тургор случился – чем Цвета не преминули воспользоваться. И теперь его положению угрожал этот дракон, ибо, обладая человеческой душой, он мог войти сюда.

– Кажется, у них наконец-то получилось, – мягко и вкрадчиво прошептал он мечу, которым удерживал разрыв в скрижали Цвета уже долгие столетия, – они наконец-то попали пальцем в небо. И как же они на него молятся. И он придет сюда, о да, непременно придет. А что будет дальше… А никто не знает, что будет дальше. Если они хотят рискнуть – мы с тобой всегда готовы, не так ли?..

Впрочем, меч ничего ему не ответил. Лишь печально замерцал синими искрами, которые пробегали по абсолютно черному лезвию. Как забавно. Этот клинок драконы считай, что сами вложили ему в руки, запечатывая здесь навсегда. Ну, так если вместо честной смерти они предпочли вечное мучение – так даже лучше. И для них, и для него.

Что ж, пусть приходит. Там, где риски – там и новые возможности. Драконы даже не представляют, до какой степени подставляются с этим полукровкой. Он обрушит на него всю память человеческой расы… И его собственной, и всех тех, кто жил под пятой драконов. Кажется, у него появился шанс получить отличного преемника своего дела, а самому наконец уйти на покой. Ступай же сюда, юный дракон… здесь тебя ждут так, как еще не ждали нигде и никогда…

Часть 1

Глава 1

Закатное солнце освещало далекий необитаемый остров, на котором росло несколько деревьев, а большой камень исполнял роль волнореза, рассекая бесконечные волны, штурмующие песчаный берег. Но все же было в пейзаже и нечто такое, что не вписывалось в обычную картину. Сегодня на этом берегу лежали два дракона: сиреневый и белый. Они неторопливо наблюдали за уходящим солнцем, почти соприкасаясь носами и недовольно фыркая, когда до них доставали брызги волн.

– Дитрих, – ласково прошептала Меридия, – как же мне хорошо. Я никогда бы не подумала, что может быть еще лучше, но ты каждый раз каким-то образом умудряешься меня удивить.

– Все же просто, родная, – ответил ей Дитрих, ласково ткнувшись носом в серебряный висок, – ведь мы теперь вместе. Мы были созданы друг для друга и теперь наконец вместе.

Они лежали неподвижно уже несколько часов. Неудивительно: весь день они летали, летали и не могли насытиться совместным полетом, свободой, такой сладкой, такой бесконечной… И сейчас все, чего им хотелось, – это лежать и смотреть на закат. Драконы всегда немного грустят, когда солнце скрывается и наступает ночь. Но одновременно это означает, что завтра наступит новый день, а с ним новые дела, новые приключения и новые впечатления.

Внезапно в нескольких шагах от драконов из песка выкопался краб. Вероятно, посчитав драконов частью рельефа из-за их размеров, он деловито побежал боком по своим делам. Дитрих и Меридия, не шевелясь, наблюдали. И обоих просто разрывало от смеха. Хотя они стойко терпели. Но когда краб бочком приблизился к лапе Меридии и принялся ощупывать ее большой клешней, драконы расхохотались так, что бедный краб с перепугу совершил невероятный прыжок и скрылся в воде.

* * *

С тех пор, как драконы справили свадьбу Дитриха и Меридии, они их почти не видели. Юные драконы целыми днями пропадали, путешествуя по всему архипелагу, находя пустые, безжизненные острова и останавливаясь на них на день, два, три… И бесконечно даря друг другу любовь и нежность.

Ни Уталак, ни Мизраел, конечно, не запрещали им этого, да и не горели желанием связывать юных драконов ограничениями. Потому что им было хорошо известно, что счастье этих драконов имеет крайне ограниченный предел. Так что, взяв с Дитриха и Меридии слово, что те не будут покидать архипелага, драконьи Хозяева позволяли молодоженам проводить время так, как тем заблагорассудится. А чтобы те совсем уж не потеряли чувство времени, им было велено прилетать на сборища драконов в дни зимнего и летнего солнцестояния, а также осеннего и весеннего равноденствия.

Первый визит состоялся осенью. Пурпурный клан принимал гостей в честь дня осеннего равноденствия. И конечно, стоит ли говорить, что в Пурпурном замке всюду царили порядок и дисциплина. Но Дитриха и Меридию это только смешило. Они со всей возможной серьезностью корчили важные лица днем, на приемах пищи, на вечерних танцах, но едва оказывались вдвоем, как тут же спешили наверстать упущенное за день.

И при всем при том, никто из драконов и не думал делать им замечаний. Вышколенным слугам был дан прямой приказ в упор не замечать Сиреневого принца и Лазурную принцессу, которые, казалось, стремились обыскать весь Пурпурный замок в поисках укромных уголков.

Причина этому была довольно проста: аура подавления боли от Цветов Дитриха уже действовала на многие мили вокруг. Собственно, именно по этой причине Дитриха и Меридию и обязали являться на драконьи сборища. Ведь теперь это время становилось для всех настоящей благодатью. Драконы могли испытывать любые чувства и эмоции, не опасаясь, что Цвета их накажут за такую наглость.

– Может быть, – спросил однажды Тарган у других драконьих Хозяев, – нам стоит посвятить в эту тайну кого-то еще? Хотя бы твоих Фиолетовых плащей, Уталак?

– Нет, – покачал головой глава Сиреневых, – да, они посвященные, но они остаются простыми смертными. Что захотят в таком случае сделать простые смертные? Правильно, запереть и изучить. А я боюсь, что если услышу от кого-то предложение лишить свободы Дитриха и Меридию, то первым этому инициатору голову и оторву.

– Да и потом, – печально продолжил Мизраел, – если бы от этого был хоть какой-то толк. Мы прекрасно знаем, что этим свойством его наделили Цвета. И понимаем, по какой причине они это сделали. К тому же нам отлично известно, что такой эффект никак не удастся воспроизвести.

* * *

Однако однажды эта вседозволенность сыграла с Дитрихом злую шутку. Обыскивая замок в поисках новых укромных уголков, он забрел в подвалы. Меридии с ним не было: дочь вызвал к себе Мизраел. Дитрих же, не теряя времени даром, крался по подвалу, отмечая новые укромные места. И вот, увидев очередную дверь, он внезапно испытал жгучее, невыносимое желание войти.

И подчинился ему. Счастливый, влюбленный дракон совершенно потерял интуицию и чувство опасности. А между тем изучение этой комнаты было чревато определенными последствиями.

Войдя, Дитрих обомлел. В зале висели картины. Семь портретов, каждый из которых изображал очень странного персонажа.

Больше всего они походили на огненные тени, каждая своего цвета. Вот только при этом из-под ног их тянулись, извиваясь, светящиеся корни. Словно, ступая, тени проращивали в земле яркие линии. И только обведя взглядом все семь картин, Дитрих понял.

– Это же… Цвета, – пробормотал он.

Как можно было сразу не догадаться? Палитра, которую каждый дракон зубрит с младенчества, должна узнаваться везде и всегда. Вот Изумрудная тень. Стоит, обхватив себя руками и отступая. Вот Пурпурная, словно отшатнувшись от неведомого врага, посылает в сторону огненный шар. Вот Серебряная. Она тонкая, почти безжизненная. И с ладоней стекают струйки, которые можно принять за… кровь.

Лазурная тень сидела в позе медитации и, единственная из всех, никак не соприкасалась с землей. Сиреневая же словно лежала в гамаке, при этом свернувшись в клубочек и играя с чем-то. При этом все силуэты хотя и хранили неподвижность, но при этом словно мерцали, едва ощутимо освещая комнату. Не осознавая, что делает, Дитрих протянул руку к картине и коснулся Сиреневой тени.

«Некоторым тайнам лучше оставаться нераскрытыми», – прозвучал голос в его голове. Несмотря на то что это было в высшей степени неожиданно, Дитрих не испугался. Он уже говорил с Сиренью и узнал ее голос. Однако, несмотря на его сбалансированность, другие Цвета с ним не говорили. Кроме Янтаря, разумеется. Так, может быть, стоит попробовать сейчас? Но какой Цвет спросить?

Принц вспомнил о Меридии, и его вновь наполнила нежность. Может быть, сейчас как раз представилась хорошая возможность прикоснуться к Золоту? Он повернулся к выбранной тени и положил на нее руку.

«Любовь бессмертна… жаль, что бессмертия не существует», – прозвучал у него в голове печальный голос. Дитрих непонимающе заморгал. К чему это было сказано? Так и не сумев ничего понять, он повернулся к красной тени.

«Сильным нужно быть даже тогда, когда у тебя не остается сил. Битвы, в которых нельзя победить, выигрываются только так».

Дитрих по-прежнему не понимал, к чему были все эти советы, но ему казалось, что это очень важно. Он продолжил обход, коснувшись Изумрудной тени.

«Покорить вершину и вполовину не так тяжело, как ее удержать», – раздался очередной совет. Дитрих задумался. Это все очень походило на разные части чего-то целого. Но чтобы связать это воедино, нужно услышать остальные советы.

Принц прикоснулся к Серебряной тени. Ждал он долго, почти три минуты. И, в конце концов, едва слышный голос прошептал:

«Иногда удача оборачивается настоящим проклятием. Но понимаешь это лишь годы спустя».

Остались только Лазурь и Янтарь. Дитрих сделал было шаг, но внезапно услышал шум в коридоре. Кто-то спускался в подвал, очевидно, за тем, чтобы найти его. Портреты же, поняв, что их покой вот-вот нарушат, начали угрожающе меркнуть. Осознав, что получить два последних совета уже не успеет, принц в панике заметался. Какой портрет было спросить? Не раздумывая, Дитрих выбрал синюю тень, понадеявшись, что Янтарь и так расскажет ему то, что нужно знать.

«Все, что имеет начало, имеет и конец, – зазвучал голос в голове Дитриха, – и только от тебя…»

– Принц Дитрих! – властно окликнули его сзади. Обернувшись и испуганно отдернув руку от картины, Дитрих увидел Таргана. Хозяин Пурпурного замка сурово смотрел на дракона.

– Я… извините, господин Тарган, – прошептал не в меру любопытный гость.

– Зачем вы сюда пришли, принц? – спокойно спросил Тарган, хотя взгляд его метал молнии, – вы же уже прошли инициацию и встали на крыло. Ваши Цвета уже не изменятся. Или, – дракон приподнял бровь, – они вам… что-то сказали?

– Нет. Ничего, – прошептал принц. Тарган нахмурился. С одной стороны, ему очень хотелось надрать Дитриху уши за такую вопиющую недисциплинированность. С другой – Уталак уже успел донести до всех Хозяев, что сейчас с принцем может произойти все что угодно – и это придется стерпеть. Вздохнув, Пурпурный хозяин сказал:

– Возвращайтесь в зал, Дитрих. Ваша юная супруга вас потеряла.

* * *

– Ох, Тарган, – Уталак сокрушенно покачал головой, – ну зачем ты ему помешал? Тебе жалко, если он лишние две минуты в вашем Зале Цветов постоит?

– Мне не нравится, что по моему замку без спросу ходят и везде суют свой нос, – хмуро ответил Пурпурный хозяин, откинувшись в кресле в своем кабинете, – у вас, если мне не изменяет память, есть возможность прямого прикосновения к Цвету. Если вам для чего-то понадобился канал связи – вы имеете для этого куда больше возможностей.

– Тарган, – успокаивающе сказал Геярр, сидевший с Уталаком на софе, – это нужно потерпеть и переждать. Цвета шестьсот лет ждали возможности освободиться. Если ты думаешь, что они нам так легко простят свою покорность и безмолвие, – то ошибаешься. Они будут играть на наших нервах – и много. И нам остается только молча терпеть.

– Но почему надо терпеть такое? – вспыхнул Тарган, ударив кулаком по столу, – Это уже прямое неуважение к хозяевам замка! За одно лишь это любого другого я крепко взял бы за шкирку и преподал хороший урок. А если завтра нашим молодоженам вздумается насладиться обществом друг друга в нашей спальне – как мне к этому относиться?

– А если на чаше весов лежит будущее без боли всего твоего семейства? – спокойно спросил Мизраел. – Что для тебя важнее: сохранить статус и лицо или закрыть глаза на пару неблаговидных поступков ради тех, кто тебе дорог?

– Неплохо сказано, Мизраел, – одобрительно хмыкнул Уталак. – Так что да, Тарган, терпеть будем вместе. Я истратил немало нервов и прибавил седины в голове, пока рос Дитрих. Мизраел тридцать лет терпел все выходки и срывы Меридии. Почему только мы с ним должны отдуваться за всех?

Тарган заскрежетал зубами. Он, действительно, был готов на все, лишь бы его любимые дети однажды перестали ощущать боль Цветов. Но это…

– Не переживай, дружище, – успокаивающе сказал Геярр, – мы слишком давно друг друга знаем, чтобы притворяться. И слишком стары для того, чтобы смеяться над этим. А еще прекрасно понимаем, что в нашем возрасте даже драконы уже не изменятся. Поэтому, несмотря на то что нам порой приходилось рвать друг другу глотки, мы все равно поддерживаем связь и можем вот так спокойно поговорить.

Геярр встал и, пройдя через весь кабинет, подошел к окну, возле которого и стояло кресло Таргана.

– И потому, что мы хорошо друг друга понимаем. Знаем, какой это тяжелый труд и какая ответственность – быть главой драконьего клана. Поэтому не нужно натягивать маску, Тарган. Мы прекрасно понимаем, как тебе подобное неприятно. Ну вот ты выговорился, спустил пар, мы тебя выслушали и посочувствовали. Теперь же надо двигаться дальше.

Уталак и Мизраел с завистью переглянулись. Геярр был страшен именно этой своей силой. Силой влияния и убеждения, способностью успокоить кого угодно. Даже когда Уталак в бешенстве прибыл тридцать лет назад к Золотому хозяину, спросить с него за вывод Лиалы из Сиреневого замка и попытку Мехона пробиться во сны Дитриха, Геярр его успокоил меньше чем за десять минут. И Уталаку просто ничего не оставалось, кроме как принять его извинения и компенсацию. Наверное, еще и в этом была причина того, что драконьи Хозяева поддерживали такую тесную связь. Потому что каждый из них имел свою, особенную власть над остальными. И власть Геярра, которую даровало ему Золото, была поистине велика. Пожелай он – сумел бы вертеть всем Драконьим Архипелагом так, как ему вздумается, и еще Анваскором помыкать в придачу.

Впрочем, более молодому Геярру были свойственны подобные развлечения – Золотой Хозяин в свое время имел очень обширную сеть связей и знакомств везде, где только можно представить. И, стоит отметить, именно по этой причине Золотому клану меньше всего досталось в свое время от Убийцы драконов. Их подопечные тогда буквально боготворили своих крылатых хозяев, и когда пришло время восстания, они хоть и пошли за Убийцей, но позволили подавляющему большинству Золотых драконов убраться подобру-поздорову.

– Ладно, – проворчал Тарган, – проехали. Давайте вернемся к остальным, вечер еще не окончен. Но в будущем, Уталак, – недовольно повернулся он к Сиреневому Хозяину, – если твоим домочадцам что-то потребуется – потрудитесь подойти и сказать об этом. Мы всегда шли навстречу тем, кто честно просил о помощи…

– Если бы все было так просто, дружище, если бы все было так просто, – печально ответил Уталак, – мы были прямыми свидетелями унижения Цвета, его безмолвности и покорности на протяжении всех шестисот лет. Лучше молись, чтобы это была самая высокая цена, которую придется заплатить…

Глава 2

Прошло три месяца. Наступил день зимнего солнцестояния. И, как следствие, гости собрались уже в Сиреневом замке.

Здесь у Дитриха и Меридии были развязаны руки. Принц был дома. Он был по всем законам обвенчан с Меридией. И если кому-то и не нравилось, что она так явно проводила ночи в комнате Дитриха, приходилось оставлять свое недовольство при себе.

А между тем в плане близости у молодоженов не все складывалось так гладко. Меридии сейчас было девяносто четыре календарных года. Дитриху – тридцать. И хотя у принца было ускорение роста, все равно по человеческим меркам ему исполнилось восемнадцать лет, а Меридии – двадцать пять. Естественно, это не могло не привести к очевидным проблемам. Дитрих просто не поспевал за своей супругой. Та, утоляя жажду, которую испытывала тридцать лет, никогда не могла вовремя остановиться. И опомниться ей удавалось только тогда, когда Дитрих, полностью обессиленный, лежал рядом с ней. Но даже в эти моменты она могла привнести нежность. Оборачиваясь драконом и обнимая свою пару крыльями, она чувствовала его дыхание, биение сердца. И все было бы ничего, если не одно «но»…

«В его положении старость – последняя вещь, о которой стоит беспокоиться…»

Сказанные Янтарем слова звучали в мозгу раз за разом и отравляли существование. Собственно, это и было одной из причин несдержанности Меридии. Она боялась. Порой даже впадала в панику, страшась, что, обретя Дитриха, потеряет его снова. И этот страх заставлял ее снова и снова бросаться в объятия к юному дракону, чувствовать его, находиться рядом каждую секунду.

И вот на пятый день, уже привычно обратившись в драконицу и обняв Дитриха крыльями, принцесса закрыла глаза, засыпая… И внезапно увидела то, от чего чешуя ее похолодела. Они увидела, как Дитрих, ее Дитрих уносится вверх, объятый янтарным светом. Он молчит, но тянется к ней, как и она к нему, но не может… не может его поймать!..

Драконица в ужасе очнулась. Бережно пошевелив лапами, они прижала принца к себе. После чего аккуратно уложила на постель, приняла вторую ипостась и, накинув халат, вышла на балкон.

Холодный зимний воздух взбодрил Меридию и утихомирил разгулявшуюся фантазию. Девушка облокотилась о парапет, созерцая луну над океаном. Наверное, стоило наконец это принять. Никакое счастье и никакая радость не могут длиться вечно. Особенно с учетом того, какой ценой Дитриху удалось остаться в первый раз. Но, проклятье, как же этого мало…

– Мне холодно, – чуть капризно прозвучал родной голос сзади. Несмотря на то что пока успехи на любовном поприще несколько уязвляли самолюбие принца, спать в объятиях драконицы ему нравилось. Посмотрев на Меридию внимательнее, он заботливо спросил:

– Не спится?

– Сны замучили, – ответила Меридия.

– Серебро? – понимающе спросил принц.

– Нет… неважно, – сказала девушка.

– Может, поговоришь с Лиалой? – с искренним беспокойством в голосе спросил Дитрих, – сны – это по ее части.

– Нет… не стоит, – покачала головой принцесса. Она была уверена, что ничего нового они с Лиалой друг другу не скажут.

– Как знаешь. Тогда пойдем спать, – Дитрих потянул Меридию в комнату, – здесь холодно. А там мне без тебя так же холодно, как и здесь…

* * *

Месяцы летели один за другим. И все так же не могли надышаться друг другом Дитрих и Меридия. Они неоднократно облетали весь драконий архипелаг, все города, даже несколько раз побывали в Анваскоре. Дни сменяли друг друга так быстро, словно само ополоумевшее время подстегивало их бежать все быстрее. И вот наконец наступил день весеннего равноденствия. А это означало, что теперь гостей принимали Золотые драконы.

– Опять, – грустно выдохнула Меридия, когда они проснулись на очередном острове недалеко от Виниты, – опять это сборище. Ну зачем мы им нужны?

– Ну, милая, – справедливо возразил Дитрих, – у нас же все-таки есть обязательства. Да и семьи за нас волнуются. Надо же как-то давать им знать, что у нас все хорошо. Не огорчайся. Для меня эти сборища пока еще в новинку. Я-то у Золотых ни разу не был. Ну да ладно, сейчас организую нам завтрак.

Поднявшись, Дитрих потянулся крыльями, довольно щурясь на солнце. После чего, поднявшись в воздух, полетел в сторону океана и через пару миль… резко нырнул.

Когда Меридия увидела это в первый раз – у нее едва сердце не выскочило от страха. Однако Дитрих, как ни в чем не бывало, поднялся тогда на поверхность с большой рыбиной в зубах. Да, Дитрих, как ни странно, очень любил купаться. Причем не только купаться, но и нырять. И делал это очень хорошо. Разумеется, подобное не обходилось без последствий: после пребывания под водой Дитрих становился неспособен выдыхать пламя в течение двух-трех часов. Но с этой задачей прекрасно справлялась Меридия.

Вообще, стоило отметить, что морская кухня на драконьем архипелаге была достаточно дорогая. Что и неудивительно: есть рыбу любили многие драконы, а вот ловить ее не могли по самым очевидным причинам. В итоге подобное дело становилось отличной возможностью для тех, кто желал подняться на драконьих островах, работая на себя. Впрочем, порядок драконы поддерживали и здесь: малейшие попытки установить монополию или необоснованно завысить цены пресекались жестко и сурово. Позволив прочим расам самим управлять собственной судьбой, на своей территории власть драконы держали крепкой и твердой лапой.

И все же подобная способность Дитриха была поистине волшебной. Ибо, с каким бы изыском ни готовили вкуснейшую рыбу в самых статусных заведениях драконьих островов, самой вкусной все равно была именно эта, лично пойманная и лично зажаренная.

– Может, мы могли бы убежать? – лукаво спросил Дитрих Меридию, вернувшись с тремя отменными тунцами, – я бы нас кормил. И вкусно.

– Я думаю, Дитрих, не стоит ударяться в такие крайности, – сказала Меридия, раскладывая рыбу на подходящем камне, – если мы захотим жить отдельно – достаточно просто заикнуться об этом. И нам построят поместье там, где мы пожелаем.

– Да я, – смутился Дитрих, – просто… Ну, знаешь… У меня такое чувство, что… Я не знаю, как это выразить словами. Я очень люблю свою семью и с большим уважением отношусь к твоей, но мне кажется, что жизнь тут – это не наше.

– А где же ты тогда хочешь жить? – удивилась Меридия.

– Не знаю, – покачал головой Дитрих, – собственно… поэтому я так часто хочу летать. Наверное, потому что… пытаюсь найти что-то. Хотя и сам не знаю, что именно. Как-то это глупо звучит, да?..

Меридия задумалась. В самом деле, инициатором полетов по драконьему архипелагу всегда становился Дитрих. Ей самой было бы хорошо со своим юным мужем и в Лазурном замке, и в Сиреневом, и даже в Анваскоре. Но, в самом деле, Дитриха словно что-то тянуло. Куда-то звало. Вот только куда…

Солнце поднялось над морем окончательно. Дитрих и Меридия съели по одной рыбине, а третью разделили, уже привычно встретившись носами. После чего взлетели и направились в сторону Золотого замка.