Беллер знал, что Могт просидит так до утра, а потому с облегчением погрузился в раздумья.
Слишком много удачных совпадений мешали сбыться планам, которые начертал бог Неогл на своих табличках. Видящий вперед, его сын Увран также доносил беллерам о том, что будет так, как предначертано было. Он уверял, что Неостановимый будет течь только в одну сторону, ибо того хотят боги.
Но, вдруг, из ниоткуда появился этот Хладный холларг. Вначале он не доставлял никому беспокойство. Беллеры знали о нем, но свечение вокруг него не показалось никому из них опасным. Намного более опасными представлялись Варогон – Ветер Равнин, и некий Лугт Шраморукий, скрывавший себя за спиной Дигальта Глупца (так прозвали его промеж собой беллеры). И когда пришел час величайшего поворота; когда врата вечности распахнулись и в них уже готовились войти великие боги Ярчайших под предводительством Сина, в этот момент появляется этот холларг, безгородный выскочка. И что же он делает? Он ломает божью волю. Он рушит промысел, который готовился самим провидением тысячу зим. Нет, такого нельзя простить. И допустить, чтобы другие увидели то, что можно противиться воле всевечных безымянцев – нельзя!
Эвланд закрыл глаза и медленно выдохнул. Его тело стало растворяться в окружающем воздухе, пока не развеялось вовсе. Душа его вылетела из тела и взмыла в небеса, а после ястребом рухнула с черноту подземелья, где его ождали чернецы.
***
Могт поперхнулся, закашлялся и открыл глаза. Он лежал на походной кровати потный от испарины, которую выгнала из его тела бражка. С трудом поднявшись на локте, он налил себе еще медовухи и разом влил в горло. После проглотил наспех громадный кусок хлеба и мяса, поднялся на ноги и вышел вон из шатра.
– Не видно их? – спросил он у телохранителя.
– Нет, боор. Только что подходил Разрубатель. Я спросил его, знал, что ты это первым спросишь.
– Ты… правильно… – похлопал по плечу телохранителя Победитель и пошел пройтись по лагерю.
Доргт Разрубатель был его другом детства. Со временем он превратился в хитрого полководца, а Могт в неизменного победителя турниров и всяческих схваток. Каждый рос по-своему!
– Боор, – склонил голову перед шествующим Могтом брезд с обручем вместо левого уха.
– Ты здесь, Обруч? Я думал ты остался подле Родаларга.
– Если бы я был там, боор, я притащил бы тебе испачканные штаны этого холларга вместе с его выводком лесных белок…
Могт расхохотался. Обруч всегда находил слова, чтобы развеселить своего повелителя.
– Доргт! – закричал Победитель на весь лагерь. – Доргт, ты нужен мне! Приди!
Послышался топот тяжелых ног и на тропу, протоптанную между палатками, вылетел грухх, на котором восседал закованный в броню брезд. Завидев боора, он резко осадил грухха, но все же обдал Могта грязью.
– Куда несешься, Кагт? – поинтересовался Могт, отирая лицо.
– Прости меня, боор. Застоялся Мехон. Даю волю его ногам. – Кагт по кличке Лихой похлопал по загривку довольное животное, дышавшее с такой силой, что пар от его дыхания, исторгнутый ноздрями, ударялся об землю и поднимался вверх.
– Не верь ему, боор. Он учится бежать от Хладного холларга, – сказал из-за плеча Слоогт Обруч. Он недолюбливал Кагта, за что тот платил ему сторицей.
– Хоронг свидетель, что ты лжешь, как блудливая баба, – рассвирепел Лихой. Он не умел юморить. – Пусть увянет твой язык от напраслины!
– Будет тебе, Кагт, – нахмурился Победитель, с трудом сдерживая улыбку. Шутка ему тоже не понравилась, но реакция Лихого была, все же, смешной.
– Прочь! В сторону! Несу весть! Несу весть! В сторону! – донеслось от ворот лагеря, и вскоре перед Могтом предстал брезд с изуродованным черепом. Удар топором, который он получил много зим назад, сплющил его голову и скосил ее вперед. От этого лоб брезда стал выпирать над глазами, за что брезд Вангт получил новое прозвище – Лобастый. Не было преданнее и исполнительнее брезда, чем он. – Мой боор, трусливый холкун сбежал от меня, едва завидел…
– Как? Что ты говоришь? – послышалось отовсюду. – Расскажи полно! – Но Лобастый ждал указаний только от Победителя.
– Говори все, – процедил сквозь зубы тот.
– Когда до меня дошла весть о нападении этого труса на спины наших бреров, я отправил гонца тебе, а сам пошел на него, чтобы сразиться, но увидел лишь его хвост. Облезлый хвост паршивой трусливой холкунской собаки.
– Так и понятно, вида твоего испугался, – вставил свое слово Обруч.
– Раздери твои потроха, к чему ты пошел за ним?! – выступил из-за спин брездов Доргт Разрубатель. Лобастый растерялся. – Сколько бреров было при тебе.
– Пория…
– Ты решил порией побить войско? Знал ли ты, сколько шло за Хладным холларгом?
– Нет, брер, – потупился Лобастый.
– Я скажу тебе… я всем скажу! – Разрубатель возвысил голос. – Этот проклятый холкун привел к нашим землям десять энторий. Десять! Только к ларгам… Мой боор, дурные вести. Наши обозы разгромлены у Тропы Оридонцев. Лишь немногие спаслись. Оно говорят о знамени Ветра Равнин, что реяло над теми, кто напал на них. Земли Дыкков под копытами его коней.
– Ветер Равнин?
– Его имя Варогон. Он из нашего племени. Его отец был лучшим следопытом в Нижних полях.
– Да, я вспомнил. Совет холкунский говорил мне о нем, как о большой угрозе для себя. Так он здесь?
– Они здесь, боор. Теперь вместе они, холкунский выскочка и предатель племени нашего.
Могт сжал зубы. Желваки заходили на его скулах. Он нахмурился и повернул обратно к своему шатру. Разрубатель, Обруч, Лихой и Лобастый последовали за ним.
Зайдя под полог, Могт остановился у карты, потом отвернулся от нее и сел на ложе. Установилось тягостное молчание.
– Доргт, отошли послов ларгских. Пусть донесут в Куупларг, что от меня им помощи не будет. – Победитель вздохнул, потупился и отвернулся от карты, словно бы она укоризненно смотрела на него. – Слоогт, пройди в ворота ларга. Как холларг сможет слышать тебя, скажи, ежели врата мне не откроет завтра к вечеру, то я уйду прочь.
– Боор! Мой боор, как же можно так?! Нет, боор, не должно нам… – закричали брезды наперебой, подступая к Могту, но он вскинул голову и грозно на них посмотрел. Все разом замолкли.
– Нас победили, бреры. Победили почти не вынимая секир. Умейте же проиграть.
***
– Ежели кто побежит, то смерть нам всем. – Каум выставил впереди себя толстую пику и медленно продвигался вперед.
Сани и кони были брошены день назад. Остаток пути пять энторий проделывали пешим порядком. До Хода Обреченных и замка на нем оставалось недалеко, когда пошел снег – возможно, последний в эту зиму, и Чернолесье изрыгнуло на них полчища омкан-хуутов и сурн.
Сплошной лавиной шла нечисть к перевалу. Ее неостановимый поток огибал осколки гор, лежавших у подножия предгорий. Белый наст исчезал под тысячами лап и хвостов, которые ступали на него.
– О, боги! – невольно прошептала Лоова, оказавшаяся подле Быстросчета. Она, как и все без исключения лесовики, шла вместе со спешившейся армией Каума.
Каум улыбнулся. Лишь недавно ему представили эту маленькую, но сильную и храбрую женщину, а она уже понравилась ему за свой задорный нрав и сердечную чистоту, с которой говорила и смотрела на него. От нее холларг узнал, что появился настоящий людомар – она называла его Сын Прыгуна, и вскоре, говорила она, придет множество людомаров – так сбудется великое пророчество, и с этого момента начнется очищение Владии от предателей и иных отщепенцев, прислуживающих оридонцам. Слова девушки необычайно воодушевили солдат.
Лоова же сообщила холларгу, что ему надлежит немедленно идти к Эсдоларгу, ибо ей привиделась последняя битва, и ему надлежит быть там.
Каум сначала не поверил ей, но в ту же ночь и ему привиделся сон, где беллер, назвавшийся Дорандом, указывал идти к Эсдоларгу. За неповиновение он посулил жесточайшую кару.
Хладный холларг оставил за своей спиной Варогона, готового отразить удар городов. «Встану насмерть», – пообещал он, когда Каум сообщил ему, что оставляет его за своей спиной. И Быстросчет знал, что брезд сдержит слово.
Дело оставалось за малым: пройти через Ход Обреченных, войти в Эсдоларгскую долину и обрушиться на войско Кина Хмурого. Но боги снова рассудили по-своему.
– В круг! – закричал Быстросчет. – Мы не отступим. Наши братья бьются в Эсдоларге с оридонцами, а потому мы не отступим.
Он был удивлен, ибо никто и не подумал воспротивиться его приказу, и не дрогнул. Воины, хотя и были испуганы видом нечисти, но шли уверенно, не мешкая. На лицах их застыла решимость тех, кто уже не видел себя живым. Одно за другим эти лица, вдруг, осветлялись одухотворенностью исполняемого священного долга. И щеки воинов краснели от волнения, а глаза светились огнем.
Нескончаемый поток нечисти лился из леса в сторону Хода Обреченных. Омкан-хууты, сурны, гигантские уфаны и пауки не обращали на войско холларга никакого внимания.
– Телами нас своими погрести хотят, – закричал Каум. – Запомните, владяне, чем больше мы их здесь побьем, тем меньше их в лесах останется. И ходить за ними не надо… сами пришли, а? – пошутил он.
– Встретим надлежаще, – поддержали его призыв воины.
– Скорее, владяне! – закричал Вэндоб. – Нельзя пропустить их к Эсдоларгу.
– Прочь теки ты, черная река,
Не страшишь ты нас… – затянул робко тоненький голосок. Это запела Лоова:
– Впереди у нас века,
Наши боги в нас, – подхватил эту песнь зычный баритон.
– В наших дланях и в сердцах,
Бьется светоч их.
Нет там места тебе, страх,
Прочь иди, в других, – пело уже все войско.
– Если смерть свою найдем,
Улыбнемся мы,
С места битвы не уйдем,
Нам не будет тьмы.
Владия, ты наша мать,
Встань за нами ты,
Нам позора не имать,
Свободна будешь ты
Нам Неогл приписал,
Вечность и покой,
Нас Кугун с собою звал,
В наш последний бой.
Заслышав песнь, лавина чудовищ стала останавливаться и поворачиваться на холларгское войско. Из открытых пастей монстров на воинов смотрели щипы и клыки. Обезумевшие взгляды заплывший чернотой звериных глаз сфокусировались на щитах и пиках.
Дикий рев сотряс Ход Обреченных и разнесся тысячеголосым эхом между скалистыми твердынями Холведской гряды. Чудовища рыкнули в последний раз и понеслись на войско.
Несколько омкан-хуутов выбросили вперед свои языки, но их иглы уперлись в щиты и вернулись обратно обрубленными. Десятки зверей взмыли в воздух, желая перепрыгнуть щитоносцев, но за первыми рядами воинов стояли пикинеры, принимавшие на острые как бритва лезвия тела чудовищ.
Словно дождь из крови и слизи пролился над войско.
Чудовищам все же удалось вырвать из рядов отдельных воинов. Их жадно пожирали на глазах у солдат. Сотоварищи несчастных в бешенстве вырвались вперед и стали убивать нечисть, но тут же сами пали и были съедены.
– Не покидать рядов! – кричали Каум, Бор, Ир, Вэндоб и Бванек своим солдатам. – Вперед! Вперед! К Ходу!
– Держи пики поверху, чтобы не запрыгнули через голову, – советовали друг другу воины.
Приняв на себя первый самый мощный удар нечисти, воины холларга выровняли строй и стали медленно давить на зверей. Задние ряды сменяли передних. Воины скользили на крови и жиже, которые вытекали из тел павших воинов и убитых монстров. Тел было столь много, что Каум даже запретил переходить через завалы, ибо это разрушало стройность рядов.
Неоценимую помощь оказывали копья и дротики лесовиков. Хотя последних было не более четырехсот, их оружие, смазанное ядом, десятками разило нечисть.
– Холларг, я вижу змеев! – крикнул Кауму Железнорукий Оро. Он был высок ростом, а потому видел дальше.
Быстросчет побледнел. Он лишь слышал об огнезмеях, но ни разу не видел их. Теперь же, судя по громогласному реву, который долетал из леса, огнезмеи находились совсем близко.
Каумпор оглянулся и оценил расстояние до ближайшей скалы. До нее оставалось не более шестисот шагов. Все пространство по кругу было запружено клацающими пастями чудовищ.
– Оро, нам надо пробиться к той скале! – крикнул Быстросчет высокому воину. Тот кивнул и о чем-то сказал брездам, которых немало было среди его воинов. Они протиснулись к краю боевого круга, со стороны которого возвышалась скала и принялись за дело.
Топоры, булавы и мечи замелькали с такой быстротой, что нечисть невольно попятилась. Пять или шесть десятков воинов-брездов, подобно косе прошлись по морю чудовищ, и море это расступилось, скуля и злобно рыча.
Огнезмеи быстро приближались. Каум уже ощущал под ногами, как подрагивает земля от их поступи. Воины стали уставать даже притом, что дрались попеременно. Чудовищ не убывало.
Каум впервые увидел отвратительную вселяющую ужас морду змея, когда поднял глаза, подметив странный туман, который тек над лесом. Деревья рухнули и по морю чудовищ, как гигантские корабли, поплыли огнезмеи.
– Не дойдем, – прошептал Быстросчет, с сожалением смотря на спасительную скалу.
Огнезмеи были всего в двухстах шагах, а до скалы было и того больше. Туман следовал перед этими гигантами.
Вдруг, из тумана на голову огнезмея упало ловкое пружинистое тело. Оно сделало несколько движений, будто бы поприседало и снова исчезло в вышине. Огнезмей вздрогнул, взревел и повалился наземь, убивая и калеча мелкую нечисть.
– Это они! Людомары! – закричала Лоова охрипшим от усталости голосом. – Мой отец привел их! Сын Прыгуна, он здесь!
Подобно каплям дождя из тумана на нечисть стали падать сотни стройных сильных тел. Они дрались с такой быстротой, что глаз олюдя с трудом мог отследить каждое движение. Омкан-хууты, сурны, уфаны, пауки и огнезмеи развернулись и бросились на истинных людомаров. Те немногие чудовища, которые остались подле воинов холларга, были быстро перебиты.
– К скале! – закричал Каумпор. Он с болью смотрел на поредевшие ряды войска. Осталось менее половины воинов. Ему не верилось, что он остался жив. Ноги и руки наливались свинцовой тяжестью, но холларг отгонял усталость – не время!
– А и я подметил, – заговорил рядом с ним какой-то старый воин, обращаясь к сотоварищу, – едва энти лезут к нам…
– Оридоняне?
– Оридонцы, да… так и сразу всякая пакость из лесу выходит. Под нас лезет да сгубить норовит.
– Повязаны они, что ли?
– А то…
– Я про то уж давно сказал.
Наконец-то войско добралось до скалы и принялось резво влезать на нее.
– Легкостоп! – закричала Лоова и вскинула в приветствии кулак.
Каум обернулся и увидел, что недалеко от него с неимоверной скоростью и ловкостью дерется сразу с шестью чудовищами высокий олюдеобразный воин с серой кожей зеленоватого оттенка. Его большие глаза были неподвижны, а длинные руки двигались, словно крылья мотылька.
Нечисть опомнилась и разделилась. Часть ее осталась драться с людомарами, а часть снова пошла волной на войско холларга.
– Все взобраться не поспеем! – закричал с внешнего края боевых кругов Бванек. – Здесь встану, а вы поднимайтесь!
Черно-синяя лавина надвигалась на островок олюдей, ощетинившийся пиками.
Каум отбежал от скалы и разрубил надвое небольшого уфана, свалившегося на него с небес. После на него набросилась сурна, но зашипела от удара мечом в брюхо и свалилась на землю. Тут только холкун увидел, что глаза всей нечисти горели маленькой белой точкой в самой середине.
Людомары дрались рядами. Они больше не прыгали. Словно стена они шли вперед, сокрушая все на своем пути. Каум отчетливо видел, как один из высоких смельчаков, упал и был тут же разодран в клочья.
– Эйона-а-а! – тонко пропели небеса, и ряды людомаров рассыпались.
Их предупредили вовремя. Тысячи омкан-хуутов и сурн, бежавших вперед между огнезмеями, материализовались из тумана за спинами людомаров.
Лесные воины в несколько прыжков достигли скалы.
– Взбирайтесь все, – приказал один из них, схватил двух воинов и прыгнул с ними на два своих роста. Другие людомары последовали его примеру.
Каума тоже подхватили за пояс и вознесли высоко вверх. Быстросчет без сил опустился на холодный камень и закрыл глаза. К нему подступили Вэндоб и Железнорукий Оро.
– Что прикажешь нам, холларг? – спросили они.
Вместо ответа, Быстросчет поднялся на ноги и спросил ближайшего к нему людомара:
– Людомар. Кто ты? Откуда вы?
– Вы должны идти к Эсдоларгу, – ответил за Каума подошедший к ним людомар. – Мы задержим их здесь.
– Боги, да прибудут с тобой. Нелегка будет твоя битва. Как мне помнить тебя? – спросил Быстросчет.
– Я Возрожденный, так меня нарекли людомары. В Синих Равнинах меня знают, как Маэрха.
– Маэрх… Возрожденный… – повторил холларг. Было заметно по его лицу, что эти имена ему ни о чем не сказали. – Я Каум из рода Поров. Знай меня под этим именем.
– Что должно свершиться там? Боги позвали меня к нему, – спросил людомар.
– В Эсдоларге мятеж поднят именем Глыбыра Длинномеча. Оридонцы и их прихвостни высадились в Прибрежье. Они идут туда. Ветер Равнин донес мне об этом. Ведет их тот, на ком много крови олюдской. Его зовут Кин по прозвищу Хмурый. Холкунские города освободились от власти оридонцев, а посему, ежели мы удержим Эсдоларг, то сбросим с себя иго оридонское и хол-конублское.
Каум хотел еще что-то сказать, но тут небеса разверзлись в грохоте и взгляд людомара, вдруг, стал пустым, словно бы из него вынули душу.
– Что повелишь нам, холларг, – обратился к Кауму Железнорукий Оро, но Быстросчет продолжал смотреть на людомара.
Последний внезапно вздрогнул, порывисто вдохнул и заморгал глазами.
– Хорошо, холларг. Я останусь здесь. Ты делай свое дело, – сказал людомар.
– Верно… то верно, – согласился, некоторое время помолчав, холларг. – Владяне, оступите назад. Мы идем дальше. За мной!
Начался подъем в гору. Вдруг, скала содрогнулась. Это огнезмей ударил о нее своим телом.
– Поспешим, – выдохнул Каум и побежал вперед.
– Замок, холларг. Мы видим замок, – донеслось из передних рядов. Через некоторое время отряд уже входил в распахнутые настежь врата замка. Зрелище, представшее перед взорами вошедших было ошеломляющим. Повсюду: на земле, на лестницах и на всех этажах, куда хватало глаз, лежали обглоданные скелеты олюдей и нечисти. Покрытые инеем, припорошенные снегом они лежали в разнообразных позах.
Ужасающее зрелище полу съеденных воинов, защищавших крепость до последнего вздоха, поразило солдат холларга. Они остановились в страхе.
– Воины, холкуны и пасмасы, брезды! Слушайте меня! – Каум вздрогнул от громкого крика, который разнесся над крепостью, многократно отражаясь от ее стен. – Идти нам надобно к Эсдоларгу и поспешать, ибо там сейчас все делается, что Владию спасет. Коли ноги ваши тяжелы от усталости, а руки неподъемны, то подумайте, сколь долго еще не сможете случая такого поиметь. Одним ударом Владию оберечь. Найдите же силы, воины!..
– Ого, – хмыкнул Вэндоб, покосившись на удивленного холларга, – гляди, какая! – Он кивком указал на Лоову, стоявшую во весь рост на полуразрушенной стене замка.
Откуда-то издалека до слуха холларга донесся протяжный зов: «Лоо-о-о-ова-а-а!», но он посчитал, что ему показалось. Мотнув головой, Каум приказал идти в долину.
Ход Обреченных давно остался позади, равно, как и грозных рев воинства чудовищ, плескавшегося у ног отчаянных людомаров. Воины холларга были воодушевлены увиденным на поле близ перевала. Само поле среди воинства уже получило название Поле тысячи змеев, а скала стала Камнем Надежды. Как быстро рождаются местоимена!
Бванек Топорник, шедший впереди, замер на миг, но после пошел дальше, не отрывая взгляда от чего-то, лежащего у его ног. Холларг проследил его взор и вздрогнул. Из-под снега торчали обглоданные олюдские конечности, застывшие в пасти подохшей сурны.
– Далеко зашли они, – проговорил Бор, невольно выставляя на сурну острие пики.
– Мы зашли дальше, – приободрил его Каум.
– Как ты думаешь, братец, пошла ли нечисть на равнины холкунские?
– Понадеемся, что боги уберегли наши земли.
Земля под ногами стала быстро уходить в наклон. Глубокий снег и сильный ветер, обдувавший войска, не давали расслабиться ни на миг. Перед глазами владян распростерлась поперек длинная гора Плачущих. Она и впрямь походила на плачущего олюдя, лежащего, подогнув под себя колени и вытянув вперед руки.
– За Плачущей будет взгорье, а после долина Эсдоларга, – проговорил Вэндоб никому и всем сразу.
– Поспеем ли? – в таком же тоне вопрошал Железнорукий Оро.
– Где эта вертлявка? – вспомнил вдруг Каум о Лоове.
– Вон она идет, холларг. Бодрее сильнейшего из нас, – отвечал Оросид.
Девушка и впрямь шагала в первых рядах, опираясь на копье, как на посох и выглядела насуплено. Завидев это, Быстросчет невольно обрадовался. Но лишь уголки его губ выдали это чувство. Глядя на женщину, он ощутил теплый укол. Словно бы на миг вернулся в теплое место, – какое? – он и сам не понял, да и не задумал понять.
В следующим миг, впрочем, лицо его исказила гримаса боли. Холларг вспомнил о Фийоларге, Айлле и Теллите. Пространство вокруг расплылось, сокрытое нахлынувшими слезами. Он сжал зубы.
«Он, верно, не знал, что говорит. Он не мог помнить точно. Он…» – не в силах был даже додумать Каумпор, вспоминая опухшее от попоек лицо старика – закрывальщика ставень. – «Много снегов минуло, как мы ушли; в половину меньше, как Фийоларг был порушен саарарами. А после… после он не видел их. Возможно, он говорил… нет! Он не мог знать… Он говорил о далеком прошлом! Боги не могли быть так жестоки со мной. Она давно в кущах Кугуна ожидает меня. Я потерял ее лишь однажды, а более… то лишь мечты мои были… лишь ожидания». Каумпор закусил губу так, что пошла кровь. Боль привела его в чувство и мысли резко перескочили на другое. Перед глазами встал образ Ракиты, за спиной которой горделиво возвышался силуэт холлары Урсуны. На душе просветлело или…
– Холларг, погляди! Вот уж диво дивное! – тронул Каума за плечо Топорник.
Быстросчет отнял глаза от своих стоп и посмотрел вдаль. Над Эсдоларгской долиной правильной окружностью просвечивало бирюзовое весеннее небо. Тяжелые снежные тучи водили хоровод по внешней кромке круга. Они двигались все быстрее и быстрее. Небо стало лилово-бирюзовым. Послышалось гулкое жужжание.
– Боги… Владыка, убереги нас! – послышалось в войсках, и сотни глаз испуганно уставились на светопредставление.
– К Плачущей, скорее! – приказал Каумпор и со всех ног побежал вниз. Сделав с десяток шагов, он оступился и кубарем покатился вниз. Не один десяток воинов продолжили спуск таким же способом.
Снег забивался в рот и нос, застлевал глаза, мешая дышать и видеть. Подобно пловцу Каум спускался вниз, выныривая из-под снежного наста и снова бросаясь в него.
Пространство дрожало от ужасающего грохота. Горное эхо усиливало этот звук многократно и, казалось, неведомый хор поет заупокойную песнь о сотнях павших на перевале.
Войско холларга не успело скрыться за горой Плачущих, когда раздался ужасающий взрыв. Он был настолько силен, что внушительных размеров валуны были сорваны с места и покатились в гору. Воинов сбило с ног и с головой зарыло в снег. Все были оглушены и испуганы.
Лишь вера в своего холларга; лишь сила духа и песнь, которая вновь зазвучала в морозном воздухе, как воскресшая птица, взметнувшаяся к небесам снова подняла войско на ноги и повела в долину.
– В наших дланях и в сердцах,
Бьется светоч их.
Нет там места тебе, страх,
Прочь иди, в других.
Если смерть свою найдем,
Улыбнемся мы,
С места битвы не уйдем,
Нам не будет тьмы, – тяжело сквозь зубы выдахал каждый воин.
Песня нестройным рокотом разносилась во все стороны, и, казалось, заслышав ее, деревца, появившиеся уже на склонах взгорья, приветливо махали своим освободителям руками-ветвями, а птахи, взмывшие в небеса откуда-то с вершин, разносили голоса храбрецов над всей долиной.
– Оридонцы, холларг, – закричали впереди идущие.
Каум посмотрел куда ему указывали и увидел небольшой отряд, состоявший из оридонских воинов. Закованные в броню, они бежали прочь от Эсдоларга, возглавляемые вожаком.
– Владыка! – Вэндоб замер на миг, широко раскрыв глаза.
Взрыв разметал сизые тучи, открыв громадную проплешину девственно чистого неба. Солнце проглянуло в нее и залило своими лучами долину.
Войско спустилось достаточно низко, но самые зоркие из его воинов – к числу которых относился и Однострел – заметили, как за деревьями ближайшего леса плещется вода.
– Что там произошло? Вы видите Эсдоларг? – кричали отовсюду.
– Да, – отвечали те, кто поглазастее, – я вижу его башню. Эсдоларг стоит!
– Ура-а! – закричали некоторые.
– Будем ли биться, холларг? – спросил Бванек Топорник. – Они уходят прочь.
– Будем, – решительно сказал Каумпор.
Оридонцы, завидев воинов Хладного холларга, остановились и составили подобие строя. Достигнув их, войско Каума тоже остановилось. Многие воины, словно молитву, шептали песнь:
– Если смерть свою найдем,
Улыбнемся мы,
С места битвы не уйдем,
Нам не будет тьмы.
Быстросчет с братьями вышли вперед и остановились, готовясь к атаке.
– Кто ты и почему ты здесь? – закричали им со стороны оридонцев.
– Я Каум из рода Поров, и я пришел убить тебя… убить всех вас, – отвечал Быстросчет.
– Этому не бывать. У тебя нет сил. Я Кин. Рагбар-диг Кин из рода Кинов.
– У нас есть решимость, и мне нет дела то того, как тебя зовут. Моя земля примет в себя любого, – еще до того, как Каумпор открыл рот, закричал молодой звонкий голосок. Лоова протиснулась в первые ряды.
Вожак оридонцев о чем-то сказал ближайшему к нему воину, отряд развернулся и стал быстро удаляться.
– За ними! – закричала Лоова, но тут же отпрыгнула. Стрела, летевшая в нее, впилась в живот позади стоящему воину. Он скорчился и закричал.
Девушка сняла со спину свой лук и принялась осыпать стрелами отступавших оридонцев. Последние огрызались в ответ. Оридонцы стреляли метко, а потому воины Каумпора сокрылись за щитами и камнями.
– Да-а-а. Так его! – встретили они криками падение оридонского стрелка, которому стрела Лоовы впилась в горло. Харкая кровью, он долго кашлял, а после, упал на карачки и ткнулся лицом в снег.
– Холларг, нападем же, – постанывали воины, глядя на оридонцев жадными глазами, требовавшими крови.
– Нет, – отвечал тот, смотря как враги позорно бегут к Грозному перевалу. – Наш долг спасти Эсдоларг. Там наши братья. Недаром боги послали нам в помощь людомаров. Мы должны исполнить свое, а они – свое.
***
Лугт Шраморукий, старый брезд, броня которого была забрызгана многодневной кровью, Каум из рода Поров, Нагдин Морской скороход и Лоова сидели у ложа, на котором лежало тело удивительного существа, которого Рыбак назвал Эцаних-гелом, красным магом. Нагдин смотрел на спокойное и даже радостное лицо красного мага.
– Он молод еще, – проговорил Лугт и нахмурился.
– Мне указал он говорить со всеми во Владии, и донести то, что сокрыто от владян за стенами величественных храмов, – заговорил неожиданно Нагдин. – Но сказано мне было, начинай, как соберется по одному от каждого.
– Что означает это? – спросил холларг.
– Я долго думал, и знаю лишь теперь наверняка. Нас здесь по одному от каждого народа, что Владии веками верными были.
– Нет дремсов, – проговорил Лугт.
– Они не придут, – проговорила Лоова, – последний дремс погиб… – Не договорив, она указала на озеро, которое теперь окружало Эсдоларг со всех сторон. Как рассказали холларгу сами эсдоларгцы, озеро это образовалось после взрыва, сотрясшего небесный свод, и растопившего снега в долине.
– Кто так тебе сказал?
– Отец мой.
– Кто он?
– Людомар.
Едва она произнесла это слово, как все вокруг них замерло, и даже переправа, которую наладили из Эсдоларга через новообразованное озеро, остановилось. Все взоры устремились куда-то вдаль.
Вдалеке двумя колоннами к озеру спускалось войско, впереди которого шла женская фигура. Лица воинов были скрыты за масками. И лишь лицо женщины было открыто и изумительно прекрасно своею красотой.
Проследив изумленные взгляды присутствующих, Лоова тоже обернулась.
– Анитра, – подпрыгнула она и рассмеялась. И этот звонкий беззаботный смех разнесся над долиной так, словно животворное тепло солнца разлилось по земле, давно закованной в стужу.
Женская фигурка приостановилась и подняла руку.
– Анитра! – Лоова запрыгала от радости и бросилась к воинству.
– Кто это? – поднялся Лугт. Его пальцы сжали топор. То же самое проделали остальные.
– Посмотрите… это же… боги, это…
Войско людомаров несло четыре отрубленные головы огнезмеев
Приблизившись к владянам, людомары открыли лица и на олюдей посмотрели полузвериные лики, и лишь один был среди них не таким. Лицо девушки, которую Лоова назвала Анитрой, было прекрасно для всех без исключения.
Воины невольно загляделись на нее.
Анитра и людомар, ведомые Лоовой, подошли к Лугту, Нагдину и Кауму.
– Она надежда народа нашего, – улыбалась Лоова, прижимаясь к Анитре.
– Кто ты? – спросил Лугт.
– Я дочь народа твоего, и твоего народа тоже, – отвечала та, поворачиваясь к Кауму. – Вот моя дочь, а это муж мой – людомар. Так боги повелели, а потому, так быть должно и будет.
– Она мать Владии, – торжественно проговорила Лоова.
– Я людомар и имя мне Сын Прыгуна. Во Владии я прозван Маэрхом, а среди своего народа Возрожденным.
– Маэрх? – воскликнул Лугт, на некоторое время умолк и позвал: – Ригу, призови мне Оваенгуна. Оваенгун, – обратился брезд к запыхавшемуся старику-холкуну, который, прихрамывая, подковылял к ним: – Он говорит, что людомар. Прозван Маэрхом. Она призвана богами быть его женою…
– Где плод ваш? – побледнел старик, сбрасывая плащ, который согревал его и являя свету Ока Владыки ослепительные жреческие одеяния. – Уберегли ли плод?
– Уберегли, – улыбнулась Анитра и возложила руки себе на живот. Лоова хохотнула.
– Сбылось! Сбылось, как надлежало! – внезапно возопил жрец. Он побагровел и, казалось, сошел с ума от счастья. – То наш рассвет… спасенье наше… то первая звезда зажглась для нас в ночи… то светоч всех наших надежд… он первый, первый из Людомергов. Он поведет нас в свет, и тьма отступит прочь пред ним навеки!..
Конец второй книги