Входит Грошев.
Грошев: Хорошо, что застал вас обоих.
Глазов: Мы обсуждаем время начала работ. Для этого надо использовать полученный аванс.
Грошев: Это не ваша прерогатива. Сейчас с Ицигиным мы это обсудим.
Глазов выходит, хлопнув дверью.
Грошев: Арон, я тебе не раз говорил. Если хочешь чего-либо добиться, меньше разглагольствуй! Особенно с этим… Всюду лезет, учит…
Ицигин: Он во многом прав. Нельзя так откровенно обманывать. В этом нет перспективы.
Грошев: Ты хочешь перспективы? Это деньги! Сейчас нам дали шанс. Позже это будет сделать труднее. Мне нужны твои мозги, а тебе – моя смелость! Иди работай и позови ко мне Солдатова.
Входит Солдатов.
Грошев: Я тебе уже говорил. Ты знаешь друга Глазова… Этого…Бутова. Как договаривались, незаметно подсунь хорошую бутылку спиртного с нашей «пищевой добавкой». (Смеется)Только, чтобы тебя не видели. И никаких отпечатков на бутылке! Да, что мне тебя учить… Действуй.
Квартира Глазова. Входит Бутов.
Глазов: Ну, здравствуй, заходи. Сегодня я один.
Бутов: Знаешь, Ильич, бывает везение… Сейчас идет мужик, такой пьяный…прямо никакой… Слышь, говорит, возьми бутылку, выпей за мое здоровье, а то я уже больше не могу.
Глазов: Да, таких мужиков я давно не встречал!
Бутов: Смотри, и бутылка иностранная…
Глазов: Да, «Наполеон» …Пивал такой…Суховат и непохож на наши коньяки …Настоящий иностранец…Ну, а мы начнем с портвешка… У меня осталось.
Бутов: Оставлять недопитое и вправду не по-человечески.
Глазов: Вот, устроился на работу, а разве это работа!? Так обидно вкалывать на прохвостов! Наверное, надо начинать самостоятельное дело. Но вокруг все мелко…для нового.
Бутов: Сейчас все мелко…нет хорошего напарника. Да и все завистливые и алчные…Милиция гонит от магазина…и ставят своих, кто отстегивает.
Глазов: Молодец, Федор! Мыслить начал… Ну давай по портвешку…
(Выпивают).
Бутов: Все как будто сбесились! … Непонятно и безысходно…
Глазов: Я рад, что ты по-другому стал смотреть вокруг. И ведь в тебе есть что-то такое, чего нет во мне… Бизнес – дело нужное, но для него надо приучить себя к самостоятельности, а это… истинная свобода.
Бутов: Сейчас нам постоянно навязывают мысль, что деньги – самое главное.
Глазов: Хорошее определение! Навязывают. Человек, особенно русский, не приемлет давления…
Бутов: Мне всегда интересно твое нестандартное мнение. По правде сказать, не встречал раньше таких, как ты.
Глазов: Нестандартное мнение – это не так уж сложно. Просто мы не привыкли думать сами. А к этому, действительно, надо иметь навык. Верить, доверять и не противоречить значительно проще. Приучили нас верить в батюшку царя, потом в поводыря…Первая подвижка для ума – начать возражать, если чувствуешь, что с чем-то не согласен… А головы у нас светлые и непохожие…
Бутов: Вот именно. Начал я теперь на многое смотреть по-другому. И с тобой захотелось почаще общаться.
Глазов: Человек так устроен, что ему проще принять накопленный опыт, а не сомневаться, проверять и искать свое собственное решение. Просто мы привыкли к цивилизации, и многое важное и простое, истинное пропускаем. Если бы ты оказался в позапрошлом веке, и люди, жившие в то время, наверняка более пытливые, чем сейчас, задали бы тебе вопрос: «Слышали мы, что у вас там есть всякие устройства для общения в любое время -переносной телефон. Расскажи, как они устроены?»
Бутов: Так сразу трудно ответить.
Глазов: А ведь девяносто процентов из нас ответят, что, мол, по принципу тарифной карты или другого способа оплаты услуг…
Бутов: Ну, все знать невозможно. А иногда мало интересуешься или просто ленишься…
Глазов: Вот именно. Не интересно это нам сейчас. Не захватывает так, как человека из того даже девятнадцатого века.
Бутов: Но что сделать, чтобы заинтересовать?
Глазов: Это только кажется, что жизнь коротка. На самом деле можно сделать очень многое. И какой-нибудь абориген за свою жизнь сделал намного больше, нежели наш ученый человек. Потому что первый это делает сам, без подсказок цивилизации. У него свой учитель – сама голубушка природа.
Бутов: Но ведь ученый тоже работает,…открывает природные загадки.
Глазов: Да, я не отвергаю перспектив науки, но он берет какой-то небольшой элемент для изучения и возится с ним годами, а всей природы, всей ее широты и самого себя в ней редко замечает. Ты обратил внимание, что все ученые – материалисты и даже атеисты?
Бутов: А что тут плохого? Я тоже такой.
Глазов: Думаю, что это неправильно. Материя – это только часть природы. А менее заметное, что называется духом, может быть, самое главное.
Бутов: Почему главное?
Глазов: Тут много причин. Первая, что дух несет некую неизведанность.
Бутов: Если нельзя объяснить, значит, его нет.
Глазов: Вот-вот… Вечная ошибка! Все объяснить никогда невозможно. Например, ньютоновской механикой пользовались до 20-го столетия, но оказалось, что она является лишь частью релятивистской. Еще в древних цивилизациях люди заметили определенные важные для жизни соотношения размеров, которые не имеют конечного размера: золотое сечение, число «пи». Они считали их сакраментальными и стоили свои расчеты с их помощью.
Бутов: Да, практически ничего не знаем о прошлых цивилизациях.
Глазов: Самое главное, мне кажется, это загадка течения времени… Мы понимаем под временным отрезком некую линейную зависимость… А племена майя считали время замкнутым циклом в виде окружности.... А вот читаешь предсказания знаменитых провидцев, и многое неожиданно совпадает…
Бутов: Это вообще странно.
Глазов: Нет, это не странно, а очень даже понятно. Не надо быть сверхчеловеком, а уметь понимать природу…Все пять наших чувств ограничены, а собственное «я» неограниченно и бессмертно. Это – часть мироздания. А через это «я» можно увидеть все.
Бутов: Эту мысль надо обмыть (разливает портвейн).
(Выпивают).
Глазов: Мне кажется, в тебе есть сила, настойчивость и даже задатки глубокой убежденности, которую я не смог приобрести. И ты найдешь себя скоро…
Бутов: Сейчас так все непонятно… Хотя немного проясняется.
Глазов: Сейчас у тебя трудный период: надо сделать усилие над собой. Кстати, у меня есть немного накоплений… Тысяч десять зеленых. На дачу копил, хотел уехать на природу. А теперь эта работа…и зажил новой жизнью…
Бутов: Спасибо. Когда будет нужно, попрошу.
Глазов: Смотри, на всякий случай. (показывает на книжный шкаф) Видишь старинную зеленую книгу? Там застежка и второе дно.
Бутов: Может, лучше, приеду я к тебе на дачу…
Глазов: Сейчас что-то не верится. Хотя люблю смотреть на природу, наблюдать, сколько в ней подлинной справедливости жизни. Созерцание – в этом вся тайна русской души…
Бутов: После разговора с тобой, мне захотелось сходить в Третьяковку.
Глазов: Картина, любое художественное произведение, как жизнь человека или сама природа. Всегда считалось, что пейзаж должен нести чувство, а не истинное отображение виденного впечатления. Вот, например, Левитан и Шишкин. Всегда превозносили Левитана и до конца не понимали Шишкина. Мне всегда очень нравился Шишкин, и теперь я понимаю, почему. Его изображение близко к самой природе. Кажется, вот сейчас дунет ветер или сверкнет молния, или сядет букашка на сныть-траву, и даже дорисованные его другом медведи не портят утреннюю свежесть леса. А ведь это очень близко к истине! …Левитан тоже хорош… природа – само божество!
Бутов: …Раньше мне казалось, что искусство – нереальный мир.
Глазов: А ведь искусство появилось совсем недавно по сравнению с существованием человека.
Бутов: А как же наскальные рисунки?
Глазов: Это скорее информация, чем искусство. Я имею ввиду выражение своего «я».
Бутов: Ну, это у тебя прямо-таки глубинные мысли…Ну, мне остатки (наливает остатки портвейна в свой стакан). А тебе с такими мыслями лучше «Наполеон»…
Глазов: Для такого напитка нужны тонкие рюмки. Возьми в шкафу.
Бутов (достает из серванта две хрупкие широкие рюмки, берет бутылку «Наполеона» и наливает в рюмку Глазову): Сколько у тебя разной красивой посуды…
Глазов: Наливай и себе тоже. Но сначала допей портвейн. Понижать градус вредно.
Бутов: Ну, давай за хорошие мысли, которые приходят.
Глазов (выпивая, морщится): Какой-то непонятно… противный вкус…
(Через некоторое время Глазов начинает задыхаться. Изо рта появляется пена): Федор, мне, кажется, плохо. Не пей… этот … коньяк…(падает на пол, закрывает глаза).
Бутов: Ильич, что с тобой?! (Подбегает к телефону, вызывает «скорую», потом зовет соседа).
Входит сосед.
Тихонов: Что случилось? (подходит к Глазову): О, Господи! Надо положить его на диван…
Бутов: Давай вместе.
Кладут Глазова.
Тихонов: Он, кажется, уже не жилец. Вон, видишь, не дышит…
Бутов: Да не может быть! Давай зеркало!
Тихонов: Я и так вижу: умер.
Бутов: Так неожиданно… Сидели разговаривали… Выпили…может…
Тихонов: Я ведь жизнь прожил. Меня не обманешь. От выпивки не может сразу. Уж не яд ли? Ты тоже пил?
Бутов: Конечно, пил. Но коньяк – только он. Первую рюмку.
Тихонов: Ну, ты в рубашке родился! Это яд! Где ты это взял!?
Бутов: Мужик на улице дал…
Тихонов: Какой еще мужик?… Ну ты даешь!
Бутов: Это я дурак! И невдомек мне… Своей глупостью… человека убил!
Тихонов: Странные вы… Теперь жди «скорую». Я пойду к себе, не хочу светиться.
Бутов: Ты осторожный.
Тихонов: Я тут не при чем, так что не обессудь.
Сосед выходит из квартиры.
Бутов (подходит к Глазову): Улыбка на лице…Странно…Прости меня! Нет мне оправдания…
Садится на стул, вздыхает, закрывает глаза.
ОФИС ГРОШЕВА.
Грошев: Ко мне заходил следователь по вопросу скоропостижной смерти нашего сотрудника Глазова. Подробно расспрашивал о нем.
Ицигин: Да, это просто нелепо! И нужный человек… Ушел как-то странно…
Грошев: Человек – это загадка. Я всегда тебя предупреждал: будь осторожен, Арон!
Ицигин: Человек он был интересный. Правда, слишком романтичный… Но имел свое мнение.
Грошев: Знаешь, поменьше мнений, а то можешь кончить также.
Ицигин: Что ты имеешь в виду?
Грошев: Ну вот, вижу на твоем лице испуг. Не волнуйся. Ты мне нужен. Даже необходим. Так что будь спокоен.
Ицигин: Не понял…
Грошев: А понимать тебе необязательно. Больше думай о нашем деле, и все у тебя будет хорошо. Теперь понял?
Ицигин: Там на входе ждет тебя девушка…Эта знакомая Глазова. Я позову ее …
Грошев: Зови и сам можешь идти. У тебя ведь всегда много дел…
Ицигин: Шутки у тебя какие-то… тяжелые!
Ицигин уходит. Входит Саматова.
Грошев: Заходи. Хотел с тобой поговорить, потому и позвал.
Саматова: Нашел время! У меня такое…
Грошев: Нет горя без добра. Я говорил со следователем и сообщил ему, что ты – гражданская жена Глазова. Так что будь внимательна: тебя будут опрашивать.
Саматова: Ты всегда мне подкидываешь подарки такого рода, вместо того, чтобы, наконец, решить мой вопрос… Теперь я опять на улице.
Грошев: Ты не понимаешь своего счастья! Раз гражданская жена, значит имеешь право на жилплощадь.
Саматова: Ах, так…
Грошев: Но нужны деньги, не меньше пяти тысяч. Надо обработать домоуправление, соседа, чтобы подтвердил… И, конечно, муниципальные службы. Так что денежки, о которых ты говорила, заноси.
Саматова: Ну и жук ты, Грошев!
Грошев: Но ты знаешь: сто процентов теперь никто не гарантирует. Главное, сама много не выступай. Тихим сапом. Мы своего добьемся. И имей в виду, моих комиссионных здесь нет.
Саматова: Что-то не верится, что все это пройдет…Как будто, … все это специально подстроено…
Грошев: А вот эмоций не надо… А то для тебя же все может плохо закончиться. Если будут спрашивать, или будешь свидетелем, вымеряй каждый свой ответ. И побольше вали на других, особенно на этого…Бутова… Он-то не открутится… И без самодеятельности! Я уже говорил с соседом. Тихоновым, кажется. Он тоже должен валить на этого его дружка – Бутова.
Саматова: Когда приносить деньги?
Грошев: Вечером занесешь.
Кабинет следователя. Входит Саматова.
Следователь: Назовите себя. Фамилия, имя, отчество, место рождения.
Саматова: Саматова Роксана Гавриловна, родилась в Ростове на Дону.
Следователь: Кем вы приходились и в каких отношениях были с Глазовым?
Саматова: Гражданская жена.
Следователь: С какого времени находились в сожительстве с ним?
Саматова: Больше года. Живу в этой квартире все это время. Сосед может подтвердить.
Следователь (смеется): И соседа знаете. Он действительно мне подтверждал. Ну, а еще какие люди окружали покойного? Сотрудники по работе заходили ли?
Саматова: Нет, сотрудники никогда на квартире не были.
Следователь: Еще были друзья…
Саматова: Да, последнее время часто заходил его знакомый, Бутов.
Следователь: А он за что мог отравить?
Саматова: А шут его знает, этого выпивоху!
Следователь: Еще кто-нибудь?
Саматова: Нет, больше никто не заходил.
Следователь: Вы свободны. Если вспомните что-то, касательно этого вопроса, прошу позвонить. Вот телефон.
Саматова берет листок с телефоном и выходит. Заходит Бутов.
Следователь: Фамилия, имя, отчество, место рождения.
Бутов: Бутов Федор Андреевич, родился в Москве.
Следователь: Расскажите, когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с Глазовым.
Бутов: Познакомились месяц назад. Работали грузчиками в мебельном магазине. Встречались… иногда у него дома, после работы.
Следователь: Что вас объединяло?
Бутов: Разговоры о жизни.
Следователь: Выпивали, конечно,… дебоширили?
Бутов: Ну, зачем так… Выпивали, конечно, но никогда не шумели и не нарушали общественный порядок.
Следователь: Общественный порядок соблюдали – это хорошо! (Смеется). Там, где выпивка, всегда бытовуха…
Скажите, Федор Андреевич, с какой целью вы отравили своего приятеля?
Бутов: Я … его вовсе не травил!
Следователь: Не надо юлить, Бутов! На бутылке с ядом следы ваших пальцев. Причем других отпечатков вообще нет.
Бутов: Но мне ее дали на улице…
Следователь: Улица – кладезь отпечатков… вы просто ископаемое!
Бутов: Сами вы – ископаемое!
Следователь: А вот ваша знакомая Саматова тоже все отрицает, а на квартиру претендует. Говорит – гражданская жена. Как думаете? Расскажите про нее, может, и выгородите себя.
Бутов: Да, квартиры у нее нет. Жила у Глазова.
Следователь: Мало ли чего у меня нет… Небось, заказала тебе отравить…
Бутов: Нет! … Она не могла!
Следователь: Вот и сотрудник, Грошев, говорит, что у Глазова могли быть враги, потому что имел много чего, да к тому же все стремился выведать лишнее. Как такой ребус?
Бутов: Ну, Грошева я совсем не знаю.
Следователь: Сосед Глазова как-то подозрительно отзывается о вашей дружбе, неизвестно из-за чего, на какой почве образовавшейся.
Бутов: Он-то здесь причем!?
Следователь: Значит, только ты…
Бутов: Да почему же я?!
Следователь: Вы же сами подтверждаете, что все подозреваемые не при чем…А решение нужно принять…Поймите меня.
Бутов: Да…Ни Саматова, ни сосед не при чем.
Следователь: А вои сосед видел вас, как вы заходили к Гдазову в день убийства. … Соседи всегда замечают больше. Особенно что-то малозаметное.
Бутов: Возможно. Но у меня совсем не было желания… отравить!
Следователь: Глубоко сожалею, но вынужден вас задержать, Бутов. Улик против вас предостаточно, а ответы – малоубедительны. Для защиты можете пригласить адвоката.
Бутов: Какой там еще адвокат!? Я не виноват!
Следователь: Советую вам на следующем допросе все рассказать и во всем, признаться.
Вызывает конвой, который выводит Бутова
Тюрьма. Камера. Вводят Бутова. Он проходит на середину и останавливается.
Старший по камере: Ну, что стоишь, как дерево? (Обращается к сокамерникам): Подвиньтесь, дайте ему сесть. Вижу – слишком много впечатлений на лице… яркие эмоции…
Бутов: Да… натерпелся.
Старший по камере: Это только начало. Есть знакомые из воровского мира?
Бутов: Нет.
Старший по камере: Терпеть тебе с этого момента придется еще много. С виду не слабый… видна в прошлом спортивная фигура.
Бутов: Когда-то боксом занимался.
Старший по камере: …Ну что же ты натворил такое, бедолага…
Бутов: Да и сам не пойму… Думаю, там разберутся…
Сосед по камере: Заблуждаешься. Здесь … не разбираются, а сидят и ждут приговора.
Бутов: Какого приговора? За что!?
Старший по камере: За все, что ты натворил. Или не успел натворить. Да… Ты – амеба!
Бутов: Вот так и Глазов говорил.
Сосед по камере: Видно не глупый человек.
Бутов: Удивительно умный! Но теперь его уже нет…
Старший по камере: Значит, ты его укокошил?
Бутов: Да ты что!? Я не хотел…
Старший по камере: Ну и сука ты. Ты просто дерево…Человека убил и ничего не понял…
Бутов: Да я ничего и не пойму. Пили вместе. Потом он просто умер. Сам. Вдруг.
Сосед по камере: …Ничего так просто не бывает. Вроде на гниду…ты не похож… Ничего, чему суждено, того не миновать…
Бутов: Странно… Рок какой-то…
Старший по камере: Это не рок, а порок. Посиди у параши. Подумай.
Бутов: (Про себя) Глазов был прав: и здесь заклюют.
Старший по камере: Здесь тоже жизнь. Суровая жизнь. Но справедливости в ней больше, чем на воле.
Бутов: Но я же не преступник!
Старший по камере: Сейчас это уже никого не интересует… Простота … хуже воровства.
Бутов: Действительно, какой же я дурак!
Старший по камере: Да, мудак ты отменный… Значит, это кому-то было нужно.
Бутов: Но кому!?
Старший по камере: Таким, как ты, просто необходим удар по морде. Иначе ничего в жизни не поймешь. У нас так. И это – справедливо. Тебе еще повезло, что разговаривают с тобой, как с человеком. Просто ты сейчас не человек, а…дерево. Будешь посильней – будут бить, но ты терпи. А не стерпишь, пеняй на себя. Тогда уже ничего тебе не поможет, размажут, как говно.
Бутов (про себя): А ведь действительно говно…
Старший по камере: Хорошо, что попал в свой образ. Что-то в тебе есть. Юродивый. Повезло, что объясняют… Тут только сила духа. Если есть – никакие деньги тебе не помогут. Да и деньги – это мразь, я их презираю…их придумали слабые твари. Вот у меня денег будет столько, сколько захочу. И они идут ко мне сами. Так держится и держаться будет мир.
Бутов: Ты… здесь чувствуешь себя сильным? Разве это возможно? Ты из меня дурака разыгрываешь?
Старший по камере: (Обращаясь к сокамерникам): Свободный человек…свободен всегда… И даже здесь…Ну что, ребята? Кажется, клиент дождался своего музыкального момента.
Бутова начинают бить. Сначала он сопротивляется, отвечает ударом на удар, потом закрывается в глухую защиту, прижимается боком к стене, чтобы удары ногами были не так опасны, изворачивается и молчит. Бьют все сильнее и сильнее. Потом Бутов падает, теряя сознание. Тишина.
Через некоторое время в камеру заходит охранник. Замечает валяющегося в углу Бутова, в синяках и кровоподтеках.
Охранник (обращаясь к Бутову): Почему лежите?! Встать!
Бутов медленно встает.
Охранник: Жалобы есть?
Бутов: Нет.
Сосед по камере помогает ему добраться до койки Камера засыпает. Засыпает и Бутов.
Утро. Камера просыпается. Открывает глаза и Бутов.
Старший по камере: Ну как, боксер, пробрало раскаяние?
Бутов: Первым бьет слабый, а исподтишка – просто слизняк. Нет у меня страха перед твоими холуями.
Старший по камере: Ладно…Меня зовут «Серый»….Тебя не спрашиваю…Все равно ты пока… дерево… Как ты понял,…слабому… лучшее место в раю… И посидишь ты здесь немало. Вот и посмотрим, кто ты есть.
Бутов: Почему ты решил, что я… дерево?
Серый: …Потому что вижу пока ствол …без мыслей… Приглядись внимательней к жизни … И поменьше …чувств и эмоций. Сильный и жесткий – самый справедливый. Ищи в себе… сильное.
Бутов: Мне кажется, сильным может быть только свободный. А как быть свободным здесь?
Серый: Будь справедлив к самому себе.
Бутов: Не очень понятно.
Серый: Не думай, что здесь хаос…Сложности себе мы создаем сами…У нас не просто свои правила жизни, а своя философия
Бутов: Философия?
Серый: Вот именно. Тюрьма… Для одного – это подавление воли, а для …другого – способ осмысления жизни…пространства… Многие глубокие личности начинали здесь мыслить… Можешь почитать в местной библиотеке «Записки из мертвого дома» Достоевского» или «Приглашение на казнь» Набокова…Кстати, и Иосиф Сталин тюрем и ссылок не гнушался…
Бутов: Получить образование?… Здесь? А причем тут Сталин?
Серый: Мудрый человек и сильный…Незаслуженно его обосрал свой же выкормыш…Он хотел и уже переделал мир ближе к справедливости, но нажил врагов среди слабых завистников…и не воспитал такого же сильного, как он сам…они как мыши сразу загрызли, когда немного ослаб…или отравили такие как ты амебы…
Бутов: Знакомая бактерия…
Серый: Вот именно… Здесь, если что-то представляешь из себя, не погибнешь…А если так себе,…просто стань на свое заслуженное место… И будет тебе самому легче.
Бутов: Найти здесь свое место – это вы серьезно?
Серый: Ты совсем темный в этом вопросе. Понять пространство можно только в пещере… Человек начинается с понимания этого…
Бутов: С чего этого?
Серый: Почему человек стал смертным знаешь?…Когда Ева подошла к древу жизни Добра и Зла… и яблочко скушала, а Бог ведь запретил даже подходить к деревцу… А почему?
Бутов: Почему?
Серый: Потому, что не понимаешь ты добра и зла. И человеку это не дано.
Бутов: Почему не дано?
Серый: Вот тебя били…Это кажется злом, но…ты закалил себя…и спас свою внутреннюю силу… Или, к примеру, дал ты милостыню бомжу…А ведь ты его развратил…Ему надо дать для пользы поджопник или плюнуть в лицо…Чтобы проснулась в нем гордость…
Бутов: Так добра делать не надо?
Серый: Если б знать что это такое…Я доверяю больше тому, что мы называем злом …
Бутов: В вашем мире много жестокости…
Серый: Если ты в чем-то сомневаешься, посмотри как это делается в природе…Слабые гибнут…Сильные выживают…и заметь, лишнего природа не берет…А у нас сейчас во главе общества алчные, и далеко не сильные …Сильных и умных там вообще уж не осталось…Вот эти слабые духом и алчные ломают нас своими заморочками…правозащитники, раздолбаи…
Бутов: Не думал я, что здесь найду интеллектуалов…
Серый: Умные люди везде в цене…А здесь это особенно важно…
Бутов: Почему особенно?
Серый: Потому что мы всегда должны быть впереди…
Бутов: Впереди?
Серый: Ладно…Ничего ты не понял… Тогда жди…своей доли… А я отдохну от твоих вопросов…
Будешь еще крякать сказу ребятам, чтобы добавили…Так что помалкивай …и больше присматривайся…В словах …правды нет.
Бутов отходит в свой угол
Прошло несколько лет.
Дом Грошева. Кабинет, рядом горит камин. Грошев разговаривает по телефону.
Грошев: Необходимо обеспечить мою победу на выборах! Конечно. В Думу. Да вы же знаете, в местных органах власти я уже работаю…
Ну, послушайте! Не надо мне ваших слов. Да, трудно… Но я плачу деньги, немалые деньги…И могу обратиться к другим… И, если захочу, и повыше. Не волнуйтесь, заплачу. Но это – чуть позже.
Слушает ответ в трубке, кивает
Грошев: Не только реклама положительных дел… Подарки ветеранам. Посещение известных людей… С выдумкой. Что-нибудь не ординарное. Такой пиар, но понятный простому человеку. И чтобы наверняка.
Не надо мне ваших проблем! Вы меня знаете. Если не получится, сначала вернете мне аванс, а потом вам же хуже… Запомните: назад дороги нет… Доложите результаты через пару недель. Все!
Кладет трубку и тут же набирает номер другого телефона.
Грошев: Агентство? Я заказывал путевки и билеты. Да, на сегодня. Хорошо. Через два часа.
(Неожиданно ощущает дуло пистолета у своего виска).
Грошев: Что? Кто вы?! Что это за спектакль?
Бутов: Это не спектакль. Просто неожиданное для тебя явление.
Грошев: Кто ты такой? Как сюда проник? Охрана!..
Бутов: Не шуми. Твоя охрана… отдыхает. Будешь шуметь – услышишь выстрел. И это будет последнее, что ты услышишь в своей жизни..