И вот выстроившись в очередной раз напротив ворот Трунштейна Горохово войско приготовилось к бою. И хоть в этот раз Шампиньон лично протрубил в рог, Факс снимать его на пленку не стал, поскольку у него уже были отсняты кадры с трубачом. Так, что старому барону со съемкой в очередной раз не повезло, а он так надеялся попасть в кадр. А просить режиссера напрямую гордый Шампиньон не стал бы ни за что на свете.
У Факса же были свои заботы. Он с тревогой следил за солнцем, боясь, как бы оно опять его не подвело, и не скрылось бы раньше времени за тучами.
Между тем на призывный звук баронского рога из замка опять ни кто не отозвался. «Одно из двух, решил царь, либо это очередной музей, либо они нас тут за дураков держат.» Тем не менее, от своих правил он отступать не стал и вновь решил послать гонца.
2.13.2.
Гонцом на этот раз вызвался быть Яшка Земляничка, который таким образом тоже захотел попасть в Факсовскую кинохронику. Только режиссер и его снимать не стал, решив поберечь пленку для более интересного момента.
Попрощавшись на всякий случай со всеми своими соратниками, вновь испеченный парламентер отправился к воротам замка. Заметив Дюбеля, мирно дремавшего у ворот, Яшка несколько растерялся. Он то надеялся, что как в прошлый раз в замке ни кого не будет, и он тихонько постучав в ворота героем вернется к своим. Встречаться же с вооруженным стражником, лицо которого к тому же было скрыто под мрачным капюшоном, в планы писаря ни как не входило. Поэтому горе-парламентер хотел было, покуда его не заметили, отступить назад. Но не тут-то было…
– Закурить не найдется? – хмуро поинтересовался Дюбель из темноты своего капюшона. Отступать было поздно, и писарь, достав из кармана мятую пачку сигарет, с некоторой опаской протянул ее стражнику, после чего закурил сам. Несколько минут они молча курили, наслаждаясь дымом крепкого солдатского табака. Потом, впрочем, понемногу разговорились.
– А, ты, чё такой грустный? – поинтересовался Дюбель у Яшки.
– Умирать не охота.
– Не охота – не умирай, логично заметил страж ворот. – Кто тебя заставляет?
Яшка ни чего на это не ответил, только посмотрел на стражника печальными глазами. Какое-то время они вновь молча курили.
– Как же хорошо жить, первым прервал затянувшееся молчание писарь. – Ты посмотри, – как прекрасно все вокруг. Какой тут воздух.
– По мне так лучше в помещении стоять, заметил в свою очередь, Дюбель. – Там сквозняков меньше, и дождь не капает. Нет, что ни говори, тут хорошо, а дома лучше.
При этих словах Яшка, вспомнив о своих парламентерских обязанностях, спросил у стражника напрямик:
– Кстати, а у вас сегодня – все дома?
– В каком смысле? – не понял Дюбель.
– В самом прямом.
– Да пошел ты! – огрызнулся стражник.
В ответ на это Яшка, отбросив окурок в сторону, прямо на чистейший тротуар, хотя урна для мусора стояла рядом, с гордым видом заявил, чтобы все обитатели замка немедленно выходили на поле, биться – не на жизнь, а на смерть.
– Ты, что обиделся что ли? – удивился Дюбель. – Вот не знал я, что ты такой вспыльчивый. С тобой уж и поговорить ни о чем нельзя, сразу драться лезешь. На, что Яшка заявил, что сам-то он ни каких претензий, ни к кому не имеет, лично ему и так жить осталось от силы пару месяцев, но вот его начальник, царь Горох сюда за тем и прибыл, чтобы драться со всеми.
– Его хлебом не корми, дай что-нибудь завоевать, добавил писарь для большей острастки.
Дюбель озадаченно почесал в затылке и, так ни чего путного не сообразив, кивнул на стоявшее вдалеке войско.
– Это они, что ли?
– Они самые.
– То – то я – то думаю, чего это они с утра орут там, и трубят не переставая. Демонстрация думаю какая-нибудь, или свадьба. А это оказывается вона что… – Ты, тогда это… – Постой здесь немного на воротах, предложил Дюбель писарю, – а я быстренько сбегаю, доложу обо всем кому следует. А то мне ворота одни без присмотра оставлять не положено. Хорошо?
– Ладно, уж, постою, согласился безотказный Яшка. – Только ты давай это, побыстрей… – Одна нога здесь – другая там. Мне, сам знаешь, время попусту терять нельзя.
2.13.3.
Не успел Яшка договорить, как стражника уже и след простыл. Только побежал он не докладывать, кому надо о царе Горохе, а прямиком в противоположную сторону – на королевскую кухню. Дюбель был опытный солдат, и знал, как из любого поручения извлечь максимум пользы и выгоды для себя лично. Вот и сейчас, узнав о приближении неприятеля, Дюбель первым делом подумал об … обеде. «Эти завоеватели так быстро не уйдут, трезво рассудил многоопытный стражник. – Не успеешь доложить о них, как сразу разборки всякие начнутся. Зачем пришли? Да что им тут надо? Пока начальство разберется со всем этим делом, столько времени пройдет, что и поесть толком не получится. А есть на скорую руку Дюбель ой как не любил. Так, что, решил стражник, завоеватели ни куда не денутся, пока я пообедаю не спеша. Последнее дело – обедать второпях».
Рассуждая таким вот образом, стражник добрался наконец до кухни. За себя Дюбель не переживал, зная, что всегда может отвертеться, сославшись на то, что он добросовестно искал начальство, искал, но не нашел.
На кухне Дюбель взял себе двойную порцию гуляша с картофельным пюре. Он всегда брал двойную порцию, пользуясь своим служебным положением. Ведь от его расположения многое зависело в нелегкой солдатской службе. Дюбель запросто мог взять, например, и не впустить чем-то не угодившего ему солдата (и не только солдата) внутрь замка, придравшись к какой-нибудь мелочи. И этот несчастный должен был стоять у ворот несколько часов кряду, в ожидании пока Дюбель не смилостивится и не впустит его вовнутрь. А в это время все его товарищи давным-давно уже отдыхали после тяжелого трудового дня. Поэтому все в замке предпочитали без особой нужды не ссориться со стражником, особенно во время приема пищи.
Тем временем, посолив обильно пищу (соль на кухне выдавалась бесплатно и в неограниченном количестве), Дюбель принялся жадно поглощать содержимое своей тарелки. Утолив первый голод, страж ворот стал жевать чуть помедленнее, тщательно смакуя при этом каждый кусок, и довольно урча. В его нелегкой солдатской жизни такие моменты случались нечасто, (всего три- четыре раза в день), но зато когда это происходило, Дюбель наслаждался по полной программе.
Покончив со вторым блюдом, Дюбель, все также не спеша, обменял у знакомого повара пачку сигарет на кулечек с ванильными пряниками. Помимо жалования всем бугорландским солдатам выдавались еще и сигареты, независимо от того, курят они, или нет. Некурящие солдаты обменивали сигареты на вино, либо на продукты, кто, что больше любил. Дюбель же, хоть и курил, но никогда при этом не пользовался своим табаком. Курил он только те сигареты, которыми его угощали сослуживцы. Свой же табак Дюбель всегда на что-нибудь выменивал. Вот и сейчас, выменяв сигареты на дополнительное лакомство, стражник принялся не спеша пить чай, макая в чашку с чаем жесткий ванильный пряник.
Покончив с едой, страж ворот собрался было вздремнуть немного у камелька, но тут, в коридоре послышались недовольные чем-то возгласы королевы. Дюбель нехотя поднялся, смачно зевнул, сладко потянулся и пошел, наконец, докладывать.
Глава 14. «День закрытых дверей», или враг у ворот.
2.14.1.
Узнав о том, что неприятель стоит у ворот, а муж ее в это время околачивается неизвестно где, королева впала в неописуемую ярость. Она тут же велела Дюбелю закрыть центральные ворота замка и ни кого внутрь не впускать. Даже короля, пусть тот как хочет, так и выкручивается. Более того, на ворота замка королева велела вывесить объявление – «Сегодня в Трунштейне – День закрытых дверей». Киса де Мура временами была вспыльчивой и крайне мстительной королевой. Но ее можно было понять, она заботилась в первую очередь не столько о себе, сколько о престиже своего государства.
2.14.2.
Рыбаки же, вернувшиеся к обеду в замок, преспокойненько вошли в него через черный вход. Они всегда в таких случаях старались вести себя как можно тише и не заметней. Вот и сейчас, зная по горькому опыту, чем кончаются такие вот несанкционированные походы, горе – рыбаки тихонько разбрелись по своим комнатам -как будто ни чего и не произошло.
Глава 15. Клоуны не обижаются, – клоуны мстят.
2.15.1.
А Горох все ждал, и ждал противника, а противник все не шел, и не шел. Вернувшийся парламентер Яшка, тоже ни чего толком сказать не смог. Дюбель посоветовал ему зайти на следующей неделе, после чего быстренько захлопнул перед изумленным писарем ворота.
Ясно было одно – завоеватели в замке имелись, но как их вытащить оттуда Горох не имел ни какого понятия.
Его верноподданные клоуны ни чем помочь ему в разрешении этой задачи не могли. Это было не их дело, их дело – выполнять распоряжения руководства, а это самое руководство ни каких распоряжений не давало. Вторжение таким образом зашло в тупик.
2.15.2.
Киса де Мура всё искала своего мужа, а тот как мог, старался не попадаться ей на глаза. О том, чтобы самой возглавить оборону замка королева даже и не думала, считая, что каждый должен заниматься своим делом ее дело – вести светскую жизнь и поддерживать имидж государства. А военными делами должен заниматься тот, кому это и было положено по должности – т.е. ее муж.
2.15.3.
Горох же все бродил по округе в размышлениях о том как выбраться из создавшейся ситуации и ничего путного не приходило ему в голову. Не известно сколько он еще бы так ходил, и чем бы все это закончилось, наверняка ни чем хорошим, но тут ему повстречалась девушка, одетая в простое ситцевое платьице в зеленый горошек, что показалось Царю хорошим предзнаменованием.
– Вы меня не помните? – первой завела разговор русоволосая девушка. – Мы с вами недавно встречались, тогда еще дождь лил как сумашедший. И Вы тогда еще сказали, что давно знали о нашей встрече… – А потом куда – то исчезли. Гороху в очередной раз стало стыдно за такие свои поступки, поэтому он лишь угрюмо кивнул, и хотел было побыстрее уйти, но девушка не отставала.
– Не обижайтесь, я ни хотела Вас обидеть.
– Клоуны не обижаются, буркнул в ответ Горох, – клоуны мстят. Впрочем, Вас это не касается… – В смысле – к Вам это не относится.
– Жаль, искренне огорчилась девушка. – А я-то думала, что…
– Я бандит и завоеватель, деточка…, процедил сквозь зубы Горох.
– У вас глаза хорошие. Такие глаза не могут быть у плохого человека, не поверила царю девушка. – У Вас, наверное, что-то не получается, вот вы и сердитесь. Знаете, мне мама всегда говорила, если у тебя что-то не получается, отложи это дело в сторону, и займись взамен чем-нибудь другим.
– Вы и в самом деле так думаете?
– Не знаю, я как-то не думала об этом, честно призналась незнакомка.
– И как же зовут тебя, прекрасная советница, несколько смягчившись поинтересовался у нее Горох.
– Шиповничек
– Спасибо, тебе, Шиповничек. Ты даже не представляешь, как мне помогла. Я тебя ни когда не забуду, прокричал царь, убегая прочь. Девушка же, печально вздохнув, пошла себе дальше одна.
А в это время царь Горох, подняв всех своих солдат по тревоге, увел войско прочь от Трунштейна. Но только лишь для того, чтобы завоевывать себе другой замок. Но об этом чуть позже, а пока …
Глава 16. Срочная и всеобщая.
2.16.1.
Обратимся же пока к другому немаловажному персонажу всей нашей истории – королю Виргеуму. Какое-то время несчастный король скрывался от королевы на кухне, самом любимом его месте в Трунштейне. Но даже там он не мог чувствовать себя спокойно, поскольку королева прекрасно знала об этой его дурацкой привычке – околачиваться без дела на кухне. Там-то она и застукала короля за питьем чая с баранками.
– Враг у ворот, гневно воскликнула при этом королева, – а мой муж шляется не известно где. А я, бедная женщина, все должна делать сама. Извольте немедленно одеться, и ступайте на войну.
При этих словах Виргеум закашлял, поперхнувшись баранкой, но на королеву его кашель не произвел должного впечатления.
– Не надо, не надо вот этого, недовольно поморщилась королева. – Война она для всех… – война.
Так что Виргеуму ни чего не оставалось, как всерьез заняться приготовлениями к войне. Даже чаю не допив. При этом король так и не рискнул спросить у королевы, одному ему следует идти на войну или можно взять с собой еще и войско. Ну, или хотя бы часть его. После некоторого раздумья король решил, что одному ему воевать будет как-то несподручно. Оно и понятно – гурьбой воевать веселее, есть вероятность, что тебя могут и не заметить в толпе.
Успокоенный таким доводом, Виргеум тут же объявил о всеобщей и скорейшей мобилизации. Иными словами, он приказал всем своим верноподданным, (тоном почти не терпящем ни каких возражений,) оставить все свои дела, и немедленно собираться вместе с ним на войну.
Верноподданные короля тут же засуетились, забегали, стараясь успеть при этом сделать несколько дел сразу. Издревне подготовка к войне в Бугорландии занимала подчас времени не меньше, чем сама война. Поскольку перед тем, как отправиться воевать, практичным бугорландцам нужно было успеть сделать очень много дел. И в первую очередь им нужно было привести в порядок все свои финансовые дела. А именно – взыскать долги, (если таковые имелись), потратить взысканные долги (если таковые удалось взыскать), потратить все свои сбережения (если таковые имелись) и т.д., и т.п.
Жениться! – в конце концов! Неизвестно по какой причине, но перед войной количество свадеб в Бугорландии значительно увеличивалось. Объяснить этот факт ни кто из бугорландцев не мог, и все списывали это на старую бугорладскую традицию. Бугорландцы всегда, когда не могли объяснить тот или иной свой поступок, списывали его на старую бугорладскую традицию.
Еще было бы неплохо успеть продать что – либо не нужное, чтобы на деньги, полученные от продажи ненужного, напоследок хорошенько повеселиться. Бугорландцы прекрасно понимали, что с войны вернутся далеко не все, а значит, и деньги им могут больше не понадобятся. Вот они и расставались с ними легко и непринужденно. Справедливости ради нужно заметить, что это был единственный случай, когда бугорландцы расставались с деньгами легко и непринужденно.
Помимо денежных вопросов, бугорландцам нужно было решить еще один немаловажный вопрос, а именно – подыскать себе подходящее, и самое главное – боеспособное оружие, что сделать было совсем не просто. Все оружие в Бугорландии было старое, если не сказать старинное, и висело оно на стенах замков в основном для украшения этих самых стен.
Бугорландцы не воевали уже много лет, поэтому современных образцов оружия в стране не имелось вовсе, старые же образцы остались только потому, что прижимистым бугорландцам попросту жалко было их выкидывать. Заступавшие в караул солдаты, хоть и брали с собой на пост старинные мушкеты и аркебузы, но это опять же была дань скорее традициям, чем жизненная необходимость.
Хотя, если говорить честно, такое положение вещей было далеко не всегда. Когда-то, много лет назад, бугорландцы были не прочь кого-нибудь убить или ограбить. И когда карманы их пустели, а пустели бугорландские карманы в те далекие времена довольно часто, бугорландцы становились крайне нервными и обидчивыми аборигенами. И начинали ссориться друг с другом по всякому пустяку. И тогда бугорландские жены отправляли своих мужей в какой-нибудь небольшой грабительский набег на соседние страны, для того, чтобы те немного развеялись там, а заодно и пополнили семейный бюджет.
Но со временем воинственный пыл бугорландцев стал потихоньку утихать, и они все реже и реже покидали пределы родного государства. Официальной датой окончания завоевательских походов считается тот знаменательный год, когда неизвестный бугорландский солдат, написал своей кровью на боевом знамени: – «Мама, я хочу домой». И, хотя некоторые злые языки утверждали впоследствии, что это и не кровь была вовсе, а клюквенный сок, тем не менее, факт остается фактом. Остальные солдаты с радостью поддержали этот популистский лозунг, самовольно вернувшись домой, к своим семьям. И с тех пор бугорландцы если и ходили изредка в набеги на соседние государства, то только на их рынки и магазины во время сезонных распродаж.
Учитывая все вышеизложенное, а также тот факт, что Виргеум и сам не брал в руки оружия, (за исключением охотничьего, но оно сейчас не в счет) с момента своей учебы в институте, то не было, ни чего удивительного в том, что, ни он сам, ни его подчиненные, ни как не могли быстро собраться и вооружится. И потому вся эта всеобщая неразбериха затянулась до самого обеда.
Особенно тяжело пришлось королю. Сначала он ни как не мог найти свои армейские ботфорты, в которых испокон веков воевали все его предки. Ботфорты эти были сделаны из толстой бизоньей шкуры мехом внутрь, и практически не имели сносу. Тем более что одевали их бугорландские короли только во время военных действий. Такова была местная военная традиция. Без этих ботфорт ни о каких военных действиях не могло быть и речи. Зная это, Виргеум отыскивать ботфорты не спешил.
Видя, такое дело, Киса де Мура подключила к поиску ботфорт всех своих придворных. Наконец совместными усилиями ботфорты были обнаружены на чердаке, где они лежали уже лет сто, покрытые многолетним слоем пыли. Осталось найти остальное обмундирование, в том числе оружие и доспехи. Часть вооружения нашлась на кухне, где их в свое время забыл папа Виргеума – Леопольд Простодушный, который тоже больше любил околачиваться на кухне, чем сражаться на бранном поле. Забытое им оружие кухонная прислуга быстренько приспособила под свои личные нужды. Так, знаменитым некогда мечом Синекуром поварята рубили мясо, а фамильный рыцарский щит повариха приспособила для варки варенья и мармелада. Больше же всего досталось старому доброму шлему, в нем теперь хранился чеснок. И сколько потом не мыли шлем с мылом и хлоркой, до конца отбить стойкий запах чеснока так и не удалось. Что явно не добавило королю хорошего настроения. Остальные доспехи нашлись в огороде, где они своим грозным видом отпугивали ворон.
И вот, облаченный в боевые доспехи, и поддерживаемый с двух сторон расторопными придворными, Виргеум вышел, наконец, на поле брани. И тут-то выяснилось, что от Гороха с его войском и след простыл. Этого король вынести уже не смог, и первый раз в своей жизни прилюдно нецензурно выругался:
– Гребанный экибастуз! И за что мне такие мучения?
Оглядев еще раз простиравшееся перед ним пустое поле, король добавил в сердцах:
– Я всегда говорил, что – «если хочешь поработать, – ляг – поспи и все пройдет», и с чистой совестью отправился на кухню допивать свой остывший чай.
2.16.2.
На кухне король несколько расслабился, позволив себе снять шлем и перчатки. Остальные доспехи он снимать не стал, показывая, таким образом, Кисе де Муре, что он вовсе не отлынивает от своих военных обязанностей, и готов в любой момент выступить в поход. Пусть враг только появиться вновь. А пока врага нет, он имеет полное право спокойно выпить чаю.
В большой королевской столовой чай пили строго по расписанию, и если король хотел попить чай в неурочное время, он вынужден был спускаться на кухню и пить его там. Такое положение дел короля вполне устраивало, пить чай на кухне ему нравилось даже больше, чем в столовой. Тут не нужно было соблюдать всякие там придворные церемонии, при которых чай всегда неизменно остывал, а он любил пить горячий чай с лимоном, в отличие от Кисы де Муры, которая любила пить теплый чай с молоком.
Глава 17. Новый подход к старым проблемам.
2.17.1.
Пока Виргеум пил свой чай, Горох тоже зря время не терял, и в спешном порядке подошел со всем своим войском к очередному бугорландскому замку. Замок этот был выбран Горохом не случайно, из всех обозначенных на карте замков он был самым маленьким. Настолько маленьким, что на карте он обозначался всего двумя буквами – «БТ». Этот маленький замок Горох надеялся захватить быстро и без проблем.
Не тут-то было. Хоть на воротах замка и было написано крупными буквами «Добро пожаловать», сами ворота, как и все предыдущие замковые ворота, оказались закрытыми перед завоевателями. Это было какое-то наваждение – третий замок и третьи запертые – ворота.
Когда-то, очень давно, один умный человек заметил, что история только и делает, что повторяется. Вот и сейчас все повторилось вновь. На призывный зов трубы опять ни кто из замка не откликнулся. Трубил в этот раз вновь Шампиньон в надежде, что Факс все – таки одумается, и заснимет его на пленку. Только его желанию и на этот раз не суждено было сбыться, Факс даже не расчехлил свою кинокамеру. Разозленный Шампиньон в сердцах зашвырнул трубу в кусты, где ее тут же подобрал и припрятал у себя хозяйственный Маргадон.
Горох же на этот раз не стал впадать в хандру и уныние, наоборот, сильно разозлившись на негостеприимных бугорландцев, он решил не посылать больше к ним ни каких парламентариев, а взять этот замок хитростью. Хитрость царя заключалась в том, чтобы вместо парламентария послать в замок лазутчика, который должен был незаметно перелезть через высокую стену замка и открыть завоевателям ворота изнутри.
Таким лазутчиком вызвался быть Мороз, самый безбашенный из завоевателей, которому Горох пообещал, в случае удачного исхода, подарить любую вещь из захваченного замка.
А т.к. приставной лестницы у завоевателей не было, то для того, чтобы перелезть через крепостную стену, Мороз воспользовался услугами своих товарищей по оружию. Для начала высокий и толстый Хомяк стал лицом к крепостной стене, широко расставив при этом ноги. На плечи Хомяка взгромоздился высокий и тощий Цап Царапыч, а уж с его плеч Мороз легко взобрался на гребень замковой стены. Закрепив заранее прихваченную с собой веревку за зубец амбразуры, Мороз благополучно спустился по ней вниз, но уже по другую сторону замка.
2.17.2.
И первое, что Мороз увидел внутри замка, был плакат, на котором крупными буквами было написано – «Внимание! Всем казнимым, срочно, (до казни), пройти флюорографию!» Думать над смыслом этого плаката у Мороза не было сейчас ни времени, ни желания. Он осторожно огляделся вокруг в поисках ворот, которые снаружи были у всех на виду, а вот внутри куда-то запропастились.
В замке, в это время, тоже не дремали. Местный житель, сидя на скамеечке у колодца с интересом наблюдал за тем, как черно-белый котик с сигарой в зубах охотился на воробьев, беспечно барахтающихся в пыли. Однако охота в этот раз у котика явно не задалась. Как ни пытался кот незаметно подкрасться к воробьям, как не прижимал спину к земле, все оказалось напрасным. В самый последний момент кот был обнаружен и вся воробьиная стая, вспорхнув на близлежащую ветку, стала оттуда поносить, на чем свет стоит незадачливого охотника. Кот же сделал вид, что он и не охотился вовсе, а просто разминался после сна.
Тут кот заметил осторожно крадущегося вдоль стены Гороховского лазутчика. Выплюнув сигарету на землю, и задрав хвост трубой, котик со всей прыти подбежал к Морозу и принялся тереться об его ноги, блаженно урча при этом на весь двор. Мороз попытался тихонечко отодвинуть кота от себя, но тот и не думал уходить, лишь еще громче при этом заурчал.
Тут, наконец, и местный житель, заметил, непрошеного гостя. Осторожно подкравшись к нему сзади, он ткнул стволом мушкета Морозу в спину и радостно произнес – «Попался, гад».
Горе – лазутчику ни чего не оставалось, как поднять, в растерянности, руки.
Глава 18. Грифусс, или «с вещами – на выход».
2.18.1.
Завоеватели ждали, ждали Мороза, а тот все не шел, и ворота не открывал. Наконец, когда ждать уже не было больше сил, Горох решил послать еще одного лазутчика. Добровольцу он пообещал подарить любую вещь из захваченного замка. А когда желающих не нашлось, добавил в придачу к этому еще две пачки сигарет. Бедняга Фиштулла перед такой наградой не устоял, перелез через стену, и тоже пропал. Видя такое дело – клоуны сильно приуныли. И тогда Горох решил отправиться туда лично.
– Ваше величество, Вы, что – с ума сошли? – испуганно пролепетал Хомяк. – Оттуда же не возвращаются.
– Иди-ка ты… на кухню, разозлился не на шутку Горох. После чего, оглядев понурых завоевателей, царь добавил:
– Если через двадцать минут я не вернусь, идите в Горохшин к Гран-Градусу, он Вас не бросит.
– Ваше Величество, заскулил Хомяк, – да на черта Вам сдался этот замок? Давайте лучше вернемся,… пока не поздно. Нам одного Горохшина вполне хватит.
– Тебе, может быть, и хватит, а вот Морозу и Фиштулле уже нет. Да и мне тоже, процедил сквозь зубы Горох, осторожно взбираясь на стену.
2.18.2.
И уже по ту сторону крепостной стены царскому взору открылась совершенно неожиданная картина. Мороз, Фиштулла и местный абориген сидели на скамейки у беседки, и оживленно о чем – то беседовали. Точнее Фиштулла и абориген мирно беседовали о чем-то между собой, а скотина Мороз лежал у их ног в стельку пьяный. На скамейке стояла початая бутылка водки, в окружении трех граненых стаканов. Еще две бутыли, уже, правда, опорожненные, валялись рядом на траве.
– Наливай – давай, пробубнил местный абориген Фиштулле, еле ворочая языком. – Пользуйся моментом, что у меня сегодня, ик… выходной. А то бы…ик… не сидели… бы вы…ик.. сейчас здесь со мной. А …ик… сидели бы… в другом … ик…месте… – У меня… знаешь ли…. не забалуешь… – Я…ик… с заключенными не пью.
– Я… ик… тоже, ответил ему Фиштулла, они чокнулись, и выпили.
– Завтра… вот…, с утречка, выйду на работу…ик… и оприходую вас всех… по полной программе, не унимался абориген. – Вот тогда вы у меня… ик, попляшете… – А сегодня, абориген сделал широкий жест рукой… – Разрешаю… – гуляйте, ик… на всю катушку.
– А что сегодня.., ик… выходной, что-ли?– удивился Фиштулла. – У нас, вот, рабочий день… ик… мы замки… ик… завое… вываем…
– У меня тоже … с утра был рабочий… – признался абориген. – А вот когда ко мне через стену клоуны полезли, – сразу понял… ик… – что сегодня – ик… выходной.
Абориген хотел еще что-то сказать, но тут он заметил Гороха.
– О… вот еще … один… из вашей братии пожаловал, обрадовался он очередному посетителю.
Горох же, не обращая внимания на провокации со стороны врага, осторожно, на цыпочках подошел к маленькой калитке в воротах и быстренько отодвинул засов. Посторонившись, он пропустил в тюрьму (а это была самая настоящая тюрьма, которую Горох по неопытности принял за замок) все свое немногочисленное войско. Включая баронскую свинью, пони и ослика с тележкой.
2.18.3.
Абориген, видя такое дело, с трудом приподнявшись, подошел заплетающимися шагами к калитке и запер ее на засов и два замка.
Удивленные клоуны обступили аборигена со всех сторон, и принялись разглядывать его с нескрываемым интересом. Местный обитатель был невысокого роста, довольно полноват, и с большой залысиной на макушке. И то ли от выпитого, то ли еще по какой иной причине, только абориген смотрел на захватчиков без всякой робости и страха, и только по идиотски улыбался.
– Там, что… грузовик с кловунами перевернулся что-ли? – наконец спросил он.
Сидевшая на плече у режиссера ворона, вдруг встрепенулась вся, и коряво прокаркала:
– Бывает и хуже…
– Ни фига себе, удивился абориген, от неожиданности даже перестав икать. – Какой большой воробей. Сроду таких не видел, мутант, наверное. Где мое ружье? – и абориген принялся рыться в своих карманах в поисках ружья. Клоуны с интересом наблюдали чем закончатся его поиски.
Тут в дело вмешался режиссер, вовсе не желавший рисковать жизнью своей помощницы. Тем более, что глупая птица сидела у него на плече и улетать явно ни куда не собиралась. Наведя объектив своей кинокамеры на аборигена, Факс громогласно объявил:
– Вввнимание! Ннначинаем съемку нннового фильма под ннназванием – «Еще один кккадр»! Кккадр первый, дубль пппервый! Снимаем сссцену встречи. Пппредставьтесь, пооожалуйста, обратился Факс непосредственно к аборигену.
– Рано мне еще представляться, все так же по идиотски улыбаясь, ответил абориген, слегка качнувшись. – Я еще пожить хочу.
– Да ты, как я погляжу шутник, заметил царь, несколько разозленный тем, что Факс опять влез впереди него. – Если хочешь еще пожить, отвечай нам без утайки, что это за замок, какова численность местного гарнизона, основной калибр пушек .. – Ну и так далее…
– Так далея?– не понял абориген. – Чего далея?
– И этот под дурака косит, разочаровано выключил камеру Факс. – Они тут все под дураков косят. Может у них тут эпидемия какая?
– Ни какая тут не эпидемия, разозлился окончательно Горох. – Они просто драться не хотят. Впрочем, народу тут и впрямь нет…, испугано осекся царь. – Слушай, это часом не музей?
– Типун тебе на язык, огрызнулся абориген. – Какой к черту музей… – Вот она – современная молодежь. Вам бы только музеи…ик, подавай, да танцульки там всякие. Ни чего святого… ик, не осталось. Уже и сюда…ик, добрались.
– Зайдем с другой стороны, не отставал царь. – Скажи-ка нам, любезнейший, а где мы сейчас находимся?
– Здесь, уверенно заявил абориген.
– Что здесь, не понял царь.
– Сейчас вы находитесь… ик – здесь
– Ну, это понятно, а где конкретно? – Как вот это все, царь обвел вокруг руками. – Как вот это все называется?
– Ну, замялся абориген. – Так сразу сложно… ик… сказать
– Не тяни резину, разозлились завоеватели, – говори скорей, куда мы попали?
– У нас это место не особо почитается, замялся абориген. – Но я рад любым гостям… Ик.. – Даже клоунам…
– Так где же мы? – заорал в сердцах царь. – Говори! – А не то я за себя не отвечаю…
– Вы…абориген осторожно огляделся по сторонам, – в тюрьме, друзья мои, признался наконец абориген.
Вокруг установилась мертвая тишина.
– Где? – ошарашено переспросил Горох.
– Да, да, заорал в ответ разозленный абориген. – В тюрьме. Не хотел я вас расстраивать раньше времени, но вы сами… ик… пристали… – Говори, говори…
– Ну и как, добавил он чуть погодя, – лучше вам стало?
Все молчали, ошарашенные услышанным.
Первой среагировала ворона, прокаркав свою сакраментальную фразу:
– Бывает и хуже….
– Опять он прилетел, взмахнул руками абориген. – Дайте-ка мне камень, да побольше. Режиссер с досады спихнул ворону со своего плеча, и та с диким шумом перелетела на ближайшую ветку.
– Ваше Величество, пойдемте отсюда пока не поздно, потянул Яшка-писарь царя за рукав.
– Постойте, сделал царь последнюю попытку, – у меня тут на карте ни какой тюрьмы нет. Здесь вот стоит значок населенного пункта и название его – БТ.
– Правильно, БТ – это, ик… сокращенное название Бугорландской…ик, тюрьмы. Местные… ик, не любят указывать ее на карте полным именем, стесняются.