– Нет, – мотнул головой крейсер. – Это ***.
По счастью, Кортенар, плохо понимавшая английский и вообще воспринимавшая мир через завесу тумана, ничего не услышала. Немного ожила она, услышав гитарные аккорды – Сторд решил сыграть колыбельную. Ну… или что-то вроде того:
Король каннибалов с большим носом
Влюбился в прелестную молодую девушку,
И каждую ночь под бледной луной
Он говорил то, что вы слышите…
…А тем временем представители Нампо таки явились. В лице седого адмирала Ли и его переводчика и начальника штаба вице-адмирала Сонга. Вместо Котоми, встречи с которой они ожидали, им пришлось общаться с начштаба Мицгол и представителем от кораблей Миральей, которые только что в открытую не насмехались над «гостями». Попытка задать вопрос в присущем северокорейским официальным лицам покровительственном тоне натыкалась на сарказм или прямую угрозу. И угрожать было чем…
– Вы не имеете право удерживать эсминец Кортенар, принадлежащий базе Нампо!
– Рабство в ОВМС никогда не существовало, адмирал, – невозмутимо, словно не догадываясь об оскорбительности своих слов, ответила Мицгол. – Как и телесных наказаний для служащих.
– По какому праву был захвачен модуль эсминца Кортенар? – спросил вице-адмирал Сонг.
– Это вещественное доказательство, адмирал, – отозвался Миралья, – которое будет предъявлено военному трибуналу. Командование базы Нампо совершило ряд должностных преступлений – и мы не намерены оставлять это без последствий.
– Это возмутительно! Мы требуем встречи с командующим базы! – корейцы едва сдерживались.
– Вы не имеете права требовать ничего, адмирал, – отрезала Мицгол. – Я уполномочена лишь предложить вам покинуть базу Шанхай до полуночи – времени, когда мы официально передадим материалы в военный трибунал. В полночь мы вынуждены будем взять вас под стражу как обвиняемых.
Красные от ярости адмиралы не знали, что имеют дело с меньшим из зол. Зло побольше происходило аккурат в кабинете Котоми: та, немного поспав, вела видеоконференцию с Адмиралтейством. И демонстрировала медицинские и технические акты, фотографии и ту самую видеозапись, которую сделали Лотта с Миральей. Ничего хорошим для командования Нампо это кончиться не могло – и узнав, что представители корейской базы находятся в Шанхае, Лорды отдали приказ их задержать.
– Адмирал Ли, адмирал Сонг, согласно приказу Адмиралтейства ОВМС вы арестованы по обвинению в халатности и превышении должностных полномочий, – провозгласила Мицгол, получив от Котоми по рации последние новости. За спинами корейцев возникли военные полицейские, и битва за Кортенар на данный момент закончилась полной победой Шанхая.
А наибольшим злом из всех были волшебные четыре буквы, которые Миралья и Аквила так часто произносили. Аоба. Когда тяжкрей наконец появится в Шанхае, истории Цеппелин, Эмден и Кортенар получат огласку. А Миралья, возможно, наконец узнает имя «любителя рыбки»… Да, один человек – а сколько надежд!
Эрнст Вебер
– Лютцов, – Идзуми едва слышно позвала его по внутренней связи. Они были в море на своём обычном ночном рейде. Лютцов чувствовал волнение на море, которое не могло не передаться Идзуми. Предчувствие говорило, что сегодня что-то будет. Ветераны уже имеют свои способы определять это. У кого-то ломит кости перед встречей с врагом, кто-то слушает чаек, а кто-то чувствует боль на сердце. У Лютцова это ощущение пряталось где-то в глубине подсознания. Он не мог сказать, почему, но сегодня будет бой. Большой или маленький, но это всегда бой.
– Лютцов, – тихо повторила подлодка в наушнике. – Они идут к нам. Справа по курсу.
Эрнст ничего не ответил, но его Арадо, Москит-1, полетел в указанном направлении. Ночь была в своём начале, а они уже были готовы напороться на серьёзные проблемы. То, что проблемы серьёзные, говорил тон девушки под водой и то, что она не указала число противников. Она просто сказала «они».
Однако, вскоре, на радаре самолёта стали выплывать цели. Пять, десять, пятнадцать, в итоге их стало двадцать семь. Эрнст сглотнул, видя это множество, и плавно стал отводить самолёт к себе, держа врага в поле зрения, и поднимая второй Арадо.
– Штаб, вражеская эскадра. Движется по направлению к Шанхаю. 27 целей. Преимущественно крейсера и эсминцы. Один авианосец Во-класса. Поднимайте всех, – сухо отрапортовал он по связи и передал данные с радаров.
– Вас поняла, Лютцов, – раздался в наушнике голос Мицгол. Эрнст вздохнул с облегчением. Сегодня на дежурстве правильный человек, Евгения точно сделает всё, как надо. – Приказ, тяжёлый крейсер Лютцов, Вы привлекаете внимание противника и ведёте его к архипелагу Дог, подводная лодка И-8, Вы отходите на глубину и занимаетесь отслеживанием врага и борьбой с возможными подлодками. Подкрепление скоро будет.
– Есть! – откликнулась пара рейдеров в унисон.
– Эх, – Лютцов вздохнул, переключая автомат заряжания батарей на дымовые снаряды. – Идзуми…
– Всё в порядке, Эрнст, – она намеренно обратилась по имени. – Это не сложно, когда прибудем на берег, я обещаю, ты и думать забудешь про эту мелочь, – она сказала это нежным, сладким голосом.
– Славно, – на лице крейсера появилась улыбка. Странная улыбка, словно оскал. – Потому что после такой охоты, я буду очень разгорячён.
Закончив этот приободряющий флирт, они начали расходиться по двум разным направлениям. Лютцов двигался на перехват эскадры, а Идзуми наоборот уходила на глубину и в сторону, где могли быть подлодки противника.
На базе орала сирена тревоги, ни у кого не было времени на утренний кофе и перекус. В бой надо было идти сходу. Котоми была в своём кабинете, где она до этого спала, и смотрела на интерактивную карту.
– Евгения, следи за моими планами и переноси их на карту боя для канмусу. Все должны выйти на свои рубежи вовремя. Сегодня в бой идут все, кто может. Будь внимательна, у разных кораблей разный угол стрельбы, надо осторожно расставлять наши артиллерийские силы, – голос Адмирала звучал строго и делово. Она намеревалась выиграть это сражение на своём поле. Заодно это была репетиция поимки Марата в условиях архипелага.
Архипелаг Дог, названный так по имени соединения, которое контролировало его, был уже готов принимать большие группы врагов и хоронить их в своём череве. Шесть островов, которые расположились так, что между ними был водный лабиринт. А внутри лабиринта таилось множество опасностей для Глубинных. Мины, ловушки Клаунфише, сети для подлодок. Это место должно было стать могилой для флота Глубинных, который обнаружил себя в ночи. Но дело осложняли условия боя. Ночь – не лучшее время для артиллерийской дуэли. Поэтому в ход пошли доступные эсминцы и Мельпомена, как торпедное судно. Прикрывать базу осталась Судзуя, Граф Цеппелин и Адмирал Шеер. Все доступные силы были подняты в бой.
Лютцов смотрел на темнеющее небо, но прожектор не зажигал. Он был уже на расстоянии удара по вражеской эскадре, которая двигалась, не меняя курс. Начать рейдер решил немного отчаянно. Он подвёл один из Арадо к эскадре и с пикированием обружил его на какой-то крейсер. Второй самолёт держался в стороне, но тоже был готов упасть на голову противника. Эта акция не произвела много урона, но наделала шуму и привлекла внимание эскадры. В этот же момент Лютцов осветил их прожекторами и выпустил веером торпеды. На попадание стальных рыб он не надеялся, но попытка всегда засчитывалась. Глубинные быстро осознали, что перед ними лёгкая одиночная цель, которую можно просто проглотить. Но Лютцов тут же выставил дымы и пустился зигзагом к месту рандеву с основной эскадрой. От него требовалось завести большую часть противников внутренние воды архипелага, чтобы прибывающие флоты заперли их там и уничтожили в кольце. С этого момента начиналась гонка со смертью.
Идзуми, как ей и велели, быстро ушла на глубину, где никакие радары не могли уловить её присутствия. Там она полностью погрузилась в слух. Она начала свою охоту. Было просто невозможно, чтобы такая флотилия двигалась без подлодок. Она искала своих главных противниц, дрейфуя в подвешенном состоянии. В полной тишине. Она слышала, как наверху что-то происходит, она точно знала, что Лютцов начал сближение, она слышала выпущенные им торпеды, но в этом шуме она старалась различить то, что было важно для неё. И она нашла их. Тихое кваканье подлодок Глубинных. Странно, но подлодки врага издавали квакающий звук при движении под водой. На лице И-8 промелькнула улыбка. Она тоже сегодня поохотится. Подняв руку, она медленно сняла предохранитель с одной из торпед. Это были модифицированные Кайтены. Торпеды с дистанционным управлением, которыми можно было управлять во время их движения. Обычно кайтены использовали для надводных целей, потому что наводить их в толще воды было сложно, но только не для слепой, для которой всё пространство вокруг было сплетено в одну сеть. И, если где-то дёрается ниточка, то надо просто провести по ней торпеду, и оружие достигнет цели.
Первый Кайтен с тихим шипение покинул ложе и устремился к своей цели, к квакающему звуку где-то под водой. Строго говоря, такая торпеда предназначалась для атаки крупных кораблей, но Идзуми любила с их помощью охотиться на подлодки. Заряд разрывал противника на куски, а сама И-8 находилась на такой дальности, что засечь её было крайне проблематично. Управление торпедой было простым, но требовало концентрации. Так что Идзуми запускала их по одному. Медленно следуя за квакающим звуком, как по ниточке, Кайтен неумолимо приближался к своей жертве. Разрыв где-то вдалеке и предсметрый стон. Похоже, что подлодке попали в центр корпуса, и её разорвало напополам. Ужасная смерть. Идзуми лишь улыбается и снимает предохранитель со второй торпеды. Сегодня они будут страдать с неумолимой жестокостью и неотвратимостью рока.
Тем временем, флоты начали своё спешное выдвижение к цели. Их задачей было не прийти раньше, но и не опоздать. Они должны были явиться в нужные точки строго по часам, которые рассчитала для них Котоми. Для каждой группы была своя карта боевого порядка. Авианосцы получили соответствующие приказы по целям. Их главной задачей становился Во-класс, который, разумеется, не пойдёт в архипелаг, а будет стоять в стороне под охраной, пока большая часть эскадры будет кружить во внутренних водах и внутри островов. Борьба за воздух была лёгким делом для Аквилы и Рюхо, которые могли вести бои почти на рекордных дистанциях. Миралья был в стороне и осуществлял разведку. Гориция была предана Лотте, которая выдвигалась в отдельный район для возможных эвакуаций. Сегодня главным делом было сверить часы и появиться в нужном месте в нужное время. Тогда разгром эскадры не составлял большого труда.
Лютцов, как ему и было велено, привёл противника к архипелагу Дог. За это время он уже успел потерять свой второй Арадо и сейчас лавировал, ускользая от неточного и не сосредоточенного огня вражеской артиллерии. Арадо, правда, выполнил свою роль отлично, камнем свалившись на вражеский линкор и повредив тому орудие. Флотов тут ещё не было. Спокойно и уверенно Лютцов стал входить во внутренние воды, пользуясь картой минных постановок и ловушек, чтобы не попасть на свои же грабли. Глубинные, заметив острова, начали развивать активность. Во-класс, похоже, решил взять небо под свой контроль и выпустил все свои дроны, от чего в небе стало светло, как днём, эсминцы и лёгкие крейсера начали выдвижение, линкор остался в окрестностях архипелага, а тяжёлые крейсера частично пошли в атаку, частично остались при авианосце. Мыши шли в свою мышеловку, в которой, как сыр, находился Лютцов. Крейсер был уже готов давать отпор врагу, поэтому наводил орудия из-за островов и посылал подарки по радарным данным. Торпеды также были перезаряжены и готовы быть пущенными в дело.
И вот они начали своё сражение. Флоты вышли в назначенные точки без опозданий, а противник успел захватить акваторию архипелага полностью. Кое-кто из глубинных уже подорвался на нескольких минах, открыв тем самым счёт. Когда все оказались на своих местах, в наушниках у ребят прозвучал решительный голос Котоми.
– Флот, это приказ, уничтожить противника!
Это было встречено одобрениями. Сейчас начнётся жара на близких дистанциях. Эсминцы ринулись в бой вместе с лёгкими крейсерами, а огромные орудия линкоров и тяжёлых крейсеров начали точечно накрывать противника своими дальнобойными залпами. В это же время над их головами разворачивалась пляска авиации, которая кружила в бешенном ритме, разрывая друг друга на части. Зеро и Re.2001 перемалывали дроны, которые оказались в явном меньшинстве. Торпедоносцы и бомбардировщики совершили просто опустошающий налёт на прикрытие Во-класса и линкор, однако сам авианосец всё ещё держался. Между архипелагами кипел жуткий бой на ближних дистанциях. Эсминцы кружились друг вокруг друга, ведя огонь практически в упор. Это тяжёлое, полное накала страстей сражение не могло проходить без потерь. Кеппель получил повреждения и стал выходить из боя. Его стал прикрывать Тарей с секирой, который получил место для драки. Как лихой норвежец рубил противников, можно было смотреть бесконечно долго. Его секира вздымалась и опускалась, как рабочий механизм, разнося противников на части. Авианосцы, выиграв битву за воздух перекинули силы на архипелаг, укладывая бомбы в глубинных в опасной близости от своих. В таких условиях ювелирная точность была главным залогом победы.
Гориция, стоя в стороне от сражения, между тем, вела свой собственный бой. Она пошла навстречу Кеппелю, чтобы прикрыть парня от атак, а заодно показать свою огневую мощь. Лотта с недовольством смотрела на неё, но останавливать не стала. И вот Гориция ворвалась в бой под грохот канонады, разворотив одним залпом особо ретивый эсминец противника.
Лютцов в это время даже не пытался выбраться из середины боя, участвуя в самой гуще. Его крупнокалиберные орудия в упор размазывали врагов, расшвыривая разорванные куски вражеских кораблей. Он был единственным тяжёлым крейсером в этой потасовке, превратившись в ударный кулак. Кажется, он уже оглох от взрывов и залпов, которые раздавались то тут, то там, запас торпед подошёл к концу, а он продолжал бить со своей беспощадной силой и упорством. На его счету было уже три эсминца и два лёгких крейсера, и это не считая тех, что он заманил на мины. Клаунфише, которые пришли в действие, тоже успели попортить крови врагу, отвлекая на себя его внимание. Над архипелагом регулярно взлетали осветительные снаряды, озаряя всё бледным сиянием, словно огромные прожектора. На воде плясал огонь и резкие тени.
Идзуми была довольна тем, что чувствовала. А чувствовала она резню. Море пропиталось кровью врагов. Она потопила три подлодки своими жуткими Кайтенами. Но сейчас её ждало личное дело. Во-класс, оставшись без прикрытия, недобитый и без дронов, уныло уплетался с места сражения, стараясь унести ноги. Но не сегодня. Сегодня ему это не светит. В блеске зарева перед ним возникла жуткая слепая мечница с катаной наперевес. Грациозно, словно в танце она взмахнула мечом и начала приближаться. Авианосец поднял орудийные стволы, намереваясь победить её прямым огнём. Залп четырёх орудий! На одном выдохе тело Идзуми, как змея, ускользает от снарядов и неумолимо приближается. Она пришла за его головой. Она пришла только с целью убивать. Она не делает лишних движений, но демонстрирует идеальную грацию и пластику движений. Ещё залп, Во-класс медлителен, но его орудия несут гибель. Выгибаясь, как журавль, И-8 делает идеальный мостик, касаясь руками воды, чтобы снаряды прошли мимо. Вот она приблизилась в упор, противник поднимает руку, чтобы схватить гибкую подлодку, но клинок тут же обрубает конечность, разбрызгивая фонтан крови. Как кошка, изумительно и беспощадно, девушка не медлит и в одно движение катана сносит голову, с огромным ангаром для дронов на ней. Тело авианосца падает на спину и начинает уходить под воду, оставляя на поверхности пятно крови. Идзуми успевает подобрать голову, с которой слетела шляпа-ангар, и за волосы тащит с собой. Дуэль закончилась, едва успев начаться.
Дела в архипелаге шли к завершению. Крейсера получили свои торпеды и бомбы, эсминцы были просто раздавлены прицельным навесным огнём. Сегодня каждый уносил с собой победу. Крошка-Мельпомена израсходовала последнюю торпеду на эсминец врага, который был четвёртым в её списке за этот бой. Маневренность и незаметность в купе со скоростью сделали из девчушки грозную противницу в тесном архипелаге. Она уверенно и легко скользила между противниками, укрываясь от огня за скалами и выныривая в самых неприятных для врага местах, чтобы всадить торпеду в борт незадачливому Глубинному.
Однако, были среди канмусу и потери. Кеппель получил лишь лёгкие повреждения, но его модуль отправлялся в ремонт, сам он был цел, щитки спасли его от снарядов. Минотавр получил пробитие в плечо, но храбрился и не показывал, что ему что-то мешает. Кости были целы, но Лотта определила, что он отправится в лазарет. Ява получил торпеду, но нога осталась цела, повреждена были лишь ходовая часть. А в целом, все, кто был в гуще боя, получили свои снаряды, большая часть которых пришлась на бронещитки. Тяжёлые корабли сегодня получили хороший урок стрельбы по наводке и навесом. В целом, сработанность линкоров и авиации помогла быстро разобраться с крейсерами противника, просто задавив их концентрированным огнём. Огромные мощности Жерайс и Ришелье, а также Южной Дакоты и Барэма не давали шансов выжить запертым во внутренних водах архипелага Дог.
Когда прозвучал доклад о потоплении последнего противника, все вздохнули с облегчением. Это был трудный бой. Огромная эскадра была просто перемолота. В небе догорали огоньки последних осветительных снарядов, а на горизонте уже блестели первые лучи солнца. Рассвет означал жизнь и победу. Победу жизни над смертью. За этот бой модули у ребят сильно полегчали, снарядов в патронниках оставалось буквально на дне. Торпед у многих вообще больше не было. Котоми по радио объявила о победе, официально подведя черту под этой битвой.
Лютцов остаётся дожидаться Идзуми, с которой назначает точку рандеву. Он смотрит на голову в руках девушки и его слегка пробирает ужас. Даже он, крепкий и готовый ко всему солдат с душой бойца, не может смотреть, как бездыханную человеческую голову тянут за волосы, как сумку. Однако, Идзуми не собирается тащить эту штуку в порт. Она просто демонстрирует её любимому, словно желая услышать похвалу. Вместо этого Эрнст берёт голову Во-класса в руки, осматривает, а потом выкидывает в море.
– Я люблю тебя и без таких подарков, – говорит он. – И сейчас, когда мы вернёмся в нашу комнату, я покажу тебе, КАК сильно я тебя люблю, дорогая моя…
Идзуми берёт его за ворот кителя и притягивает к себе, чтобы жадно впиться в губы поцелуем. Кажется, её потряхивает от волнения. Адреналин в крови ещё не улёгся, и девушка выглядит крайне бодрой. Чувствуется, что у них будет очень долгое утро в их комнате. Никто не видит ласканий крейсера и подлодки, возвращаются они последними. Но на пирсе их дожидается Котоми, чтобы выразить паре рейдеров свою благодарность за проведённую работу. Адмирал уже позаботилась о том, чтобы им дали увольнительную на два дня. После короткого разговора, пара удаляется в свою комнату, чтобы освежиться и сбросить стресс после такой ночи. Можно сказать, что утро у них будет не менее бурным и страстным.
После прощания с Лютцовым и Идзуми, Котоми постояла на пирсе его немного, словно рассматривая море. В порту играл лёгкий бриз, нагоняющий небольшие волны. Она потягивается, а потом напрявляется в свой кабинет. У дверей её ждёт Евгения. Впервые на лице начштаба играет какая-то явная эмоция. Женя выглядит крайне довольной. Она даже улыбается половиной улыбки, а её взгляд выдаёт её гордость.
– Прекрасная работа, Женя, – вместо приветствия хвалит её Котоми. – Это было идеальным решением. Только сражение в архипелаге Дог могло спасти нас от встречного боя в открытом море, где мы не имели шансов.
– Это был Ваш план, если помните, – спокойно откликается Мицгол, проходя за Адмиралом в её кабинет. – Вы никогда не хотели встречаться с большим флотом в открытом море.
– Потому что в открытом море большой флот заведомо сильнее, и неизбежны потери. А тут мы выиграли очень малой кровью. Эта победа укрепит боевой дух ребят. И поднимет нас в глазах Адмиралтейства, разумеется.
– Я думаю, что всем нужно получить отдых в ближайшие дни. Да и наше снабжение получило большой удар. Просадки по снарядам… – замечает начштаба.
– Это всё будет в рапорте. Мы ведь успеем составить его до завтрака.
– Со всем управимся, – деловито кивает Мицгол. Утро приходит в Шанхайскую базу, а канмусу медленно бредут, кто в свою комнату, чтобы досыпать, кто в столовую, чтобы получить ранний завтрак. Так или иначе, они всё ещё живы, и они готовы продолжать свой неравный бой.
Лютцов и Идзуми проснулись только под вечер. Впереди у них было полно времени, чтобы отдохнуть, но сейчас они решили, что стоит хоть иногда выходить из своей комнаты и гулять. Прогулок в их жизни было не так много, потому что Лютцов больше любил тишину и покой своей комнаты, а Идзуми не могла ощутить большей части впечатлений от прогулки, которые приносило зрение. В её мире звуков это было что-то иное, что могла понять только она сама.
Но вот сегодня они решили, что стоит проветириться и отправились в путь по территории базы. Первым местом, куда они зашли, была церковь. Как всегда, тихо, как всегда, спокойно и умиротворённо. За органом сидит Гориция, рядом стоит Мельпомена, а перед алтарём – Шеер. Монашка встречает их кивком и жестом приглашает сесть на скамью. Похоже, скоро будет пение. Только тут Лютцов замечает присутствие ещё двоих. Цеппелин и Судзуя стоят в тени одной из колонн и что-то читают с листов бумаги. Свечи тихо потрескивают в темноте, а прибой шумит в отдалении. Шеер даёт сигнал, девушки встают ровно и начинают медленно петь под дирижирование Святой Сестры.
Ой, у вишневом у саду,
Там соловейко щебетав.
До дому я просилася,
А ты мэне все не пускав…
Ты милый мий, а я твоя,
Пусти мэне, зийшла заря,
Проснется матынька моя,
Буде пытать, де була я…
А ты ей дай такый отвит,
Яка чудова майска ничь,
Весна иде, красу несе,
А ты краси радие все.
Доню моя, не в тому ричь,
Де ты гуляла целу ничь.
Чому росплетена коса,
А на очах блестит слеза?
Тому росплетена коса,
А на очах блестит слеза,
Шо бивши я в тому саду
Гулять с козаком не буду…
Ой, у вишневом у саду,
Там соловейко щебетав.
До дому я просилася,
А ты мэне все не пускав…
Лютцов слегка улыбнулся. В целом он понял смысл песни, хотя и не знал малороссейского диалекта. Идзуми выглядела озадаченно, кажется, она пыталась осознать смысл не совсем понятных ей слов. Она знала русский на приличном уровне, но вот понять этот говор ей было сложно. Всю песню она мягко держала Эрнста за руку. Когда девушки закончили пение, аплодисментов не прозвучало. Это было не в традициях церкви. По крайней мере не тут. Тут никто заранее не думал о благодарности публики. Они бы спели, даже если бы пара не пришла. Тут поют, прежде всего для себя. Шеер поклонилась и встала на колени перед статуей Девы Марии в молитве. Так она могла простоять очень долго. Шеер умела по истине сильно и самотверженно отдаваться молитве.
Эрнст и Идзуми встали со скамьи и направились к выходу в полном молчании. Никто их не окликнул. На улице, между тем, уже окончательно стемнело, и теперь крейсер и подлодка были почти в одинаковых условиях. Лютцов позволил девушке взять себя под руку и прижаться. Он чуть-чуть улыбнулся. Ему захотелось сделать любимой небольшой подарок. Медленно он начал читать.
День сраженья. Битвы день!
Свист клинка протяжный!
И бросает Солнце тень
На твой лик отважный.
На клинке, как в отраженьи,
Яркий луч играет.
Дух отчаянный сраженья
Радость поднимает.
Танец лезвий, звон металла -
Нет прекрасней доли.
Для врага лишь смерть осталась –
В этом твоя воля!
В вихре битвы ты летаешь,
Словно лебедь чёрный.
И пощады ты не знаешь,
Воин прирождённый.
Бой утихнет. И тебе
Нужен мира час.
Чтобы снять свою повязку
С навсегда закрытых глаз.
На середине стиха Идзуми остановилась и начала слушать, стоя на месте. Лютцов забеспокоился, что ей не нравится, но не остановился. Раз начал, то надо и закончить. После прочтения, он ничего не стал говорить. Просто закончил. Без послесловия. Идзуми держалась ровно и сдержанно. Не было никаких аплодисментов или восторгов. Но это не значило, что она не тронута. Она понимала, что её возлюбленный хотел передать этим стихом её воинственную суть, её душу воина, её силу и твёрдость. Те качества, что она ценила в себе и любила.
– Перо – это твоя катана, – задумчиво и весомо произнесла она после паузы. – Одним пером ты способен сразить меня. Это великое мастерство.
Такая сложная похвала и выражение уважения были в духе слепой японки. Но она почти сразу же оттаяла и позволила себе маленькую женскую слабость в виде поцелуя. Несмотря ни на что, она оставалась девушкой, которой были не чужды простые женские эмоции. Идзуми умела принимать свою женственность, но сохранять за собой качества, свойственные катане.
Между тем, они зашли в парк. Довольно большой, по меркам базы, кусочек зелени, который предназначался для отдыха и свободного времени канмусу и служащих. Они брели вникуда и лишь прислушивались к шелестнию листвы и крикам чаек. Идзуми первой заметила в многообразии звуков голоса в отдалении, куда они шли. Чуть позже их заметил и Лютцов.
На поляне, под любимым деревом, сидели Жерайс и Ришелье. Эта пара была намного сдержаннее, чем крейсер и подлодка. Два линкора тихо обсуждали их дальнейшую жизнь на базе, Ришелье уговаривал свою любимую съехаться с ним в одну комнату. Они и не заметили шаги со стороны, поэтому появление другой пары вызвало неоднозначную реакцию. Однако, Жерайс обняла Риша за плечи, как бы удерживая на месте рядом с собой.
– Добрый вечер, – коротко поздоровался Лютцов.
– Взаимно, – равнодушно ответил француз. Ему хотелось, чтобы эти двое поскорее ушли. Однако…
– Присаживайтесь, тут всем место будет, – пригласила их Жерайс своим заботливым, добрым тоном. Лютцов, который тоже не собирался задерживаться, слегка опешил. Отказываться от приглашения теперь было невежливо, но всё же был шанс на спокойное расхождение, если бы Идзуми не взяла его за руку и не повела к дереву. Девушки, независимо друг от друга, что-то решили, и теперь молодые люди должны были принять своё соседство. Идзуми устроилась рядом с Жерайс под деревом, предоставив Лютцову самому выбрать место. Между тем, линкор продолжила.
– Я хотела спросить кое-что, если можно, – осторожно проговорила румынка. В темноте было не видно, как она смущается.
– Попробуйте, – спокойно разрешила Идзуми, когда Эрнст устроился рядом с ней, позволяя девушке лечь к нему на колени.
– Вы ведь…ну…живёте вместе…Это тяжело?
– Это имеет свои сложности, но в этом нет ничего особенного, – спокойно ответила подлодка после короткого раздумья. – А что Вас смущает?
– Просто до вас никто так не сходился, а Риш хочет последовать вашему примеру… – судя по тому, как тяжело и громко выдохнул француз, он был недоволен, что об этом заговорили так открыто. С другой стороны, с кем, как не с другой парой говорить об этом. Они были в чём-то похожи в своих ситуациях.
– Думаю, что всё зависит от желания принимать друг друга такими, какие вы есть, – рассуждала Идзуми. Лютцов заметил, что она держится очень спокойно и расслаблено, отвечая на все вопросы. Не часто её можно было увидеть такой в присутствии малознакомых людей. Обычно она закрывалась и отмалчивалась или ограничивалась короткими фразами, но сейчас девушка была готова рассуждать и говорить с продолжением. – Всё-таки мы с Лютцовым преодолевали большие сложности, пока приживались. Особенно он, так как он был вынужден постоянно делать скидку на то, что я слепа и воспринимаю мир совершенно иначе. Однако, со временем, мы поняли, как можно жить и приносить радость друг другу без дискомфорта. У всех у нас есть свои странности и особенности, их надо принять. В совместном проживании это ощущается особенно сильно. Однако, если вы серьёзны и настроены на подобный шаг серьёзно, то что может вам помешать?
– Просто это немного…смущает что ли…
– В каком смысле?
– Ведь это будет значить, что мы громко заявляем всем, что мы вместе…
– А разве это плохо? То, что отношения растут, развиваются, переходят на новые уровни. Я не знаю, сколько вы уже вместе, но разве в какой-то момент не приходит пора заявить об этом серьёзно и во всеуслышание? Разве это не будет значить, что вы готовы к ответственности? И что это не просто баловство, а настоящие чувства, которые вы пронесли через многие дни и испытания. Или вы не уверены в серьёзности?
Повисло молчание. Никто не знал, что можно сказать на такой тяжёлый вопрос. Идзуми не торопила. Это было вообще не её дело, но сейчас она позволила себе побыть красноречивой. Раз уж к ней пришли за советом, она его даст, и постарается быть максимально понятной. Она продолжила.
– Мне не нужен ответ на этот вопрос. Он нужен в первую очередь вам самим. Без него у вас не будет чёткого понимания ситуации, – она лежала на коленях Лютцова и рассуждала, устремив невидящий взор куда-то вверх через повязку. Было в этом что-то беспечное и совершенно отстранённое. Словно она и не была тут, а парила в каких-то далёких облаках, задумываясь о вечном. Лютцов медленно перебирал её серебристые волосы, от чего слепая получала какое-то сладкое удовольствие. Между тем, Жерайс отпуситила Ришелье, и они начали подниматься с земли, чтобы уйти. Под конец женщина повернулась к паре под деревом и поклонилась.
– Спасибо вам за разговор. И за совет спасибо, Идзуми-сан.
– Я рада, если он действительно вам поможет, – не поворачивая головы проговорила девушка.
– Доброй вам ночи.
Лютцов видел, как два силуэта скрылись в тенях парка, а их шаги удалялись всё дальше и дальше, пока совсем не пропали из слуха. Он перевёл взгляд на ту, что лежала на его коленях.
– Идзуми, – начал он. – Может сейчас не самый подходящий момент, но я бы хотел сделать тебе предложение.
– Попробуй, – спокойно отозвалась она.
– Идзуми, выходи за меня, – он снял с её изящной, словно фарфоровой, руки перчатку. – После того, как мы разберёмся с Маратом. Я бы хотел, чтобы мы всегда были вместе. – Осторожно он надел на её палец небольшое кольцо. Простое, очень скромное, но с гравировкой на японском и немецком. «zusammen für immer» и «Issho ni eien ni». Идзуми на секунду замерла. Кажется, что она не совсем поняла, что сейчас произошло. После паузы она глубоко вздохнула.