– Лёха! – прервал мои размышления возглас Романа. Он стоял метрах в двадцати от меня на мокром песке совсем рядом с кромкой воды. – Иди сюда!
Я подошёл к Роману. Ноги проваливались в мокрый песок, который тут же прилипал к грязи на кроссовках. Куртка начала промокать и прилипать к спине.
– Плавки взял? – громко спросил меня Роман, как только я приблизился к нему на расстояние вытянутой руки, и расплылся в широкой улыбке.
– Ты ебанулся, Ром? – спросил я сурово, но стараясь быть не грубым. – Чего мы тут делаем?
– Согласись, классно же, когда нет никого? – ответил Роман. – Обычно тут полно народу.
– В такую погоду? Ром, ты мудак? – Моё терпение подходило к концу.
– Да не злись ты, – Роман был спокоен, хотя так же, как и я, промок насквозь, – я же тебя не просто так позвал.
– Надеюсь, что не просто так. Иначе с тебя пятихатка.
– Развели? – спросил он и вновь улыбнулся. Я почувствовал, как с капюшона мне в рот упало сразу несколько крупных капель, и облизал губы.
– Ты сказал, что не один тут, – продолжил я разговор.
– Уже один, не бери в голову.
– Ром, я ни хрена не понимаю!
– Да и я, если честно, друг, тоже. – Роман положил мне руку на плечо. – Ты сам-то как?
– С ума походу сошёл.
– Время такое, – многозначительно произнёс Роман и убрал руку с моего плеча.
– Какое? – риторически спросил я.
– Сложное. Всё смешалось, а что с этим делать – не ясно.
– Согласились.
– Бьёшься за одно, а получаешь совсем другое. Планировать уже ничего нельзя! Раньше как-то всё проще было.
Роман вновь сделал паузу, словно ожидая моего очередного согласия. Я лишь одобрительно кивнул. Он продолжил:
– Многое поменялось. Стадия насыщения прошла, наступила стадия переполнения. Слишком много всего стало разом, в одну голову и одну человеческую жизнь не вмещается.
– Ты меня сюда пофилософствовать пригласил? – перебил я Романа.
Тот в ответ улыбнулся одним уголком губ, как он это умеет:
– Да какая же это философия? Это жизнь! Хреново то, что не ясно, что с этим со всем делать, вот, – повторил фразу Роман и глубоко вздохнул полной грудью. Воздух у реки и вправду был более густым, прохладным и вкусным.
– Слушай, Романыч, – нарушил я молчание, поскольку физически ощущал, как по всему телу бегут ледяные мурашки. – Мне как-то не до философии сейчас.
– Нет никакой философии, Лёш! – Роман тоже начинал заводиться. – У нас с тобой проблемы разные, понимаешь? Диаметрально противоположные! Я уже не знаю, что со всей этой хренью делать! – последняя фраза прозвучала особенно надрывно, и мы оба замолчали.
– Поехали на хуй отсюда, Ром.
– Пойми, это ничего не решит, – ответил Роман.
– А стоять тут под ливнем и жаловаться друг другу на проблемы – решит? Не думаю. – Я развернулся и медленным шагом, не торопясь переставляя тяжелые от воды и грязи кроссовки по песку, направился в сторону грунтовой дороги, ведущей обратно к парковке.
– Так жалуешься ты, а твои проблемы разгребать мне, – крикнул мне вслед Роман. – У тебя в башке дурдом, там всё сразу, понимаешь, а так быть не должно! И Аня там у тебя, и шлюхи, и Царёва, и Голина эта, мать её! – Роман всё это выкрикнул в сердцах, но понял, что сказал что-то не то, и одёрнулся.
– Откуда про Ирку знаешь? – Я встал, как вкопанный. – Я же тебе не говорил.
Медленно я повернулся к Роману лицом. Куртка окончательно прилипла к телу, штаны тоже, дождь продолжал барабанить по капюшону, смысла в котором уже никакого не было. Роман стоял метрах в десяти от меня и пристально смотрел в глаза. Его лицо выражало испуг, смешанный с безысходностью. Никогда прежде я не видел его таким.
– Извини, Лёш, – по-настоящему виноватым голосом медленно произнёс Роман. – Я просто не справился с задачей.
По щеке Романа тонкой струйкой потекла слеза. А может быть, это была просто дождевая вода, скатывающая с его густых волос – я не разобрал. Медленным, но уверенным движением Роман достал из кармана своей промокшей куртки пистолет, на вытянутой руке направил его мне в лицо и выстрелил.
Глава 19
Я вздрогнул ото сна и открыл глаза. В комнате было светло. Если и утро, то совсем уже не раннее. Несколько десятков секунд я полежал без движения, уткнувшись взглядом в потолок, прокручивая в голове последнюю сцену с Романом и пистолетом в его руке. Это же надо такому присниться! Кошмары во сне меня мучали не часто, а такие, как этот, вообще впервые.
«Жуть какая!» – пронеслось в голове, отчего я сжал кулаки и медленно потянулся под одеялом, растягивая напряжённое от увиденного тело. Обручальное кольцо на пальце правой руки было на месте.
Я слегка приподнял голову над подушкой и посмотрел на электронные часы, стоявшие на высокой тумбе напротив кровати. Они были выключены. Опустив голову обратно в мягкую подушку, я ещё сильнее растянулся вниз по кровати и неожиданно упёрся в чью-то ногу.
Справа от меня, лёжа на боку, спала девушка. Точно – не Анна. Интерьер комнаты был именно таким, каким я его обнаружил, проснувшись в квартире с детьми и женщиной постарше меня: повсюду картины и статуэтки, порядок на полках и уют. Только вот у той девушки, Лены, волосы были тёмные, почти чёрные, а у этой – светлые. Очень светлые. Гораздо светлее, чем у Ани. И длинные, не как у Алины.
Настроение было не сильно романтическим. После увиденного страшного сна, который всё никак не улетучивался из моей памяти, скорее хотелось позвонить Роману, чем нежиться в постели с очередной незнакомкой. Аккуратным движением я спустил одеяло вниз, оголяя плечи девушки, а потом и спину. У девушки была великолепная фигура, её кожа была светлой, почти как волосы. Одежды на ней не было.
Положив руку ей на плечо, я потянул его в свою сторону с желанием положить девушку на спину. Девушка слегка вздрогнула, подалась в мою сторону и повернула голову ко мне.
– Доброе утро! – еле слышно прошептала она и легла на спину, не сводя с меня взгляд.
Я узнал его сразу. Это был тот самый взгляд, который запоминается с первого раза и на всю жизнь. Взгляд, который окутывает тебя липкой паутиной и привязывает к себе какими-то волшебными невидимыми нитями, поглощает целиком и заставляет забыть обо всём, что с тобой происходило когда-либо до его появления в твоей жизни. Чарующий, манящий, глубокий нежный взгляд.
Без сомнения, это была она – высокая стройная девушка на белом «Мерседесе», сразившая меня наповал своим страстным поцелуем в бассейне. Лидия. Имя, которое я не смог бы забыть, даже если бы мне диагностировали деменцию. Девушка, которую я видел лишь однажды, но которую запомнил на всю жизнь. У девушек её типа есть удивительная особенность – они напоминают о себе только тогда, когда нужно им. Они, как волшебные феи, которые появляются неожиданно, забирают твою душу и возбужденное их взглядом тело к себе в единоличное пользование, а позже так же неожиданно исчезают, при этом возвращая украденное в целости и сохранности до следующего их появления. Они ничего особенного не требуют и какими-то волшебными заклинаниями позволяют не думать о них в перерывах между редкими встречами. Но когда им нужно, они вновь спускаются с небес в твои обессиленные их же энергией объятия и заново повторяют процедуру поглощения в себя со стиранием в памяти всего, что происходило ранее, до их появления. Нимфы. Богини. Феи.
Лидия смотрела на меня и улыбалась, а я смотрел на её идеально ровные белые зубы, виднеющиеся меж пухлых розовых губ, и молчал. Откуда она здесь? Кто она?
– Ты как себя чувствуешь? – спросила Лидия, не сводя с меня свой магнетический взгляд.
– Нормально, – ответил я и мысленно просканировал тело. Самочувствие и вправду было нормальным, ничего не болело, голова была светлой и чистой. По ощущениям – выспался.
– Ну и прекрасно, – еле слышно промурлыкала Лидия, потянулась ко мне и нежно поцеловала в губы. Да-да, это были те самые губы из бассейна – нежные, влажные и очень чувственные губы.
Всё было снова, как во сне, вот только сладкий сказочный сон перемежался с кошмаром, зависшим в воспоминаниях. Красота перепуталась с дискомфортом, возбуждение – со страхом, тепло постели – с грязью под ногами, чарующий взгляд Лидии – с дулом пистолета Романа. И то, и другое было каким-то глубоким сном, из которого я никак не мог выползти в реальность. Сном, который продолжался и продолжался, не желая отпускать. Словно и не сном даже, а продолжительными галлюцинациями, только очень уж правдоподобными и сильными. Агонией. Больной фантазией. Чем угодно, но только не реальностью, к которой я привык.
– Пойду душ приму, – ответил я Лидии, усилием воли оторвал взгляд от её умопомрачительных глаз и направился в ванную.
В ванной всё было именно так, как в прошлый раз: баночки и тюбики, разнообразные коробочки и флаконы с женской химией, белые, аккуратно сложенные полотенца и фен на крючке рядом с раковиной. Я включил горячую воду и долго стоял под душем, погрузившись в воду вместе с головой. Вода текла по волосам, ушам и щекам, стучалась о плечи и щекотала струями спину, падала на пол и смывала в канализацию энергию бессвязного сознания, вызывающего игру фантазии в моём воспаленном мозгу. По крайней мере, я старался представлять себе, как это происходит, и мечтал лишь о том, что, когда выключу кран, всё вмиг преобразится и вернётся в привычное мне русло.
Сколько прошло времени – не знаю, но вода всё текла и текла, а воспоминания о разговоре с Романом в Сербору, встрече с Ириной в «Шоколаднице», кофе с Лидией в спортклубе, толстой Ольге и последнем походе в ЦДФ с Анной не проходили.
«Дети! – прошибло меня, словно электрическим разрядом. – В тот раз, когда был такой антураж, в квартире были дети!»
Я поспешно выключил воду, растёрся мягким, как в отеле, полотенцем, почистил зубы и вышел в спальню. Лидии на кровати не было. Кровать была заправлена и накрыта покрывалом. Надев свежее бельё и чистую одежду, я быстрыми шагами направился во вторую комнату.
Вторая комната предстала моему взору точно такой же, как тогда, когда в ней спали дети: две небольшие кроватки, игрушки, плюшевый заяц, но детей не было. В коридоре стояли ряды из обуви, как детской, так и взрослой. И самокат. На кухне порядок, два стульчика для кормления придвинуты к окну. Лидии не было.
– Лида! – крикнул я в сторону коридора, откуда только что пришёл, но ответа не последовало. Я включил чайник и присел на стул. В центре стола лежал белый лист бумаги формата А4 с выведенным каллиграфическим почерком текстом: «Мне было очень хорошо с тобой. Как всегда. Увидимся! Лида». Большие пластмассовые часы на стене показывали почти полдень.
Я достал из холодильника детский йогурт и съел его. Затем ещё один. Вкусный, зараза. Лимон найти не удалось, хотя я обыскал весь холодильник и просмотрел все шкафы. В очередной раз чай пришлось пить без лимона.
Откуда-то послышался глухой звонок телефона. Я поставил недопитую чашку с чаем на стол и вышел в коридор. Телефон явно звонил из-под какой-то одежды, громко, но приглушённо. На крючке для верхней одежды, поверх груды детских плащей, висела моя куртка. Та самая, в которой я во сне гулял по Серебряному Бору – осенняя, тонкая, нейтрального серого цвета. Я сунул руку в карман куртки и тут же одёрнул её: куртка была насквозь мокрой! Не настолько, чтобы с неё капала вода, но такой, словно она была полностью намочена в тазу, а потом пару часов провисела на крючке. Словно выстирана в стиральной машине без сушки – сильно влажная изнутри и снаружи. Телефон продолжал звонить в кармане. Я достал его и ответил:
– Алло.
– Доброе утро, дорогой! – Да, этот голос я не мог спутать ни с чем! Девушка с безразмерной волнистой грудью, волосами-водорослями и двумя детьми. Елена, которая звонила мне из Плещеево, но до которой я в тот день так и не доехал.
– Доброе утро, – на выдохе ответил я, хотя адреналин от обнаруженной мокрой куртки активно бегал по венам.
– Выспался?
– Выспался.
– Пашковский опять полночи не отпускал?
– Да, всю ночь работали, – ответил я, сам того не ожидая.
Елена глубоко вздохнула:
– Сегодня приедешь?
– Да, приеду. Вы в Плещеево? – на всякий случай спросил я.
– Ну конечно, Лёш, – ответила девушка, – вчера мама приехала, с детьми помогла, я очень была этому рада.
– Ольга Александровна? – переспросил я.
– Можно подумать, у меня есть другая мама. – Елена говорила очень спокойно и совершенно без агрессии. В интонации последней фразы чувствовалась улыбка.
– А Сергейпалыч?
– Они вместе приехали. Хотели забрать меня, коль ты занят, но я отказалась. Сказала, что ты завтра нас сам заберёшь.
– Да, могу сегодня забрать, – подтвердил я, хотя самому стало немного стыдно от того, что я не могу ответить за собственные обещания.
– Только не поздно, ладно? А то вечером в сторону Москвы будут непролазные пробки. И в доме холодно совсем стало, детей бы не простудить.
– Да, погода испортилась, – ответил я и посмотрел на мокрую куртку.
– Льёт, как из ведра! – согласилась Лена.
– Я постараюсь побыстрее.
– Хорошо, мы будем ждать. Аккуратнее на дороге!
На заднем фоне послышались разговоры детей и взрослой женщины, по всей видимости – Ольги Александровны. Елена повесила трубку. Я ещё раз озадаченно посмотрел на куртку, потрогал её двумя пальцами, дабы убедиться, что мне не показалось, и нажал на экран телефона.
«19%» – светилось на дисплее, «12:13», «Суббота».
Глава 20
«Видимо, надо ехать в Плещеево, – размышлял я сам с собой вслух. – Неужели опять суббота?»
Я ещё раз проверил дисплей телефона. На всякий случай, для пущей уверенности, посмотрел в Интернете: действительно – суббота. С одной стороны, меня переполняла радость от того, что календарь никуда не двигался, ведь это вселяло надежду на то, что все происходившие со мной события – лишь плод моего больного воображения, но с другой стороны, не давала покоя мысль о незнакомой Елене, детях и мокрой куртке в коридоре. Я даже не мог честно себе ответить, что тревожило меня больше – страшный сон или же круговорот бессмысленных событий, всё дальше и дальше уносящих меня от моей законной супруги Анны. Происходящее со мной казалось настолько безумным, что не могло быть реальностью.
«Может, сначала к врачу съездить, а уже потом в Плещеево? – продолжал рассуждать я. – Может, и нет никакого Плещеево? И никаких детей, никаких Ань и Ир тоже нет? Может, и меня нет, а?»
На всякий случай я ударил себя по щеке ладонью, как это делают в фильмах, но тут же поймал себя на мысли, что занимаюсь хернёй.
– Надо ехать! – твёрдо сказал я сам себе и посмотрел в окно. На улице было пасмурно и дождливо. По-осеннему.
Надев рабочие ботинки (других я в коридоре на нашёл), сухую зимнюю куртку и взяв зонт, я уже было собрался выйти из квартиры, как вспомнил про автомобильные ключи. На полочке у выхода их не было, в кармане брюк тоже. Взгляд упал на мокрую осеннюю куртку на крючке.
– Какого хрена? – недовольно возмутился я, вытащив из другого кармана промокшей насквозь серой куртки ключи от «Форда». – Был же «БМВ».
Закинув ключи от «Сиерры» и телефон в карман, я захлопнул входную дверь и спустился на лифте на первый этаж. В стеклянной будке, где по обычаю дежурила Алевтина Михайловна, сидела другая женщина, значительно старше, с ярко-фиолетовыми крашеными волосами, выше меня ростом, хотя и слегка сгорбленная от почтенного возраста.
– Добрый день, – недоверчиво произнёс я, проходя мимо консьержки.
– Лёша, – позвала меня женщина и молниеносно выскочила из будки ко мне в коридор, – ты мне деньги за дежурство когда отдашь?
– Сколько я должен? – всё также недоверчиво спросил я.
– За текущий месяц. Но мне бы пораньше, если можно. А уж в следующем месяце можно попозже, я не против.
– Хорошо, я вечером занесу.
– Спасибо, – ответила женщина и побрела в сторону будки.
– Извините, – окрикнул я её, – а где Алевтина Михайловна?
– Кто? – переспросила женщина.
– Алевтина Михайловна.
– Сколько лет тут работаю, а о такой не слышала, – ответила она после небольшого раздумья. – Может, где в другом подъезде живёт?
Я ничего не ответил и вышел во двор. Дождь мелкий, противный, да ещё и ветер. Хорошо, что не снег, хотя и он уже скоро будет, а вместе с ним – солёная грязь и типичная московская слякоть. Гадость.
«Форд» был припаркован между двух новеньких современных иномарок, а оттого выглядел ещё более убого. Чем ближе я к нему подходил, тем больше жалости он вызывал. Ведь хорошая в целом машина-то, надежная, в своё время – эталон на автомобильном рынке. А сейчас? Груда ржавого металла и немного закопченного масла внутри. Никакой души. А была же душа, и ещё какая! И куда делась? Странное это дело – душа, она либо есть, либо её нет. Вроде иногда смотришь на два одинаковых предмета и сразу понимаешь – в одном душа есть, а в другом её нет. С людьми аналогично. Принято считать, что все мы, живые существа, носители души, ан нет. Бывают же абсолютно бездушные создания! Как машины. Более того, есть даже машины, в которых души больше, чем в некоторых людях. Удивительное дело.
Звук сигнализации был тот же: два знакомых писка – значит, двери открыты. В салоне «Форда» с прошлого раза всё осталось неизменным. Только вот где я видел его в последний раз, я вспомнить не мог.
Немного посидев в машине, я вставил ключ в замок зажигания, и тут вдруг зазвонил телефон. На дисплее высветилось «Роман».
– Лёха, привет! – бодро поздоровался Роман.
– Здарова, – монотонно ответил я и вновь прокрутил в голове финальную сцену страшного сна.
– Поговорить хотел с тобой, – голос Романа слегка изменился, став более серьёзным.
– Давай поговорим, – согласился я.
– По телефону как-то неудобно…
– Ром, ты мне снился сегодня, – перебил я друга.
– Вот я и хотел об этом поговорить. – Роман произнес эти слова с каким-то облегчением, словно до этого не решался, а сейчас наконец сказал.
– О чём?
– Нуу… – Ромка сделал паузу, – обо всём этом.
Теперь замолчал я. Вода стекала по лобовому стеклу «Форда» вертикально, но интересным образом меняла своё направление в районе трещины. Никогда не видел такого эффекта, очень художественно.
– Лёх? – вновь послышалось в трубке.
– Тут я. Погода хрень.
– Не то слово! – согласился Роман. – Занят сегодня?
– Даже и не знаю. Хотел тут отъехать…
– Отъезжают только покойники! – парировал Ромка и усмехнулся, но очень-очень тихо.
– Смешно, – монотонно ответил я. – Уехать мне надо.
– Да понял я, не злись, пошутил.
– Так о чём ты хотел поговорить?
– В двух словах не расскажешь. Как твоя голова?
– Чего? – Я почувствовал, как адреналин живо побежал по телу, а сердце застучало сильнее.
– Нуу… – В этот раз он протянул «у» значительно дольше. – Не болит?
– Нет! – агрессивно воскликнул я. – А должна?
– Просто спросил.
– Просто спросил? – переспросил я не менее агрессивно.
– Блядь, Лёш, я реально не знаю, как тебе всё это объяснить, но надо что-то делать.
По двору быстро проехала машина и окатила «Форд» волной брызг. Капли воды с грохотом упали на железный капот. От неожиданности я дёрнулся в кресле.
– Кароч, можешь приехать по адресу сейчас? – продолжил Роман.
– Рома, что происходит? – значительно более спокойно спросил я.
– По телефону не объяснишь. Сложно всё. Очень. Ты приезжай, о’кей? И там поговорим.
– Если б ты знал, как меня всё это заебало, друг!
– Знаю. Поэтому и предлагаю встретиться.
– Почему я тебе доверяю, Ром? – спросил я, не найдя ответ на этот вопрос в собственной голове.
– Потому что каждый должен кому-то доверять. – Ответ друга выглядел вполне убедительным, хотя был и не по существу.
Мы оба вновь выдержали паузу в разговоре.
– Хорошо, – согласился я, – давай тогда вечером пересечёмся. Сейчас только отъеду… – Я вздрогнул. – В смысле, съезжу кое-куда и вернусь. Спать же явно не ляжешь.
– Не езди к Ленке! – парировал Роман.
– Почему? – с полноценным удивлением спросил я.
– Смысла нет. Ничего не изменится.
– А что должно измениться?
– Всё должно, друг, всё! – голос Романа был твёрдым.
– Я ни хрена не понимаю!
– Слушай, – твёрдость Ромкиного голоса покрылась налётом отцовской настойчивости, – тебе всё объяснят и расскажут, ты просто приезжай. Только сразу приезжай, не ходи больше никуда и не звони никому, слышишь?
– Слышу, – ответил я, – а ехать-то куда?
– Тут недалеко, скину тебе локацию – это от тебя минут двадцать, не больше.
– А что там?
– Как доберешься – позвони. – Роман словно не услышал мой вопрос. – Я приеду раньше и буду тебя ждать.
– Договорились.
Роман повесил трубку. Ещё одна машина пронеслась по двору, но в обратную сторону, и вновь окатила капот «Сиерры» потоком грязной воды. Буквально через десять секунд пропищал телефон. Я открыл сообщение и нажал на ссылку. Карты «Гугл» слегка задумались и выдали вариант оптимального маршрута. Я завёл мотор и выехал из двора на улицу.
Москва была пустой, дороги – свободными. В такую погоду на дачи мало кто ездит, как, собственно, и в парки на прогулку. Чаще всего осенью горожане сидят по домам в ожидании зимы. А зимой выходят на прогулку, но быстро перебираются в огромные торговые центры, поскольку там тепло.
Ехал я примерно двадцать минут, как и прогнозировал Роман. «You have reached your destination» – заявил навигатор в тот момент, когда я проезжал величественное четырёхэтажное здание с огромными колоннами у входа. Одно парковочное место буквально в двух машинах от меня удачно оказалось свободным, и я с радостью его занял. Дождь утих, но густая серость не покидала город. Я закрыл дверь «Форда» и пошёл в сторону высоких колонн. На ступенях перед входом стоял Роман. Проезжая мимо, я его не заметил.
– Привет, – сказал я и пожал Роману руку.
– Пойдем, – ответил Роман и направился в сторону центрального входа.
Рядом с входом в здание висела табличка «Клинический центр имени И.М. Сеченова».
– Ром, ты охуел? – в сердцах спросил я.
– Пойдём, не ори, – ответил Роман, открывая массивные двери.
– Ты реально считаешь, что я больной? – Я остановился в дверном проёме и не понимал, поддаться ли Роману или уйти.
– Никакой ты не больной! Пойдём, не тупи, это не совсем то, что ты думаешь.
Мы вошли внутрь здания, в широкий холл клинического центра. Быстрыми шагами Роман подошёл к проходной и показал какой-то бейдж сидевшему у турникета охраннику.
– Он со мной, – тихо сказал Роман охраннику и кивнул в мою сторону.
Преодолев турникет, мы прошли налево по длинному коридору мимо десятка закрытых кабинетов, свернули направо, потом ещё раз налево, а может быть, сначала налево, а потом – направо, я не запомнил. Обычные длинные коридоры статусной московской больницы. Ничего особенного. Где-то в конце очередного коридора мы упёрлись в две широких двери: на правой было написано «Клиника акушерства и гинекологии им. В.Ф. Снегирева», на левой – «Клиника урологии им. Р.М. Фронштейна».
– Ром, ты прикалываешься? – окрикнул я Романа, который бодрым шагом, не оборачиваясь, шагал вперёд.
– Тихо, не кричи, – шикнул на меня Роман, – почти на месте.
Он открыл левую дверь, и мы вошли в очередной длинный коридор, по обе стороны которого располагались различные кабинеты. На всём протяжении нашего маршрута мы не встретили ни одного человека.
– Ты мне можешь пояснить, что происходит? – обратился я к Роману, поскольку всё меньше понимал его задумку.
– Сейчас он тебе всё сам объяснит, – ответил Рома и становился у одной из закрытых дверей.
Я бросил взгляд на табличку на двери: «ЛОР».
– ЛОР? – с удивлением спросил я Романа.
– ЛОР, – утвердительно и спокойно ответил он. Его глаза были слегка взволнованы, но при этом Роман еле уловимо улыбался. – Не ссы.
– Ты ебанутый?
Роман ничего не ответил и только постучал костяшкой указательного пальца по полотну двери.
– Войдите! – глухо послышался ответ, и Роман распахнул дверь.
Я почувствовал, как тяжёлая рука Романа подталкивает меня в спину, словно в страхе, что я сбегу в самый последний момент. Мы оба вошли в кабинет. Антураж кабинета был обычным и предсказуемым – белые стены, кушетка и какое-то врачебное оборудование по периметру комнаты, стол. За столом сидел мужчина в белом халате и что-то писал в журнале, не обращая на нас никакого внимания. Роман вновь подтолкнул меня сделать шаг вперёд, я поддался, подошёл ближе к столу и сел на стул напротив. Роман занял другой стул, чуть поодаль, у стены.
– Здравствуйте, – учтиво обратился я к доктору.
– Добрый день, – ответил тот, продолжая что-то записывать. Закончив дело, он отложил карандаш в сторону, поднял голову и посмотрел на меня.
– Сергей? – непроизвольно вырвалось из моего рта.
– Лёш, привет! – привычно бодро ответил Сергей, обращаясь ко мне, – Виделись, – продолжил он, обращаясь к Роману. Тот кивнул.
Я лишь почувствовал, как картинка перед глазами начинает постепенно рассыпаться, затуманиваться и уплывать в сторону.