День тридцать восьмой. 6.08
Может быть, Бог даст, сегодня в ночь Саша поедет в город, как ни странно, получается выгоднее ездить в город за пятьсот километров и закупать там оптом продукты, нежели делать это в посёлке. Поэтому решаю ещё денёк отдохнуть, выспаться и подождать. Около 11 проснулся, позавтракал и сел писать дневник, который и закончил часам к 15. Потом взял краски и пошел на речку рисовать. Дорога ужасно пыльная, каждая проезжающая мимо машина считает своим долгом часть этой пыли положить на тебя, зато впереди, в обрамлении из лиственниц, высится сопка, на которой я вчера был, и все так же недоступный снег.
По досточкам перешел через небольшой ручеёк, на берегах которого росли совершенно необычные, как будто с другой планеты, растения, то тут, то там, раскинувшись, качались синие с желтым лепестки ирисов, поле голубики радовало взор. Да, рисовать в походных условиях, всё же не просто. Вдохновение вроде бы и хотело прийти, но что-то почему-то ему мешало. Покормив комаров и вновь наевшись жимолости, очень довольный вернулся обратно и просто так валялся в палатке, размышляя.
За ужином знакомимся с Ромой – старшим сыном. Вместе едим молоки, печёнку красной рыбы и прочие деликатесы, и уже пора собираться, надежды оправдались. Вскоре мы выезжаем.
Пришлось довольно долго вытряхивать палатку и все остальные вещи от пыли – издержки грунтовок, утрамбовываю рюкзак, прощаюсь с гостеприимной хозяйкой, Мишей, Эссо. И вместе с Сашей, Ромой и симпатичной девушкой Надей, едем в город.
По пути заехали на рыбалку – по лесным дорогам, преодолевая довольно глубокие лужи, на вездеходном микрике к речке Камчатке. Тут стоит наскоро сделанный домик, тент, две лодки с моторами, висят сети. Закат на речке красивейший – сине-сиреневое небо с желтыми, оранжевыми и красными полосками на горизонте, излучина реки, отражающая, словно зеркало, всё это великолепие, и плеск рыбы, идущей на нерест, вдали на горизонте, среди облаков, можно различить огромное подножие вулкана – Ключевской сопки – самого большого вулкана в Азии.
Мне предлагают пожить немного на рыбалке, но пора возвращаться, поэтому приходится отказаться. Снова грузимся, потом загружаем икру – две тяжеленные бочки и ведёрко, литров на 10. Вы когда-нибудь несли бочку красной икры? По весу ничем не отличается от бочки чего-нибудь другого.
Едем дальше, раздвигая светом фар ночную тьму. Я периодически не сплю, надеясь всё-таки увидеть медведя. Ничего не вышло…
День тридцать девятый. 7.08
Около 8 утра вышел в Елизово в районе военного аэродрома. Топать от трассы, как оказалось, довольно далеко, но надежда улететь на материк ещё сильна. Навстречу туда и сюда снуют военные летчики, пешком, на машинах, на велосипедах. И только я, как диверсант, с рюкзаком за спиной, в черных джинсах, желтой рубашке и туристических ботинках, пытаюсь узнать, будет ли сегодня самолёт.
Чтобы это сделать, пришлось пройти на закрытую территорию, и из главного штаба позвонить диспетчеру, которая сказала, что на сегодня ничего на материк нет, попробуйте завтра. Оказалось, что позвонить сюда из города нельзя (правда, я этому не очень поверил), к тому же неофициальные расценки составляют примерно процентов 90 цены обыкновенного гражданского перелета. Это было очень грустно, но ездить в Елизово каждый день вовсе не улыбалось, поэтому отправляюсь в «Питер». Машина стопится быстро, рюкзак летит на заднее сидение, расталкивая Гражданско-процессуальные и прочие кодексы, я сажусь вперед. Дядька работает прокурором, моё предприятие ему очень интересно, но своего сына он бы так не отпустил. Весело общаемся на разные темы, и меня довозят прямо до порта.
Диспетчер порта сообщил, что корабль уходит завтра «в ночь» и называется «Капитан Артюх». Охранник пускает на территорию без каких-либо затруднений, и вот я уже на борту говорю со старпомом. Ехать стопом уже не хочется, к хорошему быстро привыкаешь. Пока средства позволяют, решаю просто устроиться пассажиром.
Договорившись на завтра, отправился общаться с друзьями с помощью интернет-кафе. Канал при моём появлении уже не падает, но в кафе перерыв, пока он не кончился, хожу по окрестностям и перекусываю напротив военной части, вспоминая добрым словом Валентину Ильиничну, которая чуть ли не насильно вручила мне множество жареной красной рыбы с хлебом.
Наконец кафе открывается, все письма написаны, в форуме прочитаны все сообщения от друзей и написаны ответы. К сожалению, никого из «Питерских» знакомых не оказывается дома, поэтому, пока еще есть время, отправляюсь в Паратунку, тоже знаменитый курорт, чтобы посмотреть, что же это такое. Благо, до Паратунки всего около 50 км.
Сначала поехали с культурным пареньком бандитского вида на крутой «Тойоте», завезли по пути его девчонку, и он подбрасывает меня до «паратунского поворота». Он тоже раньше «путешествовал», семь месяцев по Корее, не мог выехать (правда, почему, я так и не понял).
Дальше на военном грузовике достиг поворота на Вилючинск, а потом на маршрутке и Центрального бассейна. Как рассказали две тётушки бальзаковского возраста, в Паратунке ничего кроме нескольких бассейнов с одинаковой водой нет, все прелести таятся в санаториях, куда попасть без путёвки невозможно. Ну да ладно. За 25 рублей купаюсь в бетонной яме, окруженной серым обшарпанным забором, вода, правда, тут ядрёная – сердце так и колотится, но в принципе, по составу, ничем не отличается от малкинской и эссовской. Впечатление осталось гнетущее.
Вокруг Паратунки множество санаториев с разнообразными названиями, а вот магазинов почти нет, поэтому пока нашёл пиво, прошёл не один километр. По обочинам задумчиво стоят борщевики, посматривая на мелких человечков, которые копошатся где-то внизу. Здесь эти растения достигают высоты четырёх метров.
Поставил палатку неподалёку от бассейна, разогрел обед и пообедал баночкой каши, запивая её камчатским пивом. Сколько людей мне хвалило камчатское пиво! И действительно, оно было на высоте. Настоящее, живое, вкусное. Захотелось даже взять ящик с собой в Москву. Но боюсь, не довезу.
Вечер провожу в борьбе с рыжим телёнком – это «млекопитающееся» с добрейшими наивными глазами шастает вокруг палатки, увеличивая процентное содержание мошки в воздухе раза в три. К тому же ему очень интересно, какой же все-таки на вкус мой тент. Битву заканчивает дедушка, который, наконец, уводит теленка и его маму. Теленка звали… ну конечно же – Чубайс!
Вечерком развожу костёр, ужинаю, пишу заметки. Наверное, лягу спать, завтра ранний подъём.
День сороковой. 8.08
Как обычно, рано вставать не хотелось, провалялся до 8:30, пока совсем не загрызла совесть. Зато быстро собрался – сказался опыт и наличие большого количества разнообразных летающих животных. Одним было интересно, что у меня в ушах, другим – как устроен глаз, третьим – что прячется под кожей. Вот даже сейчас пишу эти строки, а в ушах бз-з, бз-з, бз-з-з-з…
Пешочком прогулялся до трассы и вскоре уехал с мужиком в Петропавловск, естественно, на Тойоте. Он вёз пустые пивные бочки, и я даже выяснил бы куда и откуда, и где дают пиво, если он, узнав о моей сущности и пути следования, не обескуражил бы: «А во Владивостоке потоп, стихийное бедствие – дороги размыло, дома затопило, объявили Чрезвычайную ситуацию». И мысли мои улетели далеко на Сахалин, где, наверное, солнышко, и откуда можно на пароме, а потом стопом добраться до Хабаровска.
В автобусе обратил внимание на человека в синей толстовке с рюкзаком, который тоже куда-то ехал. Он был явно не камчатцем. В порту я вновь нашел наш корабль, бросил рюкзак в огромную каюту с отдельным душем, туалетом, с диваном и письменным столом, и пошел гулять. Если вы когда-нибудь ходили по городу, исследуя достопримечательности с тяжелым рюкзаком за плечами, вы поймёте мою радость и облегчение. Отплытие намечено на 15:00, впереди ещё много времени.
Неспеша по аллее Славы моряков дошёл до почты, позвонил домой и пообщался с родителями. Потом пешком по центральной улице до церкви Николая Угодника, покровителя путешественников. По пути стало светить солнце, разогнав серый скучный туман. Интересно, что религиозная деятельность здесь развита довольно бурно – во многих местах организуются общины, целью которых является строительство церквей в будущем. Купил в дорогу несколько книг.
На обратном пути в автобус зашёл всё тот же человек с рюкзаком. Когда я спросил у кондукторши, где находится краеведческий музей, он этим тоже заинтересовался. Оказалось, что Юра прилетел сюда из Самары (почти земляк). Рыбак рыбака видит издалека. Я рассказал ему о Камчатке, где успел побывать, он – про остров Путятин, что недалеко от Владивостока, про Курилы, куда он ездил несколько раз с сыном, вместе исследуем музей – геологию, историю коренных жителей, историю освоения Камчатки. Потом меняемся координатами и прощаемся – ему надо спешить в разрекламированные мной Малки. А мне нужно ещё заглянуть на сопку Любви, эта сопка находится прямо за рыбным портом, весьма замечательное место, здесь много памятников защитникам Петропавловска-Камчатского от англо-французской агрессии 1854 года, отсюда открываются очень живописные виды на Авачинскую бухту, на вулкан Вилючинский на другой стороне бухты, внизу городской пляж с галькой и морскими звёздами, на котором, правда, никто не купается, потому что вода по меркам простых смертных прохладная.
Работы по строительству города и порта, его оборонительных сооружений были прерваны нападением англо-французской эскадры в августе 1854 года. Главные сражения защитников порта против интервентов развернулись 20 и 24 августа в укрепрайонах на территориях Красного яра (Красная сопка). Петропавловской кошки, Сигнальной и Никольской сопок, южного основания Озерновской косы. Подготовив десант, неприятель попытался огнем корабельных орудий подавить мощь береговых редутов и стоявших в Петропавловской гавани фрегата «Аврора» и транспорта «Двина», Защитники города яростно сопротивлялись втрое превосходящим силам противника. Чудеса героизма показывали командоры Смертельной батареи на Сигнальном перешейке, занимавшей ключевые позиции на подходах к гавани и порту. Батареей командовал лейтенант-авроровец Александр Максутов. Лишь уничтожив последнее орудие редута и смертельно ранив его командира, неприятель решился на высадку десанта из 800 человек. Начался решающий штурм. Руководившие обороной генерал-майор Bасилий Cтепанович Завойко и командир «Авроры» капитан-лейтенант Иван Николаевич Изыльметьев двинули навстречу англо-французским стрелкам все оставшиеся силы: около трёхсот моряков, солдат и волонтёров. Несмотря на подавляющее превосходство в людях, неприятель не смог устоять против сокрушительного удара русских штыков. Десант был сброшен с отвесных утёсов Никольской сопки в воды Авачинской губы, 26 августа, похоронив убитых на берегу Тарьинской бухты, англо-французская эскадра с позором покинула берега Камчатки, Иностранная авантюра под Петропавловском провалилась.
Как раз успел на корабль, и примерно через час мы отшвартовывались.
Внезапно стало очень грустно – вот она, Камчатка, куда так спешил целый месяц, где провёл шесть замечательных дней, а уже не достать, остаются только воспоминания, фотографии и адреса замечательных людей, с которыми я здесь встретился…
Вечером был чай, а потом долго стоял на корме, но ничего, кроме серой пелены тумана, разглядеть не мог.
День сорок первый. 9.08
Как утверждает радио, во Владивостоке начались восстановительные работы, Бог даст, к нашему прибытию они закончатся, и можно будет ехать дальше, то есть ближе – к дому. Невероятно соскучился за это время по всему: по родителям, друзьям, по этим пыльным московским улицам, по паркам, в которых, кажется, живут одни собаки… иной раз так прихватит, что думаешь, эх, сесть бы сейчас на самолет и очутиться через несколько часов дома! Ан нет, нельзя, взялся за гуж…
Вокруг туман. Стираю вещи и читаю книги, которые предусмотрительно купил в «Питере» – «Мысли о добре и зле» Николая Сербского и «Землепроходцы» – о первооткрывателях Камчатки…
После обеда вздремнул и чуть не проспал ужин. Вместе со мной за столом сидят двое юнг, проходящих тут практику. Но совсем не хочется ни с кем говорить, хочется побыть одному, поэтому молчу, они тоже на меня большого внимания не обращают.
А потом пошел на палубу – пока я спал и ел, мы прошли Курилы – вон только снежные макушки сопок торчат над туманом, так всегда чуть расслабился, получаешь удар судьбы. Зато какой был закат! Солнце, ещё не успев погрузиться в тучи, раскрасило облака и море в такое множество красок, что они засияли подобно самоцветам, а те застывшие кульбиты, что вытворяли облака, можно было по красоте сравнить разве что со срезами камчатских камней, когда с помощью резца из-под серой оболочки проступают вдруг невиданные узоры.
До ночи вышивал в каюте на рубахе эмблему этого путешествия – 3 вулкана и надпись «Камчатка 2001».
День сорок второй. 10.08
Проснулся, как обычно, под звуки гимна. Ждали этой ночью шторма, но его так и не было, или снова проспал? Повесил сушить палатку, она сразу же заняла весь центр комнаты, навожу порядок и читаю книжки, иногда поглядывая в иллюминатор, чтобы не пропустить пролив Лаперуза, а с ним Сахалин и Японию. Погода хорошая, теплеет.
Иногда делаю зарядку. Кино смотреть не тянет, да и общаться с кем-либо. Видимо, привык быть один. Да и молчание – очень хорошая штука, так не хочется его иной раз прерывать ничего не значащими дежурными словами.
А вечером заглянул ко мне матрос, немолодой уже невысокий дядька, с которым мы разговорились еще при моем первом восшествии на борт. Витя, или Витёк, как он себя называет, принес… ПВП (Практику вольных путешествий), одно из фундаментальных сочинений автостопщиков. Оказалось, что прошлым рейсом они взяли на Камчатку паренька из Питера (настоящего Питера) – Макса, который тоже приехал сюда автостопом, он и подарил Вите эту книжку, на что я, подумав, подарил ему свою «Навстречу закату». Витя рассказывал про то, как они ходили на пароходах по разным странам, про тягу к путешествиям. Потом оказалось, что живёт он в Кемерово, и семья тоже там! А сюда приезжает работать. Говорили просто про жизнь, я рассказывал про БАМ, Камчатку… а потом он пошел на вахту, а я лёг спать.
День сорок третий. 11.08
Пролив Лаперуза, видимо, проходили ночью. С утра под звуки гимна долго не хотелось вставать, так бы и лежал под тёплым одеялом. Лишь взгляд за окно заставил мгновенно меня вскочить – прямо из моря вырастали громады, которые я сначала резонно принял за скалы – тяжелые, черные, с подсвеченными верхушками. Только потом осознал, что неоткуда тут им взяться, что это темно-свинцовые тучи – прямо из воды, недалеко от борта, казалось, еще чуть-чуть, и мы врежемся в эту махину. Видимо, врезались, ничего особенного не произошло, только небо быстро затянуло серостью, спрятав восходящее солнце.
А после завтрака поднялся на самый верхний мостик и оглядел эту часть планеты – неудивительно, что древние считали Землю плоской – это действительно просто большущая тарелка с ровными аккуратными краями.
Днём побывал в рулевой рубке – поглядел на приборы: пеленгаторы, GPS (спутниковую систему ориентировки), на штурвал, ничем не отличающийся от руля в машинках, знаете, есть такие машинки на аттракционе, когда дети катаются и врезаются друг в друга. А всё остальное время читал и впадал в уныние.
Неимоверно красивый сегодня закат – небо чистое-чистое, море, казалось, «окрасилось багрянцем», солнце прямо на глазах проваливалось за едва заметную на горизонте землю – вот уже и Приморье. Редкие облачка, словно волшебные замки, дирижаблями парили над горами, совсем неотличимые от них.
Еле дождался, пока стемнеет, и пошёл на палубу. Несколько звёзд по мере привыкания глаз размножились, коромыслом от горизонта до горизонта перекинулся Млечный путь. Казалось, что на черный бархат кто-то неосторожно рассыпал горсть мелких-мелких бриллиантов, а потом зачем-то полил их молоком. Вдалеке висят совсем незнакомые созвездия – на земле они прячутся за лесами и домами, а здесь висят огромные, гирляндами раскинувшись по небу. Они действительно, чем ближе к горизонту, тем кажутся крупнее, миллионолетний свет, проделав свой трудный путь через галактики, сильней рассеивается в атмосфере.
Налюбовавшись звездами, подошел к середине кормы – месту, где огромный винт, толкая судно, создает длинную долго бурлящую на много метров назад дорожку, которая тянется, на сколько способен видеть глаз. Словно фейерверки зажгли в море – маленькие огоньки устроили веселую пляску, стараясь каждый погореть как можно дольше – это планктон, взбудораженный нашим появлением, начинает светиться зелено-голубоватым светом.
Трубка докурена, выбита, пора идти в каюту спать… Бог даст, завтра будем во Владике.
День сорок четвертый. 12.08
Курс лежит вдоль берега, иногда разглядываю прибрежные деревеньки. Все в ожидании прихода в порт. Я собираю рюкзак, утрамбовываю вещи – очень даже не маленький он получается. Иногда любуюсь берегом и дочитываю детективчик, что валялся в каюте – через силу, с трудом пережёвывая, словно безвкусную резину, но все-таки победил это месиво слов. Да, довольно грустное произведение, а если учесть, что такой штампованной жвачки огромное количество как в печатном виде, так и в телеэкранном виде, и она поглощается и пользуется большим спросом, становится жутко за то, что будет дальше… видимо, это и называется массовой культурой. Что же, массовая культура – весьма важный винтик в машине жизни. Наверное, и он нужен, например, для того, чтобы определять, куда движется общество, или отвлекать его от чего-нибудь другого, более важного…
Наконец, после обеда, который был назначен на час раньше, пришвартовались. Я попрощался с Витей и поехал в сторону проходной вместе со швартовочной командой на микрике. Надо было спешить и успеть проехать в сторону Хабаровска как можно дальше. В очередной раз поразился высокому культурному уровню рабочих порта. Долой все стереотипы! Когда я ехал на Камчатку, они играли в шахматы, а сейчас вполне серьезно обсуждали философские проблемы, что значит путешествование, зачем человек куда-то едет. Снова говорили про Фёдора Конюхова. Меня довезли до восточной проходной, откуда было близко до Морпорта, а там на автобусе и до трассы недалеко. Но не тут то было! На проходной сидела сонная тётя с усами и в военной форме, я не оговорился, именно тётя, с усами и в военной форме. Зевая, она задумчиво сказала, что без какой-то бумажки, которую должен давать капитан, она меня на волю не выпустит, потому что не верит, что я – это я, а рюкзак с палаткой и прочая действительно мои. На что я сказал, что капитан в этом тоже не может быть уверен, мы с ним и виделись-то всего раз.
Минут двадцать, по жаре и с рюкзаком плёлся я обратно, туда, откуда так славно приехали. Естественно, ни к какому капитану я не пошёл, а пошёл просто на другую проходную, где стояли нормальные охранники, которые меня и выпустили.
Дальше на городском транспорте еду к выезду из Владивостока. А городок чистый, солнечный, даже и не скажешь, что пару дней назад тут была чрезвычайная ситуация, по дорогам шли, смывая все на своем пути, селевые потоки. Если бы не глубокие промоины по краям дороги, сделанные явно не человеком…
От конечной автобуса еду с доктором на симпатичной «Тойоте», он как раз был здесь во время тайфуна, поэтому рассказал про подробности происшествия, из окна больницы было видно, как потоки грязи затапливали дома, сдвигали машины. Потом он, как опытный автостопщик, высадил меня у заправки и поехал дальше, ему вскоре поворачивать. Остановился грузовичок, который уже раз видел на трассе, в прошлый раз они просто махали руками, а сейчас взяли с собой в кузов, несмотря даже на обилие гаишников. В кузове хорошо – солнце, ветер, мир яркий, не то, что за стеклами, сижу на полу и улыбаюсь водителям, которые плетутся сзади, гаишники, не имея привычки смотреть вслед, меня не видят, зато мне их любопытно наблюдать. У одного из мостов я вылез, потому что впереди пост, там так просто не проехать, а я не хочу, чтобы из-за меня были проблемы у таких хороших людей.
Почти сразу уехал еще на 30 км с очень веселым дядькой. Стоя на новой позиции, вновь встречаю тот грузовичок, но дальше с ними не еду, всё равно им скоро сворачивать, а тут довольно неплохо.
Закат уже в самом разгаре – прямо передо мной лежат две длинные четкие тени – моя и рюкзаковая. Наверное, неуютно чувствуют себя водители, когда им в глаза бьет такой световой поток. Но всему приходит конец, и меня берут до Уссурийска двое ребят, которые занимаются торговлей машинами. Они рассказывают о многих достоинствах японских машин, не могу с ними не согласиться, с болью за наших автомобилепромышленников.
Последний автобус из города уже ушёл, поэтому они подбрасывают до выезда из города. Прощаемся и меняемся координатами. Тут уже недалеко до деревни Михайловки, где сходятся все дороги, ведущие на Хабаровск. В деревню попал, когда уже стало темнеть, я бы даже сказал стемнело, впору ставить палатку, но почему-то стою на трассе с поднятой рукой. Прошел до конца деревни, где остановил паренька, он с девушкой едет в Арсеньев, что «в 200 км отсюда». Ради такой цифры можно и согласиться. Познакомились – Таня и Женя. Женя работает в местном турклубе инструктором, водит детей в походы. Поэтому и взял человека с рюкзаком. А еще они лазают по скалам, правда, говорит, тяжело всё это устраивать, потому что спонсоров нет, иногда приходится даже за счёт своей зарплаты выводить детей. Дорога виляет меж лесов и скал, интересно ехать. На одном из поворотов прозвучала сакраментальная фраза: «трасса здесь разветвляется». Что-то в ней показалось мне странным, потому что трассы разветвляются не часто, особенно если это трасса М60. Ну ладно, будь что будет. Наконец мы приехали в Арсеньев, Женя довез до выезда из города, чтобы завтра с утра можно было сразу же стартовать. В лесочке на глинистой почве, в полной темноте, ставлю палатку и подкрепляюсь консервами. Погода теплая, комаров нет, небо звёздное, даже не хочется никуда залезать. Сказка!