Усмехнувшись, Молчун резко придвинулся совсем близко и потянулся к оружию. Он осторожно стряхнул костистую руку с кинжала и, сжав тёплую, чуть подрагивавшую рукоять, выдернул оружие. В ушах зашумела кровь, и подкатила тошнота.

– Тёплый? Почему он тёплый? – только и успел прошептать Молчун в недоумении, когда раздался противный шелест, и с бороды трупа с хрипом слетело облачко пыли.

***

Далур решительно шёл в темноту. В голове раздавались приглушенные отголоски чьих-то фраз. Хотелось побыть одному, хотя бы несколько минут.

«Чего ты ждал, когда попёрся сюда? Пустой породой был – пустой породой и подохнешь. Решил спасти Карагаза с его племенем? От чего? И, главное, как? Они все убежали отсюда столетия назад. Бежали воины не чета тебе, бракованной поделке. Мастера над Руной бежали. Что ты собрался сделать здесь? Тебя остановил первый же обвалившийся мост, и ты уже готов скулить, сжавшись в комок. Тебе так страшно, так одиноко… Так надеешься найти новый дом, где над тобой не будут смеяться? Вместо этого ты пришёл в темноту и ходишь едва не по костям мёртвых достойных дварфов, павших неведомо от чего».

– Пустой породой и подохнешь, – вторил ему внутренний голос.

Далур остановился в проулке между двух домов и опёрся на стену. Кулаки мягко ткнулись в мох.

«Молчун и Арди добры ко мне. Но что они знают о дварфах? О наших традициях и чести? Есть пятна, которые не смыть! Зачем они пошли со мной? Помочь селянам? В них больше смелости, чем во мне. Я всех подвёл… Подведу и их. И себя».

– Ты подвёл! Не знают ничего! Убей их, чтобы они не могли рассказать о твоём позоре! – злобно шипело в голове Далура.

На дварфа навалилась волна тошноты и слабости. Сердце с нарастающим грохотом билось где-то в ушах.

– Берегись! – раздался испуганный крик Молчуна.

Дварф сильно мотнул головой, чтобы прогнать подкатившую дурноту. К тошноте добавилась головная боль, и рассудок вновь заполнился сотней озлобленных шепотков. Они проклинали, насмехались, грозили и повелевали. Шуршащий хор, подобно песчаной буре, накрывал дварфа, вытесняя его волю и наполняя страхом и ледяным бешенством.

По мху перед его глазами расползались малахитовые вспышки. Далур оттолкнулся от стены и с силой отвесил себе пощечину, вновь разбивая едва зажившие губы. Рот быстро наполнился кровью, заменив противный привкус солью и железом. Но всё же голова прояснилась, и дварф нетвёрдо побежал туда, где на стене, пульсирующей малахитом, плясал неверный свет факелов.

Сил едва хватало, чтобы отрывать отяжелевшие ноги от пола. Боевой топор тянул вниз, и Далур боялся его выронить. Ощущение полного бессилия и смертельной усталости накрыло тяжёлой волной. Но он как мог быстро бежал вперёд, хрипло дыша и отплёвывая густую слюну пополам с кровью.

Когда он выбежал на площадь, то увидел, что его спутники сгрудились возле шипящих на полу факелов и вяло отбиваются от наседающих на них мертвецов. Из темноты, волоча ноги и неуклюже размахивая ржавым оружием, шли всё новые противники. Площадь наполнилась множеством шорохов, доносившихся из темноты.

Дварф остановился как вкопанный и не находил в себе сил пошевелиться. Он лишь лихорадочно обшаривал глазами площадь и старался не упасть на толстый моховой ковёр от усталости.

Чёрно-малахитовые лохмотья вездесущего мха свисали с тварей, словно лоскуты кожи. Руки сжимали давно уже непригодные для боя мечи и топоры, мертвецы неумело размахивали ими.

Адрей и Молчун с огромным трудом управлялись с неожиданно ставшим неподъёмным оружием. Как подростки, которые впервые схватились в рукопашную на тренировке тяжелеными учебными болванками. Движения, вялые и медленные, вязли в густом и душном воздухе подземелья.

Арди с видимым усилием натянула тетиву до уха и с нескольких шагов пустила стрелу в пыльный надтреснутый череп. Стрела с глухим стуком влетела в глазницу, раскрошив ветхие кости, и вылетела из затылка. Труп качнулся и, промедлив мгновение, продолжил брести вперёд, шаркая задубевшими плесневыми сапогами.

– Надо достать того, с кулоном, – прохрипел Молчун и закашлялся, едва не пропустив медленный, но сильный удар ржавой болванкой, некогда бывшей мечом. Едва восстановив дыхание, он добавил: – Вот этим ножом! Они встали, когда я его вытащил!

В десятке шагов за костяными телами в ржавых кольчугах стояла фигура, что-то едва слышно бормоча шелестящим голосом. Её иссохшее тело каждую секунду наливалось силой и жизнью. Сгорбленные костистые плечи расправлялись и округлялись. Руки из двух тонких палок, обтянутых пергаментом жёлтой кожи, становились сильными и мускулистыми.

Молчун раздробил дубиной череп одному из нападавших и, перехватив кинжал левой рукой, побежал к мёртвому колдуну. За его спиной запоздало прошипел меч неугомонного трупа.

Покрытые плесенью глаза уставились на мужчину. Губы колдуна ритмично что-то произносили, и свет медальона пульсировал в такт словам.

Через пять шагов Молчун закачался и упал на колени, его вырвало кровью. Опираясь дрожащими рукам прямо в багровую лужу перед собой, Молчун поднял голову, но уже ничего не видел. В ушах ревели водопады, по щекам текло что-то горячее и влажное.

Вроде, сзади кто-то кричал. Но Молчун не был уверен в этом, не говоря уже о том, чтобы понять, что именно кричали. Он попытался сесть, но тело, деревянное и лишённое сил, его не слушалось. Молчун завалился на бок, вытянулся, как червь, который пытается ползти, и застыл. Последнее, что он почувствовал перед тем, как отдаться уносящей его от боли и шума тьме, это как дёрнулась его левая рука.

– Не стой же, ну! Они пришли сюда за тобой. Потому что ты пообещал Карагазу всё выяснить. Они умрут из-за тебя! Ты не можешь просто стоять и смотреть! Ты – брак своего народа! Пустая порода!

Далур стоял на едва державших его ногах и раскачивался из стороны в сторону. Его собственным мыслям вторил хор не прекращавшегося в голове шёпота.

– Умрут, как Ганур. Из-за твоей слабости. Умрут из-за тебя, трус!

Спину обжигал привычный холод осуждающе-презрительных взглядов давно не видящих глаз. Далур зажмурился изо всех сил и, стиснув зубы до хруста, протяжно завыл. Слёзы градом потекли по грязному бледному лицу и, смешиваясь с кровавой слюной, повисали на бороде.

Дварф вновь отвесил себе мощную оплеуху, и вой перешёл в надсадный рык. Неполный ряд крепких желтоватых зубов обнажился в кровавом оскале. Отрывистое и частое дыхание чуть замедлилось.

Голова немного прояснилась, и Далур сделал несколько мелких и неуклюжих шагов к маячившей вдалеке фигуре с пылающей малахитом рукой у груди.

Холод, прочно обосновавшийся в прошлом году на его спине, исчез. Что-то другое пришло на его место. Что-то тёплое.

Одобрение?

Ноги почти не слушались, но Далур, рыча до рези в горле, шёл всё быстрее и быстрее, пока наконец не побежал.

В этот раз на врага, чтобы защитить друзей.

Он бежал туда, где, скорчившись в луже рвоты и крови, лежал Молчун, вытягивая вперёд руку с зажатым кинжалом.

Справа Адрей из последних сил отбивался от нескольких мертвецов. Молодой воин из монастыря уже не пытался достать булавой окруживших его неровным кольцом врагов. Сил хватало лишь подставлять оружие под сыпавшиеся на него с разных сторон удары нежити. Несколько он не смог парировать, но негодное оружие нежити не пробило добротную кольчугу.

За его спиной на коленях сидела Арди, держась за живот. Вторая рука бессильно опиралась на меч. Бесполезный лук валялся в стороне.

Далур бежал. Походя он снёс голову стоявшему к нему спиной мертвяку. Другой взмахнул секирой, но сгнившее топорище выскользнуло из топора и, вместо того чтобы проломить дварфу голову, лишь ударил его в лоб трухлявой палкой.

Далур остановился около Молчуна на секунду, выдернул нож из ослабевших пальцев и продолжил выжимать из почти неподконтрольного тела всё, что мог.

От человека с длинной бородой в плесневой кожаной куртке его отделяли два мертвеца и несколько шагов. Колдун что-то говорил, его губы безостановочно шевелились. Шёпот в голове перешёл в крик. Дварф не слышал ничего, кроме гремевшего в его голове камнепада проклятий и угроз.

Тёплое ощущение между лопаток настойчиво толкало его вперёд и наполняло сердце спокойствием.

Далур с недоумением понял, что его боевой топор покрыт толстым слоем ржавчины. Дварф рубанул ближайшего к нему скелета. Мертвец рухнул на пол грудой костей с раздробленными рёбрами и позвоночником. Об камень звякнул топор, слетевший с рассыпавшегося трухой в кулаке дварфа топорища.

Не думая уже ни о чём, Далур кинулся к человеку в кожаной куртке. На бегу он отшвырнул плечом с дороги оживший труп. Бок намок, и его пронзила резкая боль.

Человек перед ним, видимо, что-то кричал. Кулак, сжатый у груди, полыхал огнём цвета весенней листвы. Но ничто не могло заглушить какофонию в голове Далура.

Тепло меж лопаток стало почти обжигающим, и руки дварфа вновь налились силой.

Всем весом он врезался в мёртвого колдуна. Со всей своей немалой силой дварфийского воина он вбил нож в левую сторону груди. Когда лезвие ушло по рукоять в тело врага, от удара хрустнули рёбра.

Но дварф этого не слышал. Он упал сверху на обмякшее тело. В воздухе повисла едкая вонь палёного мяса, и Далур с криком отпустил кинжал. Оттолкнувшись рукой от трупа, он скатился на каменный пол, и голова его мягко ткнулась в мох.

Эпилог

Щёки нежно гладил ветер. По лицу разливалось едва ощутимое приятное тепло весеннего солнца. Под спиной было что-то мягкое. Мягкое и уютное. Напитанное солнечным теплом и ароматами разнотравья горной долины.

Далур открыл глаза и уставился в ледяную лазурь весеннего неба. Никакие каверны не могли поспорить с ним в бездонности, и никакие алмазы не были чище него.

Настоящее чудо.

Далур так и лежал, даже не пытаясь смотреть по сторонам. Лишь он, приятный шелест ветерка вокруг и безграничное чистое небо. Далур не мог надышаться этими запахами тёплой земли и дварфийского сыра.

Сыра?

Далур повернул голову и увидел в нескольких шагах разложенную на валуне тряпицу, на которой лежала нарезанная головка солёного сыра, стоял жбан слабого пива и румянились пышные крутобокие буханки ржаного хлеба. Обычный паёк в патруле в горных долинах.

Рядом были составлены пики, угрожая своими уродливыми стальными коронами таким светлым и прекрасным небесам.

На лицо Далура упала тень. Он недовольно повернул голову, чтобы посмотреть, кто мешает ему наслаждаться отдыхом.

Над Далуром покачивалась сплетённая в толстую косу рыжая борода с начищенной медной застёжкой на конце. Весёлые карие глаза смотрели из-под кустистых бровей.

– Ганур?

– А то кто ж? Давай подъём. Безусый Норн прибежал. Говорит, тролль через ущелье опять за овцой сюда прёт, – взгляд рыжебородого воина устремился в небо. – Как солнце в зенит встанет – будет здесь.

Ганур протянул руку. Правой руки Далур не чувствовал.

Отлежал, что ли?

Он схватился за крупную мозолистую ладонь левой рукой и начал вставать. Ганур с силой потянул его, помогая подняться.

– Айда к нашим. У меня хорошее предчувствие сегодня. Дело будет быстрое и лёгкое! Норн сказал, что тролль – молодняк. Они тоже опасны, но не чета старшим. Это, конечно, если всё правильно сделать и никто не побежит, – глаза Ганура хитро блеснули. – А давай так: кто из нас двоих добьёт тварь – тот выиграл! А, как тебе такое? Проигравший ставит пиво. И не пару кружек, как в тот раз, а ставка посерьёзней будет.

– Мне завтра Первый Рунный Круг защищать, – неожиданно вспомнилось Далуру.

– Да брось, – Ганур беззаботно отмахнулся. – Первый Рунный все проходят. Там умений много не надо. А Пузатому Хнори в трактир привезли несколько бочек нового тёмного. Человеческое, но говорят, что нашему оно не уступит. Вот как раз и проверим! – глаза Ганура весело сощурились. – Или ты испугался?

– Ха! Ты платить будешь так же охотно, как языком мелешь?

– Это мы ещё посмотрим, кто будет, – Ганур свернул тряпицу с едой и, завязав, закинул на спину.

Далур схватил пику и весело рассмеялся:

– Готовь монеты! Ребятам тоже предложу! Гулять, так гулять.

***

Адрей упал на миг позже вдруг развалившихся скелетов. Упал лицом прямо в угасающую зелень пыльного покрова. Треклятый мох вонял какой-то кислятиной, и каждый вдох вызывал тошноту. Но сил повернуть голову не было. В горле першило от пыли.

Адрей с ужасом прислушивался к себе, но сердце не билось. Пот холодной испариной покрывал всё обессиленное тело. Вдруг между хриплыми и судорожными вздохами он уловил слабый удар в груди.

И ещё один.

Он был жив. Хотя если бы предложили немедленную смерть, он бы крепко задумался.

Время не существовало. Лишь собственный натужный хрип и тошнота от кислой вони, поселившейся уже где-то в гортани. Сзади раздался шорох. И ещё один. Кто-то тяжело дышал и шуршал.

Сил вскочить на ноги или хотя бы испугаться не осталось. Но сдаться и безропотно ждать участи было не в его правилах, и Адрей, перебирая дрожащими руками, повернулся на звук. Там, подобно новорожденному телёнку, на подкашивающихся ногах пыталась встать Арди.

Адрей упрямо нахмурился и сел, помогая себе руками.

Странно, но как только он начал двигаться, сил заметно прибавилось. Взгляд невольно упал на утонувшие во мху ладони, и он поспешно отдёрнул их. Малахитовое свечение несколько секунд повторяло очертания рук, а затем медленно погасло.

Стало ещё немного легче. Спустя минуту он уже пытался удержаться на неверных ногах. Тяжело раскачиваясь, подошёл к снова севшей на пол Арди и протянул руку.

– Надо вставать. Мне кажется, мох пьёт силы. То, что от них осталось.

– Что случилось? Где остальные? – голос девушки был очень тихим и хриплым. – Помню, выронила меч. Он весил, как целое бревно. Кто-то кричал. И всё. Ничего больше не помню.

– Молчун лежит тут недалеко. Я видел, как Далур пробежал к этому… Кем бы он там ни был. И потом не знаю, что случилось. Факел до туда не светил.

– Молчун жив?

– Не знаю. Вставай. На этом мху нельзя сидеть.

Когда Арди опёрлась на руку Адрея и поднялась, они оба чуть не упали. Но силы постепенно прибывали. Минуя кучки костей и подобрав по пути почти сгоревший факел, они дошли до Молчуна.

Он так и лежал с вытянутой левой рукой.

Опираясь на плечо Молчуна, Адрей прижал грязные пальцы к шее. Через несколько секунд выдохнул:

– Живой! Без сознания, но живой! Помоги оторвать его от чертова мха. Смотри, как он светится под головой.

Молчун слабо застонал, когда его прислонили к заплечному мешку.

– Дай ему время. Мужик крепкий, очухается.

Арди с немигающим взглядом механически кивнула и спросила:

– А Далур? Куда он побежал?

– Запали ещё факел, пока этот не погас, – Адрей устало поморщился. – Он мимо Молчуна бежал, должен быть где-то тут.

Далура нашли чуть поодаль. Он лежал рядом с обтянутым кожей скелетом в плесневой куртке и с пыльной длинной бородой. К впалой татуированной груди оплавленным кинжалом с потухшими в рукояти рубинами был прибит почти разрубленный надвое амулет.

Противно воняло палёным мясом и раскалённым железом. Мускулистая правая рука дварфа теперь была невообразимым сплавом растаявших и потёкших колец кольчуги и плоти. Двух пальцев не было, оставшиеся обугленные изломанно торчали в разные стороны.

Под его телом набежала огромная лужа крови. Она сочилась через рваную дыру в боку, стекала по вылезшим внутренностям. Кольчуга свисала гнилыми проржавевшими лохмотьями.

С такими ранами не живут.

Но Далур лежал и смотрел перед собой. Его налитые кровью глаза бегали из стороны в сторону, что-то ища. Борода казалась покрывалом из темноты на фоне обескровленного бледного лица. Далур дышал. Очень рвано и тихо, скорее хрипел.

Адрей встал у изголовья и с грустью покачал головой.

Взгляд Далура застыл на нём на несколько секунд и продолжил своё беспокойное блуждание во тьме.

– Что ты стоишь? Надо помочь ему! Остановить кровь! – Арди, почти плача, кинулась к дварфу. – Ну, Далур, давай помоги мне. Ты сдюжишь! Ты от тролля в морду получил и ничего, жив остался! И это переживёшь! Адрей, чего ты встал?! Ну, давай помогай!

Мужчина молча стоял и с сожалением смотрел на умиравшего дварфа.

– Мы ничем ему…

– Чушь! Ты его не знаешь! Хрен он так сдастся! Его надо поднять со мха! – Арди схватила Далура за целую руку и потянула вверх. – Давай вставай! – истерика наконец прорвалась, и слёзы хлынули из глаз.

Адрей схватил её и прижал к себе, отворачивая от Далура. Девушка быстро прекратила вырываться и лишь прижималась сильнее, отчаянно рыдая.

Кхаххкх-хххак-ххаххк.

Они одновременно повернулись к дварфу. Лицо его исказила гримаса, отдалённо напоминавшая улыбку.

Хаккхх-кхахх.

Лицо стало медленно расслабляться, черты разглаживаться.

Кхаааххххх.

Резко выдохнув последний воздух из лёгких, Далур затих.

Вскоре Молчун пришёл в себя и, услышав о смерти дварфа, до крови закусил губу и сжал голову руками.

– Если бы не нож… Я подумал, что мёртвым он ни к чему. Никак не мог отогнать от себя эту мысль.

– Именно поэтому и не стоило брать его. Ладно, потом. Сейчас нам надо убрать Далура отсюда, – глухим бесцветным голосом прошелестела Арди.

– У нас нет сил, – попытался возразить Адрей.

Арди его перебила:

– Мне плевать, можешь не помогать. Если и Молчун откажется, я одна потащу. Я не оставлю его здесь, среди всей этой гнуси. Хрен ты меня отговоришь! – в голосе зазвенела злость. – Он бы это сделал для каждого из нас. Мы бы уже подохли, если бы Далур не дошёл до этой мрази. Молчун, вспомни: он один тебя по лесу несколько часов пёр. А тут нас трое!

– Да, Арди. Мы его заберём отсюда.

– Хорошо. Я помогу. Конечно, мы его здесь не оставим, – Адрей не стал спорить, хотя понимал, что вынести из пещер тяжёлого дварфа будет стоить им всех сил. Но оставлять здесь товарища, пусть и мёртвого, он не хотел. – Что потом?

– Ждём Флана. Далур обещал выяснить, что случилось в этих чертогах. И сделал всё, чтобы это узнать. Я сказала, что пойду с ним. И я намерена сдержать слово. Сдержать его слово, – она выдохнула и смахнула последние слезинки. – На сей раз не за деньги. Но из-за друга и до конца. Теперь у меня к этому месту свои счёты.

Молчун угрюмо кивнул.