Легенды Сэнгоку. Пёс

Глава 2,

о том, как Инучиё приходит в Нагою и участвует в поединке борцов сумо.

Нагоя, Овари.

Проспал Инучиё недолго, причиной пробуждения стал всё тот же говорящий живот, жалобно и громко, просящий есть. В течении часа, юноша добрался до Нагои без приключений. Миновав, уже засеянные поля и залитые водой рисовые чеки, он прошёл мимо простых крестьянских домиков и наконец, добрался до городских ворот. Город был окружён земляным валом, высотой в два человеческих роста, на котором, в равномерном порядке, возвышались наблюдательные ягура. Прямо в этом вале, и были встроены деревянные ворота, с небольшой надстройкой для отдыха караульных, а в случае нападения, для группы стрелков.

Солнце начало уже понемногу садиться, город закрывался ровно в час кабана⁴, но стража дежурила круглые сутки. Просто в дневное время их было всего двое. Неприметных людей, часовые пропускали без лишних вопросов, а то и вовсе делали вид, что не замечают. Подозрительных допрашивали, просили предъявить подорожные документы или просто досматривали с особым пристрастием.

Инучиё, безусловно показался им подозрительным. Мало того, что он тащил на своём плече длиннющее копьё, замеченное стражниками ещё издалека, так он ещё и выглядел как главарь разбойников. Почему главарь? Да потому, что одежда на нём была слишком яркой и броской, какую рядовой бандит вряд ли наденет. С этим, насущным вопросом, часовые и остановили юношу, преградив ему дорогу копьями.

– Куда прёшь пугало! – грубо выкрикнул один из стражников. – Таких в город не пускают. Пошёл прочь!

Инучиё вновь затрясло от злости. Неужели все, кто его окружает лишены всяких способностей мыслить? Неужели люди, действительно не могут принять человека, который немного отличается от их закостенелых норм и традиций? Если бы он пришёл в Нагою одетый в простое невзрачное хакама и косодэ, с завязанными в хвост на затылке волосами и пошарпанным копьём, его бы наверняка пропустили без всякого досмотра. А тут, преграждают дорогу, тычут копьями, да ещё и оскорбляют все, кому не лень. Посмотрел бы он, как этот олух, преградил бы дорогу Нобунаге, ведь он тоже отличается от остальных.

– Я не пугало, – пытаясь сдерживаться, сквозь зубы процедил Инучиё. – я кабукимоно. Слышали о таких?

– А, как же! – произнёс второй. – У нас в городе таких целая банда, во главе с князем! Их то трогать нельзя, они же высокородные все! Ходят тут, прохожих задирают, мусор разбрасывают, пьют, дебоширят! Одни проблемы с ними. Но, я их как облупленных знаю, а вот тебя, с ними не видел.

– Во-во, – подтвердил второй. – Так, что иди отсюда, нам и своих кабаномоки, или как вас там… хватает.

– Кабукимоно, – поправил Инучиё.

– Да всё равно! – отмахнулся стражник и наставил на юношу наконечник. – По мне, так вы не лучше разбойников. Иди, найди себе другую банду, авось отловят, головку твою уродливую отрубят и выставят у ворот в назидание другим.

Наконечник копья стражника больно упёрся в грудь юноши.

– Я пришёл на службу к господину Нобунаге, – свободный кулак Инучиё уже крепко сжался от подступающей ярости, смешавшейся с обидой, но он по-прежнему пытался обойтись без драки. Ну, хотя бы на этот раз. – Если князь узнает, что вы препятствуете приходу новобранцев, знаете, что он с вами сделает?

– А, как же, знаем! – сказал второй, который стоял спокойно, но своё копьё держал наготове. – Нобунага нам и сказал не пускать в город подозрительных людей вроде тебя.

– Но ведь он же издал приказ о призыве на службу талантливых воинов, – настаивал Инучиё. – Как же тогда попасть к нему?

– То талантливых, а ты кто? Такой же как те, что сейчас устроили бедлам в идзакая «Дорога». Тоже приходили, просились на службу, но князь выгнал их взашей, потому, как нет в них ничего такого. Обычные разбойники и бродяги. Завтра он соберёт отряд и разнесёт этот рассадник к демонам зелёным. Так, что проваливай пугало! Нет в тебе никаких талантов или ещё чего! – стражник повторно нажал наконечником на грудь юноши.

– Это, мы сейчас проверим! – выкрикнул Инучиё.

Тот, что тыкал его в грудь, успел увидеть лишь как пятка его красного, длинного копья, взмыла вверх и ударила стражника прямо в переносицу, да так сильно, что тот мгновенно отключился. Второй, вместо того, чтобы поднять тревогу, решил самостоятельно разобраться с дерзким кабукимоно и выставив вперёд свой яри, бросился на него. Инучиё, даже не позволил противнику подойти и на пару шагов, парировал его удар в сторону, ударил по рукам, заставив выронить оружие, выдернул своё копьё на себя и прямым выпадом, отправил стражника купаться в ров. Его наконечник по-прежнему покоился в ножнах, поэтому вреда никакого не причинял, кроме ушибов.

Инучиё, быстро огляделся. Удостоверившись, что больше никаких препятствий для входа в город нет, быстрым шагом направился через ворота, пока не очухались стражники или не подоспели другие.

Юноша мгновенно смешался с толпой, если так можно было назвать высокого человека, превышавшего всех, как минимум на пол головы, да ещё и с торчавшим кверху копьём, в два таких же роста, покоившемся на его правом плече. Помимо этого, горожан настораживал его вид. Люди по приличней, прятали взгляд, отворачивались. Невоспитанные тыкали пальцем и что-то бурчали себе под нос, но так, чтобы странный юноша не услышал. Торговцы лавок, находившихся по двум сторонам широкой улицы, опускали свои занавеси-норэн, пряча от него свой товар. Видимо, Нобунага в своих увеселительных рейдах, особо доставлял проблемы именно им. Местная детвора, заприметив Инучиё, с любопытством обступила его на почтительном расстоянии, улыбались, хихикали и нагло пялились на его изукрашенное лицо.

– А, ну брысь мелочь! – топнул ногой юноша, придав голосу побольше устрашающего оттенка. Дети бросились в россыпную, но далеко уходить не намеревались. Девицы – горожанки, проходившие мимо, застенчиво засмеялись, прикрывая рот рукавами своих юката. Инучиё, ответил им широкой белозубой улыбкой и стрельнул бровями. Те засмеялись ещё больше и вовсе отвернулись.

Юноша, так и не поняв, что так позабавило девушек, пошёл дальше, вертя головой во все стороны, разглядывая город и его людей. Не все отнеслись к Инучиё как те, кого он встречал ранее. Многие вообще не обращали на него внимание и уж совсем единицы, отметили его нестандартную и ярко выраженную внешность. Но больше всего их привлекало его яри. Видимо местным вообще не доводилось видеть копья такой длинны.

Сам же Инучиё, вовсю пытался казаться очень важной фигурой, будто он уже занял у князя Ода какую-то должность. Он гордо вздёргивал подбородок, выпячивал вперёд грудь и по шире расставлял руки и ноги, придавая походке некую вальяжность. И всё равно, любопытство брало верх, и он то и дело оглядывался, чтобы разглядеть очередную красотку или товары, предлагаемые торговцами.

Когда его желудок вновь дал о себе знать, юноша всё же смог наконец-то немного перекусить, купив себе два онигири с начинкой из бобовой пасты. Не желая останавливаться, ел он на ходу, чем вызвал неодобрение некоторых прохожих. Кто-то даже крикнул:

– О-о! Смотрите, ещё один дурак! Одного нам мало!

Инучиё быстро огляделся в поисках злопыхателя, но тот, похоже, не желая встречаться с рослым юношей лицом к лицу, дал дёру. Такое, происходило с ним гораздо чаще, нежели броски оскорблений прямо в лицо. Связываться с человеком, называющим себя кабукимоно, мало кто хотел, особенно зная его репутацию. Инучиё был ярким представителем этого новомодного движения. Он дрался, практически со всеми подряд, кто не желал признавать его точку зрения, одевался не как все, ломал все нормы этикета, нарушал порядок и грубил старшим, если они делали ему замечание. А когда узнал, что сын князя Овари, делает всё тоже самое, то ещё больше уверился в идее, что он делает всё правильно, что новое поколение вскоре заменит старое, а старые традиции канут в прошлое. И, эта была одна из причин, по которой он захотел служить именно Нобунаге. Вот только, интересно, что скажет сам даймё, когда узнает, что Инучиё побил стражу у ворот и буквально ворвался в город. Он надеялся, что Нобунага, как его собрат по идее, поймёт его, отметит и сразу возьмёт на службу. Не зря же он тренировался все эти годы, начиная с четырёх лет. Князь просто не мог им пренебречь. Вряд ли он ещё где-нибудь сыщет такого воина. Он просто не посмеет ему отказать.

Вскоре, преодолев торговую улицу, а за ней и улицу ремесленников, Инучиё свернул направо, прямо у широкого рва, наполненного водой, над которым возвышалась замковая стена высотой в два кэн. Над ней, уже темнела в закатный час, лазурная черепица многоярусной тэнсю. На стенах укрепления, имеющего форму прямоугольника, в каждом углу, стояло по двухэтажной, вспомогательной башне, служивших для замковой стражи, как для наблюдения и обороны, так и местом жительства.

Инучиё, впервые увидев замок Нагоя, некоторое время стоял, очарованный его видом и величием. Особенно его внимание привлекли коньки крыши тэнсю, оснащённые двумя позолоченными карпами, что поигрывали в солнечных лучах, своей блестящей чешуёй. Его дом, замок Арако, в никакое сравнение не шёл с этим чудом.

Полюбовавшись местной фортификацией, Инучиё пошёл прямо к главным воротам, но похоже, что на сегодня его приключения так и не желали кончаться. Шагах в ста пятидесяти от него, прямо напротив ворот, ведущих к долгожданной службе у князя Овари, собралась толпа. Да столько, что, наверное, здесь находилась половина города, решившая поглазеть на происходящее. Инучиё, понял, что беспрепятственно в замок ему не попасть, решил узнать, что так заинтересовало столпившихся и очень шумных людей. По мере того, как юноша приближался, он начинал различать хоть какую-то внятную речь. Говорили о деньгах, точнее о ставках на того или иного борца. Инучиё ускорился, втиснулся в толпу, расталкивая маленьких людей своими широкими плечами, пока они сами не начали расступаться и не выпихнули его вперёд.

Перед взором юноши предстала небывалая картина. Нет, он и раньше видел воинские поединки на мечах, копьях или каком-либо другом оружии, а также рукопашной. Но, борьбу под названием сумо, ему довелось видеть впервые. На обширном участке, прямо напротив ворот, собрались люди, видимо самураи, вассалы князя Ода, и обступили, с одной стороны, деревянный помост, плотно усыпанный песком. На помосте, находились двое борцов, здоровущих, тучных, пытающихся вытолкнуть друг друга за начертанный на песке круг. Один, выглядел довольно упитанным, с хорошим животом со складками и мощными руками. Это было видно, потому, что боец-рикиси, был одет лишь в фундоси, блистая на публику своими выдающимися формами. Второй, мало того, что уступал своему противнику ростом, так он ещё был немного худее и явно слабее. Однако, маленький упирался и не в какую не собирался покидать пределы круга. Мокрый от пота и явно уставший, меньший рикиси всё же сдал свои позиции, но из круга не вышел, а обхваченный здоровяком, был безжалостно брошен на песок.

По правилам сумо, если боец коснётся песка любой частью тела, кроме стоп, считается проигравшим. Инучиё знал правила, поскольку, несмотря на свою разгильдяйскую жизнь, всё-таки учился и знал историю о том, как в древние времена, двое ками сошлись в подобной борьбе за право обладания островами Хиномото. Лицезреть это древнее искусство, тоже вызвало в нём восторг, что он даже забыл за чем пришёл.

Тем временем, человек, одетый в обычную самурайскую одежду, хакама и косодэ, коричневых тонов, сжимавший в руке полководческий веер гумбай, объявил победителя:

– Матачиро наш победитель! – прозвучал слегка гнусавый голос судьи-гёдзи. – Он сразил уже трёх воинов нашего господина! Кто сможет победить Матачиро, Нобунага-сама, безоговорочно возьмёт к себе на службу и наградит пятью кан ⁵серебра, будь то бродяга, крестьянин или знатный буси!

Желающих нашлось немного и Инучиё, поняв, что это его шанс проявить себя, оказался в их числе. Однако, пришлось занять очередь, в которой он оказался четвёртый. «Прекрасно! – подумал он. – Пусть эти трое побольше измотают здоровяка, а я уже добью! Вряд ли кто-нибудь из них сможет его победить.»

И он оказался прав. Все трое добровольцев, возомнивших себя силачами, поочерёдно полетели с помоста, едва поединок начался. И, вопреки желанию юного кабукимоно, рикиси Матачиро выглядел весьма бодрым и ничуть не измотанным. Инучиё, это ничуть не смутило, он уверенно поднялся на помост и взошёл на песок. Гнусавый гёдзи тут же потребовал отдать копьё ему, на время поединка. Юноша любезно согласился и судья, который явно был ненамного старше его самого, отнёс оружие к краю арены-дохё, передав оружие одному из самураев. Инучиё, скинул своё красочное косодэ, не расправляя, завязав рукава на талии. Толпа, сперва хохотавшая над странной внешностью нового борца, положительно оценила его обнажённый, худощавый и жилистый торс. Однако, несмотря на рост, Инучиё намного уступал в весе Матачиро и результат, для многих был очевиден.

– С правилами знаком? – спросил гёдзи. – Кулаками, ногами не бить, только раскрытой ладонью. Глаза, нос, рот и уши не трогать, ниже пояса и за одежду не хватать, всё остальное можно. Кто первый коснётся песка, не иначе, чем стопами – проиграл!

– Да знаю я! – небрежно отмахнулся Инучиё. – Давай начинать уже!

Судья недоверчиво покосился на юношу, отошёл на край дохё и объявил:

– Начинайте!

Инучиё, сдвинув брови, устремил свой взор прямо в лицо противника. Не менее грозный Матачиро, обжигая юношу взглядом, согнул колени и выставил перед собой руки с раскрытыми ладонями. Юный Маэда знал, если сейчас он схватиться с этим борцом в поединке силы, ему несдобровать. Минимум, ему переломают руки. Поэтому, он решил закончить бой быстро, одним лишь манёвром.

Матачиро, резко оттолкнувшись от песка, ринулся на юношу, стремясь снести его всем своим весом. Инучиё повторил тоже самое и побежал на своего противника. Однако, в последний момент, он поднырнул под его руками, долженствующими заграбастать юношу в свои объятия, воткнул ему в живот свою голову, едва не сломав себе шею, схватил за ноги обеими руками и дернул на себя. Дюжий борец, взмыв в воздух, повалился на свою пятую точку, но всё же смог утянуть Инучиё за собой. И, как не прискорбно это звучало, юноша коснулся песка коленями и ладонями вместе со своим противником.

Толпа, собравшаяся у дохё издала изумлённый возглас. Гёдзи, будто окаменел, явно не ожидая такого результата.

– Ничья! – закричал кто-то из толпы.

– Нужен реванш! – подхватил другой.

– Отдайте победу крашеному, он заслужил! – кричал другой.

Не придя к единому мнению, народ начал спорить.

– Как твоё имя? – спросил судья, подойдя к поднявшимся борцам и посмотрев на юношу.

– Инучиё.

– Что?! – удивился гёдзи. – Так ты ещё и не совершеннолетний? Имя то у тебя детское!

– Ну, да, – пожал плечами Инучиё. – Я пришёл на службу к князю Нобунаге и надеялся, что именно он проведёт надомной обряд гэмбуку.

– Вот как? – судья состроил на лице недоумение. – Это, конечно, похвально, но у поединка были правила. Тот, кто победит, тот и поступит на службу, а у вас ничья.

– Погоди-ка, – Инучиё скорчил недовольную мину, ему совершенно не хотелось повторять свой подвиг, потому, как здоровяк Матачиро может и не попасться на его новую уловку и тогда конец. – ваш борец первым коснулся песка, разве вы не видели?! – громко заявил он, ища поддержки у зрителей.

– Да!! – подхватило несколько человек. – Юнец победил!

– Они упали вместе!! – тут же встряла противная сторона.

– Т-так, мы н-ничего не-не решим! – вдруг начал заикаться гёдзи. Он хотел добавить, что-то ещё, но в спор вступил другой человек.

– Городза, не утруждай себя! – послышался громкий голос с другой стороны арены, где не было толпы горожан, а лишь местные самураи, устроившиеся на циновках, расстеленных на земле, и наблюдали за представлением.

– Ты начал нервничать, хотя ситуация разрешима! – продолжил тот.

– Я-я решу господин! – произнёс гёдзи, названный Городзой.

Инучиё посмотрел на того, кого заика-судья назвал господином и у него откровенно, глаза вылезли из орбит. Говорил именно тот всадник, которого он встретил в поле и который стрелял в него из тэппо. Только сейчас, он был не на коне, а непринуждённо развалился на циновке, подпирая голову одной рукой. Одежда на нём была та же, только жёлтое косодэ, теперь оказалось полностью надето на тело и на нём отчётливо виднелся рисунок в виде разрезанной дыни – герб клана Ода.

– Так это тот самый грубиян, которого я встретил по дороге сюда! – закричал Инучиё, тыча пальцем в вальяжного господина.

Толпа замолчала. Замолчал Городза и даже борец Матачиро, будто обомлел. Повисла тишина. Инучиё, медленно опустил руку и огляделся, не понимая, что происходит. Все таращились на него с закрытыми ртами и такими взглядами, будто его сейчас поведут на самую страшную казнь, придуманную пытливым человеческим умом. И, кажется, Инучиё начал догадываться, что он сделал не так.

– Ты в своём уме, пугало?! – с угрозой закричал один из самураев, находившихся рядом с господином. Это был молодой человек, не старше двадцати, одетый в серое хакама и тёмно-синий безрукавый хаори, поверх светло-синего косодэ. Его левая бровь, была чуть выше правой, от чего, казалось, что он постоянно удивлён, а в данный момент, в недоумённой ярости.

– Ты знаешь, к кому ты сейчас обращаешься?! – продолжил самурай с разными бровями. – Перед тобой господин Ода Кадзусаноскэ Нобунага, властитель Овари и глава клана Ода! А ты, паршивый щенок, позволяешь себе такую дерзость! Извинись сейчас же и я убью тебя быстро!

Инучиё растерялся, метнул взгляд на своё копьё, которое сейчас находилось у одного из слуг князя, а потом посмотрел на Городзу.

– Проси прощ-щ-щенья! – тихо прошептал он. Заикаться он начал ещё больше из-за накалённой обстановки.

– Ну же! – вновь крикнул самурай, медленно подходя к дохё, хватаясь правой рукой за рукоять катаны, торчащей за оби.

– Стой Кацу, не спеши, – князь поднялся со своего места и поднял руку, призывая к спокойствию. – Он же не знал кто я, а значит и наказание ему будет не очень суровое, если он извиниться.

Инучиё, услышав слова Нобунаги, тут же бухнулся на колени и низко поклонился, касаясь лбом песка.

– Простите меня Нобунага-сама! Я и правда не мог знать, что это были именно вы! Не наказывайте меня! Я хотел поступить к вам на службу ведь вы…

– Всё, всё! Этого достаточно! – оборвал его князь Ода. Он подошёл к арене, ловко запрыгнул на неё и воздвигся над юношей. – Я не люблю долгих, распаляющих речей, не имеющих отношения к делу. Впредь, будь краток, ясно выражая свои мысли. – он вновь стянул с себя своё косодэ и завязал рукава на талии, как это сделал Инучиё.

– Вставай! – повелительно приказал он.

Юноша поднялся на ноги, с некоторой настороженностью поглядывая на Нобунагу.

– Ты, кажется хотел ко мне на службу, но победитель так и не решился? – продолжил князь. – Матачиро устал, и я думаю, что он не сможет дать тебе достойный отпор. Поэтому, его заменю я. – при этом Ода коварно улыбнулся.

– Вы?! – удивился Инучиё.

Он смотрел на князя, как на ками. Такого величественного, красивого, гордого и в то же время простого, неряшливого, похожего на дворового шалопая. Странно, почему юный Маэда не смог узнать его сразу, ведь именно так его и описывали все, кто с ним встречался. Однако, на дурака, он был совершенно не похож. В его глазах горел огонь юности, но в них также читалась и какая-то потаённая мудрость, известная лишь ему одному. Глядя на него, Инучиё уже точно знал, что он сделал правильный выбор.

– Так ты будешь биться? – будто разбудил его Нобунага от размышлений.

– Да! – твёрдо ответил тот и встал в позицию.

– Городза, суди! – приказал князь. – И смотри внимательней. Никакой ничьи.

– Да господин! – с улыбкой ответствовал гёдзи, заметно перестав заикаться.

Судья объявил начало поединка, и борцы сошлись. На это раз, они сцепились обеими руками в замок, пытаясь пересилить друг друга. Нобунага был меньше Инучиё на пол головы, но телосложением не уступал, такой же худощавый и жилистый, и силы в нём было не меньше, а то и больше. Князь прямо-таки источал незримую энергию. И всё же, юный Маэда сдаваться не хотел. Пусть это и был его будущий господин, пусть он накажет его после победы, но Инучиё, во что бы то ни стало, должен показать, что он достоин такой службы.

Поединок затянулся. Оба борца вспотели. Инучиё пытался поддеть Нобунагу подсечкой, но тот тщательно контролировал свою позицию. Юноша хотел склонить его к низу, но князь повёл его в бок, надавил ещё сильней. Оба оскалились и зарычали от натуги. Но, всё решилось в одно мгновение. Ода, вдруг, ни с того ни с сего, ослабил хватку, резко рванулся назад и в бок, высвобождая руки из замка. Инучиё, среагировать не успел, и под тяжестью собственного веса повалился вперёд, упав на карачки. Толпа заревела, приветствуя нового победителя. Городза, с гордостью объявил победу своего господина.

– Нужно уверенней стоять на ногах! – с насмешкой произнёс Нобунага, подойдя к Инучиё, которой замер в позе собаки. – Как ты говоришь, тебя зовут?

– Инучиё! – ответил юноша, сев на колени. – Я четвёртый сын Маэды Тошихару, каро⁶ Арако.

– Инучиё? Собака, значит? ⁷Ну, ну. – констатировал Ода. – Будешь Псом! Ну-ка, скажи – гав!

– Чего? – не понял Инучиё. Кажется, князь начал над ним издеваться.

– Ты, что глухой, Псина? – на лице Нобунаги отразилась насмешливая ухмылка. – Скажи что-нибудь по-своему? Ты ведь верный Пёс?

– Ну, гав. – недовольно произнёс юный Маэда.

– Так дело не пойдёт, – покачал головой Ода. – Если будешь себя плохо вести, я тебя выгоню! Лай громче!

– Гав! Гав! – для Инучиё это было унизительно, но в том и состояла суть всего существования слуги, – верно служить и подчинятся своему господину, словно собака.

– Хороший Пёс! – князь Ода довольно погладил юношу по растрёпанной шевелюре. – Теперь ты служишь мне!

***

Уже вечером Инучиё попал в сам замок Нобунаги. Представление перед главными воротами быстро свернули, объявив победителем соревнований Намасуэ Матачиро и распустили толпу зрителей. Князь Ода к Инучиё больше не обращался, будто вовсе забыл про него. Встав во главе своих вассалов, положив на плечо большой меч нодачи, он гордо прошествовал в главный двор замка Нагои. Юный Маэда, как оказалось, был поручен заботам Икэды Кацусабуро Цунэоки, которого господин звал просто Кацу. Это был тот самый самурай с разными бровями, очень строгий и молчаливый, чего нельзя было сказать во время соревнований, когда он вступился за князя. Зато заика Городза, чьё имя звучало, как Нива Городзаэмон Нагахидэ, оказался весьма разговорчивым и довольно лояльно отнёсся к новому слуге господина.

По дороге до тэнсю, он кое-что рассказал Инучиё. Во – первых, Нива посоветовал не обижаться на прозвище, которыми Нобунага награждал всех без исключения. Так его, Городзу, он называл Они, из-за того, что однажды увидел статую демона с круглым животом, точно таким же, как у Нагахидэ. Икэда был Наю, что означало «бровь». И таких в замке, можно встретить очень много. Даже жена князя звалась Дочерью гадюки или Мамушико. Во – вторых, Нобунага хоть и выглядит не совсем нормальным и привычным человеком, на самом деле он очень умён и талантлив и требует это от других. Если слуга, бестолковый и не на что не годный, то его выгонят, если ежедневно проявляет себя во многих качествах или, хотя бы в одном, тогда будет поощрён. Нобунаге чужды традиции, звания, семейные связи, он берёт к себе людей исключительно за их таланты. Вот его, Ниву, он принял за его ум и трудолюбие, за то, что он не гнушается выполнять самую тяжёлую и грязную работу.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Инучиё.

– Однажды, когда я был косё у господина, нашу конюшню настолько загадили, что лошади просто утопали в навозе, а рабочих рук не было, так, как Нобухидэ-сама угнал всех в поход, – Нагахидэ тяжело вздохнул, вспоминая нелицеприятную ситуацию и продолжил. – Мне пришлось проявить инициативу и самому вычистить конюшни. Очень было гадко. – скривился он. – Мне до сих пор этот запах мерещится.

– А что же другие? – спросил юный Маэда. – Видимо они не столько хотят угодить Нобунаге-сама?

– Почему же, каждый делает то, что умеет, просто тогда, я вызвался первым, – поправил его Нива.

– А, что же он? – Инучиё кивнул в сторону Икэды, идущему чуть впереди их. – Чем он отличается?

– Хм, – коротко усмехнулся Нагахидэ, услышав недовольные нотки. – Ты обиделся на Кацу из-за того, что он тебе нагрубил? Не стоит. Он брат господина.

– Брат?

– Не по крови. Мать Кацу, была кормилицей Нобунаги-сама, поэтому они росли вместе, как братья. Кацу очень предан господину и, мне кажется, нет ничего на свете, чего бы он для него не сделал. А так, он хороший человек. Отличный лучник, кстати. Я думаю, вы с ним подружитесь, – Нива поднял голову, оглядев высокие стены главной башни и выступающие скаты ярусов. – Вот, мы и пришли. Дальше следуй за Кацу. Надеюсь, что скоро увидимся.

Инучиё кивнул уходящему Нагахидэ и пошёл за Цунэоки. Оказалось, что их осталось всего трое, остальные вассалы разошлись по дороге, по своим домам, находившимся в пределах хонмару. В саму главную башню, можно было попасть лишь преодолев другую, вспомогательную. Она была меньше, всего из двух ярусов и служила оружейной и жилищем для замковой стражи. Первый этаж этой башни соединяла короткая стена, с первым этажом главной, по которой и проходил путь. Внутри же этой стены, располагались бойницы для лучников и стрелков.

Первым, в тэнсю вошёл Нобунага, за ним Икэда и Инучиё. Сразу же, на первом этаже их встретил человек, ещё один слуга, но гораздо старше всех, увиденных вассалов Ода. На вид, ему было не меньше шестидесяти, седой, с бородой, тонкой полоской, ниспадающей на грудь, аккуратными усами и умным морщинистым лицом. Одет он был в простой, незатейливый хитатарэ чайного цвета, с тёмными неприметными узорами.

– Мой Старик! – весело воскликнул Нобунага, при виде седого слуги. – Поздравь меня! Сегодня я побил свой же рекорд, проскакав от залива до Нагои меньше, чем за пол часа. Это чуть больше четырёх ри⁸!

– Поздравляю. – равнодушно произнёс старик. – А чем-то ещё полезным вы сегодня занимались? Вы теперь даймё, глава клана, у вас очень много дел. И, вместо того, чтобы заниматься ими, вы носитесь как ветер на своих лошадях, дерётесь с хэйминами и устраиваете балаган в окрестностях и городе. Когда это кончится молодой господин? Ответьте?

– Ты зануда Старик! – скривился Нобунага. – Я укрепляю отношения с простым народом и занимаюсь развитием своего тела. Зачем мне нужны скучные встречи с твоими землевладельцами? Они только и делают, что считают деньги, жалуются и попусту треплются языком. Вот скажи, какое мне дело до того, какая сейчас мода на одежду в столице? Или сколько сортов чая продегустировал мой сосед? Страна горит в огне и утопает в крови! Сейчас нужно знать лишь цены на оружие и заниматься воинской подготовкой!

–Это, конечно хорошо, но дела всего клана, отношения с кокудзин, неотъемлемая часть всего, о чём вы говорите, – настаивал на своём старик. – Будьте благоразумней.

– Какой толк от клана, если его уничтожат? – отрезал Нобунага. Он говорил серьёзно, но на его губах постоянно играла усмешка. – Оглянись Старик, враги повсюду! – он прошёл мимо него и отправился прямо по коридору. – И да, кстати! – бросил он через плечо. – Займись моим новым косё. Посвяти в обязанности или, что там ещё нужно!

– Какого ещё косё? – изумился старый слуга. – Кого вы опять притащили в дом?

– Псина, голос!

– Гав! Гав!

Старик в ужасе схватился за голову. Когда Нобунага удалился, он внимательно оглядел рослого, странно выглядевшего юношу и перевёл взгляд на серьёзного Икэду.

– Что это, Цунэоки? – с горечью в голосе вопросил он.

– Это новый слуга господина, – как ни в чём небывало ответил Икэда. – С виду очень силён, хотя манер не достаёт. – он отошёл чуть в сторону и представил. – Зовут его Инучиё, четвёртый сын Маэда Тошихару из Арако. – потом представил старика. – А это Хиратэ Масахидэ, один из четырёх старших вассалов клана Ода, воспитатель и опекун Нобунаги-сама.

– Снова четвёртый? – неодобрительно произнёс Хиратэ. – Когда же он перестанет таскать этих третьесортных сынков? К тому же, почему ты пришёл к молодому господину Нобунаге? Маэда ведь занимают должность ёрики в клане Хаяши, а те, в свою очередь, служат младшему брату господина, Ода Нобуюки из Суэмори? Почему тебе бы не пойти к нему?

– Господин Хиратэ, – начал Инучиё, даже забыв поклониться. – я считаю Нобунагу-сама особенным человеком и не вижу своей жизни нигде, кроме, как у него на службе.

– О, да! Он о-очень особенный! – на лице старика появилось неоднозначное выражение.

– Масахидэ-сама, – поклонился Икэда, уловив брешь в их разговоре. – я, с вашего позволения, откланяюсь, у меня ещё есть дела до заката.

– Хорошо, ступай Цунэоки, я сам разберусь с этим…, четвёртым сыном, – позволил Хиратэ.

Икэда ещё раз поклонился, коротко кивнул Инучиё и удалился, оставив его наедине с учителем князя. Масахидэ, сложил руки у пояса и пренебрежительной ухмылкой, ещё раз оглядел юношу.

– Ну, и что мне с тобой делать? – спросил он.

– Рассказать, что должен делать косё, – скромно отозвался Инучиё.

– Что ж, пойдём, – пригласил его Хиратэ, после недолгого раздумья.

Юный Маэда направился за ним по длинному коридору, вдоль монотонно сменяющих друг друга белых фусума.

– Для начала, ты должен уяснить, что косё – это ничто иное, как руки и ноги господина, – начал говорить Масахидэ. – Ты не просто должен выполнять его приказы, ты должен упреждать их. Только князь подумал, какую лошадь ему выбрать для прогулки, ты уже должен её приготовить, только он решил, что оденет в тот или иной день, ты уже должен нести ему одежду, а о оружии и говорить не стоит. Меч, копьё, лук и стрелы, всегда должны быть в порядке, почищенные, острые, без единой зазубрены или коррозии.

– Это я умею, – поспешил похвастаться Инучиё.

– Не перебивай старших! – укорил его Хиратэ. – Вот ещё, что. Поведение твоё не должно быть вызывающим. Твоя одежда, не должна быть броской и выделятся больше, чем у господина, а про эти свои штучки, – он остановился, развернулся к юноше и указал на его лицо. – и вовсе забудь. Ты не пугало, не чучело и не разбойник. Ты слуга князя Ода и твой вид, должен быть соответственным.

Инучиё состроил недовольство. Все эти правила совершенно противоречили его натуре. Да и сам князь выглядел ничуть не лучше него, разве, что лицо не красил. Однако, он не стал перебивать Масахидэ. Каким бы старомодным ценителем традиций он не был, своим видом он всё же вызывал уважение.