– А вы педагог, – сказал он. – Вам не кажется, что вы лезете не в свое дело?
Я пожал плечами, и честно признался:
– Не кажется. Я в этом уверен. Я абсолютно точно лезу не в свое дело. Но некоторые считают, что если ты спас кого-то, то потом отвечаешь за него всю оставшуюся жизнь. Поганое чувство, доложу я вам.
На этот раз босс молчал достаточно долго. Я краем глаза наблюдал за напрягшемся на краешке кресла профи. Было очевидно, что он вполне готов по первому жесту босса наброситься на меня и свернуть шею. Неизвестно, кто кому и что бы свернул, но в данном конкретном случае выяснять это мне не улыбалось. Да и не дал бы босс такой команды, и профи, я так думаю, это понимал. Своими действиями и посылом я поставил их в чертовски неловкое положение. С одной стороны, я, конечно, хамил. Но с другой – ведь я спас его сына. Привез домой, одел-обул-накормил. Ситуация была для них совершенно абсурдной. Правда, я собирался ее еще усугубить. Я изо всех сил пытался их убедить, что кроме судьбы пацана меня вообще ничего не интересует. Хотя, она меня тоже не интересовала. А интересовало меня совсем другое. Строго говоря, вся эта многоходовая хитро-вымученная комбинация была затеяна с одной лишь целью – чтобы меня сразу не грохнули, узнав кто я на самом деле. Может, даже ответили бы на пару вопросов. Потому что убивать спасителя сына – это перебор даже для главаря мафии. Так что я собирался поставить босса в самое неудобное и двусмысленное положение. Другого способа к нему подобраться и получить хоть какую-то информацию я придумать не смог.
– Вы странный человек, – проговорил, наконец, босс. – Мы общаемся уже полчаса, а я все никак не могу понять кто вы и как к вам относиться.
– Не мучайтесь, – успокоил его я. – Еще через полчаса я исчезну из вашей жизни и мы никогда больше не увидимся.
– Мой сын вряд ли будет этому рад, – с некоторым облегчением проговорил босс.
– Зато так будет лучше. Но я, вроде, об этом уже говорил.
Босс пристально посмотрел мне в глаза. Я явно его нервировал. Он не понимал что я за фрукт и что мне нужно. В таких ситуациях люди, даже самые умные, стремятся перевести события в привычную колею. Что он и сделал.
– И все же, я настаиваю на том, чтобы хоть как-то компенсировать вам все те неудобства…
– Деньги? – фыркнул я. – Деньги меня не интересуют.
– Тогда что я могу для вас сделать?
– Да ничего, наверное. Просто позаботьтесь о мальчишке. Я жил на улице – кажется, упоминал уже. И поверьте моему опыту – ваш сын там не выживет. Берегите его. Он классный пацан.
– Прям святой, – проворчал профи.
Босс посмотрел на него, но ничего не сказал.
Я поднялся, они тоже. Босс смотрел на меня по-прежнему озадаченно. Но руку все-таки протянул. И я ее пожал. А потом сам протянул руку профи. Его это так шокировало, что он секунд десять соображал что с этим делать. В конце концов как-то неуверенно пожал. Ну, слава богу, справился мозг.
И вот тут…
– Да, – сказал я, уже направляясь к выходу. – Я хотел спросить, может, вы знаете. Я все подыскиваю себе новую машину. Есть одна тачка – давно ее хотел заполучить, но все никак. Может, вы поможете найти?
– О, да, конечно, – босс широко заулыбался. – Думаю, мы что-нибудь придумаем. Какая машина вас интересует?
– Ягуар пятьдесят седьмого года. Кабриолет. Черный. В хорошем состоянии. Тут двое ребят таким интересовались – может, они нашли. Один такой расфуфыренный, как рождественская елка в гей-клубе, а второй как йети в папином костюме. Не знаете таких?
9
«Ты не можешь ударить человека просто так – сперва надо что-нибудь сказать. Например: «Волна накатывает». А он тебе: «Какая волна?» А ты ему – хряц по роже».
Последний бойскаут
Босс снова опустился в кресло. Теперь он смотрел на меня как неожиданно возникшую в кабинете ядовитую змею.
– Выйди-ка на минутку, – велел он профи.
– Но босс, – попытался было возражать спец.
– Выйди, – приказал босс.
Профи бросил на меня полный негодования взгляд и вышел. Дверь за ним тихо закрылась. Я снова сел на свое кресло.
– Вот оно, значит, как, – проговорил босс. – Интересный расклад. Так это ты…
Больше он не играл в любезность. Зря. Памятуя высказывание сэра Уинстона Черчилля, можно было и поиграть. Впрочем, не думаю, чтобы он собирался меня убить. Собственно, я и затеял эту, ставшую уже для меня слишком сложной игру, только чтобы выяснить – почему.
– Ничего я не мутил, – возразил я. – Я купил машину. Потом заявились твои мордовороты.
– Они не мои. То есть, мои, конечно, но машину они искали сами.
– Да какая разница? – усмехнулся я. – Они вперлись в мой дом, начали шалить. Я их успокоил.
– Успокоил, – повторил босс. – Слушай, кто ты вообще такой? Вот так просто взял и успокоил двоих моих ребят. Как пальцами щелкнул. Или все было сложнее?
– Сложнее, – согласился я. – Мне надо было выманить их из квартиры.
– Зачем?
– Чтобы грязь не разводить и тела черт знает куда не таскать. Анекдот как эскимос на медведя охотился знаешь?
– Мн-да. И это все… Чтобы грязь не разводить. Значит, и в самом деле непростой. Кто ты, парень?
Я пожал плечами.
– Лучше тебе не знать, – с самым зловещим видом проговорил я.
– Верю, – кивнул он. – Ой как верю.
– Да и потом, разве бывают односложные ответы на такие вопросы? Вот ты кто?
– В смысле?
– Ну, есть какая-нибудь дрянная лирическая история о том, почему ты стал бандитом? Что-нибудь в духе «Крестного отца»? Обожаю подобную чушь. Так красиво – прям как будто про настоящих людей.
Он посмотрел на меня мрачно и недобро.
– Значит, с моим парнем?..
– И да, и нет. Я знал, что он сбежал, я его нашел. Но я действительно спас его задницу. И я действительно считаю, что ты мог бы быть для него хорошим отцом. И он мне действительно нравится. Хороший парнишка. И все это не имеет никакого отношения к реальности. Ты меня понимаешь?
– Нет, – признался он. – Явиться сюда для тебя было идиотизмом.
– А это потому что я идиот. Но я явился как спаситель твоего сына. И, если твое предложение об услуге еще в силе, я имею право на вопрос.
– И ты еще рассуждаешь о правах? – возмутился босс.
– Люблю порассуждать под дулом пистолета, – ляпнул я. – Ибо что еще под этим дулом делать?
– Ну, может, молить о пощаде?
– Не, я такого не умею. Постоянно слова путаю. Вместо «пожалуйста» могу ляпнуть «а пошел ты…». Тяжелое детство, – вздохнул я. – И потом, дело еще не дошло до того, чтобы я молил о пощаде. Или дошло?
Босс молчал. На меня он смотреть избегал. То ли я ему резко стал неприятен, то ли еще что.
– Вот как мы поступим, – сказал он. – Я тебя отпущу, и ступай ты с миром. И больше мы с тобой никогда не увидимся. Будет именно так.
Но я не собирался так просто сдаваться.
– А компенсировать мне это… Ну, все на свете?
– Да, конечно, – поморщился он и полез в ящик стола.
– И моральный ущерб, – напомнил я. – И это… как его… издержки? И это… Благодарность. Ну и вообще, – закончил я под раздраженным взглядом босса.
– Ты надо мной издеваешься? – поинтересовался он. – Ты сумасшедший?
– Ой, избавь меня от необходимости наблюдать как ты будешь изображать дона Карлеоне.
– Чего же ты хочешь?
– Почему меня перестали искать? – спросил я.
– А с чего ты взял, что тебя вообще искали?
– Один гомосек поведал.
– Голубое трепло.
– Ну, у него не было выбора, собственно. С дыбы, знаешь ли, мир смотрится несколько иначе.
Босс посмотрел на меня мрачно и печально.
– Хорошо, – сказал он, наконец. – Вот что я тебе скажу. Разумеется, мы бы тебя нашли рано или поздно. И разумеется, выпотрошили бы как рыбу.
– Почему не стали?
– Потому что… Потому что меня очень вежливо попросили этого не делать.
– Кто попросил? – удивился я.
– А теперь уходи. Ты хотел задать мне этот вопрос и остаться в живых? Ты получил что хотел.
– Кто попросил? – с нажимом проговорил я.
Босс поднялся, обошел стол (а заодно и меня) по широкой дуге и распахнул дверь. За дверью, разумеется, дополнительным запором торчал профи.
– Наш гость уходит, – сказал босс.
Я пожал плечами и направился к двери. Уже на выходе, я повернулся к боссу – босс напрягся, профи тоже. И вот теперь уже потянулся к стволу. И утратил половину моего уважения. На такой дистанции пытаться воспользоваться стволом…
– Один вопрос, – попросил я. – Есть гарантии, что ты не прикажешь меня завалить как только я пересеку порог твоего дома? Ну, чтобы твой сын не видел?
Вопрос я задал не случайно. Мальчишка торчал из приоткрытой двери третьего этажа и подслушивал.
Босс задумался, а потом сказал:
– Есть. Сразу несколько. Во-первых, ты все-таки спас моего сына. Было бы верхом неблагодарности…
– Ну, такое бывает, – усмехнулся я, и тут же понял, что он оскорблен.
Ну, ничего страшного. Но эта его обида служила для меня большей гарантией, чем слова. Человек чести в извращенной форме. Хорошо. Тут мне проще – я не человек чести.
– Во-вторых… Да по той же причине по которой тебя перестали разыскивать. Я так думаю, кто-то заинтересован в том… Даже и не знаю в чем – то ли в тебе, то ли еще в чем-то. Меня просто попросили не соваться в это дело. И я не сунусь, будь уверен. Так что, если тебя и убьют, это точно будут не мои люди.
10
«От ля фам добра не шерши».
Рейнар Л’ Арсо Серж Д’ Орбиньяк.
Ну и чтобы все это значило? Я покидал особняк босса со смешанными чувствами. С одной стороны, я был все еще жив и это не могло не радовать. Кроме того, худо-бедно я получил хотя бы некую информацию. Информации могло бы быть и побольше, но что, скажите на милость, я должен был делать? Перебить его охрану и пытать самого босса вплоть до полного прояснения? С другой стороны, все выглядело так странно, что я и не ожидал.
Итак, сухой остаток. Я засветился, как рождественская елка и жизнь моя несказанно усложнилась. Наверное. Тут бы и самое время подумать и про пластическую операцию и про отъезд из страны. Но какого черта? Что вообще происходит? Главного мафиози просят не трогать мою высокую персону. Кто просит? Босс не говорит. Значит, если бы его не попросили, моя башка давно уже украшала бы его стену в качестве охотничьего трофея. Ну и кто способен так вот «попросить» такого человека? То есть, попросить-то могут, но так, чтобы он послушался и не спустил просителя с лестницы… И почему этого загадочного просителя так заинтересовала моя персона? Откуда вообще кто-то осведомлен о существовании моей персоны на белом свете? Елки, мало информации.
За мной могли бы следить. Я был уверен, что за мной будут следить. Но за мной не следили. Еще одна странность. Босс не из тех людей, что пускают все на самотек. Ну и какого черта? Или следят, но так, что ни черта не замечаю?
Естественно я не собирался возвращаться на съемную квартиру и вообще показываться в тех областях, где мы бывали с сыном босса. И само собой я сделал несколько движений в пространстве, чтобы стряхнуть гипотетический хвост – будет он или нет. На всякий случай.
И разумеется, я мог ожидать от этого дня всего чего угодно, но только не встречи с самой красивой женщиной из всех, что я когда-либо видел.
Сам уж не знаю как я оказался в центре города, но, прогуливаясь мимо витрин дорогих магазинов и размышляя о своей нелегкой судьбе, я вдруг увидел ее… И обалдел к хреням собачьим. То есть, обалдел я чуть позже. Сперва я просто увидел великолепную фигуру и потрясающие светлые волосы. Не блондинка, не рыжая, но… Она мучилась, силясь впихнуть что-то в небольшой багажник шикарного спорткара. Машина была припаркована возле антикварного магазина, так что, очевидно, девушка пыталась пристроить в багажник нечто антикварное. Антикварное было упаковано в плоский деревянный ящик, казалось очевидно тяжелым, и лезь в багажник категорически не желало.
Первое что меня поразило, это то, что мимо проходили мужчины, много мужчин, и ни один не сделал даже попытки помочь девушке. Может, у меня с восприятием что не так? Да вокруг нее должна была роиться куча помощников. Ну да пока их нет, я просто не имел права упускать свой шанс.
– Судя по тому как оно упаковано, его нельзя поцарапать, – обозначил я свое присутствие и подхватывая угловато-антикварный ящик в тот самый момент, когда девушка готова была его уронить.
Подхватил и охнул. Да, весило он прилично. Я и сам чуть его не упустил. Поэтому пришлось сосредоточиться на дурном предмете. Так что я не сразу посмотрел ей в лицо. А когда посмотрел, чуть было не выпустил долбаный антиквариат из рук.
Бывают женщины красивые, бывают милые, славные, добрые и прочее. Бывают женщины в которых можно влюбиться сразу и насмерть. Потом это, как правило, быстро проходит. Бывают женщины, которых можно любить нежно и спокойно в течение всей жизни. На таких некоторым везет жениться. Бывают женщины, которые включают в нас, мужиках, то одну то другую опцию которая тянет нас к ним как мотыльков на свет. Иногда это внешность. Иногда женщины, мудрые от природы, просто знают как себя вести и что делать. Все вместе.
Но эта… Тут было все и еще сверх того столько же. Она была потрясающе красива, но дело было не только в красоте. Бессмысленно пытаться объяснить или осознать такое, но не только ее глаза – громадные, по-кошачьи зеленые, чуть раскосые, обрамленные пушистыми и (готов поклясться) настоящими ресницами, – но и взгляд этих глаз, их выражение, что-то в глубине… И не только черты лица – несомненно прекрасные, но и та мимика, выражение спокойной озадаченности и интереса… И не только фигура, но и грация движений (несмотря на упрямый недонесенный до багажника антиквариат)…
В общем, я с трудом удержался, чтобы не завыть, не застучать ботинком, не засвистеть и не приняться лупить себя по лысине извлеченной из кармана бейсбольной битой – ну, как тот волк в мультике. Она была потрясающей. Настолько потрясающей, что я как будто даже и не сразу уверовал в ее реальность.
– Простите, что? – спросила девушка.
И тут реальность вернулась. И она была реальна. И этот чертов антиквариат был настолько реален, что у меня уже начинали болеть руки.
– Я готов свидетельствовать в суде, – прохрипел я, – что этот агрегат в багажник не влезет.
Девушка задумчиво посмотрела на меня, потом на тяжкую хреновину, заглянула в недра багажника. И каждое ее движение, каждый жест, простой поворот головы, удивление и легкая тревога во взгляде – все это сводило меня с ума все больше и больше.
– Это очень ценная антикварная вещь, – сообщила она. – Восемнадцатый век.
– Если бы она от этого сделалась хоть чуть-чуть полегче, то хоть семнадцатый, – прохрипел я.
– Ох, простите, – спохватилась она и помогла мне держать ящик.
– Не поможет, – печально вздохнул я, одновременно стараясь перевести дух так, чтобы она, не дай бог, не заподозрила, насколько мне было тяжело. Черт, я чувствовал себя глупым подростком и мне, кажется, это нравилось.
– Что не поможет? – спросила она.
– Ну, если только мы с вами не собираемся провести остаток жизни вот так – поддерживая решетку, – объяснил я. – То есть, я согласен, но… Без этого проклятого сундука.
Она рассмеялась. Смех ее звучал… Да-а, кажется я вдряпался. И был по этому поводу совершенно доволен судьбой. Такие женщины мне еще не встречались.
– И что мне делать? – задумалась девушка.
– Есть несколько вариантов, – предложил я.
Она посмотрела меня с надеждой, и у меня между лопатками зачесалось. Крылья резались, должно быть.
– Вариант первый – выбросить ее к чертям.
Девушка посмотрела на меня осуждающе.
– Понял, понял, – сказал я. – Второй вариант – заказать доставку.
– Ну уж нет, – категорически заявила она. – Я несколько раз заказывала доставку – они вечно все путают. Или поцарапают.
– Ладно, – смирился я. Я готов был смириться с чем угодно. – Тогда самый очевидный вариант. Попробовать впихнуть эту дрыну в салон.
– Но обивка…
– Знаете, вы идите в магазин, пусть они там придумают какую-нибудь упаковку получше… И заодно пришлют кого-нибудь в помощь. (Меня, если честно, вообще поразил тот факт, что магазинные служащие в полном составе не торчали тут и не стремились всячески услужить.) А я пока подержу эту сво… Эту штуковину.
– Это мысль, – согласилась девушка.
– Да, и скажите им, чтобы побыстрее. А то я к ним ввалюсь и стану бить китайские вазы до тех пор, пока мне не полегчает.
Она снова засмеялась, но потом вдруг посмотрела на меня серьезным взглядом.
– Не бойтесь, – обнадежил я ее. – Сегодня в мои планы не входит кража антиквариата восемнадцатого века.
Как и следовало ожидать, через минуту весь личный состав антикварного магазина выбежал на улицу с какими-то там полиэтиленовыми рулонами, картонными прокладками и прочими проявлениями упаковочного гения. Нам с девушкой оставалось только смотреть как они действуют. Спустя пять минут, угловатое чудовище надежно утвердилось на полу сзади, подпертое передним сидением.
– Очаровательно, – сказал я.
– Спасибо вам огромное, – сказала девушка и искренне улыбнулось. На улице сделалось светлее. Или мне показалось?
– Да не за что, – как идиот ответил я. – Вам не нужна еще пара ящиков восемнадцатого века? А то у меня день свободен.
Она снова улыбнулась.
– Могу я как-то отблагодарить моего спасителя? – спросила она.
Вот тут бы мне призадуматься. Второй раз за день меня стремятся отблагодарить. Во что это вылилось в первый раз – понятно. Но теперь…
Кто-нибудь верит в то, что все происходящее с нами – часть некоего глобального плана? То есть что я несу – многие верят. Иначе откуда бы взялась религия и что бы делали все эти религиозные деятели и функционеры. А так – они разъясняют план, стоят на страже плана, редактируют план и расшифровывают его тонкости (в свою пользу, разумеется) отдельным туго соображающим гражданам. Я не о том – всерьез, на уровне функционирования любимого меня кто-нибудь в такой план верит? А между тем, сигментарно это иногда может оказаться правдой. Виктор (несмотря ни на что я до сих пор считал, что он был умнее меня) говорил, что есть там Бог, или нет – нам понять не дано. Бог по определению должен быть непостижим. Но, в то же время, все в мире устроено, наверное, не совсем так, как нам представляется. Интуиция? Предвидение? Виктор считал, что Вселенная, так или иначе шлет нам сигналы – иногда намеки, иногда явственные. В виде прозрений, примет, знамений и прочей сигнализации. Не то чтобы специально. Не то чтобы Ей есть до нас какое-то дело. Просто так Она функционирует. А если мы не умеем иногда (почти всегда) эти сигналы понять, прочитать, или просто увидеть – так кто ж нам доктор? Как говаривал принц Корвин26 «Вселенная не подряжалась соответствовать моим представлениям». Или, проще говоря – радиоволна есть, а включать или нет приемник – личное дело каждого.
Но тут… Красивые женщины для того и созданы в этом мире, чтобы мужчины не замечали никаких сигналов. Кроме понятных и естественных. А такие женщины…
– Да ничего особенного, – сказал я. – Имя, номер телефона и надежда на новую встречу.
Она посмотрела на меня озадаченно и, в то же время, немножечко лукаво. Вот мужик скорее морду себе вывихнет, чем сможет состроить такое выражение. А у нее вышло очень естественно и мило.
– Я что-то не то сказал? – нагло поинтересовался я.
– Нет, – сказала она. – Нет. Но…
Если она замужем, я сделаю ее вдовой. Если у нее есть ухажер, я либо ее отобью, либо ему все отобью. Это решение светилось в моем мозгу непоколебимое, как скала и глупое, как неоновая вывеска над секс-шопом.
– Нет, все нормально. Просто… Раз у вас день свободен, быть может, вы… Может, вы поедете со мной и поможете ее затащить? – девушка кивнула в сторону заднего сидения машины где громоздился проклятый антиквариат.
И снова мозг мне отказал. Второй сигнал. Впору было бы задуматься о том, что раз она покупает такие вещи и ездит на такой машине, у нее наверняка большой дом. А при таком раскладе наверняка должна быть прислуга. А прямая обязанность прислуги – таскать хозяйские тяжести. Зачем я ей понадобился?
Но какая там к черту логика и предвидение, если есть шанс провести время и познакомиться поближе с такой девушкой!
– Я не слишком нахальна? – как-то немного даже застенчиво спросила она. – Просто это подарок. И я не хотела бы…
– И не надо ничего объяснять, – потребовал я. – Я буду рад перетаскать для вас весь антиквариат в городе.
Ну вот, все ведь объяснилось. Ага, точно, – тихонечко пробормотал со скепсисом то ли призрак, то ли Виктор, то ли оба в моем подсознании.
11
Формула: Всегда есть кто-то больше тебя.
Дом был так ничего себе. Буквально утром я посетил особняк главаря местной мафии. Там тоже был хороший дом, но это… Три этажа, высоченный, красного кирпича, с белой лепниной. Небольшой парк, статуи в виде полуголых баб с кувшинами. Античность, елки. Никогда не понимал, почему, по представлениям всех скульпторов античности, древние гречанки ходили по воду обязательно сиськами наружу? Так удобнее, что ли?
Даже главный вход в дом располагался не как у людей – к нему вели две расположенные полукругом белоснежные лестницы. И что мне, по ним антиквариат переть?
Машина мягко прохрустела по гравию и остановилась перед лестницей. Мы выбрались наружу, и я посмотрел на этот претенциозный путепровод с сомнением.
Девушка проследила за направлением моего взгляда, усмехнулась и спросила:
– Осилишь?
Я задумчиво посмотрел на лестницу, потом на девушку. То есть конечно, расправлять крылья и выставлять себя рыцарем печального образа действия вполне естественно. Но и спину сорвать… Мне вдруг как-то мельком подумалось, что девушка так и не назвала своего имени. Впрочем, как и я своего. Привычка. Интересно, у нее тоже привычка?
В общем, я чуть ежа поперек шерсти не родил, пока затаскивал антикварного уродца в помещение. Девушка мило суетилась рядом и даже, моментами, порывалась мне помочь. Но я, как истинный мужчина, отметал эти ее попытки с негодованием.
Когда раритетная сволочь, наконец, была пристроена, девушка спросила у меня:
– Пить хочешь?
Сказать честно, я совершенно не помнил момента, когда мы перешли на «ты». Но и этот сигнал я проигнорировал. Только кивнул в знак согласия на водопой.
– Пойдем, – сказала она и повлекла меня куда-то на второй этаж.
Весь день сегодня таскаюсь по особнякам и вторым этажам. Надо это прекращать.
На втором этаже она распахнула одну из дверей и мы вошли в совершенно странную комнату. То есть, замышлялась она, видимо, как кабинет, но это был самый странный кабинет, который я только мог себе представить. Если здесь наличествовал и письменный стол, и кресла, и прочая необходимость, то как объяснить тот факт, что по стенам под стеклом была развешана такая коллекция оружия – как холодного, так и огнестрельного, – что даже я обалдел.
– Нравится? – лукаво поинтересовалась девушка.
– Я скорее в шоке.
– Все мужчины одинаковы, – весело сообщила она. – Так любят всякие железяки.
– Да уж, – согласился я. – Но это никак не отменяет тот факт, что ты обещала меня напоить.
Она пошествовала к бару, открыла холодильник.
– Что будешь?
– Минералки, если можно. Ведро.
Она усмехнулась и протянула мне бутылку со стаканом. Стакан я проигнорировал, откупорил бутылку и опустошил в три глотка.
– Ого, – сказала она. – Еще?
– Потом, – возразил я. – Можно посмотреть?
– Конечно.
Я прошествовал к левой стене. Там были развешены мечи, секиры, дикого вида копья, как с зазубренными наконечниками, так и с ярко-красными кистями под ними (явно китайские) и прочие братоубийственные приспособления. Все, на вид, совершенно рабочее и наточенное. В прекрасном состоянии. Стекло на казалось весьма толстым и непростым. Сколько я ни присматривался, так и не понял как оно открывается.
– Вас заинтересовали мои игрушки? – проговорил мягкий мужской голос.
Я обернулся, ощущая лютое неудобство. Мужчина появился в комнате словно ниоткуда – я, во всяком случае, не слышал как он вошел, а это для меня весьма необычно. Высокий, стройный, даже изящный. Изрядная седина в пышной шевелюре, правильные черты лица, яркие глаза. Одет в неожиданно демократический свитер с широким воротом и джинсы. Босиком. Сперва я почувствовал что-то вроде неловкости, решив, что это тот самый то ли муж, то ли ухажер (на отца он по возрасту не тянул), которого я собирался аннигилировать в недавнем порыве страсти. Но потом я повнимательнее присмотрелся к чертам его лица и успокоился.
– Твой брат? – поинтересовался у девушки.
Она удивленно уставилась сперва на меня, потом на него. Он весело улыбнулся и сказал:
– Вы потрясающе наблюдательны.
– Иногда, – буркнул я. – Например, я не слышал как вы вошли.
– Ну, это не удивительно, – усмехнулся он. – Я был в соседней комнате.
– Ага, понятно, – сказал я.
Ни черта мне не было понятно. Будь он хоть под столом – я обязан был услышать его шебуршание. Мня не просто этому учили – я с этим вырос.
– А мы тут, знаете ли, тяжести ворочали, – с вызовом проговорил я.
– Да, я видел, – открыто проигнорировав мой укор ответил он. – Что привезли? – это уже сестре.
– Подарок для тебя, – сказала она таким тоном, что я напрягся. Что-то было в ее голосе… двусмысленность какая-то.
Брат энергично и довольно кивнул. Он, видимо, тоже не намеревался представляться. Впрочем, от меня тоже никто не потребовал рекомендаций. Что, кстати, начинало казаться мне странным.
– Но вам явно понравилась моя коллекция, – сказал он.
Я кивнул и прошествовал к правой стене. Тут был представлен огнестрел. И какой огнестрел! Золоченый Кольт-Нави – тот самый, первый, беспатронный… Кольт-Драгун изящной серебряной насечкой, Смит и Вессон модель 3 со знаменитой скобой на рукояти! Русская модель, елки. Жуткий древний Маузер! Люгер… Нет, не может быть! Я наклонился к стеклу. Это что, 45 ACP? Так и есть – серийный номер «2». Я недоверчиво посмотрел на хозяина коллекции, потом снова на Люгер27.
– А вы, как я погляжу, разбираетесь в предмете, – сказал хозяин, оценив направление моего взгляда.
– Вот уж не думал, что когда-нибудь его увижу, – честно признался я.
Были тут и какие-то древние мушкеты, и пистоли с колесцовыми замками и бог еще знает что. Небось, и пара аркебуз в подсобке нашлась бы.
Хозяин задумчиво и одновременно весело посмотрел на меня.
– Это не самое интересное, – сообщил он мне. – Хотите увидеть нечто удивительное?
Не дожидаясь ответа, он подошел к полированной панели на левой стене, отодвинул ее в сторону. За панелью оказался сейф. Громадный сейф, наподобие банковского. Он набрал комбинацию цифр, как мне показалось, совершенно не заботясь о том, что я мог ее подсмотреть. Еще один тревожный знак.
Я откупорил вторую бутылку минералки и отпил половину.
– Вы бы не налегали так на воду, – озабоченно проговорил хозяин. – Мало ли, простудитесь еще.
Что это было в его тоне? Опять веселье? Но он, тем временем, распахнул сейф и сделал мне знак подойти. Не знаю почему, но я приблизился. И тут же он сунул мне в руки меч. Меч был… Большой. Полуторник. Кожаные ножны, в рукоять вставлены некие красные камни (или стекляшки?). На мой взгляд чертовски неудобно. Хозяин смотрел на меня, словно чего-то от меня ожидал. Я пожал плечами и потянул клинок из ножен. Клинок блеснул голубоватым, на полированной поверхности сверкнули… руны?
– Ну и что за ножичек? – равнодушно спросил я.
Кажется, хозяин был разочарован. Ну и хрен с ним. Он начинал меня раздражать. Я, вообще-то, намеревался больше времени уделить его сестре, а без его общества обошелся бы вовсе. Но говорить об этом вслух было бы неприлично, а бить его по башке время еще не пришло.
– Катгабайл28, – торжественным голосом проговорил хозяин.
Я вопросительно задрал бровь.
– Неужели не слышали? – удивился он.
– Нет, – равнодушно сказал я. – А должен был?
Я взвесил меч в руке, поиграл им… И вынес вердикт:
– На мой вкус неуклюжий. Тяжеловат. С хорошим ножом больше дел натворишь.
Хозяин усмехнулся.
– Ничего лишнего, верно? – сказал он. – Только то, что работает. А как же искусство?
– Какое искусство? – не понял я.
– Искусство смерти.
Настала пора мне усмехнуться. Искусство смерти. Так мог сказать только тот, кому никогда не угрожала смертельная опасность. Впрочем, у богатых свои причуды.
– Ну вот, например, этот клинок, – он отобрал у меня Катгабайл и сунул в руку японский меч.
– Это уже получше, – согласился я, выхватывая меч из ножен.
– Только осторожнее, – встревожился хозяин. – Это меч Мурамасы.29 Один из самых кровожадных клинков Ниппон. Постоянно жаждет крови. Обожает резать пальцы неосторожным людям.
Я осмотрел клинок. Красивый. Сбалансированный. Очень острый. Проверять на своих пальцах не хотелось. Я вернул меч в ножны и протянул хозяину.
– Или вот секира Атиллы, – не унимался он, указывая на жуткого вида боевой топор.
– Страшно интересно, – вздохнул я.
– А разве нет? – удивился хозяин.
Я пожал плечами. Меня вдруг как-то замутило. Навалилась усталость. Мафия со своими боссами, какие-то антикварные решетки для камина… Повстречалась прекрасная девушка – и с той пообщаться не дают.
– Ну, братец, – кажется, она услышала мои мысли. – Ты совсем заговорил гостя. Он устал.
– Да нет, – героически проговорил я, размышляя уместно ли будет выпятить грудь и расправить плечи. – Только если у вас нет еще какого-нибудь неподъемного антиквариата. А так – я полон сил.
Они рассмеялись. Как-то мне не понравилось как рассмеялись. Словно в унисон.
– Ну, что же, – сказал брат. – Давайте уже присядем. Вы же сегодня совершили подвиг. Ну, почти подвиг. А еще вернее – два подвига.
– Да, я такой, я могу, – величественно и вяло согласился я, опускаясь в кресло. – А какой второй?
– Ты терпишь его болтовню, – фыркнула девушка, кивнув в сторону брата. – Чем не подвиг?
– И это тоже, – без малейшей обиды в голосе согласился он.
– А что еще? – удивился я.
На этот раз рассмеялись мы втроем.
– Скажите, – проговорил брат, – моя коллекция вас впечатлила?
Я пожал плечами. Плечи были какие-то тяжелые. Вот таскай после этого антикварную хрень.
– И все же?
– Честно? – дурацкий вопрос, но я его задал. И что это со мной сегодня такое?
– Конечно.
– По мне так в каждом коллекционере живет…
– Фетишист? – подсказал он.
Я кивнул.
– И это отчасти верно. Но… вы поняли суть моей коллекции?
– Суть в коллекции есть только для коллекционера, – сказал я.
– И для других ему подобных.
– Ну, так может… спросить у подобных? Для меня – просто куча дорогого антикварного железа.
Он задумался, пристально и как-то… по-медицински, что ли, меня рассматривая. А потом пояснил:
– Вы так говорите только потому, что это, – он обвел жестом полным гордости и величия окружающее пространство, – лишь часть моей коллекции.
– Я надеюсь, вы не заставите меня рассматривать ее всю? – поинтересовался я, едва не вывалившись из кресла. Что-то явно было не так.