– Но… – Мне все стало понятно, но для обычного человека время понимания еще не пришло, так что я решил потупить. – Но я купил эту машину!
– Ты купил мою машину! – не так чтобы громко, но ну очень уж понятно проговорил Отлив. – Она ждала меня. Этот тупой продавец уже свое получил. – Он усмехнулся. – Не думаю, что он скоро сможет ходить и сам расстегивать себе ширинку.
Бог ты мой! Он что, в самом деле свалился со страниц некоего дешевого боевика? Что за попсовые фразы? Неужто на кого-то еще действует?
– Я купил эту машину! – неуверенно, но тем не менее уперто проговорил я. – Все законно. Если у вас претензии – давайте вызовем полицию. Пусть она разбирается.
Отлив печально вздохнул. Он был плохим актером – ему явно хотелось, чтобы я упирался и спорил. Ну, хотя бы чуть-чуть. И я прекрасно понимал, что не стоит обманывать его ожиданий. До определенного момента.
– Вот вечно они так, – непонятно кому сообщил он и сделал знак здоровяку.
Здоровяк сделал шаг вперед – якобы стремительно. И резко ткнул меня немереным кулачищем под ребра – якобы больно. То есть, я, как и ожидалось, охнул, схватился за ударенное и рухнул на колени, внимательно при этом следя, чтобы не задеть кофейный столик и вообще ничего не поломать, не попортить и не перевернуть. На самом деле, очень просто погасить удар в корпус. Тем более, если тебя бьет просто увалень, а не профессионал этого дела. Но я не собирался тут демонстрировать партизанскую крутизну и стойкость перед рожей… то есть, лицом врага. Мне нужно было совсем другое. На данном этапе – вывести их из квартиры.
– Ну, – проговорил отлив, – еще кого-нибудь позовем? Полицию, соседей, маму?
Я отрицательно покачал головой.
– Вот и славно, – обрадовался он. – Я пришел за своей тачкой, и я ее заберу. Ты ведь не против?
Я был не против. Даже более того – я бы с радостью проводил их до машины. Собственно, таков и был план. Но не мог же я так вот прямо об этом заявить. Даже они могли при таком раскладе что-то заподозрить. Поэтому я посоображал и, собравшись с мужеством так, чтобы было заметно, сказал:
– Я за нее заплатил двести тысяч.
– Да что ты говоришь? – делано удивился отлив. – И правда обидно.
Я не знаю как с его точки зрения – заметил я или нет жест, который он сделал в сторону здоровяка. Виктор учил меня распознавать движение пальца по смещению стопы и так далее. Так что у меня было время подготовиться и благополучно смягчить второй удар, который явно был призван опустить мне почку.
Я застонал и аккуратно повалился на бок.
– Я никак не пойму, – фыркнул Отлив, – ты что, решил меня разозлить?
Я замотал головой так отчаянно, что они засмеялись. То есть, Отлив засмеялся. Звуки, которые издавал здоровяк я бы идентифицировать не взялся.
В общем, я был сломлен, растоптан и унижен. Такой человек ни у кого не вызывает никаких подозрений – одну брезгливость. На мой взгляд, это странно, ибо из таких людей по большей части состоит наша цивилизация, но это не моя забота.
Здоровяк неуклюже растопырил свои копыта сорок распоследнего размера, ухватил меня за шиворот и принялся поднимать на ноги. Делал он это чертовски неуклюже и его действия доставили мне много больше неудобств, нежели предыдущее избиение. Интересно, ему приходило в голову, что сам я бы поднялся быстрее? Даже избитый. Впрочем, что это я – в эту голову вообще разве что-нибудь приходит? Да и кому какое дело, когда речь заходит о демонстрации власти и силы?
В общем, меня подняли на ноги и установили в таком положении. Я изо всех сил старался сохранять вид побитый и несчастный, покорный судьбе и все такое. И тут прозвучала фраза на которую я так надеялся:
– Ну, пошли, – сказал отлив. – Я же должен посмотреть в порядке ли моя тачка. И если хоть одна царапина… Короче, тогда ремонт за твой счет. Возражения есть?
Я снова отчаянно замотал головой. Вот что значит дрессировка. Всего пара плюх – и я мотаю башкой не хуже цирковой лошади.
– Да, и вот еще что, – продолжил отлив. – Если у тебя в голове крутятся какие-нибудь там глупости вроде как позвать на помощь соседей, поднять шум… – Он выразительно посмотрел на меня. – То не надо. Мой друг свернет тебе шею гораздо быстрее, чем ты успеешь вякнуть. Но даже если успеешь, даже если соседи засуетятся – вряд ли они высунут носы. Сам понимаешь.
Я понимал. Одна из причин по которой я купил квартиру именно в этом доме и районе. Случись что – никто ничего не видел, не слышал и вообще это не их дело.
– Но даже если и высунутся, – не унимался отлив, – даже если вызовут полицию… Ты же понимаешь, что полиция приехать не успеет?
Я понимал. Шел бы он уже, наконец. Сколько можно языком чесать. Мне становилось скучно.
– Но даже если полиция успеет…
Да твою ж мать! – подумал я. Почему из всех бандитов ко мне приехало главное трепло криминального мира?
– Даже если успеет. Даже если нас арестуют. Мы будем на свободе через час. Максимум – два. И представь что тогда произойдет с тобой, с твоими родными и близкими.
Я на секунду даже растерялся. Нет, вот так просто взять и спалиться? Взять и рассказать мне, что он вообще ни черта обо мне не знает, не удосужился даже… Интересно, а он знает как меня зовут? А если знает, то какое именно из имен? Вот же идиот.
Подождав какое-то время – вдруг он еще что захочет высказать, еще на какую тему пооткровенничать – я, сообразив, что он, наконец, закончил, пошел к двери. Они за мной следом.
Так мы и тянулись похоронной процессией моей гордости и уверенности цивилизованного человека в собственной безопасности. До самой стоянки тянулись. И они настолько были уверены в том, что я полностью сломлен и все у них идет прекрасно, что я аж не знал – хвалить себя за прекрасно сыгранную роль или благодарить их просто космический кретинизм.
Машину я всегда ставил как можно ближе к выезду. С одной стороны – опасность угона возрастает. А с другой – в случае чего я смогу быстро слинять, не болтаясь на пути к выезду. Не настолько я ценю вещи, чтобы ради них пренебрегать основными навыками выживания. Правда, удирать от гипотетической погони на коллекционном Ягуаре тоже как-то…
– Вот она, красавица, – проворковал отлив. – Иди подгони нашу тачку, – это уже здоровяку.
Я с трудом удержался, чтобы не заверещать и не замахать на здоровяка руками с воплями «Как, оно водит машину?».
– А ты стой спокойно, – отлив распахнул полу своего клоунского пиджака и показал мне заткнутый за пояс ствол.
Одного взгляда мне хватило, чтобы… Так, спокойно, спокойно. Только не стонать, не закатывать глаза и не ржать конем. Тут у нас все серьезно. Тебя тут грабят.
Девяносто вторая Беретта. Хромированная. С кастомными костяными накладками на рукояти. Нет, ну кто хромирует Беретту? Кто лепит на нее… А главное – ну какой кретин в наше время таскает подобный ствол за поясом? Ты же скорее трусы на себе порвешь, чем сможешь ее оттуда извлечь.
Здоровяк подъехал на здоровенном черном внедорожнике, чему я несказанно порадовался. То есть внедорожнику порадовался, не здоровяку.
Теперь главное… Но – о снова чудо! – здоровяк сам вышел из машины и мне не пришлось мучительно размышлять как бы его оттуда заставить извлечься самостоятельно.
– Ну, вот и славно, – сказал явно довольный жизнью и собой отлив. – Сам понимаешь, позарился на чужое…
Я молчал, уткнувшись взглядом в асфальт. Только что ножкой не шаркал.
– Машина в порядке, – развивал свою мысль отлив. – Все прекрасно. Без обид?
– Без обид, – покорно согласился я. – Коврики пропылесосить?
Они как будто сперва не смогли даже понять что я сказал. Я быстро стрельнул взглядом по сторонам. Призрак был на месте – стоял у колонны на своем обычном месте, разграничивая, как пограничный столб свет и тень.
– Чего? – неуверенно спросил отлив.
Но я уже начал движение.
Ударить такого здоровяка в висок достаточно непросто – рука вскинута слишком высоко, угол не тот, не вложишься… Вот открытой ладонью под срез носа снизу-вверх, с хрустом. А потом с глубоким прицелом в пах. А что там у нас делает отлив? А, ствол из памперса выковыривает. Ну, его достаточно просто срубить. Все, прилег. И сверху-вниз, с прицелом в асфальт. Так, хрустнуло, затих. Здоровяк еще шевелится. Непорядок.
И тут мне в голову пришла мысль. Я подошел к ничего не соображающему здоровяку и… Помог ему подняться. Черт, и он встал! Зачем? Да затем, чтобы, пока он приходит в себя, распахнуть дверь багажного отделения джипа.
Но вот здоровяк немного пришел в себя и с ревом бросился в мою сторону. То что нужно. Я встретил его острым ударом по глазам, а когда он, ослепший и потерявший ориентацию, завертелся на месте, бережно подвел его к этой самой распахнутой двери, дослал вперед рывком, опрокинул горлом на ребро проема и опустил свой локоть на шею. Щитовидный хрящ хрустнул. И сразу, пока не осел – максимально дослать валящееся тело в недра машины.
Даже в таком положении мне стоило немалых трудов закинуть его тушу в багажник. С отливом было попроще. А если бы мне пришлось тащить их сюда из квартиры? Скрытно? Не, здоровяка я бы не то что не допер – и не поднял бы.
И вот, дело сделано. Чисто, аккуратно. И нечего пытаться у меня машину отбирать. Не так давно один хозяин ломбарда попытался отобрать у меня золотой перстень. Очень плохо все кончилось. С тех самых пор я очень расстраиваюсь, когда меня пытаются нагло обобрать.
И тут вдруг до меня дошло, что я не могу вспомнить – забрал я тогда перстень обратно, или нет. Странно.
Я усмехнулся и посмотрел по сторонам. Призрак кивнул мне из своего убежища.
– Молодец, – сказал он.
– Это точно. Я молодец.
Засим я забрался на водительское место джипа и погнал на окраину города. К озеру. Там я столкнул джип с обрыва, посмотрел какое-то время как он погружается, как поднимаются на поверхность громадные пузыри. Потом все стихло и я направился домой.
Был ли я доволен собой? А с какой стати? Вы по утрам собой гордитесь, если не навалили мимо унитаза? То есть, некоторые очень даже может быть, но это особый случай. В основной массе, надеюсь, нет. Хотя, современные психоаналитики каких только поводов для гордости не придумывают. Суть в том, что для меня подобный образ действий является естественным. Попал ложкой в рот – ну и попал. Ничего особенного. Промахнулся – ну и идиот.
Так я устроен. Так я живу. Может, могло бы сложиться по другому, но я не знаю хочу ли я этого. И гадать, строить предположения мне не очень нравится.
3
«Когда ты без мозгов, куда бы ты ни шел – получается вперед».
Михаил Жванецкий
Поначалу я ожидал какое будет продолжение у этой истории и будет ли оно вообще. Мысль о том, чтобы бежать, прятаться, засесть в глуши и прочая чушь не рассматривалась мной ни разу. Но и просто так, в своем праве, сидеть и ждать, переполняя штаны ожиданиями переходящими в предчувствие и дальше в фантазии… Я даже подумывал продать эту квартиру, но потом решил – да какого черта? Если за мной тянутся какие-то нити к этому делу, продавай-не продавай – меня все равно вычислят. Но и дергаться на ровном месте тоже… Я даже не стал загонять Ягуар на платную стоянку или как-то от него избавляться. Суета выглядит подозрительно, так чего суетиться? Я продолжал время от времени ночевать в этой квартире, катался на коллекционном Ягуаре… А если бы меня спросили (тут, правда, смотря кто бы спросил), я бы ответил, что ни о чем таком и знать не знаю. В конце концов, могли этих бандитов грохнуть какие-то там конкуренты? Работа у них опасная, нервная, сопряженная с многими рисками и трудностями – так каковы шансы, что их завалил тихий обыватель вроде меня и что он вообще причастен? Ни камер наблюдения, ни свидетелей визита гангстеров не было. В этом я был почти уверен. А если бы и были – не стали бы связываться ни с полицией, ни с другими гангстерами, решившими поинтересоваться судьбой коллег. Ничего не видел, ничего не слышал, ничего не знаю и вообще – я целый вечер пьяный над унитазом тембр рыка проверял. Вон, сожительница моя подтвердит – она при сем присутствовала и очень была происходящим недовольна.
Спустя какое-то время, я, наконец, осознал, что пронесло. В новостях ничего не сообщали о выловленном в озере джипе с двумя трупами внутри него, подозрительные личности не следовали за мной по пятам. Ничего.
И я продолжал жить. Играл на бирже. Иногда выигрывал – иногда проигрывал. Играл в карты – точно так же. Но со временем, меня начала тяготить мысль…
Мы живем в мире торговли, говорил Виктор. Куда бы ты ни глянул, везде, так или иначе, работают законы больших продаж. И первейшим из товаров тут являются, разумеется, деньги. Потом уже все остальное – патриотизм, религия, война… Мысль о том, что деньги дают власть, свободу и все прочее, кажется такой верной и логичной на первый взгляд и оказывается такой наивной при ближайшем рассмотрении, что грех этим не воспользоваться. Продается и покупается все – нужно лишь определиться с валютой.
У меня были деньги. Не так чтобы много, но я никогда не бедствовал с тех самых пор как голодным мальчишкой мотался по улицам. Я был невосприимчив ни для политики, ни для патриотизма, ни для религии. Следовательно, следуя логике Виктора, вполне мог бы всем этим торговать. Нельзя доверять торговлю наркотиками наркоману – он сам весь свой товар усосет. Нельзя доверять торговлю образом Бога тому, кто всерьез в Бога верит. И вот в определенный момент жизни во мне созрела и расцвела паскудненькая такая мысль – я многое могу, у меня многое есть… Но чего я хочу? Зачем все это?
Кризис среднего возраста? По идее, даже такой мутант как я должен был озаботиться подобными вещами намного позже. Виктор как-то с ленцой сказал мне, что по его мнению, до сорока лет можно хвастаться способностями, но после сорока пора уже хвалиться достижениями. Зачем? Ну, может быть, чтобы доказать самому себе, что ты не зря потратил свою валюту, в чем бы она у тебя ни была – в здоровье, таланте, хитрости… А может, это очередной стереотип?
Мне не было еще тридцати, но я как-то вдруг озаботился простым вопросом. Вот я умею выживать, а иногда даже неплохо живу. Я доказал самому себе (а кому еще что-то надо доказывать?), что я вполне себе в этой жизни состоялся. Но зачем все это? Смысл жизни. Вопрос набивший оскомину во рту у изрядной части хоть на что-то способного мужского населения мира и так и оставшийся без ответа.
Почему мужского? Да потому что для женщин, как я успел понять, все-таки приоритетной функцией является размножение. Им проще – стала матерью, жизнь состоялась. То, что чадо вполне себе в состоянии оказаться уродцем и неудачником – этого можно попросту не замечать, один черт считая его самым умным, самым красивым и замечательным. Мужчины, вроде бы, как-то так тоже поддерживают эту линию, но… Вечно им чего-то не хватает, и женщины никогда не могли это понять и злились всегда страшно. Из этого «чего-то не хватает» время от времени появляются великие произведения искусства… или не великие произведения его же. Чаще – полный отстой. Возникают философские течения, религиозные течения, политические веяния, новые технологии и прочая фигня типа войн и терактов. Настойчивая потребность самореализации бьет мужика в темя изнутри точно так же как стремление размножиться бьет женщину резонансом из матки в то же место.
Я не женщина и в какой-то момент я начал понимать, что простого выживания для меня мало, а ничего более-менее интересного придумать я не мог.
Какое-то время мне казалось, что я попал в ловушку той философии и скептицизма, который пичкал меня Виктор. Найти смысл жизни – не более чем убедить себя в том, что у твоей жизни есть смысл. Всего-навсего самообман. Но я не умел, не был обучен себя обманывать. Не умел верить во что-то. А жить ради того во что не веришь… И я начал по особому смотреть на эту формулу, которую когда-то озвучил Виктор. Цивилизованность – балансирование между лицемерием и цинизмом.
Одни выбирают лицемерие и становятся патриотами, верующими людьми, еще кем-то. Другие – их гораздо меньше – выбирают цинизм. Так явился на свет эталон модели «Доктор Хауз». Чтобы прятаться за лицемерием нужно уметь быть идиотом. Это талант. Чтобы быть циником, нужно очень сильно разочароваться в жизни… Или быть таким как я – одиноким зверем, воспитанным серийным убийцей.
Хоть кто-нибудь представляет себе каково такому как я столкнуться с такой катастрофой в башке? Куда идти? Кто способен… нет, не дать смысл жизни моему шкодливому самосознанию, а просто таки убедить, доказать мне, что его товар – тот смысл жизни, который он реализует – не является откровенным дерьмом?
И вот тут я обнаружил за собой очень интересную особенность, которая, в принципе, хотя и косвенно, но доказывала мое скорее уродство, чем какую-то там избранность.
Что делает человек у которого есть болячка? Неаппетитный пример, но, черт побери, внятный и простой. Правильно – он ее ковыряет. То есть, если болит, он ее не трогает. Как только болеть перестала – ковыряет. Вот на кой ляд? Ответ – мы так устроены. Если велеть ребенку не смотреть в какую-то сторону, он будет всеми силами стремиться посмотреть именно туда – на голые сиськи на экране сквозь пальцы матери, высоконравственно прикрывшей ему глаза ладошкой. Впрочем, взрослые такие же. Не думай о слоне, короче.
Первое время после происшествия с бандитами, я постоянно ждал развития событий. Развития событий не последовало. Мне бы радоваться и все такое, продолжать жить и быть счастливым, что все обошлось. А вот ни фига. Я то ли растерялся, то ли возмутился, то ли обиделся – вот мол, завалил голыми руками двух мордоворотов, а этого никто и не заметил, и не похвалил, и не восславил мою неподъемную круть. И я стал осторожно так сам пытаться узнать что это были за бандиты, откуда они взялись и какого лешего никто не хочет мне за них отомстить.
Самое смешное, что на каком-то уровне своего сознания я прекрасно понимал, что эта моя возня, мои расспросы в определенных кругах могут иметь более серьезные последствия и привлекут больше ненужного внимания, нежели даже то, что я сотворил с теми двумя полудурками, которые ввалились в мой дом. Что это не просто противоречит науке выживания – это вообще обратный вектор приложения сил. Что я, в сути своей, сейчас уподобляюсь дурным патриотам, безмозглым героям, которые, вместо того, чтобы вырезать участок колючей проволоки и спокойно пройти куда им надо, ложатся на эту самую проволоку грудью и подставляют свою спину, чтобы по ней пробежали другие такие же. Называется подвиг. Я не считаю, что подвиг – это хорошо. Если возникла необходимость в подвиге, значит, до этого что-то было сделано не так. А если необходимости в подвиге не было, тот кто его совершает – просто идиот, который лезет куда его не просят.
Я все это понимал, но ничего не мог с собой поделать. Можно считать, что я временно сошел с ума. Но, поскольку в своем уме, в обычном смысле этого слова, я никогда и не был, то нормально. В свое оправдание я мог бы привести слова все того же Виктора (хотя, я и без того постоянно его цитирую, вспоминаю и опираюсь на его несветлый образ), что, как ни странно, одной из главных опасностей для выживания человека является… скука. То есть, даже если ты протянул свою жизнь, дожил до глубокой старости и сдох в собственной постели (обычно под этим подразумевается больничная койка с капельницей сбоку), но на протяжении большей части этого времени тебе было скучно… Собственно, при таком раскладе ты мог бы и не рождаться вовсе.
Бог, – говорил Виктор. – Я не знаю кто это такой и что это такое. Но, поскольку этого никто не знает – что бы Он там ни говорил, – то все нормально. Я не очень четко понимаю что Ему от нас нужно, но и этого никто не понимает – так называемые священные тексты не в счет. Одно я знаю почти наверняка, потому что я это чувствую каким-то самым глубоким уровнем сознания. Как голод, боль, страх, или сексуальное возбуждение. Богу нужны наши переживания и впечатления. Может, Он наркоман, который тащится от наших душевных напряжений, как тот инопланетянин в кино от выделенных в отдельную баночку эндорфинов16, может еще что. Нашим куриным мозгам точно этого никогда не узнать. По-моему, это основное правило игры. Бог создал этот мир так, чтобы никто ничего не знал наверняка. Наверное, именно для того, чтобы мы постоянно переживали и мучились. А Он бы получал свою дозу.
Понятия не имея как нужно внедряться в мафию, надо ли мне туда внедряться вообще и существует ли мафия в обычном понимании этого слова, в нашем городе, я решил сперва просто присмотреться. Я кое-что знаю про гангстеров (или как их там), благодаря очень содержательной юности беспризорника, и я прекрасно умею чуять опасность, маскироваться и выживать в сложных ситуациях. Я обучен убивать и не умирать. Короче, если бы кому-то хоть на секунду удалось убедить меня в необходимости подчиняться приказам и умирать по команде, из меня, наверное, вышел бы неплохой спецназовец. Или что-то в этом роде.