Хай-тек господень (Не киберпанк, не пост-апокалипсис, не антиутопия… и совсем не про супергероев)

5.

Тим ничего не говорил почти два дня. Ну, то есть как – не говорил. Говорил, конечно. Отвечал односложно. Смотрел отсутствующим взглядом в никуда. Таскался, по своему обыкновению, везде с гитарой, но не играл – просто волок инструмент, как чемодан без ручки. Макс его не трогал. Все попытки Чарли как-то развеселить, взбодрить, пошутить не кончались ничем. Мальчишка просто хмыкал и уходил. Как будто от Чарли можно было уйти. Оказалось – можно. В себя.

Только один раз он спросил у Макса:

– А какой он?

Макс, разумеется, понял о ком речь, и не стал задавать идиотских наводящих вопросов. Просто задумался на какое-то время, решая как ответить, и выдал:

– О-о, поверь мне, он крутой. Круче него вообще, наверное, никого нет. Или почти нет. Не знаю.

– Он круче тебя?

– Думаю, намного, – честно признался Макс, с трудом поборов смешок.

Ну как возможно говорить о таком? Кто круче – Томми Эммануэль, или Стивен Хокинг? Какая мальчишеская постановка вопроса. Лично Макс считал, что… интереснее, ярче, звонче того о ком спрашивал Тим мог быть (ну, по логике) только один персонаж. И поскольку этот персонаж являлся совершенно неопределимой абстракцией… Правда, до совсем недавних пор Макс и того, о ком они теперь говорили с мальчишкой, тоже считал не более чем абстракцией. А стало быть… мозг сломаешь.

Тим подумал, ничего не ответил, и опять ушел в себя.

Так продолжалось почти два дня. Макс мог бы сказать, что понимает что происходит в голове мальчишки, но это было бы враньем. Вообще-то с незапамятных времен почему-то считалось, что он должен прекрасно разбираться в психологии всех людей вообще, а в психологии подростков – в особенности. Все так думали. Алан так думал, Елена, теперь вот Тим… Даже Чарли, наверное. И многие-многие – бывшие задолго до них. Понятно почему они думали именно так, но это было совсем неверно. Чтобы разбираться в таком, нужно это прочувствовать, а почувствовать то, что чувствует другой человек – кем бы он ни был – невозможно. Да и вообще благодарю, конечно, великодушно, но обойдемся без подобного опыта. Как говорится «Спасибо, но спасибо нет». Макс просто умел смотреть, видеть, понимал человеческие реакции, ухитрялся сохранять свежий взгляд, в некотором смысле. Но читать мысли, а уж тем более чувства… увольте. Он свою психику не на помойке нашел. Да и шаблонов не признавал. «Подростковая психология».

Зато он всегда умел терпеть. Умел ждать. И умел не тыкать пальцем в больное место. Как ни странно, такое тоже считалось умением. Потому что зачастую люди под самым благовидным поводом делают именно это. А потом еще обижаются, будучи посланы к чертовой матери.

Только к исходу второго дня Тим подошел к Максу, и попросил:

– Расскажи мне про него.

– Дружище, – вздохнул Макс, – я ничего не знаю. Кроме того, что он есть и он хочет с тобой встретиться.

– Совсем не знаешь? – не унимался мальчишка.

– Абсолютно, – честно признался Макс (догадки ведь не в счет). – Откуда?

– А где ты с ним встретился?

– Я же рассказывал – в кабинете Алана Рэя.

Тим кивнул, и снова замолчал надолго. Но не ушел как в прошлые разы. Макс терпеливо ждал, пытаясь понять – если так будет продолжаться дальше, придется ли вытаскивать мальчишку из панциря в который он погружается?

– И он не говорил почему хочет встретиться? – спросил Тим.

– Ну, тут ответ по-моему, очевиден…

– Для меня не очевиден, – спокойно возразил Тим. – Его не было все эти годы, а тут вдруг… Нарисовался – хрен сотрешь.

– Слушай, – осторожно проговорил Макс, – я мог бы сказать, будто понимаю, что ты чувствуешь, но какой смысл в подобных идиотских фразах? Скажу только, что все эти вопросы тебе нужно задавать не мне.

– Ему?

Макс пожал плечами.

– А ты? – спросил Тим.

– Что –я?

– Что ты обо всем этом думаешь?

– Не уверен, что у меня есть право голоса в этом вопросе, – признался Макс. – Тебе решать.

– Я не об этом, – почти огрызнулся Тим. – Ты хочешь, чтобы я с ним встретился?

– И тут…

– Да, да, я понял, – прорычал Тим. – Ты считаешь, что это не твое дело. Но ты хочешь, чтобы я с ним встречался?

– Тим, послушай меня. Это твоя жизнь, твое решение. Я не хочу даже пытаться на тебя влиять в этом вопросе.

Мальчишка снова надолго замолчал, а потом криво усмехнулся и сказал:

– Моя жизнь? После всего, что ты мне рассказал, кажется, она чья угодно, но только не моя. Все спланировано, все под контролем… Непонятно чьим и зачем…

– Может быть, – согласился с ним Макс. – Так было изначально. Но кто тебе может помешать изменить ее продолжение? Это только твоя жизнь. А всякие там прочие – пусть идут в задницу. Я говорю только об этом. Не позволяй никому – в том числе и мне – что-то за тебя решать.

– Да? – криво усмехнулся Тим. – А разве бывает по-другому? Ты говоришь, что это только моя жизнь, но разве в жизни человека нет других людей? Тех, кто его окружает? Друзей, близких, семьи…

– Это уж как получится, – сказал Макс.

– Как получится? – встрепенулся Тим. – Как получится? Ты не понимаешь? Ты не понимаешь почему ушла Елена? Не понимаешь почему Алан Рэй так тебя разыскивал несмотря ни на что? Не понимаешь почему я у тебя постоянно спрашиваю как поступить?

Максу захотелось плюнуть, но он сдержался. Понимал ли он все это? Ну, у него всегда было очень свое понимание. А чего он хотел? Тоже не важно. Он либо мог осуществить свои желания, либо нет. А если нет – надо было уметь смиряться.

Он понимал чего от него хочет мальчишка, понимал о чем тот спрашивал на самом деле. Только вот… Разве мог существовать ответ?

– А если… – Тиму явно было трудно говорить. – Если я с ним встречусь, и скажу, что не хочу, чтобы он был моим отцом? Что он мне не нужен.

– Почему? Ты ведь его даже не видел.

Тим уставился на него каким-то жутким взглядом. Макс смотрел в эти громадные яркие карие глазищи, и видел там такое количество вопросов, которые и сам мог бы себе задать… И все равно либо не знал ответа, либо ответ ему не нравился.

– Потому что…

– Макс, хватит мучить парня! – как-то совсем не весело потребовал Чарли.

Макс ему не ответил. Он прекрасно понимал, что происходит. Чарли, несмотря на свое кажущееся шалопайство, был очень чувствителен к человеческим эмоциям, чуял их на цифровом уровне. И сейчас он… он сочувствовал мальчишке? Мн-да, добиться сочувствия от искусственного интеллекта – это почище, чем чувство юмора в цифровом коде.

– Нет, – остановил его Тим. – Все нормально. Я должен это сказать. – Он посмотрел Максу прямо в глаза, и медленно, прерывисто проговорил: – Потому что… потому что я хочу, чтобы моим отцом был ты.

– Макс, ты сволочь, – заявил Чарли.

– Чарли, я в курсе, – в тон ему ответил Макс.

Но Тим все еще продолжал смотреть ему в глаза. Исподлобья. Как-то смущенно, но, в то же время решительно. Так по-мальчишески, что это вызывало восторг. Но он явно ждал ответа. И понятно было, что если ответа не будет, если Макс начнет юлить, отшучиваться, опять заплетет логическое кружево, это сломает мальчишке душу.

И все же… Макс крепко взял мальчишку за плечи, развернул к себе, и сказал, глядя прямо в глаза:

– Слушай меня, и слушай внимательно. Ты ни черта не знаешь обо мне. Но главное – ты ни черта не знаешь о самом себе. Тебе разве не нужны ответы?

– Я… – кажется, Тим растерялся от такого напора.

Макс отпустил его, втихаря наблюдая за реакцией. Проклятье – несмотря ни на что, мальчишка от него не шарахнулся, не попятился. Кажется, все более чем серьезно.

– А с другой стороны, – продолжил Макс. – Мне нравится с тобой общаться, нравится тебя учить… Ну, еще бы – это же легко и весело.

– Я не понимаю…

– Но ты не должен принимать такие решения моментально, – перебил его Макс. – И будь готов к тому, что твое решение может измениться. Все может стать совершенно иначе.

Тим так яростно кивнул, что Макс испугался как бы не хрустнули шейные позвонки.

– Но! – не унимался Макс. – Во-первых, не смей относиться ко мне как к отцу и уж подавно не надо меня так звать.

– Прихожане, помните, – провозгласил вдруг Чарли. – К понтифику следует обращаться не «батя», не «отец», не «пахан», а только и именно «Папа».

Максу показалось, или в голосе искусственно интеллектуального мерзавца прозвучало… Облегчение и радость? Обалдеть. Но в Чарли в последнее время и впрямь появилось что-то от того самого Лиса. Великого и ужасного. И эта цитата про Папу…¹¹⁸

– И второе, – не позволяя себе отвлечься на Чарли сказал Макс. – Ты встретишься со своим отцом. И только тогда принимай решение. Ладно?

Тим пристально смотрел на него… Как-то слишком пристально. С прищуром. Кажется, что-то задумал.

– Ладно, – сказал мальчишка. – Но тогда…

– Что?

– Расскажи мне про Призрака, – потребовал Тим.

– Черт! – фыркнул Чарли. – А это тут при чем?

Макс заржал.

6.

Они снова спускались по этой лестнице, Тим, наученный предыдущим высказыванием Макса по этому поводу и собственным опытом, уже совсем не хромал. А может быть, просто столько всего навалилось, столько было информации, откровений в последнее время, что какая-то там больная нога на этом фоне попросту забывалась.

– Я, конечно, понимаю почему тебя это так заводит, – говорил Макс, пока они спускались, – но в принципе… Да, это интересно, даже, наверное, забавно, круто смотрится… но это не более чем опция. Даже, может, шутка. Изначально все задумывалось просто как эксперимент, но… Да это и есть эксперимент. С тремя тоннами визуальной крутизны. Всегда восторгался такими титанами, как Ганс Гигер, Стэн Уинстон¹¹⁹, Джеймс Кэмерон, Виктор Сальва… И получилось так смачно – я, честно сказать, не ожидал. Все эти Верхние, Нижние, Палач… Такие тонны дешевого пафоса, что захотелось попутно… Разбавить, что ли? Или бросить вызов? Или просто приколоться. Это как придумать супергероя. Он, конечно, дурак дураком, но так бодро смотрится в этих своих трусселях поверх штанов, что публике зашло.

– Почему в трусселях поверх штанов? – не понял Тим.

– Ну, это раньше так было принято изображать всех этих придурков со сверхспособностями и без. Трико, сверху труселя, обязательно сапоги и плащ. Плащ и сапоги в комплекте с трусселями – это, скажу я тебе, бомба.

– Я не понимаю, – признался Тим. – Они и впрямь так выглядели? И людям нравилось?

– Да не то слово. Это была целая культура, фан-клубы, идиоты додумывали продолжения историй… Знаешь, иногда я понимаю неприязнь Верхних и Нижних в наш адрес – временами мы лютые дебилы.

– А Призрак? Это тоже… как супергерой?

– Да упаси бог, – фыркнул Макс. – Это… ну, скажем, эксперимент по совмещению. Или по усилению… Или развитию, надстройке, апгрейду… Тюнингу и кастомизации. В общем, скоро поймешь.

На этот раз они не пошли ни в сборочный цех, ни в медлабораторию. Макс открыл какую-то неприметную дверь слева от лестницы, и они вошли в не так чтобы огромное помещение в котором… вообще ничего не было. Ни стульев, ни стола, ни приборов – ничего. Только светящиеся белые стены и какое-то непонятное тоже светящееся полупрозрачное возвышение в центре. По впечатлениям, внутри возвышения находилось что-то темное и, кажется, жидкое, или бывшее когда-то жидким.

– Да, кстати, должен тебя предупредить…

– Я никому не скажу, – так честно и искренне пообещал Тим, что Макс улыбнулся. – Что? – приготовился обижаться мальчишка.

– Да нет, ничего, – успокоил его Макс. – Лучше, конечно, не рассказывать. Но если из тебя выудят эту информацию – ничего страшного. Мы с Чарли еще чего-нибудь придумаем.

Он сказал это так буднично и весело, что Тим обалдел.

– Придумаете?

– Ага, – кивнул Макс. – Но ты ведь, собственно, уже видел Призрака.

– Ну… да. Два раза.

– Нет, я не про то, – возразил Макс. – Ты его буквально держал в руках.

– К-как это?

Макс сдвинул стенную панель и извлек оттуда прозрачную емкость литров, наверное, на пять. Сверху и снизу емкость была закупорена широкими темными пластинами. Внутри плескалась уже знакомая Тиму черная жидкость не отражающая свет. Смотрелось и в самом деле круто – будто жидкая темнота.

– Ну вот, – сказал Макс и водрузил емкость на возвышение в центре комнаты. – Знакомься.

– С кем? – не понял Тим.

– С Призраком. Вернее, с тем из чего сделан Призрак.

– Сделан? – обалдел Тим. – Нет, не может быть. Он живой, он меня спасал, я с ним говорил…

– Но он тебе не отвечал, – напомнил Макс.

– Ну… да. Но то как он разделался с Верхним…

– А вот это и правда было интересно, – кивнул Макс. – Но давай по порядку. Я тебе рассказывал про эксперимент и что со мной сделали, помнишь?

– Да, – пробормотал Тим.

– Ой, вот только не вздумай мне сочувствовать, – потребовал Макс. – По мне, я больше приобрел, чем потерял. А уж если говорить… Но, про это мы сейчас не будем. Я бы сказал большущее спасибо этому генералу, кем бы он ни был.

– А белизна?

– Ну… за все приходится платить, – пожал плечами Макс. – Суть не в этом. Первым это обнаружил Чарли.

– Воистину, – провозгласил Чарли из под потолка. – А что именно я обнаружил?

Макс его проигнорировал и продолжил:

– Короче, любой живой организм функционирует, помимо всего прочего, на принципах электромагнетизма, ты в курсе. Собственно, так функционирует вся Вселенная. Гравитация и водород породили весь тот маразм в которым мы теперь бултыхаемся. Неважно. Наш мозг генерирует электрические сигналы, нервы гоняют эти сигналы туда-сюда… Компьютер, короче.

– Да, я знаю, – сказал Тим.

– Это хорошо, – похвалил Макс. – Но если чего не понятно – не стесняйся спрашивать. Так вот, это создает некое фоновое излучение. Его открыли давно, и, в сущности, всем было плевать. Человеческое тело излучает электромагнитное поле. Не так чтобы мощное, не так чтобы интересное. Но оно индивидуально как отпечатки пальцев, сетчатка глаза, строение морды и прочее. Никогда не повторяется. По этому полю можно в простейших случаях, определить мозговую активность – правда, проще это сделать более понятными способами. Можно даже отследить что организм взял да и заболел – правда, гораздо осмысленнее измерить температуру, взять анализы и залезть в сканер. В общем, некий побочный эффект. Вроде бы. Но когда я познакомился с Чарли, он впервые заметил, что у меня это излучение сдвоенное.

– Как это?

– Ну… вроде как в глазах двоится. Будто бы я – это я, но внутри есть кто-то еще. То есть, не внутри, его вообще-то нет… Вернее, можно было бы сказать, что его нет, но излучение утверждает, что он есть. Откуда это излучение, что оно из себя представляет, не очень понятно. Но оно есть.

– Внутри тебя другой человек? – предположил Тим.

– Вот еще, – фыркнул Макс. – Как говорил буквальный був «Я в твоей шкуре не помещусь. Ноги веером торчать будут». Думаешь, за столько лет я бы не заметил шизофренических проявлений? Да и Чарли всегда наблюдает со стороны. Нет, просто на электромагнитном уровне я выгляжу как два существа. Более того, это второе излучение – оно не совсем человеческое. Или совсем не человеческое.

– А чье? – встревожился Тим.

– Похоже на излучение Верхних. Но только похоже. И при этом, кстати, оно полностью совпадает с моим обычным человеческим излучением. Понимаю, звучит нелогично, но…

Тим уставился на Макса квадратными глазами, и спросил:

– У тебя внутри Верхний?

– Ничего у меня внутри нет, – возмутился Макс. – Органы, кишки, самомнение – все как обычно. Но суть в том…

Он протянул руку к прозрачной емкости. Жидкость внутри тут же ожила, потянулась к этой протянутой руке, а потом… сама приняла форму человеческой руки. Макс пошевелил пальцами – рука из жидкости повторила его движение. Макс сложил кулак и выставил средний палец. И рука в колбе, ни секунды не засомневавшись, сложилась в тот самый жест, который так выбесил Верхнего на крыше.

– Как-то так, – сказал Макс, убирая руку.

Жидкость тут же стекла на дно емкости.

– Круто, – сказал Тим. – Только я не понимаю при чем тут Призрак.

Он не задумываясь протянул руку к емкости, и тут произошло удивительное – жидкость потянулась в его сторону. Нет, она не стала послушно повторять все его движения, но… потянулась.

Тим испуганно отдернул руку.

– И вот это тоже интересно, – сказал Макс.

– Она на меня реагирует? – растерялся Тим.

– Как и в прошлый раз, – кивнул Макс. – Что тебя смущает? Я же ввел твой код, помнишь? И лучше говорить не она, а они.

– Они?

– Ну… Видишь ли, мы с Чарли спроектировали что-то вроде наноботов. То есть, не совсем ботов, но… Сложно придумать точное название. Короче, это такие мелкие паршивцы, которые реагируют на мое второе излучение. Сначала это было что-то вроде эксперимента – просто посмотреть что получится. И не посмотреть даже, а… Тот эксперимент, помнишь? Они в этой дурацкой лаборатории пытались вживлять похожих ботов в человеческий организм. Не вышло. А мы решили попробовать прилепить их снаружи. Ну, чтобы не засорять потроха. И вот…

Макс открыл емкость с жидкостью и сунул туда руку. Жидкость моментально облепила ее наподобие черной перчатки. Перчатка из тьмы. Макс вытащил руку, покрутил ей в воздухе, рассмотрел, а потом снова сунул в колбу. Жидкость послушно стекла на свое место.

– Она укрепляет и усиливает ту часть тела, с которой вступает в контакт. Что-то вроде электронного живого костюма. И не спрашивай как она взаимодействует с половыми органами! В этом качестве я ее никогда не использовал.

Тим хмыкнул.

– Закрепляясь на руке, они укрепляют и усиливают руку, на ноге – ногу. На… ну, сам понимаешь. В сочетании с прочими моими… особенностями – достаточно забавная штуковина получается. Грубо говоря… Мы с Чарли придумали как усилить то что и без того было усилено. Удвоили, так сказать, эффект.

Тим снова протянул руку к емкости. Жидкость снова к нему потянулась, но опять безо всякого энтузиазма.

– Знаешь, когда я понял, что Призрак – это ты? – спросил Тим.

– Ну… не хотелось бы тебя расстраивать, но это лежало на поверхности с самого начала. Я опасался, что ты догадаешься намного раньше. Но ты не догадался. А потом опять не догадался. И снова не догадался.

– Значит, я тупой, – вздохнул Тим.

Макс посмотрел на него с этаким прищуром, и поинтересовался:

– Ты в самом деле так думаешь?

– Ну… раз не догадался…

– Ты не догадался сперва потому что я загрузил тебя по самое не балуйся наукой, гитарой – всем на свете. А потом… Знаешь, я сейчас скажу тебе неприятную вещь, но у тебя в сознании растет такая дрянь, как центр Вселенной. Знаешь что такое центр Вселенной? Я тебе рассказывал – этакая офигенных размеров черная дыра, которая не дает всем галактикам попросту разлететься к чертовой матери. Вот у тебя в голове начинает появляться такая же дрянь. И если, в случае со Вселенной, это оправданно, но для психики это хреново.

– Как это? – удивился Тим.

– Ну… с некоторых пор ты позволяешь себе понимать или не понимать только то, что… в общем… как бы это сформулировать… Короче – ты не позволил себе догадываться кто такой Призрак, потому что тебе казалось, что я бы не хотел, чтобы ты догадался… Уф! Я не слишком наколбасил?

Тим смотрел на него скорее недоуменно, и Макс понял, что нужны дополнительные разъяснения.

– Короче, – сказал Макс. – Ты этого даже не осознаешь, но сдается мне, ты поместил мою выдолбанную из мрамора фигуру в центр своего мироощущения. Ты еще сто лет не догадался бы кто такой Призрак, подсознательно не желая меня расстраивать. Но на самом деле меня расстраивает совсем другое.

– Что? – потупился мальчишка.

– Терпеть не могу, когда меня выдалбывают из мрамора и помещают на постамент.

– То есть?

– Ну вот знаешь есть такая достаточно неоднозначная и не так чтобы интересная книжка – Библия? И там есть такая забавная штука как заповеди. Кто-то когда-то пошутил, что Моисей притащил с горы свод самых нарушаемых законов в мире. И одна из этих самых наивных заповедей, по мне, так, в общем, очень дельная. «Не сотвори себе кумира». Понимаешь о чем я?

Тим как-то неуверенно кивнул.

– Так вот, дружище, – продолжал Макс. – Я, конечно, все понимаю, но давай ты не будешь этого делать. Мы с тобой можем дружить, я могу тебе что-то объяснять, чему-то научить, но… Пусть твоя жизнь будет только твоей, твои решения только твоими, а твое мировоззрение… В общем, ты понял. Основной принцип Декарта¹²⁰ – «Подвергай сомнению».

Тим долго молчал, размышлял, а потом как-то неуверенно спросил:

– И тебя тоже подвергать сомнению?

– Это правило не имеет исключений, – вздохнул Макс. – Как бы не пенились куриным мозгом религиозные фанатики. Но главное – подвергай сомнению самого себя. Всегда. Тогда глядишь – что-нибудь да получится. Интересное.

Тим задумался… Как это было в той книжке «Задумался так, что стало заметно»¹²¹. Впрочем, у детей и подростков это всегда заметно. И это, по разумению Макса, была одна из лучших их черт. Однако, понятно было, что сию секунду мальчишка ничего такого глобально не осознает. И Макс решил вернуться к более (на его взгляд) простому.

– Но что касается Призрака, ты не совсем прав. Призрак – это не я.

– Что? – растерялся Тим, вынырнув, к немалому удовлетворению Макса, из раздумий.

– Точнее, не совсем я. Я не знаю что засунул в меня тот загадочный генерал, но… Кажется, это нечто имеет что-то вроде… личности? Не совсем так. Как будто это моя вторая, немного другая личность. Почти такая же, но не совсем. И становясь Призраком – черт, какое дурацкое название, – я становлюсь немного другим.

– Я не понимаю, – признался Тим.

– Ну, это не костюм, не снаряжение супергероя, не что-то в этом роде. Это… Немножечко как доктор Джекилл и мистер Хайд¹²². Только один не такая мямля, а другой не такая сволочь и животное. Знаешь о чем я?

– Нет, – признался Тим.

– Доктор Джекилл и мистер Хайд – литературная иллюстрация медикаментозно спровоцированного обострения шизофрении, как ее понимали в девятнадцатом веке, – заявил Чарли. – Но тут это сравнение неуместно. Призрак – это такой развеселый кошмар в странной куртке, драных штанах и крутых башмаках, который скачет по округе и хулиганит во всю прыть. Отчасти – это мальчишка внутри тебя. Отчасти – что-то вроде освобождения.

– Я все равно не понимаю, – настаивал Тим.

– Не переживай, – успокоил его Чарли. – Мы сами не понимаем. И не поймем, пока не узнаем что такое сотворил тот генерал.

Тим задумался над его словами, а потом спросил:

– А почему у Призрака нет лица?

Макс пожал плечами, извлек из какой-то ниши сбоку от возвышения некий предмет и протянул его мальчишке. Тим взял, но не сразу понял что держит в руках. Предмет был продолговатый, достаточно твердый, но странным было то, что с одной стороны он оказался совершенно прозрачным, а с другой – абсолютно, бездонно черным. В темноте его увидеть было попросту невозможно.

– Это маска? – спросил Тим.

– Разумеется, – кивнул Макс. – Снаружи ничего, а внутри проекция многих данных, связь с Чарли…

– Мультики по субботам, – вставил Чарли. – Порнуху опять же…

– Чарли, не умничай, – потребовал Макс. – Был бы ты человеком – я бы дал тебе попробовать смотреть порнуху на бегу. В этой сбруе.

Тим аж поперхнулся от этой разнузданной неприличности. И вообще, вся эта веселость с которой они ему объясняли… такое. И вообще все.

Макс, между тем, убрал обратно в нишу емкость с черной жижей-наноботами, запихнул маску на ее место.

– Пошли? – обратился он к Тиму.

Но Тим стоял столбом посреди комнаты, глядя куда-то перед собой. Словно отключился.

– Ну, что тебя осенило на этот раз? – поинтересовался Макс.

Тим долго молчал, а потом вдруг выдал:

– Ты… ты так просто об этом говоришь… Но Призрак смог надавать по башке Верхнему.

– По заднице, – уточнил Макс. – Хотя, в случае с Верхним, разница невелика, как мне кажется.

– Тогда почему ты от всех это скрываешь? – спросил Тим, не принимая шутовского тона Макса. – Почему не рассказал раньше?

Макс пожал плечами.

– Почему не рассказал раньше? Кому? И зачем? И потом, видишь, ли, я, собственно, мало с кем общаюсь – так что и рассказывать некому. Да и не люблю я рассказывать о себе. Разве что Чарли, но он и так все знает не хуже меня.

– Точно, – подтвердил Чарли. – Чарли все знает, ему все известно, он шика-а-арный.

– А кто спорит? – улыбнулся Макс.

Но Тим не разделял их веселья. Он поднял глаза на Макса, и сказал:

– Ты столько раз меня спасал…

– Два, – напомнил Макс. – Не перехлестывай.

– Как Призрак. Но ты еще спас мне ногу, а может, и жизнь. А еще ты меня столькому научил. Ты все это изобрел… И… и теперь ты хочешь, чтобы я встречался… с ним? Думаешь, он мне хоть на секунду интересен?

– Ты о своем отце? – усмехнулся Макс. – Не пыли. Во-первых, я более чем уверен, что он тебе должен быть интересен. Просто потому что он твой отец. Хоть посмотреть на него, задать какие-то вопросы. А во-вторых, ты ведь понятия не имеешь кто он такой. Вдруг он тебе понравится?

– Да пошел он в задницу! – заорал Тим и принялся неуклюже, прихрамывая, но с максимально возможной скоростью подниматься по лестнице.

Макс не стал его догонять. Он дождался пока за мальчишкой захлопнется дверь наверху, потом сам поднялся, сходил сперва на кухню, выпил чашку кофе. Странно, но Чарли его не беспокоил – не требовал сейчас же пуститься вдогонку, успокоить, объяснить, что этот мир не такое уж дерьмо… Впрочем, вряд ли Чарли, как и сам Макс, считал этот мир дерьмом. Но за мальчишку искусственный разум переживал как-то совсем уж по-человечески.

Только решив, что пена осела, Макс направился в комнату мальчишки.

Тим лежал на кровати, уткнувшись физиономией в подушку и не шевелился.

– Ты это… – начал было Макс, но Тим его перебил.

– Извини. Я не должен был на тебя орать.

– Не напрягайся, – успокоил его Макс. – Тебе надо было на кого-то наорать, а поблизости никого больше не было. На Чарли орать тяжело – он размыт в пространстве, в глаза не посмотришь. А я… Тебе это было необходимо. Так что если опять приспичит, ори сколько влезет. Я понимаю и я не обидчивый.

– Я с ним встречусь, – сказал Тим.

– Разумно, – похвалил Макс.

– И я скажу ему, что мне на него плевать, что он мне не нужен. Как ему было плевать а меня и как не нужен был я. А потом… я хочу остаться с тобой. Можно?

– Ну… давай начнем с того, что ты с ним встретишься, – предложил Макс.

Эх, если бы все было так просто. Но если подумать, сколько же мужества потребовалось мальчишке для принятия такого решения?