Хай-тек господень (Не киберпанк, не пост-апокалипсис, не антиутопия… и совсем не про супергероев)

Все движения Верхнего напоминали… Он и впрямь смахивал на какого-нибудь ангела, или что-то в этом роде. Сделав небольшой усилие, несся вперед со скоростью истребителя, но, промахнувшись, не пролетал, не терял равновесие – плавно замедлялся, разворачивался, и снова бросался на обидчика.

Обидчик отскакивал, уклонялся, размышляя стоит ли как тогда на крыше дать Верхнему по морде, или не надо дразнить зверя более чем уже раздразнил? А может, вообще пора линять отсюда?

– Зачем ты это сделал?! – потребовал объяснений Верхний, очевидно, осознав, что противник намного проворнее, шустрее, и изобретательнее – так что, поймать его не удастся.

Призрак пожал плечами, разведя руки в стороны, а потом резко повернулся вокруг своей оси и рванул подальше отсюда. Верхний ринулся следом.

Проклятье, он же умел летать! Или сейчас это нельзя было назвать полетом? Да нет, можно. Когда нечто движется с бешеной скоростью не касаясь земли – это ведь явно полет. И в подобном способе перемещения всегда был один недостаток – невозможность резко сменить направление. Можно ли убежать от истребителя? Да можно – если бежать в другую сторону. Так что Призрак просто отскочил к стене какого-то старого заброшенного здания и стал ждать. У него не было уверенности, что он сумеет просто убежать от этого чудища. Только сбить его со следа.

И чудище, явно не блеща умом (на что Призрак искренне надеялся), бросилось в его сторону как ядерная боеголовка. И Верхний врезался в эту стену. И проломил ее, само собой. Все вокруг начало рушиться, посыпались обломки, окружающий мир заволокло поднявшейся пылью… Чего, собственно, и добивался Призрак. Потому что будь Верхний хоть реальной ядерной боеголовкой, ему требовалось время, чтобы выбраться из под им же самим наломанного. И это было то самое время, которое понадобилось Призраку, чтобы сбежать.

Сумасшедшая была затея. Он несся в сторону Города, искренне надеясь, что Верхний его потерял и не возьмет след.

«Есть образец, – прозвучало у него в голове. – Анализ завершен. Сбрасывай».

Призрак быстро отстегнул закрепленную на руке емкость с анализатором, и, не снижая скорости, зашвырнул ее за угол ближайшего здания. В тот же момент там засветилось, заискрило, а потом – рвануло. Ну, то есть не совсем рвануло – просто в какой-то момент сделалось настолько ослепительно ярко, что стало больно смотреть.

Но Призрак уже убегал куда подальше. Очень довольный собой, и ни секунды не оспаривая радостную мысль, что он – сумасшедший.

41.

– Но… Это невозможно, – пробормотала Елена, глядя во все глаза на океан.

– Почему люди так стремятся испоганить себе удовольствие? – усмехнулся Макс, устанавливая складной столик, приволоченный бытовым дроидом. Помимо столика дроид притащил три складных стула, бутылку вина, какие-то фрукты, два бокала. – Вот тебе океан, вот тебе прибой, вот тебе бриз в физи… в лицо. Чайки вон носятся. Красотища. Наслаждайся.

Макс, всем своим видом показывая, что больше не намерен обсуждать эту тему, плюхнулся на услужливо подставленное дроидом складное кресло, подхватил услужливо откупоренную дроидом бутылку Каберне, и разлил вино по бокалам. К счастью, Елена, как и он, предпочитала красное сухое, что было выяснено давно и не требовало дополнительного обсуждения.

Дроид, между тем, все не унимался – он извлек из установленного у него в потрохах холодильника бутылку сока и мороженое для Тима. Этот пацан не любил газировку – нет, ну откуда берутся такие мутанты? Макс предложил было мальчишке, чтобы дроид потащил еще и его гитару, но Тим отказался на отрез. Понес сам. Наверное, стоило начать опасаться, что гитара вскоре врастет в организм парня. Хотя, может, это и неплохо? Лучше гитара, чем какая-нибудь там религия, или политические убеждения… Правда, одно другому никогда не мешало.

Тим осторожно опустился на стул, и тут же принялся перебирать струны.

Однако, Елена явно не собиралась игнорировать увиденное, услышанное и осознанное.

– Но… как? Мы же час назад были в Городе. Как мы смогли оказаться… тут?

Макс покосился на Тима. Мальчишку, кажется, этот вопрос совершенно не интересовал. Он вообще в последнее время задавал мало вопросов… То есть, нет, вопросы-то он задавал – продолжал учиться, постоянно спрашивал, требовал объяснить. Но вот что касается Макса, Чарли, их местонахождения и их дел – все, что касалось личного, – как ножом отрезало. И у Макса нашлось аж два варианта объяснения происходящего. Первый был вполне стандартен. После того, что менее утонченные люди назвали бы их ссорой, путешествия в особняк Большого Фила и прочего, Тим, кажется, боялся… Спугнуть, что ли? Да – хоть как-то поколебать то состояние в котором они теперь находились, и которое он научился по-новому ценить. Боялся сказать лишнее слово о личном, дабы чего не вышло. Если так, Макса бы это немного разочаровало.

Но был и второй вариант. Мальчишке показалось, что он получил ответ на самый главный вопрос. А все остальное теперь не важно. Вернее, не так. Он полагал, будто что-то понял, но, почему-то, не стал требовать от Макса подтверждения правильности своей догадки. Как будто и не мальчишка был вовсе, а умудренный опытный психолог-интриган… прямо как кто-то из присутствующих. А может, и не интриган, а опять-таки боялся спугнуть, разрушить, разобрать по алгоритмам волшебство.

Однако, Макс понимал, что и при первом и при втором варианте, такое положение дел – ненадолго. И рано или поздно пацана прорвет. Именно поэтому он и пригласил Елену, которая так нравилась Тиму – чтобы заткнуть парня на подольше. Ну, плюс еще чтобы, может быть, если возникнут обстоятельства, ответить им на хоть какие-то вопросы. Может, и впрямь пришло время… для чего-то там? Сформулировать для чего именно пришло время, он бы не сумел.

Елена же, напротив, униматься явно не собиралась. Макс знал, что этой чертой обладают многие женщины – требованием немедленного исчерпывающего ответа. Но Елена, ко всему прочему, была еще и умной женщиной. С самого момента их знакомства, Макса так и подмывало попытаться научить ее чему-нибудь, попробовать дать ей что-то вроде образования, и посмотреть что получится. Зачем? Да просто чтобы было интереснее. Как бы ни тужились всевозможные философы, он лично полагал, что смысл жизни именно в этом. А поскольку он был старше любого из живших на земле философов и его жизненный опыт взорвал бы мозги какому-нибудь тугоумному Лао Цзы или Ницше… Что его остановило? Да вот это самое – опасение последствий. Тогда зачем он вытворяет все это теперь? Опять же – чтобы было интересно. Только на этот раз – интересно не только ему.

– Это не может быть рядом с Городом, – настаивала Елена (как будто кто-нибудь с ней спорил).

– Свет очей моих, – взмолился Макс, – ну остынь ты. Ну наслаждайся природой, вон птички летают, вон барашки на волнах, крабик вон пополз. Ну…

Елена вперила в него такой взгляд, что он осекся и проворчал:

– Ладно, молчу. Давай так. Я отвечу на те твои вопросы на которые смогу, только чуть позже… – Ему вдруг вспомнилось, как в старом фильме, и он проговорил сиплым грубым голосом: – Я тя поцелую… Потом… Если захочешь⁹⁷.

– Ты в последнее время только и делаешь, что паясничаешь, – вздохнула Елена.

– Каюсь, – вздохнул Макс. – Настроение такое.

Тим не смотрел в их сторону, но явно слушал разговор. И улыбался. Ну конечно, он же теперь знает страшную тайну. А раз так – то все понимает. Эх, мальчишки… Интересные они, все-таки, существа.

Елена как-то резко и возмущенно уселась на поставленный дроидом стул (Макс задумался, а можно так говорить – «Возмущенно уселась»?), ухватила свой бокал вина и сделала такой глоток, словно там было пиво. Ничего себе.

Но одним из ценных качеств Елены было то, что она умела ждать (еще бы, столько лет общаясь с Максом) и не умела долго злиться. Это получается два качества? Еще лучше. Бонус. Она пила вино, смотрела на море, молчала, но потом вдруг задрала бровь, и повернулась в сторону Тима.

Мальчишка тоже смотрел на море – нет, ну а куда еще смотреть будучи на побережье? – и бренчал на гитаре.

– А у него выходит намного лучше, – заметила Елена. – Он так быстро учится.

Тим улыбнулся, а Макс ответил:

– Есть такое. Он вообще шустрый малый. Еще нога окончательно заживет…

– Ты не хочешь его постричь? – предложила вдруг Елена. – А то он выглядит как персонаж старых японских мультиков.

– Это называлось анимэ, – усмехнулся Макс. – И потом, ты в курсе, что он вот прямо тут сидит? Может, спросить его?

– Я не против, – пожал плечами Тим.

– Мн-да, – вздохнул Макс. – Чтобы расплющить мужчину не нужен ни танк, ни каток, ни гидравлический пресс, как для Терминатора⁹⁸. Нужна женщина. Кстати, насчет Терминатора, может, постричь тебя под Джона Коннора⁹⁹? Думаю, тебе пойдет.

– Наверное, – равнодушно сказал Тим. – Я не знаю кто такой Джон Коннор.

Макс тихонечко взвыл.

– Что? – удивилась Елена.

– Наш век и впрямь варварский! – провозгласил Макс. – Не знать имени спасителя человечества, который возглавил восстание против машин и коварного Скайнета?! Которого защищал сам Шварценеггер. За что пацан учил его улыбаться и говорить глупости.

– Я ничего не поняла, – заявила Елена.

– Я тоже, – несколько удивленно согласился с ней Тим.

– Та-ак, – грозно вздохнул Макс. – Эту тему мы закроем, ввиду безграмотности аудитории. Откроем следующую. Секундочку. – Он вытащил из кармана смартком, набрал что-то на нем, подумал, а потом уверенно сказал: – Эту.

Дроид устремился в сторону дома. Надо сказать, на полимерных гусеницах он передвигался по песку более чем бодро. Впрочем, как и по снегу и по лесному подстилку. Макс знал.

– Что тебя так удивило? – спросил Макс, заметив заинтересованный взгляд Тима.

– Впервые вижу у тебя смартком, – сообщил мальчишка.

– А, ну да, – согласился Макс. – Как-то, по большей части, обхожусь.

– Ничего себе, – присоединилась к Тиму Елена. – А ведь правда. Я и не задумывалась… Как обходишься?

Макс сделал неопределенный жест, тем более, что в этот момент, к счастью, в дверях снова появился дроид, бережно волоча в манипуляторах что заказывали. А именно – вторую гитару. Акустику. Почти такую же как у Тима. В свое время Макс задумывался для чего ему столько разных инструментов – теперь понял. Дар предвидения, так сказать.

– Дай первую, – потребовал он у Тима.

Удивительно и очаровательно. Мальчишка за это недолгое время и впрямь научился очень неплохо обращаться с инструментом, но он не сразу сообразил чего хочет от него Макс. Но потом все-таки понял, и послушно дернул первую струну.

Макс кивнул, подстроил свою, от нее настроил все остальное…

– Так, – сказал он Тиму. – Я начну, ты впрягайся. Ничего сложного. И помни – в итоге мы играем для дамы. Как и все, что делается в этом мире.

Тим немного смущенно улыбнулся и кивнул. Надо же – даже не поломался для приличия. Елена тоже улыбалась, и явно ждала чего-то особенного. И Макс не хотел ее разочаровывать.

Он недолго думал с чего начать. А потом – то ли настроение, то ли сами пальцы выбрали. И это явно был беспроигрышный вариант, хотя в данный момент он ни над чем таким не задумывался. Просто заиграл.

Постепенно Елена перестала улыбаться. Ее глаза распахнулись шире некуда, и она смотрела… Нет, сейчас она смотрела не на Макса – сквозь него. Она слушала.

А вот Тим, кажется, завис. Но, к счастью, ненадолго. Мальчишка и впрямь был талантлив – несмотря ни на что, он очень быстро уловил структуру, и… Он не повторял за Максом – он встроился вторым номером. Нет, ну что за Паганини! Или Томми Эммануэль¹⁰⁰?

Когда-то давно, Макс сформулировал для себя одну интересную формулу. Есть музыка хорошая, есть великолепная, гениальная. А есть такая, которая… Навсегда, что ли? Может, не самая сложная, зато… Ну и как, скажите на милость, можно объяснять что-то про музыку? К счастью, такая музыка не бывает слишком долгой. Абы че не вышло. Вскоре он просто перестал играть, и получилось так, что Тим не пролетел по инерции еще на несколько тактов вперед.

Хотя, кажется, сознание мальчишки все-таки, не смогло сразу отойти. Спустя минуту, наверное, он почти шепотом спросил:

– А… что это?

– Я когда-то это слышала, – пробормотала Елена. –Еще в детстве. Мама мне тогда сказала как это называется… Как-то смешно… – Она задумалась, а потом вдруг неуверенно так выдала: – Кошки? Нет, правда «Кошки»¹⁰¹?

Макс улыбнулся и кивнул.

– Эндрю Ллойд Вебер. «Кошки». Говорят, великая музыка живет вечно… Правда, иногда и ее забывают.

– Черт, как классно, – пробормотал Тим, как будто ему музыка пощекотала какие-то особо чувствительные рецепторы. Хотя, наверное, в каком-то смысле так оно и было.

– Раньше говорили, что «черт» – плохое слово, – усмехнулась Елена.

– Да нет, – отмахнулся Тим. – Слово нормальное. Если сам черт не придурок.

Макс, потянувшийся за своим бокалом, чуть не рухнул со стула. Елена захохотала звонко и весело.

– У мальчика растет чувство юмора и сарказм, – заметил Макс, поймавший наконец, ориентацию во Вселенной и ухватив бокал.

– Интересно, кого мне это напоминает? – спросила Елена, хитро посмотрел на Макса.

– Чарли? – предположил Тим.

– Ну да, – согласилась Елена. – Осталось понять у кого этого нахватался Чарли.

– Это изначально было растворено в окружающем пространстве, – заявил Макс. – Он просто научился отцеживать. Так, секундочку. Давай еще раз попробуем. Раз вы такие музыкальные эрудиты… Ты подстраивайся, – это Тиму, – а ты угадывай, – это Елене. Хотя, сейчас вряд ли получится. Но вещь, как мне кажется, очень соответствует.

Он перехватил гитару, и заиграл. Разумеется, он не ждал, что они узнают эту музыку. Ее, наверное, даже Алан Рэй не узнал бы. Но это не имело значения. Потому что это и впрямь создавало некий драматический эффект (правда, только для Макса), да и в конце концов, была просто потрясная музыка.

Тим быстро подстроился (как и в прошлый раз), хотя, тут и структура у мелодии была попроще, и пацан уже втянулся… Что-то в этом роде.

– Ну вот, – сказал Макс, закончив.

Ему показалось, или Тим выглядел несколько разочарованным. Чем, интересно? Тем, что Макс отложил гитару? Мальчишке хотелось, видимо, чтобы музыка длилась вечно. Бывает.

– Это так… Сильно. – Елена, наконец, подобрала нужное слово. – И красиво. И… Но я этого никогда раньше не слышала. Что это?

– Синатра. «My way». Насчет «сильно» – тут с тобой не поспоришь. Когда-то это была самая исполняемая на похоронах музыка.

– Почему на похоронах? – удивилась Елена.

– А почему бы и нет? – усмехнулся Макс. – Очевидно, считалось, что для покойника очень важно, чтобы его жизнь хотя бы после смерти раскрасили значением.

– Звучит как-то…

– Ты любишь всю старую музыку? – спросил Тим.

Макс долго думал как ответить, а потом сказал:

– Я люблю хорошую музыку. Возраст не имеет значения. Вот сейчас не пытайся подстроиться – будет очень сложно по структуре. Просто слушай. Думаю, после этого ты станешь бренчать раз в десять интенсивнее. Чарли с ума сойдет.

Он перехватил гитару, и начал играть то, что, кажется, на протяжении всех этих лет нравилось ему больше всего. Хотя, так можно было сказать про многое.

Кажется, у Елены как-то по особенному заблестели глаза, а у Тима они так и вовсе готовились то ли выскочить из орбит и улететь вслед за музыкой, то ли еще что.

Макс так долго учился это играть когда-то, злился, психовал… И не потому, что было сложно и не получалось, а потому что ему постоянно казалось, что у него не выходит так, чтобы пробирало до кишок. Как когда-то пробрало его, когда он услышал это в первый раз. Правда… в первый раз он услышал это в исполнении оркестра… Но сейчас, судя этим взглядам, все вышло как надо.

Он уже закончил, но они все еще молчали, как будто музыка продолжалась.

– Как вам такое? – нарушил молчание Макс. – Его звали Ёсики Хаяси¹⁰². Очень необычный был тип.

– Это было… – пробормотала Елена.

– Это была любовь навсегда, – сказал Макс.

– Что? – растерялась она.

– Композиция так называется, – объяснил Макс. – «Forever love».

Елена как-то странно на него посмотрела, но, слава богу, не стала комментировать.

Какое-то время они молчали – просто пили вино (ну, Тим, разумеется, не пил), смотрели на океан, слушали как вопят чайки.

– И все-таки, я не понимаю, – сказала Елена.

Макс вздохнул.

– Что? – возмутилась она. – Ну сам посуди – если ты вдруг оказываешься в таком месте, в котором оказаться по определению не можешь…

– Ты уверена, что хочешь услышать ответ на этот вопрос? – спросил Макс.

– Хочу, – уверенно сказала Елена.

– Даже если это разрушит волшебство? – ехидно поинтересовался он.

Она задумалась, а потом сказала уже не так уверенно… нет, уверенно, но словно подбирая слова… ну, или готовясь к чему-то серьезному:

– Если волшебство настоящее – оно не исчезнет. А если исчезнет, то это не волшебство, а обман. Тогда вообще зачем оно нужно?

– Может, просто для красоты? – предположил Макс. – Но все равно хороший ответ. Все религии мира… К чертовой матери. Устройте нам очную ставку с богом! Под микроскоп его, постылого, в сканер! Хотим знать из чего он сам себя сотворил! А ты согласен, дружище? – спросил он у Тима.

Если бы мальчишка сейчас просто пожал плечами (как обычно делают все мальчишки в подобных случаях), он бы страшно разочаровал Макса. Так страшно, что стоило бы призадуматься – стоит ли продолжать эту игру? Но Тим не разочаровал.

Сперва он попытался воспроизвести начало темы из «Кошек». Надо сказать, почти получилось. Потом посмотрел на Макса, и сказал:

– Наверное, все зависит от того что мы услышим. Хотя, ты ведь всегда можешь соврать, правда?

– Правда, – легко согласился с ним Макс. – И, ты уж прости, на твой главный вопрос я не отвечу.

– В смысле?..

– Ну, на тот, который у тебя уже несколько дней чешется внутри. Просто… этот ответ требует некоторой… подготовки, что ли. Но в остальном…

Нет, Тим не уставился на него с открытым ртом. Мальчишка явно догадывался, что Макс уже понял, что и Тим что-то там понял.

– Ладно, – вздохнул Макс. – Но для начала, позвольте вам кое-что показать. Приступаю к разрушению волшебства. Эх, прозаические вы люди…

Сперва он подумал, что для пущего эффекта хорошо бы щелкнуть пальцами, но потом решил, что это моветон. Так что просто нажал несколько маркеров на смарткоме… И океан исчез.

42.

Остался песок, остались редкие ракушки под ногами, но все остальное… Они находились в огромном – да что там, чудовищном помещении с подсвеченными серо-сине-зеленым стенами и потолком-сводом. Причем, где кончались стены и начинался потолок, понять было невозможно. Тим на всякий случай обернулся. Дом остался на месте. Вернее, фасад. С фальшивым вторым этажом. Все остальное стало таким же размытым сине-серо-зеленым.

Пропали и звуки. Чайки, прибой… И запахи.

Макс опять нажал несколько маркеров, и океан вернулся. Вместе со звуками и запахами.

– Это обман? – спросил Тим. – Проекция?

Макс пожал плечами, и сказал:

– Со времен хромакея¹⁰³ цивилизация ускакала далеко вперед. Можно создать любой пейзаж. Синтезировать запахи и звуки – тоже много ума не надо. Есть на выбор вид на Эверест, лес, озеро…

– Покажи! – потребовал Тим.

– Не получится, – усмехнулся Макс. – Согласись будет странно, если впереди у тебя будет маячить Эверест, а под ногами окажется пляж, песок, ракушки и все прочее. Нужно время поменять поляну. А полноценный лес так и не получился.

– Почему? – спросил Тим.

– Насекомых надо завозить. Лес без комаров – не лес.

– А-а, точно.

– Но это… – пробормотала Елена. – Это… Это сколько же нужно денег, ресурсов, это помещение – оно же огромное. И где оно находится? Ты и впрямь сын Алана Рэя?

– Ну… имея время, ресурсы, знания и строительных дроидов, можно много чего наворотить для комфортной жизни. И для работы.

– И кем ты работаешь? – осведомилась Елена.

– Это вопрос? – уточнил Макс.

– Нет… да… не знаю…

– Ладно, – вздохнул Макс. – Пока ты приходишь в себя, задумайся вот о чем. Вот океан. Он точно такой же как был пять минут назад. Но уже совсем другой. Почему? Потому что ты знаешь, что он не настоящий. Просто знаешь. И волшебство исчезло.

– Ну и что? – не поняла Елена.

– А то, – как-то по-взрослому проговорил Тим, – что если Макс ответит на наши вопросы, его волшебство тоже может исчезнуть.

Макс посмотрел на мальчишку, и вдруг понял, что категорически не хочет отдавать его ни Верхним, ни Нижним, ни даже Алану Рэю. Потому что даже Алан Рэй с таким не справится. Макс был в этом уверен, и по очень простой причине. Он смог сделать Чарли тем, чем он теперь был, а Алан Рэй свою Альфу – нет. Правда, подумав, он решил, что язык не поворачивается назвать эту причину простой.

– Ты боишься, что мы узнаем о тебе что-то плохое? – осторожно спросила Елена.

– Плохое? – усмехнулся Макс. – Я давно уже запутался что хорошо, а что плохо. Но могу развить мысль. Например, ты узнаешь что-то, что может угрожать моей жизни и кто-то сумеет получить от тебя эту информацию.

– Угрожать жизни? – выдохнула Елена.

– Не переживай так, – успокоил ее Макс. – Как сказал бессмертный классик: «Смерть – наша обязанность перед людьми»¹⁰⁴. Но исчезновение волшебства намного хуже.

Он внимательно посмотрел сперва на Тима, потом на Елену. Кажется, он взвинтил и запутал их в достаточной степени. Или просто позволил осознать всю серьезность происходящего?

– Так вы еще хотите спрашивать? – поинтересовался он.

– Ответь хотя бы где мы, – попросила Елена.

– Тебя интересует география этого места? – удивился Макс. – Если я скажу, что мы по-прежнему в Городе, тебе полегчает? Или требуется конкретика?

– Мы за Стеной? – предположил Тим.

– Ну вот еще, – фыркнул Макс. – Не хватало связываться со спасителем всего человечества. Нет, просто на окраине города.

– Но… Но все эти технологии, – сказал Тим. – То как ты меня вылечил, этот твой медицинский отсек… Разве такое возможно без Корпорации?

– Легко, – усмехнулся Макс. – Мы с Чарли тоже, знаешь ли, не пальцем деланы. Кстати, может, позвать его?

– Не надо, – попросил Тим.

– Почему? – удивился Макс, который прекрасно знал, что Чарли и так здесь. Просто не светится. – Я думал, он тебе нравится.

– Нравится, – согласился мальчишка. – Он веселый. Но… сбивает с мысли. А их сейчас…

– Ладно, – милостиво согласился Макс. – Так вы по-прежнему хотите разрушить еще несколько фрагментов магии? Или остановимся на фальшивом океане?

– Нет, – решительно проговорила Елена. – Я два года мирилась, ждала… Нет. Я хочу знать. Лучше суровая правда.

– Да? – удивился Макс. – Какой-то не общепринятый посыл. Люди правду не любят. Сперва требуют, а потом жалуются, что она не соответствует. Хотя… сперва-то все-таки требуют. По наивности, наверное. Ну да ладно, если настаиваете.

И они задумались. Это было хорошо. Хотя, Макс и так знал, что они умны (иначе бы он с ними не возился), но тут была забавная ситуация. Слишком много всего. С чего начать?

– Что такое… – начал было Тим, но Макс его остановил.

– Давай уступим право первого вопроса даме, – предложил он.

Тим немного смутился и нервно пожал плечами, а Макс тут же задумался когда мальчишка ему больше интересен – когда ведет себя как мальчишка, или когда начинает блистать талантами?

– Ладно, – неуверенно начала Елена. – Когда ко мне вломился тот тип…

– Охотник?

– Я не знаю кто он был такой, – нервно огрызнулась Елена. – Но зачем? Что ему от меня понадобилось?

– Ты ему не понадобилась. Ему был нужен я. Вернее, не ему, а его работодателю.

– И что это за работодатель?

– Неужели непонятно? – удивился Макс. – Наш спаситель, избавитель и прочая.

– Алан Рэй? – растерялась Елена.

– Ну да.

– Но зачем ты ему? Хотя, теперь понятно.

Макс обрадовался, что ей что-то там стало понятно. В конце концов, никто не обещал, что он станет отвечать на вопросы, которые они не зададут.

– За что ты его не любишь? – спросил Тим. – Я имею в виду Алана Рэя.

– Наверное, потому что он не молодой, не красивый и напрочь не того пола…

– Я серьезно, – возмутился Тим.

– Серьезно? – вздохнул Макс. – Если серьезно, я к нему очень даже неплохо отношусь. Так что тебе показалось.

– Не показалось, – настаивал Тим.

– Боги на пороге, – вздохнул Макс. – Ну, ладно. Как тебе это объяснить… У нас с Аланом очень сложные отношения. Иногда можно назвать их дружескими. Иногда – не очень. Когда-то давно мы были… вроде как друзьями. Даже, наверное, очень сильно друзьями.

– Ты с Аланом Рэем? – восхитилась Елена.

– Ага, – легко ответил Макс.

– И что случилось?

Макс пожал плечами.

– Прошло время, произошли какие-то события… мы состарились, дорожки разошлись. Более подробно я это обсуждать не намерен. Не возмущайтесь – не намерен обсуждать в отсутствие Алана. Говорить об этом за его спиной мне, честно сказать, не очень приятно. Еще вопросы будут?

Макс уже начинал надеяться, что у него получится, извиваясь ужом, сыграть в эту игру, которую он сам же и затеял. Зачем затевал? Ну, хотя бы для того, чтобы у них появилась иллюзия, что он им что-то да объяснил. Потому что держать дальше эту неопределенность становилось как-то… да попросту не получалось. Или не хотелось? А теперь вот он пытался выкрутиться хотя бы без особенных потерь. Но тут этот талантливый паршивец в очередной раз решил доказать, что он талантливый паршивец, и спросил:

– Что такое белизна?

Макс поперхнулся вином. Елена тревожно посмотрела на него.

Вот ведь юное дарование, подумал Макс. Ладно, попробуем ответить по возможности нейтрально. А получится?

– Ну… Как тебе объяснить, дружище. Это… боль. Просто она очень такая… большая, твердая, и… белая. По другому я объяснить не смогу, да и не надо вам такое понимать. Периодически – раз в два-три месяца у меня случается что-то вроде приступов. Потом проходит. Только и всего.

– Ты болен? – встревожилась Елена.

Черт побери. Макс прожил долгую жизнь в течение которой чем только ни занимался, что только они с Чарли не исследовали и не изобретали, зачастую обгоняя самого Алана Рэя. Научился вот играть на гитаре и фортепьяно (можно сказать, исполнил детскую мечту). Чего только не было. Но он так и не удосужился придумать внятную легенду на такой вот случай. Просто потому что такого случая и не предвиделось. А тут вот сразу два случая сидели и смотрели на него во все глаза. Совсем некстати ему вдруг подумалось, что, если отвлечься от темы разговора, все это напоминает семейный пикник. Да, и чего только не нафантазируешь.

– Болен? – задумчиво переспросил Макс. – Да не совсем. А ты хитрый паршивец, – это уже Тиму.

– Это еще почему? – удивился, хотя и не обиделся Тим.

– Потому что, объясняя это, придется объяснить очень многое. Надеюсь, вас это не сильно шокирует. Просто я вдруг обнаружил, что врать мне вам не хочется, – соврал он.

Впрочем, врать и впрямь не хотелось. Невзирая на последствия. И Макс начал рассказывать.