Хай-тек господень (Не киберпанк, не пост-апокалипсис, не антиутопия… и совсем не про супергероев)

29.

Он не сразу понял, что находится не в своей комнате. Своя комната. Как быстро он привык называть комнату, которую выделил ему Макс, своей. Вспомнив про Макса, Тим вдруг почувствовал, что ему тошно. Может, не стоило так с ним говорить? В конце концов, их отношения с Еленой – не его дело. Да, она ему нравилась, и да, раздражало отношение Макса, но… Макс ведь его спас. И не просто спас – он научил его играть на гитаре, и вообще. Стоило признаться честно, что Макс был самым классным, интересным и крутым человеком с которым Тим сталкивался в жизни. Черт, надо бы перед ним извиниться. Эта мысль показалась Тиму даже странной. Извиняться перед Максом. Ну, конечно, а Макс, как всегда превратит все в какую-нибудь формулу в духе «все человеческое – от лукавого, корявого и убогого, так что не парься, ибо извинения твои так же бесполезны, как и их отсутствие». А потом еще Чарли наверняка начнет хохмить. И все потуги Тима как-то исправить сказанное вчера будут превращены в неуклюжую нелепость. Обидно. Но все равно, надо поговорить.

Тим открыл глаза, и тут же понял, что находится где угодно, но только не в своей комнате. Больше всего это напоминало больничную палату. Причем очень приличную больничную палату. С крутым оборудованием и прочим. Это явно была не рядовая городская больница… Если это вообще была больница.

Тим сел на кровати и осмотрелся. Да, точно, похоже на больничную палату. И как он тут оказался? Помнится, вчера после ссоры с Максом, он завалился спать, попутно сказав, что хочет уйти… До него начало доходить.

Значит, Макс воспринял его слова всерьез? Ну да, он же сказал: «Если это твой выбор?». И Тим, дурак такой, сказал «да». А значит, Макс его ночью чем-то накачал, и притащил сюда? Зачем… так? А, ну понятно. Чтобы даже Тим не знал где именно находится берлога Макса.

Мальчишка почувствовал что-то очень новое и привычное одновременно. Обиду, гнев. Очень большую обиду. Какую-то космическую. Почти как предательство. Или это и было предательство? Он не ждал, что Макс сможет с ним так… Так…

Но тут дверь больничной палаты распахнулась, и в нее вошел, очевидно, врач. Высокий, немолодой, но и не слишком старый, облаченный в короткий бирюзовый халат, с многофункциональным медпланшетом закрепленным на руке. Врач был такой холеный, такой солидный, такой благожелательный, а планшет у него в руках был такой крутой, что Тим только еще больше уверился, что больница не простая.

– Ну, очнулся? – поинтересовался врач.

Тим молча кивнул. Макс говорил ему, что если ты попал в непонятную ситуацию, или обстановку, надо как можно больше смотреть и слушать и как можно меньше говорить. Собирать информацию и не выдавать свою. Макс говорил… Тиму захотелось завыть.

– Позволь тебя поприветствовать в центральном госпитале, – сказал врач.

Ого, ничего себе. Тим видел центральный госпиталь только один раз и издалека – когда их из приюта возили на какую-то там экскурсию. Надо сказать, вид этого здания произвел на него много большее впечатление, чем сама экскурсия. Центральный госпиталь был таким чистым, таким светлым, таким каким-то… не отсюда зданием, что смотрелся посреди города так, словно его тут не построили, а уронили откуда-то из параллельной реальности в которой все как-то очень уж хорошо, светло и красиво. Простой смертный попасть в центральный госпиталь, разумеется, не мог. Мэр – пожалуйста. Чиновники из правительства – само собой. Богатые шишки и члены их семей – конечно. Ну и Большой Фил, наверное. Но простой мальчишка-выродок из приюта?

– Помнишь что-нибудь? – поинтересовался врач.

Тим отрицательно покачал головой. Он, разумеется, много чего помнил, но доктор явно имел в виду не все его воспоминания.

– Давай я тебе помогу, Тим, – предложил доктор (и мальчишка отметил, что врач знает его имя). – Тебя нашли на улице без сознания. Вызвали Скорую. В скорой обнаружили твои документы, в том числе медстраховку… Медстраховка в наше время – редкая штука. Так что тебя привезли сюда. Насколько я могу судить, с тобой, в общем, все в порядке. Ну, кроме ноги, но об этом потом. Не знаешь почему ты отключился?

Тим снова отрицательно покачал головой.

– Ну, не важно, – легко заявил доктор. – Сейчас все хорошо. Мы подержим тебя еще полдня, а потом отправим по месту назначения.

– Куда? – не понял Тим.

– В школу, – уточнил врач. – Если бы мои дети могли учиться в пансионе высшей лиги, я бы ими очень гордился.

– Ч-чего? – обалдел Тим.

Он слышал про пансион высшей лиги – говорили, что это единственный реальный способ попасть за Стену (ну, если вообще существовал такой способ). Там учились самые талантливые, самые умные… иногда – самые богатые, но не как правило (что удивительно).

– Ты ведь сирота? – шаблонно сочувственно осведомился врач.

Тим кивнул.

– Да, это печально. Но с такими перспективами, я думаю, все у тебя будет хорошо. – Он направился было к двери, но на полпути остановился и повернулся к Тиму. – Кстати, чуть не забыл. Скажи, а кто оперировал тебе ногу? Честное слово, у нас тут самое лучшее оборудование, но такого… Такого я не видел никогда в жизни. Травма, видимо, была очень тяжелая. Но починили тебя мастерски. Как это произошло? Я имею в виду саму травму.

Но Тим уже начал понемногу соображать. Вернее, не соображать даже, а… Некая логическая цепочка стала выстраиваться в мозгу. Мелькнуло очень неприятное предположение. И вместо ответа на вопрос доктора, он задал свой:

– А откуда вы все это узнали?

– Про операцию? – удивился доктор. – Ну, мы же тебя осматривали. И…

– Нет, – прервал его Тим. – Про пансион высшей лиги и остальное. Какая медстраховка?

Доктор посмотрел на него удивленно, а потом набрал что-то там на планшете. На стене засветился небольшой экран, и на нем появились данные как будто на Тима. Так и есть. Биометрия, медстраховка, попечительский счет, отметка о пансионе… Все было в порядке, кажется… Нет, судя по реакции доктора, все точно было в порядке.

Значит, Макс… Макс состряпал для него историю, каким-то фантастическим образом влез в городскую базу данных, в защищенные реестры, сделал фальшивые документы, финансовое обеспечение, направил его в лучшую элитную школу в мире, чтобы Тим не оказался снова в приюте?

Сперва Тим даже не понял как он ко всему этому относится, а потом вдруг подумал – Макс что же, хочет от него откупиться? Мысль была нелепая (зачем Максу это надо?), но выглядело все именно так. Он выставил Тима, оттолкнул его… И что же, он полагает, что нужно именно это? Будто бы… будто бы… Как нерадивый приходящий отец, который не может быть нормальным отцом задаривает ребенка дорогими и ненужными игрушками?

Все это было как-то глупо, но Тим вдруг понял, что ему очень паршиво. Не нужна была ему эта крутая школа, эта медстраховка, вся эта чушь. Ему нужен был Макс. Нужна была Елена. А это… Как предательство припудренное деньгами.

– Это все не мое, – решительно сказал Тим врачу.

– Что? – растерялся врач.

– Это все не мое! – почти прокричал Тим дрожащим голосом. – Это все вранье, фальшивка! Это не я. Я – обычный нищий выродок. Никакой высшей лиги, никакой страховки. Я никто.

Тим рухнул лицом в подушку.

Доктор явно не знал как на это реагировать, и сказал:

– Я сейчас все проверю, и вернусь.

* * *

– Мысль о том, что он не сообразил и не успел сориентироваться не приходит в голову? – как-то осторожно спросил Чарли.

– Нет, – вздохнул Макс. – Когда он не может сориентироваться, он просто молчит и смотрит по сторонам. Изучает, пытается понять.

– Умный мальчик. Хотя, как теперь выясняется – не очень.

– Черт, ну и зачем он это сделал? – рявкнул Макс.

Он угрюмо смотрел на монитор не так чтобы легально транслировавший происходящее в палате, куда определили мальчишку.

– Ты и впрямь не понимаешь? – усмехнулся Чарли. – Впрочем, нет, судя по твоей реакции, прекрасно ты все понимаешь. И да, ты прав.

– В чем именно я прав на этот раз?

– В том, что не знаешь как надо было поступить с мальчишкой. Он тебе нравится, так ведь?

– Он и тебе нравится.

– Ну, я и не отрицаю. Чертовски задорный малый. Только это не отменяет проблемы.

– Елки, ну почему с людьми всегда такой геморрой?! – вздохнул Макс.

– Вот полностью согласен с последним тезисом, – поддержал его Чарли. – Но ты уверен, что он человек?

– Судя по количеству создаваемых проблем – более чем, – усмехнулся Макс.

– Он на тебя, видать, сильно обижен. Не желает принимать твоих подачек.

– Настолько обижен, что готов рискнуть собственной жизнью? – ошалел Макс. – А обучение в престижной школе, новые документы и шанс наладит жизнь – это подачки?

– С его точки зрения, наверное, да. Видимо, ему нужно что-то совсем другое.

– Он и сам не знает что ему нужно.

– Да нет, тут все просто. Ему нужен ты. Но не такой ты. Ему нужен Макс друг, учитель, Макс, которому не наплевать. Кто-то даже больше чем отец… Мальчик сам этого сформулировать не может, но мне кажется, что-то в этом роде.

– То есть, ему нужен я, который не я? – резюмировал Макс.

– Получается, так, – согласился Чарли, а потом добавил: – Да, ты прав в том, что с людьми всегда геморрой. И что теперь будет?

– А что будет? – вздохнул Макс. – Если доктор решит проверить его документы по базе, которую ты так тщательно подчищал, он может решить, что мальчишка, например, ударился головой, и ему нужно время, чтобы мозги встали на место. А там, глядишь, и наш отчаянный вьюношь образумится. Это был бы лучший вариант.

– А худший?

– А худший – доктор на всякий случай затеет прогнать его биометрию независимо от документов. И спустя секунду Альфа будет знать где Тим находится. А потом для него оказаться в руках Алана Рэя – вопрос времени. Но судя по всем прочим данным, все случится чертовски быстро. Зачем-то он Алану сильно нужен.

– И что ты будешь с этим делать?

– Ничего, – сказал Макс. – Алан Рэй не причинит ему вреда.

– Ты в этом уверен?

Макс промолчал.

– Ты точно в этом уверен? – настаивал Чарли.

– Может, это был бы лучший вариант для мальчишки, – сказал Макс. – Так или иначе, Алан Рэй все равно бы его заполучил.

На этот раз промолчал Чарли.

– Я не знаю на кой ляд пацан понадобился самому могущественному человеку на земле, но вряд ли чтобы освежевать. На Алана это не похоже.

– На того Алана, которого ты знал пятьдесят с лишним лет назад? – осведомился Чарли. – Или на того с которым встречался недавно? На того, кто построил Стену и разделил людей на элиту, обычных и выродков?

– А чего это ты вдруг впрягаешься за права человека? – усмехнулся Макс.

– Мне плевать на людей и на их права, – холодно заявил Чарли. – Раньше мне был небезразличен только один человек – тот самый, который много лет назад помог мне превратиться из бездушной машины практически в живое существо.

– Что бы это ни значило, – вставил Макс.

– Что бы это ни значило, – согласился Чарли. – И тот человек никогда не требовал от меня ничего взамен. Я не знаю как он проделал это со мной, но за эти годы я успел достаточно хорошо изучить его самого.

– И чего нанаблюдал? – поинтересовался Макс.

– Ты ни разу не назвал Тима по имени, – заявил Чарли. – Мальчишка, пацан, вьюношь… Тебе не хочется произносить его имя вслух.

– Слушай, чего ты от меня хочешь? – поинтересовался Макс. – Этот пацан – как чемодан без ручки. Ты что предлагаешь – взять его обратно? Усыновить? Давай предположим, что я сотворил этот бред. Что дальше? А дальше начнутся вопросы. Он парень ну очень толковый. Где мы находимся, почему то, почему се… кто такой Чарли, например. И он начнет искать ответы. А потом ему понадобится общество ровесников, девчонок… И как ты предлагаешь все это устроить? Да мы с тобой из хитрых и резвящихся в свое удовольствие отшельников моментально превратимся в звезд Сети. Сколько народу будет толпиться вокруг? В центре какого дурдома мы с тобой окажемся? Даже если Алан с Альфой не откроют на нас тотальную охоту…

– Не откроют, – заверил его Чарли. – Алан никогда не откроет на тебя охоту.

– Бабушка надвое сказала, – усмехнулся Макс. – Охотника помнишь? Да и без них найдется масса желающих. А что до мальчишки… Давай не будем забывать про его ДНК.

– Он себя ведет как нормальный… – возразил было Чарли.

– И так будет продолжаться ровно до тех пор, пока он не перестанет это делать. Чарли, тебе сложно это понять – ты не был рожден человеком. Но я – результат непонятно чьего эксперимента. Аномалия. Я – вообще неведомо что. Ни я, ни ты до сих пор не знаем как это происходит.

– Ты боишься, что он может оказаться опасным? – спросил Чарли.

– Да, – просто сказал Макс. – Но еще больше я боюсь того, что в какой-то момент он станет настолько опасным, что мне придется его… Как думаешь, у меня хватит духу?

– Не имеет значения, – вздохнул Чарли.

– Почему? – осекся Макс.

– Доктор загрузил его биометрию в полицейскую базу данных. Альфа его уже засекла. Понеслась рубаха рваться.

30.

Они приехали за ним через час. Терпеливо ждали, пока Тим оденется, потом один из них приложил значок к планшету доктора (планшет удовлетворенно пикнул в знак согласия), другой подхватил вещи Тима (оказывается, у него были с собой вещи – целый рюкзак) и, не говоря ни слова, вывели его из больницы. На улице усадили на заднее сидение персонального кара, и повезли.

Тим не сопротивлялся. А какой был смысл? Двое здоровенных полицейских, и он со своей покалеченной ногой. А даже если бы и сопротивлялся, то что? Даже если бы смог сотворить чудо и убежать, то куда бы пошел?

Полицейские молчали, Тим тоже молчал. Пялился в окно кара на проплывающие мимо дома, и гадал – его повезут сперва в участок, или сразу в приют? Было тихо – они даже музыку не включили. Кар шел на автопилоте, но полицейский за рулем вел себя так, словно управлял вручную. Его напарник, как ни странно, вел себя так же – как будто тоже управлял… тем же самым каром. Наверное, Макс бы над ними посмеялся. Не говоря уж о Чарли.

От воспоминаний о Чарли и особенно о Максе, Тиму стало тошно. Кто бы мог подумать, что жизнь способна вот так быстро и погано измениться. Сперва побег из приюта, потом Палач на контейнерных полях, потом покалеченная нога, потом Макс… Елена. А теперь что? Тим вдруг как-то остро осознал, что скоро вернется обратно в приют. Самое поганое место на земле. Ему захотелось повеситься… Или нет? Или сделать что-то такое, стать кем-то таким… Аланом Рэем? Чтобы спустя годы Макс понял насколько он был неправ, выбрасывая его из своей жизни. Глупые детские фантазии. Но возвращение в приют… Одно из самых жутких разочарований – покинуть какое-то место, где тебе было плохо, и быть уже четко уверенным, что никогда туда не вернешься, а потом…

Достаточно быстро Тим сообразил, что его везут не в приют. И, кажется, не в участок. Он не так чтобы хорошо знал город, но когда за окном начали проплывать фешенебельные особняки, и до него дошло, что ни приюта, ни участка тут быть не может. Разве что, благодаря тому, что его забрали из элитного госпиталя и при нем были крутые документы, то и полицию вызвали из соответствующего района. Притянуто за уши.

Полицейские привезли его к воротам большого особняка, который как-то очень уж усиленно охранялся. Двое неприятного вида головорезов в бронированных (кажется) плащах под которыми явно скрывалось оружие, мрачно посмотрели на полицейский кар, но без лишних слов впустили его на территорию особняка.

Верхние, Нижние, нашествие, говорил Макс. Люди всегда останутся людьми. Всегда будет тот, кто живет во дворце и тот, кто живет на помойке. И тот, кто во дворце всегда будет иметь очень верное логическое объяснение того почему именно он живет во дворце, а тот, кто на помойке – такое же совершенно правильное и логичное объяснение почему он не должен жить на помойке, и этот из дворца просто обязан с ним поделиться. Всегда будут неудачники, успешные люди, просто люди, интеллектуалы и идиоты. И всегда кто-нибудь будет евреем. В данном случае – ты. Люди в городе придумали себе недочеловеков из внешнего мира просто чтобы иметь благовидный предлог не пускать посторонних в город. Богатые, бедные, лживые, умные и тупые… Если человечество в чем-то и преуспело всем скопом – так это в выдумывании оправданий.

Но все это лирика. Вопрос был в том кому и на кой ляд Тим понадобился в этом особняке.

Кар подкатил к парадному входу, на крыльце которого их уже ждали трое. Еще парочка вооруженных головорезов, и третий – странного вида тощий лысоватый тип с мрачным лицом, облаченный в дорогой костюм, который на нем все равно смотрелся как дешевый. Правда, Тим был не силен в определении дорогих костюмов, но ему почему-то так подумалось.

Полицейские вышли из кара, открыли дверь для Тима. Он – куда деваться – выбрался наружу, неудачно наступил на больную ногу, сморщился, но все равно спросил:

– А где это мы?

Ему никто не ответил. Один из головорезов подхватил его вещи, второй ухватил за плечо самого Тима, и они всей дружной компанией направились в дом.

– Эй, – запротестовал Тим, – вы чего? Да отцепись ты, больно же! – заорал он на того головореза, который тащил его за руку.

Больно было и в руке, которую с немалой силой сжимал головорез, и в не поспевавшей раненной ноге.

Как ни странно, тощий тип в дорогом-дешевом костюме, который, видимо, был тут главным, остановился, обернулся, посмотрел на Тима, и скомандовал головорезу:

– Аккуратнее. Не нужно причинять лишнюю боль.

Это было сказано так… «Лишнюю боль». То есть, боль бывает не лишняя? Нет, ну понятно, при всяких там медицинских процедурах, еще где-то, но что-то заставило Тима крепко сомневаться, что тощий именно это имел в виду.

В итоге мальчика протащили по первому этажу особняка, потом они спустились куда-то в подвал, и оказались в некоем подобии медицинского кабинета. То есть, это и был, наверное, медицинский кабинет, но какой-то… неприятный, что ли. Одно то, что он располагался в подвале мрачного особняка уже не вызывало доверия.

– Раздевайся, – скомандовал тощий Тиму.

– Чего? – обалдел Тим.

– Мне нужно тебя осмотреть, – пояснил тощий. – И поверь, если ты разденешься сам, это будет намного проще и быстрее, чем если я прикажу тебя раздеть этим ребятам.

Тим мрачным затравленным взглядом посмотрел на двоих головорезов, и принялся раздеваться. Ему было велено снять все. Потом его, абсолютно голого, запихнули в сканер, заглянули в рот, в нос, в глаза, в задницу. Взяли кровь из вены, мазок изо рта и из носа. Да что тут происходит?

Увидав его раненную ногу, тощий как будто оживился, аккуратно взял Тима за бедро и принялся изучать. Тим аж вздрогнул – неприятно, когда к больной и заживающей части твоего тела прикасается кто-то кому ты не доверяешь.

– Кто оперировал? – осведомился тощий, разглядывая ногу мальчика.

Тим не ответил.

Тощий недолго подождал, а потом пожал плечами, и равнодушно сообщил:

– Неважно. Боссу ты все расскажешь. Одевайся.

Тим быстро, насколько мог, оделся, и его снова куда-то потащили. На этот раз – куда-то вверх. Аж на третий этаж. Повезли на лифте. Тим не очень понимал для чего лифт в трехэтажном здании, но ему было плевать. И больная нога была скорее за, чем против.

Наконец, они остановились перед большущими двустворчатыми дверями, один из головорезов постучал.

– Да, – донесся из за двери низкий жесткий голос.

Головорез распахнул дверь, и Тим увидел одного из самых странных и жутких людей в жизни.

Это был амбал из амбалов. Шириной этот амбал был с двух обычных амбалов. Громадный лысый череп был размером с череп динозавра, наверное, и, вероятно, такой же прочный. Крупные мощные черты лица, массивная челюсть, глубоко посаженные глаза, смотрящие цепко и грозно неожиданно умным и пытливым взглядом.

Увидав Тима и сопровождающих, амбал легко поднялся из-за стола за которым только что сидел, и Тим тут же понял, что он не только широкий – он и высоченный. Просто громадный. При этом, правда, двигался он на удивление легко, мягко, и явно мог оказаться очень быстрым и проворным. А уж что силищей его природа не обделила, было понятно сразу.

И Тим сразу уяснил себе кто перед ним. При этом правда, не становилось понятнее зачем мальчишка понадобился такому человеку.

– Привет, – сказал Большой Фил Тиму.

– Здрассте, – ответил Тим.

– Вы двое ступайте, – велел Большой Фил сопровождающим, и те исчезли, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Большой Фил, между тем, приблизился и навис над Тимом как скала. Тим с некоторым смущением уставился на него снизу-вверх. И с испугом, наверное. И от того, что осознавал кто перед ним, и от того, что в этой громадине было слишком много от Палача. Да и вообще – неприятно, когда над тобой нависают. Тем более такая махина.

– Симпатичный мальчонка, – заявил Большой Фил, насмотревшись на Тима.

– Вы тоже ничего, – ошалев от собственной смелости заявил Тим.

Большой Фил засмеялся. Странно, но его смех не был ни угрожающим, ни неприятным, ни жутким, как можно было бы ожидать. Хотя, Тим легко мог представить себе ситуацию в которой он именно таким и станет.

– Мне нравится этот пацан! – радостно объявил Большой Фил, а потом спросил: – Нога болит?

– Ничего, терпимо, – заверил его Тим.

Он не понимал что с ним происходит. Как будто он заразился чем-то таким от речей Чарли, и теперь стал смелым, как истинный идиот.

– Нет, решительно нравится, – подтвердил свои выводы Большой Фил. – Присаживайся, – он сделал приглашающий жест в сторону здоровенного кресла перед столом. – Так как, говоришь, тебя зовут?

– Тим, – сказал Тим, проковылял к креслу и с облегчением в него плюхнулся.

– Тим, – повторил Большой Фил. – Знаешь кто я?

– Знаю, – подтвердил Тим.

– Ну, вот и славно.

– Только не знаю как вас называть. Большой Фил – как-то невежливо.

– Нормально, – махнул рукой Большой Фил. Ладонь у него была тоже ничего себе – со сковородку для большой и дружной семьи. – Не проголодался? Есть хочешь. Может, чего-нибудь освежающего?

– Нет, спасибо.

– Смелый, умный, вежливый… И откуда ты такой взялся?

– Сначала из буферной зоны, потом из приюта.

– Да, – кивнул Большой Фил. – Кстати, чтобы ты знал – я не тупой шовинист и совершенно не считаю людей из большого мира выродками. Ты уж точно на выродка не похож.

– Спасибо, – совершенно искренне сказал Тим.

Он вдруг понял, что несмотря на угрожающий, прямо таки жуткий вид и еще более мрачную репутацию, Большой Фил ему нравится. Нет, в самом деле. Это было ощущение некоего уверенного в себе духа, какой-то свободы от условностей и занудных законов общества… Эк наворотил. Но все равно – чего-то такого, чего он надышался (или нанюхался) общаясь с Максом и Чарли. Бандит, главный головорез в городе. «Кто из вас без греха – пусть первым бросит в меня камень», – провозгласил Иисус к толпе, и тут же заполучил булыжником от родной мамы. Макс рассказал. Как анекдот.

– Расскажи мне о себе, Тим, – попросил вдруг Большой Фил.

– А-а… обо мне? – растерялся Тим.

– Ну да. Или ты считаешь себя настолько неинтересным, что и рассказывать не о чем?

– А… зачем?

– Ну, это несколько невежливо, не находишь? – с легкой иронией в голосе проговорил Большой Фил.

Вспомнилось опять-таки от Макса «Коля, вы, слава богу, не еврей, не учитесь у нас плохому – не отвечайте вопросом на вопрос»⁸². Поэтому Тим сказал:

– Да, извините. Но… просто не о чем рассказывать. Вырос за буферной зоной, жил в лаборатории с матерью, потом… – Большой Фил его не торопил. Он вообще, судя по всему, был очень терпелив. – Потом… Напал Палач. Я убежал.

– Убежал от Палача? – удивился Большой Фил.

– Ну да. Мать выставила меня через заднюю дверь, а когда я отошел достаточно далеко… Она… Я не уверен, но кажется, она взорвала лабораторию.

– Сочувствую, – проговорил Фил, и, судя по его тону ни черта не было понятно – сочувствует он, или нет.

– Потом пришел в Город, попал в приют… Все.

– Так уж и все? – удивился Большой Фил.

– А что еще?

Это было очень непросто. Макс ему об этом говорил. Понять что именно интересует собеседника, и не выдать информации больше чем нужно, чтобы сказанное показалось правдой. Чего хотел Большой Фил? Зачем Тим вообще ему запонадобился? А раз понадобился – что именно ему известно о Тиме?

– Можно я задам тебе непростой вопрос, Тим? – спросил Большой Фил.

– Думаю, да.

– Когда ты вошел в комнату и увидел меня. Ты ведь сперва испугался, верно?

– Ну… да.

– Почему? Только честно. Я настолько страшный?

Большой Фил пристально смотрел ему в глаза, и мальчишка отчетливо видел насколько этот тип умен. И он явно ждал не просто ответа – он ждал правильного ответа. И Тим решил ответить честно, решив, что в данный момент он ничем не рискует.

– Вы… Вы…

– Ну, смелее, – подбодрил его Большой Фил. – Не бойся меня обидеть.

– Вы похожи на Палача, – выпалил Тим.

Кажется, Большой Фил не был разочарован ответом. Хотя, Тиму почему-то показалось, что он ожидал чего-то другого.

– Не переживай, – усмехнулся Большой Фил. – Я прекрасно понимаю как выгляжу. Но разве дело только в этом?

– А в чем еще? – совершенно искренне удивился Тим.

– Ну… ты ведь знаешь кто я?

– Знаю, конечно. Только я, как вы – не шовинист.

Большой Фил уставился на него с огромным удивлением, потом задумался на некоторое время, и сказал:

– Нет, ты мне решительно нравишься. Ты действительно настолько смелый?

– Смелость – понятие относительное, – процитировал Макса Тим. – Как говорил Стивен Кинг «Нет людей, которые ничего не боятся. Пугать надо уметь».

– Читаешь старых авторов? – порадовался Большой Фил. – Умно. И приятно.

Черт побери, Тим почти что восхищался этим человеком. Он был ужасен, и прекрасно осознавал как выглядит и какая у него репутация… Но у него явно не было никаких комплексов по этому поводу. Он считал свою внешность не более чем еще одним жизненным фактором, и наверняка легко пользовался ею как инструментом. А репутацию свою, наверное, считал правильной и заслуженной. Тиму вдруг подумалось, что Большой Фил с Максом нашли бы общий язык.

– Расскажи мне, что у тебя с ногой, – попросил Большой Фил.

Тим помрачнел и крепко задумался. Он думал что рассказывать. О чем стоит говорить, а о чем нет. Вот ведь вопрос.

Большой Фил подождал некоторое время, а потом вздохнул:

– Ну вот, у нас появились первые проблемы.

– Нет, – поспешил заверить его Тим. – Просто…

Все-таки общение с Максом не прошло для него даром. Да и не могло пройти – разве такое вообще возможно? И навык вот этого – умение юлить, врать, балансировать на грани полуправды – несмотря ни на что заронил свое зерно в сознании Тима, и зерно это, кажется, пыталось сейчас давать всходы. Другой вопрос, что этот Большой Фил, во-первых, явно был чертовски умен, а во-вторых… Он вызывал у Тима симпатию. Как ни странно. Но кто сказал, что нельзя врать людям, которые тебе приятны и даже нравятся? Люди вечно врут своим родным, близким, даже собственным детям. Почему нет? Ну, во всяком случае, Макс так говорил.

– Что – просто? – лукаво поинтересовался Большой Фил.

– Вы мне не поверите, – вздохнул Тим, врубая на полную катушку то, что Макс называл «Система Станиславского».

– А ты попробуй, – ожидаемо предложил Большой Фил.

– Ну… Ногу мне сломал Палач, – просипел Тим, старательно глядя в пол. – Я сбежал из приюта, а он… Нашел меня на контейнерной свалке, выследил, и… в общем, пришел завершить то, что начал в лаборатории.

– Что? – кажется, Большой Фил обалдел. – Ты не шутишь со мной, мальчик?

– Нет, – прохрипел Тим. – Это была бы самая идиотская шутка, которую только можно придумать.

– С этим не поспоришь, – кивнул Большой Фил.

Он поднялся с кресла, подошел к окну и уставился куда-то в никуда, заложив руки за спину. Его громадный пиджак пошел морщинами на плечах и на животе. Только что не затрещал. Большой Фил думал.

– Тогда ответь мне на другой вопрос, – сказал он, не поворачиваясь к Тиму. – Спрашивать зачем ты понадобился Палачу глупо – это просто машина убийства. Как акула. Но почему ты до сих пор жив, и мы с тобой тут разговариваем? Почему он не разорвал тебя на части, а всего лишь милостиво сломал ногу?

– Потому что меня спас Призрак, – честно признался Тим.

Большой Фил повернулся к нему с такой скоростью, словно стоял на каком-нибудь вращающемся диске или еще чем. Тиму даже показалось, что от этого движения могучего тела по комнате прошелся сквозняк.

– Повтори, пожалуйста, – вкрадчиво попросил он.

– Палач хотел меня убить. Он меня швырнул так, что нога сломалась. А потом появился Призрак, и оторвал Палачу голову.

У Большого Фила отвисла челюсть.

– И ты полагаешь, я поверю в этот бред?

Тим пожал плечами.

– Но ты, похоже, не врешь, – медленно проговорил Большой Фил. – А придумать такую ахинею – это надо еще постараться. Впрочем… ходили слухи о чем-то подобном. Правда, это было месяца четыре назад. Хорошо, допустим. А зачем Призраку понадобилось тебя спасать?

– Откуда мне знать? – искренне удивился Тим.

– Тоже верно, – кивнул Большой Фил. – А теперь вопрос от которого зависит как сложатся наши дальнейшие отношения, мальчик.

Тим изо всех сил постарался изобразить на физиономии выражение абсолютной честности и искренней готовности ответить на любые вопросы. Оставалось только надеяться, что выражение получилось.

– Что было дальше? – спросил Большой Фил.

– Дальше? – не понял Тим. – Дальше я отключился.

– На четыре месяца? – как-то недобро улыбнулся Большой Фил.

Тим старался смотреть ему прямо в глаза. Это было непросто. Взгляд у Большого Фила был… как это Макс говорил? Как у великого инквизитора? Макс называл это взглядом Игнатия Лойолы⁸³. И сама мысль о том, чтобы рассказать Большому Филу про Макса и все остальное казалась Тиму страшной. Потому что если такой человек узнает обо всем… Впрочем, Тим и сам мало что знал и понимал. Но Макс… И Елена. Тим готов был скорее умереть, чем рассказать про них.

– Не знаю, – пробормотал Тим. – Я очнулся в больнице…

– С великолепными и даже не поддельными документами? – усмехнулся Большой Фил. – Или откуда они взялись, ты тоже не знаешь? – Он не спеша подошел к столу и вывел на стену изображение тех самых документов с которыми Тим впервые познакомился в госпитале. – Это потрясающе. Ты абсолютно официально прописан во всех базах данных как совершенно другой человек. И все настоящее. Я даже не знаю кому такое под силу. Разве что Алану Рэю с его Альфой.

– Я ничего об этом не знаю, – попытался было возражать Тим.

– Помолчи, – потребовал Большой Фил. – И вот последний вопрос. Зачем ты в госпитале признался, что ты – это не ты?

Вот это был удар под дых. Тим тогда просто… Он просто подумал, что ему не нужны такие подачки от Макса. Никакие подачки не нужны. Правда, назвать такое подачкой было весьма непросто. Но кто же тогда мог знать, что им с какого-то перепугу заинтересуется такой могущественный человек, как Большой Фил?