Хай-тек господень (Не киберпанк, не пост-апокалипсис, не антиутопия… и совсем не про супергероев)

26.

Как говорят психологи, философы и словоблуды – стакан либо наполовину полон, либо наполовину пуст. Зависит от многого, но по сути – только от точки зрения. Про пессимизм и оптимизм – это прекрасно. Однако, важно еще что в стакане. Тут уж как повезет. Можно, конечно, предположить, что стакан иногда бывает полон до краев. Или совсем пуст. Только вот в природе такое встречается крайне редко – обязательно либо что-то остается на донышке, либо выплескивается через край.

Старик Эйнштейн, хотя никогда не говорил этого напрямую, приучил нас к тому, что тьма есть полное отсутствие света, а свет – полное отсутствие тьмы. Из чего следовало, что в мире, в сущности, нет ничего, кроме тени. Или это не Эйнштейн? Гермес Трисмегист?

Охотник погиб. Его убили не совсем простым способом, размозжив основание черепа и раздробив шейные позвонки. Вполне себе в духе какого-нибудь Палача. Либо Верхних с Нижними. Или даже Призрака. Если бы только Алан Рэй не знал, что в тот момент Охотник занимался совсем другим. И связать такую смерть с его заданием было бы странно. Разве что совпадение… Да нет, ну какое к лешему совпадение? Охотник мертв, девушка исчезла. Ничего себе сочетание случайных факторов.

Тот, кого Алан Рэй увидел – ну, или ему показалось, что он увидел – на том снимке и кого спустя буквально минуту опознала Альфа спустя столько лет… В сущности, это было не более чем блажью, глубоко въевшимся отголоском подростковых обид. И Алан Рэй отправил Охотника скорее чтобы доказать самому себе, что он ошибся, и что это не может быть правдой – это попросту не могло ей быть. Одна проблема – тот из чьих рук Алан Рэй получил это фото не стал бы его показывать, если бы это было просто совпадением. И вот, Охотник мертв.

Нельзя сказать, чтобы этот странноватый человек вызывал у Алана Рэя особенную симпатию. В сущности, он был опасным маньяком, которого надо было держать в узде. Но Охотник был ценен своей способностью видеть малозначительное и делать правильные выводы. А еще он мог искать – умел искать. С жутким терпением и упорством фокстерьера, с хладнокровным остервенением стремясь к цели неделями, месяцами.

Но разве это тревожило Алана Рэя? Нет. Вот совсем нет. Он понимал, что того, за кем он послал Охотника, скорее всего не существует. А если бы и существовал… Да, он всегда был хладнокровен, циничен, безжалостен, хитер и коварен. Да, он мог быть опасен, он наверняка умел убивать. Но вот так. Вместо того, чтобы получить твердое доказательство того, что он просто обознался, приняв совершенно постороннего человека за призрак из очень далекого прошлого, Алан Рэй получил еще большую мучительную неопределенность. А он ненавидел неопределенность. Хотя, и вынужден был признавать, что мир заполнен ей до краев.

И особенно в такой обстановке становились ценными вещи, которые были все-таки понятны и однозначны. Не потому что ты позволял себе в это верить, а потому что так и было на самом деле. Тот человек всегда говорил, что однозначность – редкая штука. Однозначен нож, приставленный к горлу. Хотя, с этим можно, как он выражался, работать – обезоруживать того, кто держит нож, либо убалтывать. Однозначен голод, боль. И с ними тоже можно работать. Искать пропитание, либо жрать обезболивающие. Однозначна смерть, само собой. С ней работать уже бессмысленно. Все остальное можно крутить и так и этак.

Интересно, он и в самом деле не знал, что бывает нечто совсем другое? Нет, не мог не знать. Или не позволял себе это знать?

Например, сейчас, несмотря на все сложности, в очередной раз свалившиеся на голову, звуки, доносившиеся из большой гостиной на первом этаже, были однозначно прекрасны. И звуки, и их источник.

Алан Рэй спускался по лестнице и постепенно на его лице расцветала скупая, но содержательная улыбка. В последнее время мало кто видел его улыбающимся.

Алиса давно не садилась за рояль. Года два, наверное. Когда-то она увлеклась музыкой, а он, как и всякий любящий отец, вбил себе в голову, что у нее талант. И для нее раздобыли этот прекрасный инструмент – настоящий, никакой электроники. И она играла, даже какое-то время училась всерьез. А потом, как и все подростки, перешла на что-то другое.

И вот это было странным. Алан Рэй перестал улыбаться. Играла явно не Алиса. Музыка была потрясающей, а исполнение настолько мастерским, что, как бы Алан Рэй ни любил свою дочь, он прекрасно понимал, что ей в жизни так не суметь.

Алан Рэй поспешил в большую гостиную.

В сущности, это была единственная гостиная в доме. Да и сам дом, если знаешь кому он принадлежит, мог показаться маловатым и простоватым. Нет, все качественное, просторное, места хватает, само собой. Но это был точно не дворец. Просто потому что Алан Рэй совершенно не понимал зачем ему дворец и как вообще можно жить во дворце. Из дворца можно править. Но править можно и без дворца. Во дворце можно сидеть, как идиот, и надуваться от сознания собственного величия. Во дворце можно выпендриваться. Но называть дворец домом…

Первое что бросалось сейчас в глаза в гостиной – это, само собой, рояль. Рояль был цвета слоновой кости, старый, и, если верить Альфе очень дорогой… Ну, в прошлом мире. Теперь было бы странно предположить, что кому-то мог понадобится дорогой рояль. За роялем спиной к входу, и, соответственно, в вошедшему Алану Рэю сидел некий мужчина. Совершенно, как казалось, незнакомый. Но играл он… Это могло вызвать восторг даже у неискушенного слушателя. А уж у искушенного… Черт их, искушенных, разберет – просто красиво, и все.

Алиса стояла рядом с роялем, и явно боялась даже дышать, дабы не прервать вот это. Она даже вошедшего в комнату собственного отца не сразу заметила, а когда все-таки соизволила обратить внимание, только рассеянно улыбнулась, и снова уставилась на незнакомца. И Алан Рэй увидел в ее глазах то самое чувство. Ничего сверхъестественного, такое бывает достаточно часто. Когда хороший поэт читает свои стихи, люди, которым стихи действительно нравится, в этот момент в него как будто влюбляются. С музыкантами, очевидно, происходит то же самое. Обожающий взгляд фаната. Если фанат с мозгами, когда музыка перестает звучать, через какое-то время это проходит. Если фанат идиот… Что ж, начинается что-то вроде помешательства. Можно было носить футболку с раскрашенной пастью Роллингов, но ночевать у ворот особняка Мика Джаггера⁷⁸ – явно перебор. Алан Рэй был уверен, что его дочь достаточно умна, и так на нее действует музыка… черт побери, на него она тоже действовала. Но этот взгляд Алисы его, признаться честно, потряс.

Незнакомец уже закончил играть, убрал руки с клавиш, а она все смотрела, смотрела… И Алан Рэй смотрел. В общем, со спины – человек как человек. Кажется, чуть выше среднего роста, достаточно крепкого телосложения, насколько позволяла судить длиннополая куртка с откинутым капюшоном, серые штаны полувоенного покроя, на ногах крепкие ботинки – такие прежде называли треккинговыми. Что еще? Ну, короткая стрижка. Странный образ для музыканта такого уровня.

Незнакомец, несмотря на то, что перестал играть, почему-то не повернулся и вообще не шевелился на своем месте. А Алиса, соизволив, наконец, уделить внимание забытому отцу, подошла к нему, и взяла за ладонь и заговорила, почему-то шепотом. Будто боялась разрушить что-то такое что осталось после этой музыки.

– Пап, почему ты нас раньше не познакомил? Этот твой друг… Он такой классный. Такой умный, веселый. Он так много знает, и так играет…

Алан Рэй удивленно уставился на дочь, потом перевел взгляд на все еще неподвижного незнакомца. Он был почти уверен, что не знает этого человека – раз. То есть, абсолютно уверен – среди его знакомых точно не было пианистов такого уровня. А еще, у него, как у Алана Рэя, не было и не могло быть друзей – это два. Он мог считать своими друзьями только Алису, ну и, с изрядным допущением, Альфу. И, наконец, третье – как этот загадочный друг проник в дом? Почему Альфа не предупредила, что кто-то пришел – кто угодно, друг, или не друг.

– Кажется, пауза неприлично затянулась, – проговорил вдруг незнакомец.

И этот голос, его интонации… Алан Рэй на секунду подумал, что у него сейчас случится сердечный приступ. А незнакомец (незнакомец, или привидение?) подождал еще какое-то время, а потом крутанулся на табурете, и уставился на Алана Рэя снизу-вверх тем самым хитрым, веселым, насмешливым взглядом.

– Привет, Алан, – сказал он. – Ты как-то побледнел. Может, тебе присесть?

Алан стоял и смотрел на него… и отказывался верить в то, что видит. Несмотря на все что было до этого, несмотря на фото и отправку Охотника. Но чтобы вот так, нагло впереться к нему в дом из запредельного прошлого…

– Этого не может быть, – пробормотал Алан Рэй. На какое-то мгновение перед глазами у него и впрямь все поплыло, но он быстро справился.

– Папа? – перепугалась Алиса.

– Все нормально, – заверил ее Алан Рэй. А потом осторожно, с опаской, как сапер с опаской касается взрывателя, посмотрел незваному гостю в глаза. – Это вы?

– Ты не поверишь, но он самый я! Обниматься будем? Нет? Ну и слава богу.

Это было сказано настолько в его манере. И оказывается, Алан Рэй ничего не забыл. С тех самых пор как был просто мальчишкой Аланом, и…

– Но… как это возможно?

Гость пожал плечами, и заявил:

– Это долгий, и по мне – совершенно бессмысленный разговор. А мы тут, знаешь ли, познакомились с твоей дочерью. Она у тебя чудо. Давно не встречал таких светлых людей.

– Спасибо, – проговорила Елена, и, естественно, засмущалась.

– Спасибо вам, сударыня, – сказал гость. – Ваше присутствие в этом мире оправдывает существование человечества как вида. В моих глазах, во всяком случае.

– Вы пытаетесь со мной заигрывать? – как-то лукаво спросила Алиса. Как будто она и не была бы против.

– Увы, сударыня, – вздохнул гость. – Я слишком стар для заигрываний. Зато таким образом заслужил право говорить все как есть. Можете спросить у отца. – Он с сомнением посмотрел на Алана Рэя, и добавил: – Ну, когда к нему вернется дар речи.

Алиса удивленно посмотрела на отца, потом снова на гостя. И Алан Рэй понимал смысл этого взгляда. Уже очень-очень давно (а на ее памяти вообще никогда) никто не осмеливался говорить так с самим Аланом Рэем.

– Алан, – позвал гость так, словно для включения сознания Алана Рэя необходимо было повысить громкость общения. – Отомри уже. Ты же сам меня искал, чего ж теперь шокируешься?

– Папа? – растерялась Алиса. – Папа, что происходит?

– Сударыня, дайте отцу время прийти в себя, – с усмешкой попросил незваный гость. – Но, Алан, ты, все-таки, давай оперативнее. Не торчать же мне тут целый день.

Но Алан Рэй уже взял себя в руки, насколько это было вообще возможно в этой ситуации, и сказал:

– Алиса, солнце, оставь нас, пожалуйста.

Конечно, она так легко не сдалась бы, и не позволила вот так себя отослать. Как глупую девчонку, чтобы не подслушивала разговоры взрослых. Но она только посмотрела на отца, и направилась к выходу. Правда, сперва, она подошла к Алану Рэю и сказала:

– Папа, я не знаю что тут происходит, но…

– Алиса… – взмолился Алан Рэй.

– Ухожу, ухожу, – вздохнула она. – Но… Он называет тебя на «ты», а ты его на «вы». Это странно. Помимо того, что он намного моложе тебя.

«Помимо того». Помимо чего? Того, что он – Алан Рэй? Только вот сейчас присутствие незваного гостя сотворило некую… магию, что ли. То, что кто-то тут Алан Рэй попросту перестало иметь значение.

И Алан Рэй подумал, что у него очень умная дочь. Чудесная девочка. Даже в сложной обстановке старается все замечать, делать выводы. Ну, разве не он сам ее этому научил? А кто научил его? Он посмотрел на незваного гостя.

– Вы мне льстите, сударыня, – сказал гость, явно забавляясь ее высказыванием про возраст.

Она посмотрела на него долгим взглядом – все еще восторженным и дружелюбным, но уже и недоуменным, и вышла.

В гостиной долго висела гнетущая, напряженная, готовая то ли к взрыву, то ли еще к чему тишина. Слишком долго.

– Но… разве это возможно? – проговорил, наконец, Алан Рэй.

– Ты повторяешься, – заметил гость. – Хотя, в сложившихся обстоятельствах, это, наверное, нормально.

На это Алан не стал отвечать.

– Мир есть реальность, данная нам в ощущении, – бодро напомнил гость. – Не помню уже кто это сказал, – то ли Декарт, то ли Ленин, – но глупость страшная.

– Материя, – автоматически поправил его Алан Рэй.

– Чего? – удивился гость.

– Материя есть реальность данная нам в ощущениях, – объяснил Алан Рэй. И добавил: – Декарт. Ленин только повторил.

– Ну да, – усмехнулся гость. – Сразу понятно, что ни тот, ни другой ЛСД не нюхали.

Алан Рэй посмотрел на него как на сумасшедшего.

– Что? – удивился гость. – А-а, нет, я тебе не кажусь. Я вполне себе реальный. Да ты и сам это знаешь. Иначе не послал бы своего бультерьера меня выслеживать. Правда, мне кажется, ты не готов еще это принять. Странное положение дел у тебя в голове, должен заметить.

Нет, это точно был он. И манера, и высказывания, и все-все. Но…

– Но как? – пробормотал Алан Рэй.

– Что именно – как? – поинтересовался гость. – Как я так сохранился и вообще выжил? Как это могу быть я? Как я оказался здесь? Я облегчу тебе задачу, Алан. Ты можешь сейчас напридумывать кучу вопросов, и на большинство из них я тебе не отвечу. Попросту незачем.

– А может, это мне решать? – осведомился Алан Рэй.

– Нет, если вопросы касаются меня.

– А меня они не касаются? Почему вы тогда все бросили? Почему исчезли? Куда?

Гость, кажется, был поражен. Он уставился на Алана Рэя таким взглядом в котором, как в компьютерной игрушке понижается шкала, сдувалось его уважение к собеседнику. Или так показалось самому Алану Рэю, и это происходило в его собственных глазах? Психология, конечно, нас учит, что детские, юношеские воспоминания – самый яркие, острые и болезненные. Ну да, легко теоретизировать о том, что происходит не с тобой. Но как быстро в нем, в Алане Рэе, спасителе мира, снова проснулся тот обиженный и брошенный мальчишка.

– Так тебя это интересует? – растерянно спросил гость. – Именно это?

– Меня многое интересует, – криво усмехнулся Алан Рэй, беря себя в руки.

Гость долго думал, а его пальцы, словно живя своей жизнью, легонько перебирали клавиши на рояле.

– И вы раньше не играли на фортепьяно, – заявил Алан Рэй.

– Что? Ах, это. Ну, за столько лет чему только не научишься… Странно.

– Что странно? Впрочем, все странно.

– Ну да, и это тоже, – согласился гость. – Но ты ухитрился задать именно тот вопрос на который я могу тебе ответить. Черт, ты всегда был толковым малым. И умел выбирать правильные вопросы.

– Брошенный ребенок, знаете ли, запоминает очень остро, – процедил Алан Рэй.

– Чего? – удивился гость. – Ну уж нет, давай по порядку. Ты не был таким уж ребенком, а я тебе не родитель, а потому никак не мог тебя бросить. Не сходится.

– Вы мне были больше, чем…

– Чушь, – отрезал гость. – И именно об этом я тебе тысячу раз говорил. Не стоит привязываться к такому как я.

– А это было возможно?! Вы открыли мне мир, вы меня учили, вы…

– Ты как будто меня в этом обвиняешь, – усмехнулся гость.

– Ну да, – вздохнул Алан Рэй. – Столько лет прошло. А ничего не изменилось.

– Ты о чем?

– Вас и обвинить-то не в чем. Вы всегда умели выбирать удобную позицию.

– Опять обвиняешь. Как будто я виноват в том, что кто-то другой выбрал неудобную.

– Почему вы исчезли?

Гость как-то странно посмотрел на Алана Рэя, а потом сказал:

– Все очень просто. Я умер.

– Что?

– Умер, – спокойно повторил гость. – Не переживай, я не привидение и не галлюцинация. С такой позиции нам будет сложно продолжать разговор.

– Вы выглядите вполне живым, – попытался то ли пошутить, то ли съязвить Алан Рэй.

Гость встал с табурета и подошел к окну. Долго стоял там то ли любуясь садом, то ли просто думая о своем, а потом заявил:

– Можешь считать, что меня воскресили. Не мучайся, я сам не знаю кто, как и зачем. Просто…

Алан Рэй и забыл насколько это хитрый манипулятор и насколько он любит развлекаться за счет собеседника. Даже если запутать разговор нужно по объективным причинам, он не упустит возможности… Пошалить.

– Но…

До Алана Рэя начало доходить насколько хитро гость своим ответом перечеркнул дальнейшую возможность задавать какие бы то ни было вопросы. Он умер. И все. А потом воскрес. И опять все. Как, что, почему, каким образом? Он не знает.

– И как мне вас теперь звать? – спросил Алан Рэй.

– В общем-то, не важно, – сказал гость. – Поскольку, надеюсь, больше мы не увидимся. Ой, вот только не надо драмы – в этом попросту нет никакой нужды. Но если так уж надо – зови меня Макс.

– Макс? Почему именно…

– Так назвали после воскрешения, – отмахнулся Макс, который не был Максом. – Давай не будем погружаться в бессмысленную болтовню.

– Тогда зачем вы вообще пришли? – осведомился Алан Рэй. – Зачем явились?

– Ты серьезно? – удивился Макс.

– Из-за Охотника? – предположил Алан Рэй.

– Само собой. Из-за этого кретина в экзоскелете, и из-за других кретинов, которые пришли бы вслед за ним. Как воскресший, я решительно требую, чтобы ты оставил в покое мою персону и всех моих знакомых. А как умерший не желаю, чтобы кто-то топтался на моей могиле. Ты вообще не должен был знать о моем существовании.

– Почему?

– А зачем? Чтобы что? Вот твой урод-Охотник влез куда его не звали, я сломал ему шею, а теперь стою тут перед тобой. И что? Зачем я понадобился Алану Рэю? Великому Алану Рэю. На хрена волку жилетка?

– Вы действительно не понимаете? – растерялся Алан Рэй.

– Слушай, ну не надо, а? Ты у нас властитель мира, самый могущественный человек, у тебя чудесная дочь, все замечательно. Ты выглядишь неприлично хорошо для своего возраста, и готов биться об заклад, ты мне тоже не расскажешь как этого добился. Наверняка не фитнессом и диетой. Я прав? И зачем тебе понадобился какой-то там персонаж из прошлого? Неужели великий Алан Рэй никак не поборет подростковые комплексы и обиды?

– Не называйте меня так, – вздохнул Алан Рэй.

– Да я тебя вообще никак не стану называть, если ты оставишь меня в покое. Если ты не будешь как непослушный ребенок ковырять болячку, которой уже давно и нет вовсе.

Это удивительная штука – человеческое сознание. Психика во многом напоминает этакий механизм. В нем есть выключатели, редукторы, привода, стабилизирующие и запускающие механизмы… столько всякой хрени. И создается вся эта дурная архитектура, в основном, в ранние годы. И вот теперь, спустя столько десятилетий, появление этого человека разбудило в Алане Рэе… Что? Того самого Алана? Опять? Но его пора было отодвинуть. Пора было снова стать тем самым… Аланом Рэем.

– Альфа, – позвал Алан Рэй, постепенно стараясь стать самим собой.

– Да, босс.

– Как этот человек сюда попал?

– Вошел в ту дверь, – сказала Альфа как будто так и надо.

Алан Рэй слегка обалдел. Похоже, сегодня был день каких-то безумных сюрпризов.

– В дальнюю, – уточнила Альфа. – Вон в том углу.

– Гм-м, – почему-то прокряхтел Макс. Он как будто пытался… не заржать?

Алан Рэй посмотрел на него ошалелым взглядом, а потом обратился к Альфе:

– Ты что, с ума сошла? Как он попал в дом? Как он попал за Стену вообще?

– Не могу знать, босс. Я его засекла только когда он входил в дверь. А дальше… Пустота и неопределенность. Мрак.

Алану Рэю показалось, или Макс тихонечко как-то то ли завыл, то ли закряхтел?

Алан Рэй вдруг почувствовал себя… как будто голым. Он так привык к Альфе, так давно уже он не доверял никому, кроме этого своего лучшего творения. Но тот бред, который она сейчас несла не мог существовать. Альфа не могла выдавать ошибки, у нее никогда не было сбоев. Он знал что она такое – он сам ее создал. Система была устроена так, что она попросту не могла отказать, или сбоить. Но что происходило теперь?

– Так, все, – сказал Макс. – Я вижу, у тебя тут сломалось что-то, так что не буду мешать. В общем, у меня к тебе просьба – ты больше не приставай к моей девушке, ладно? Вообще забудь про нас.

– А если не смогу? – все еще пребывая в несколько ушибленном состоянии осведомился Алан Рэй. – Если не забуду?

– Ну, не знаю… Тогда просто сделай вид. Это же не трудно. Столько лет прошло. Оставь прошлое в прошлом. Я больше не часть твоей жизни, ты – не часть моей. Все кончилось давным-давно.

– Кончилось?! – рявкнул Алан Рэй. – Вы что, и впрямь не понимаете? И впрямь не понимаете, что…

– Нет, дружище, это ты не понимаешь, – как-то неожиданно жестко сказал тот, кого теперь звали Макс. – Я не собираюсь с тобой торговаться, что-то требовать, предлагать что-то взамен. Ты сам пять минут назад так красиво тут расписывал как ты мне всем обязан. А раз обязан, то, полагаю, я заслужил право на личную жизнь. Да, я умер – практически умер. В тот момент… А потом вдруг… И что, ты полагаешь, я должен был первым делом броситься тебя разыскивать? А не приходило в голову, что у меня на тот момент были свои проблемы?

– Мне ничего не приходило в голову! – зарычал Алан Рэй. – Я ничего не понимаю!

– Тебе обязательно понять все на свете? – усмехнулся тот кого теперь звали Макс. – Забавно. Даже в детстве ты не был так самонадеян.

Алан Рэй посмотрел на него с бессильной яростью. Нет, не с яростью, конечно, но все-таки. Этот человек всегда умел так вот вывернуться, все запутать. Иногда, если он не хотел чего-то говорить – он просто не говорил. А иногда начинал рассуждать, и закручивал все до невозможности, ставил с ног на голову. Он явно развлекался таким образом, и мальчишка Алан смотрел на это с восторгом. Он вообще смотрел с восторгом и обожанием на этого человека. А теперь? Как легко, оказывается, вернуться в детство. Ну, или впасть в маразм, например.

Тот, кого теперь звали Макс, подошел к Алану Рэю, посмотрел прямо в глаза, и сказал:

– Сделай вид, что меня просто нет. Ты должен это уметь. Верхние, Нижние, Палач, Призрак. Разве мало поганых чудес в этом мире? И у меня к тебе только одна просьба – не докапывайся до разгадки именно этой. Думаю, я еще имею право тебя о чем-то просить. Так что прошу только об этом.

И, сказав это, он повернулся, и вышел в ту самую дверь, через которую, по утверждению свихнувшейся Альфы, недавно вошел.

Для Алана Рэя все это стало напоминать какой-то кошмар. Нельзя сказать, что он совсем отвык от кошмаров, но это…

– Альфа?

Тишина.

– Альфа, ты здесь?

– Да, босс, – отозвалась, наконец, Альфа. – Само собой.

– Все-таки объясни, как он смог тут появиться?

– Кто, босс?

– Ты что, издеваешься? – обалдел Алан Рэй.

– Нет, босс. Я такого не умею. О ком вы говорите?

– Человек, который только что отсюда вышел. Ты сама сказала, что он вошел через ту дверь.

– Я не говорила, босс, – ровным голосом ответила Альфа. – Вы сами попросили меня вас не беспокоить в ближайшее время, что я и сделала пока вы меня не позвали.

– Я попросил? – проблеял Алан Рэй.

– Да, босс.

И Алану Рэю начало казаться, что он сходит с ума.