Хай-тек господень (Не киберпанк, не пост-апокалипсис, не антиутопия… и совсем не про супергероев)

– Какое место? – не понял Макс.

– Ну, вот этот ваш дом, берлога, крепость. Где мы вообще находимся?

– Тебя интересуют координаты?

– Не хотите говорить? – вздохнул Тим.

Макс задумчиво посмотрел на него, а безжалостный Чарли принялся бессовестно выдавать чужие тайны:

– Просто мальчику приснился кошмар, и теперь он боится оставаться в одиночестве.

– Ничего я не боюсь! – снова надулся Тим.

– Кошмар? – заинтересовался Макс, проигнорировав эту обиду. – Ну, бывает.

– Я ничего не боюсь! – разозлился Тим.

– Не бушуй на ровном месте, – как-то жестко велел ему Макс. – Ты не производишь впечатление идиота.

– Что? – обалдел Тим.

– Только идиоты ничего не боятся, – объяснил Макс. – Когда-то давно один великий человек сказал, что страх – очень хороший слуга, но крайне дурной хозяин⁵⁵. А потом другой, тоже великий, хотя и выдуманный, сказал, что когда боишься, стараешься чуть-чуть лучше⁵⁶.

Тим не придумал что на это возразить.

– У тебя три варианта на выбор, – предложил Макс. – Первый – это продолжать кормить свой страх, накручивать и целовать его в задницу, пока он не вырастет до космических масштабов. Второй – признать, что в данный момент тебе ничего не угрожает, и завалиться спать.

Тим ждал продолжения, но Макс как будто задумался. И мальчишка – нетерпеливый, как и все мальчишки, – спросил:

– А третий?

– Третий? Можешь выговориться, обо всем рассказать. Говорят, от этого может полегчать. Но рассказывать ты, кажется, не готов. Я для тебя посторонний, а Чарли – еще и насмехающийся посторонний. Слышь, Чарли, мне тут подумалось, что психолог из тебя…

– А я и не нанимался никому сопли вытирать, – сообщил Чарли.

– Звучит обидно, – заметил Макс.

Это и впрямь прозвучало обидно, но Тим… не обиделся. Почти.

– Слушай, оставь мальчишку в покое, – потребовал Чарли. – Он еще не созрел. Захочет – расскажет. Он вон засыпает уже.

Тим и впрямь засыпал. Несмотря на страхи и кошмары. И только образ Призрака на секунду промелькнул где-то на задворках его фантазии, но Тим уже не понимал стоит его бояться, или нет.

14.

Признаться честно, Большой Фил очень не любил этого человека. И трудно было себе представить, чтобы его вообще кто-то любил. Было в нем что-то жуткое. Что-то от маньяка-убийцы, который, прошел лечение от маниакальной тяги к убийствам, с полгода посещал собрания Общества Анонимных Маньяков, вроде как реабилитировался, и теперь вот решил найти себе работу… по душе. Нет, сам Большой Фил был изрядно не без греха, и вполне себе умел принимать жесткие решения, но такой расклад был, на его взгляд, явным перебором.

Но Охотник исполнял поручения самого Алана Рэя, был, можно сказать, одним из его доверенных лиц (жутких доверенных личин) по эту сторону Стены, и игнорировать его было бы ужасной ошибкой. Да и попросту невозможно.

Как бы Большой Фил ни относился к Алану Рэю, он прекрасно понимал кто в этом мире хозяин, кто царь, а кто бог. Кстати, вот еще одна причина относиться к Алану Рэю как к богу и ненавидеть его одновременно – использование в своих целях такого чудовища как Охотник.

Надо сказать, сам Охотник не производил – по всем статям не должен был бы производить – такого впечатления. Поначалу. Невысокий, лысоватый, с невыразительными чертами лица. Только вот его взгляд… Цепкий и пустой одновременно. Создавалось впечатление, что он способен не меняя выражения лица, деловито, по-рабочему убить ребенка. И искренне не поймет что такого ужасного происходит. И этот его мешковатый плащ не по размеру. И этот пустой, направленный вроде как в никуда, а вроде как прямо тебе в печенку взгляд…

Да, Большой Фил, разумеется, знал, что под мешковатым (но пуленепробиваемым) плащом Охотника скрыта специально для него изготовленная экзосистема, благодаря которой этот невзрачный мужичонка способен с легкостью перебить целую бригаду головорезов Большого Фила. И что неуклюжий капюшон в мгновение ока способен превратиться в бронированный шлем напичканный всякими там сканерами, системами связи и наведения. А пустой невыразительный взгляд видит и замечает практически все. Но сейчас Большого Фила беспокоило не это. Даже сам по себе визит Охотника беспокоил его слабо. То есть на фоне причины визита.

– Это шутка? – поинтересовался Большой Фил.

– Нет, – коротко ответил Охотник.

– Интересно. И как вы собираетесь это провернуть?

Охотник промолчал. Он явно не собирался отвечать на подобные вопросы.

Вообще-то Охотник достаточно редко обращался к Большому Филу. И слава богу. Но как правило, если ему что-то и было нужно, то это были плюс-минус понятные вещи. Иногда странные. Иногда неприятные. Но понятные. А теперь вот ему понадобился Призрак. То есть, не ему, само собой, а Рэю. И Большому Филу, с одной стороны было странно, что они решили заняться такой ерундой, а с другой… с другой, было удивительно, что они не сделали этого раньше.

– И чего же вы хотите от меня? – усмехнулся Большой Фил.

– Ничего особенного, – тихо проговорил Охотник. Он всегда говорил очень тихо – будто издеваясь над собеседником, заставляя его прислушиваться, потому что переспрашивать ну очень уж не хотелось. – Чтобы ваши люди уделили особое внимание всему, что они видят и слышат. Если они сами заметят что-нибудь странное, если узнают, что кто-то заметил странное. Что угодно.

– Они, в общем-то, и так это делают, – проворчал Большой Фил.

– А еще… насколько я знаю, ваши люди частенько… по долгу службы бывают в местах не покрываемых Сетью. Ну, то есть где нет ни камер, ни систем наблюдения.

– И что?

– Я бы хотел, чтобы они в таких случаях носили камеры на себе.

– Что? – обалдел Большой Фил.

– Не переживайте, – попытался успокоить его Охотник. – Меня совершенно не интересуют ваши дела. Просто в таких… мн-н… вылазках они могут увидеть что-то…

– Это бред! – заявил Большой Фил.

– Вовсе нет, – терпеливо возразил Охотник. – Призрака замечали то здесь, то там… Иногда он просто мелькал и растворялся в темноте. И никогда еще он не попадал в объектив ни одной камеры. Даже когда нападает.

– Ну и что?

– А то, что подавляющее количество нападений было либо на группы Корпорации, либо, простите уж, на ваших людей. Меня не интересуют ваши дела – законны они, или нет – напротив, я и мой заказчик желали бы, чтобы ваши люди как можно чаще выходили в такие места, и на них при этом были бы камеры подключенные к Сети… по отдельному каналу

– Мило, – фыркнул Большой Фил. – То есть, мало того, что вы намереваетесь следить за всеми моими делами – вы хотите, чтобы я сам за собой следил, да еще использовать моих людей как наживку?

– А почему нет? – Охотник пожал плечами. – У вас же нет недостатка в кадрах, насколько мне известно.

Большой Фил поднялся с кресла и навис над этим щуплым упырем как скала над пингвином.

– У меня нет недостатка в кадрах пока я не подставляю своих людей, – прорычал он. – У меня нет недостатка в кадрах ровно до тех пор пока люди не решат, что я гоню их на убой по совершенно идиотской причине. И простите уж, такой подход был бы чертовски плох для моего бизнеса.

– Для бизнеса? – как будто удивился Охотник. – Значит, дело в деньгах?

– Дело совсем не в деньгах! – зарычал Большой Фил.

– Ах, да, простите, – Охотник даже не собирался пугаться нависшей над ним могучей туши. – Дело, конечно, в уважении. Вы должны всегда оставаться тем кем вы являетесь. Вы шли к этому много лет, добивались потом и кровью – правда, по большей части, чужой кровью.

– Что ты такое несешь? – Большой Фил вот уже совсем с трудом сдерживался.

– Что вы должны всегда, при любых обстоятельствах оставаться Большим Филом, разве нет?

Тут был явный подвох, и Большой Фил решил поумерить свою ярость. Ему очень хотелось одним ударом своего каменного кулака размозжить череп этого ублюдка – в бронированном он там капюшоне, или нет, – но ублюдок был далеко не дурак, и умел разыгрывать такие партии, что…

– А как вам кажется, – спокойно продолжал Охотник, – вы продолжите оставаться Большим Филом, если все средства с ваших разветвленных счетов вдруг одномоментно испаряться?

– Что?

– Ну, сударь, неужели вы думали, что мы не отслеживаем ваши финансы? Как думаете, сколько времени потребуется Альфе, чтобы все это обнулить? А если несколько спецотрядов Корпорации возьмут штурмом все пять ваших якобы секретных хранилищ в буферной зоне? Я, конечно, допускаю, что ваши подчиненные – люди серьезные. Но как долго они способны противостоять Корпорации с ее дронами и боевыми ботами? Несколько секунд? А если правоохранительным органам из внешнего мира вдруг станет известно кто является владельцем некоторых предприятий на их территории и недвижимости там же? Они там вообще ненавидят горожан, но вы – совершенно особый случай.

Большой Фил опустился в кресло и мрачно исподлобья посмотрел на Охотника. Господи, как же хотелось…

Охотник легко поднялся на ноги, и проговорил:

– Ну вот и договорились. – И не было в его голосе ни триумфа, ни издевательства. – А главное, сударь, всегда помните каков расклад сил в этом мире. И все у нас с вами будет хорошо.

Большой Фил долго сидел в кресле, мрачно глядя в пустоту, а потом вызвал единственного своего помощника, которому хоть как-то доверял. Он вообще плохо это умел – доверять. Но этот человек во-первых, был ему обязан жизнью, а во-вторых, у него была семья. А семья в таком деле, знаете ли… Раз двадцать подумаешь стоит ли предавать босса.

Помощник явился быстро, и Большой Фил тут же потащил его на балкон своего кабинета.

Особняк Большого Фила был окружен немалой территорией, вроде бы и открытой, но прилично охраняемой. И не только людьми. А этот балкон был особенным. Здесь было установлено такое количество глушилок, генераторов помех и прочего, что можно было говорить более-менее не опасаясь того, что тебя подслушают. Даже Альфа. Главное – чтобы на лицо не падал свет и поменьше артикулировать.

Большой Фил коротенько, опуская подробности, рассказал помощнику чего от них требует Охотник.

– Босс, но это же… – обалдел помощник.

– Собственноручная колоноскопия⁵⁷, – закончил за него Большой Фил. – И мы это сделаем. Но надо установить еще и наше оборудование.

– Альфа все равно его засечет, – напомнил помощник. – Захочет – вырубит. Захочет – создаст ложные данные.

– Да, – с мрачной усмешкой согласился Большой Фил. – Только если оборудование будет подключено к Сети. Но мы повесим автономное. А потом будем перекачивать в свои базы данных не подключенные ни к чему. Мне нужно, чтобы ты анонимно закупил оборудование – не покупай много. И не в одном месте. Чтобы не отследили. Создадим свою изолированную систему. Ни одному компьютеру меня не перехитрить.

– А в чем смысл, босс? – спросил помощник. – И вообще, оборудование без выхода в Сеть… такое я даже и не знаю где найти.

– Найдете, – мрачно проговорил Большой Фил. – А смысл… Если мы первыми сцапаем этого Призрака… Вот тут у нас будет о чем поговорить с Аланом Рэем.

15.

– А потом я отключился, – закончил свой рассказ Тим.

Макс еще долго молчал, задумчиво глотая кофе из металлической кружки, а потом поинтересовался:

– И почему ты решил, что Призрак спасал именно тебя?

– А кого? – растерялся Тим.

– С чего ты решил, что он вообще кого-то спасал? Может, у него просто какие-то свои разборки с Палачом. Может, ему рожа этого Палача не понравилась. А твое спасение – побочный эффект.

Тим долго не мог придумать что на это ответить, и в итоге сказал:

– Но ведь спас.

Макс, как ни странно, кивнул, принимая этот аргумент.

– Я нашел тебя на улице, – сообщил он. – Достаточно странно кого-то спасать, чтобы потом просто бросить, ты не находишь?

– Не знаю, – проворчал Тим.

Честно сказать, он привык считать Призрака своим спасителем, и ему было не понятно почему Макс так стремится его в этом разубедить.

– Правда, потом я нашел на улице другого человека. Тоже без сознания, но с браслетом врача. Как-то странно.

– Ну, значит, Призрак в самом деле… – воспрянул было Тим, но Макс его перебил:

– Что?

– Он перенес меня так, чтобы вы меня нашли. А потом нашел врача, и его тоже притащил…

Макс усмехнулся.

– А почему он все это проделал так, чтобы вас обоих нашел именно я? – осведомился он. – Ты не поверишь, но я не имею никакого отношения ни к каким призракам.

Тим пожал плечами. Ну откуда ему было знать ответы на все эти вопросы? Никто не знает почему Призрак поступает так, или иначе. Никто вообще ничего о нем не знает – большинство людей даже не верят в его существование.

– Мн-да, – вздохнул Макс. – Странная история. И почему Палач на тебя ополчился? На кой ты ему? Или ты какой-то особенный?

– Да не знаю я, – ответил Тим. – Я вам рассказывал уже откуда я родом.

– Это мне, честно сказать, ни о чем не говорит, – заявил Макс. – И уж точно не объясняет нападения этого чудища.

Тим пожал плечами и стал смотреть себе под ноги.

Он размышлял правильно ли ему злиться на Макса. С одной стороны, этот загадочный человек спас ему жизнь… ну, как он сам утверждал. Теперь, правда, выясняется, что был еще какой-то врач. Куда он делся, кстати? С другой, сам Макс, выпытывая Тима, категорически не желал ничего рассказывать о себе. Он буквально игнорировал вопросы. Тим до сих пор не понимал ни кто такой Макс, ни кто такой Чарли, появляющийся только в виде насмешливого голоса. Непонятно было и что это за место. Он успел уже понять, что этот загадочный дом, который Макс называл своей берлогой, место очень непростое. Пока Тиму посчастливилось увидеть только длинный коридор с множеством дверей. Одна из этих дверей вела в его комнату. За другой была уже известная ему музыкальная студия. Еще одна вела вот на эту кухню оснащенную совершенно сумасшедшей автоматикой. И эта самая кухня была еще одним поводом для того, чтобы Тим был благодарен Максу. Поскольку тут произошло знаменательное событие – сегодня Тим впервые в жизни попробовал пиццу. Нет, он знал что это такое, даже, наверное, понимал, но в роболаборатории где он жил с матерью, где вырос, автоматика была попроще, продукты попримитивнее, и ничего подобного он не пробовал. А приют… Ну кто в приюте станет готовить пиццу? Поэтому когда робокухня Макса выдала ему парящий и благоухающий ароматами, украшенный кусочками помидоров и еще чего-то блин, Тип сперва не поверил, что такое возможно. А потом было оливковое масло с утопленным в нем жгучим перцем, и выяснилось, что абсолютно все продукты – натуральные… Да кто такой этот Макс? Родной брат Алана Рэя?

– Ладно, – вздохнул Макс, смирившись, очевидно, с тем, что ни черта сегодня не поймет. – Тогда давай дальше.

– Что – дальше? – не понял Тим.

– Чем бы ты хотел сегодня заняться? С учетом того, что завтра я собираюсь снять с тебя эту штуковину, – он показал на устройство на ноге мальчика, – а послезавтра думаю поставить тебя на беговую дорожку.

– На какую беговую дорожку? – обалдел Тим.

– Ну… На обычную. Не знаешь что такое беговая дорожка?

– Знаю, – возмутился Тим. – Но я же еле хожу.

– Да, я заметил, – кивнул Макс. – Но ты не поверишь – ты и не начнешь ходить, если не будешь пытаться. Будешь сидеть на заднице – вырастет задница. Нога не заживет.

Черт побери, Тим никак не мог понять как ему относиться к этому человеку. Он как будто одновременно и притягивал к себе, и отталкивал. И невозможно было объяснить как он это делает. А главное – зачем?

Макс рассматривал его то ли насмешливо, то ли Тиму это казалось. В любом случае неприятно, когда на тебя так вот без стеснения пялятся. Мать его учила, что это невежливо.

В конце концов, Тим не выдержал и проворчал:

– Чего?

– Значит, не хочешь на беговую дорожку? – поинтересовался Макс.

– Не хочу, – буркнул Тим.

– И правильно, – кивнул Макс. – Это же скука смертная. И потом, где я тебе возьму беговую дорожку?

Он что, издевается?

– Но сидеть на заднице тоже не стоит, – сказал Макс. – Пойдем прогуляемся?

– Куда? – не понял Тим.

– Учитывая твое состояние – недалеко.

И Макс снова так поступил – просто вышел за дверь, явно не собираясь выслушивать мнение Тима на этот счет.

Мальчишка кое-как поднялся со своего места, подхватил костыли, и поскакал следом. Надо сказать, нога и вправду заживала удивительно быстро – сегодня он двигался намного больше, но в бедре ни разу не кольнуло. Или же это просто Макс его так выбешивал, что может и кололо, но Тим не замечал? Да нет, вряд ли. Скорее уж работа этого фантастического устройства, обвивавшего ногу.

Он вышел в коридор, и обнаружил, что Макс ждет его где-то там, в самом конце, перед очередной дверью.

Деваться было некуда, и Тим поскакал в том направлении. Как только он приблизился, Макс распахнул дверь, и скрылся за ней. Тим двинулся следом, и тоже вошел…

Правда, тут же выяснилось, что не вошел, а вышел. За дверью открывалось совершенно для него непривычное и какое-то фантастическое пространство. Хотя, ничего фантастического в нем, наверное, не было – просто Тим такого не ожидал.

Это было море. Громадное, спокойное, бесконечное. Морской берег. Тим чуть не грохнулся от неожиданности. Макс в очередной раз оперативно его поймал, и Тим снова для себя отметил, что он все-таки не по-человечески силен и быстр. Но сейчас было не до того – Тим смотрел во все глаза.

Море (или, это был океан) было какого-то серо-зеленого цвета, волны с белыми барашками накатывали на пляж метрах в пятидесяти. Шумел прибой – не так чтобы сильно, но ощутимо. Сильно орали чайки, мечущиеся над волнами и время от времени камнем падающие в волны. Очевидно, за рыбой… ну, или чем там они питаются. Тим, наконец-то, понял что за звук он слышал постоянно из окна своей комнаты. Действительно прибой.

Тим посмотрел направо – пляж так же убегал куда-то за горизонт. Или не за горизонт – трудно было понять из за выдававшегося в берег леса. С другой стороны торчали, вдаваясь далеко в воду, живописные скалы.

Мальчишка обернулся, чтобы посмотреть откуда они вышли, и увидел вполне себе обычный дом. Большой дом, двухэтажный. Первый этаж был сложен из неотесанного камня, второй – из толстенного бруса. Красивый дом. Интересно, кстати, что там на втором этаже.

– Присаживайся, – пригласил его Макс про которого мальчишка почти забыл – настолько фантастичен был окружающий пейзаж.

Куда присаживаться? – не понял Тим. Но Макс протянул ему руку и помог усесться прямо на песок. Рука у Макса даже не дрогнула, когда Тим налег на нее всем своим весом, повис и с трудом опустился. Вот теперь в ноге кольнуло. Подумалось, что на такую руку не то что опираться – на ней повеситься можно.

– Никогда не видел моря? – спросил Макс.

– Не-а, – пробормотал Тим во все глаза глядя вокруг и как будто стараясь впитать весь окружающий пейзаж.

– Ну, любуйся, – сказал Макс. – Только по пляжу пока не бегай – на костылях может получиться неудачно.

Тим посмотрел на него, улыбнулся, а потом вдруг ему подумалось…

– Почему вы такой?

– Какой? – спросил Макс, разглядывая Тима.

– Ну… Иногда мне кажется, что вы надо мной издеваетесь. Но зачем вам это надо? Иногда – что вам на меня плевать. Но тогда зачем было меня спасать? А сейчас…

– Что – сейчас?

– Я даже не знаю что думать, – признался Тим. – Это все… – он обвел обеими руками все расположившееся вокруг.

Макс задумчиво его рассматривал, а потом вдруг выдал:

– А доктор был прав. Физиономия симпатичная.

– В смысле? – Тим тут же потупился.

– Ой, вот только не смущайся тут на ровном месте, – фыркнул Макс. – Все ты понял. Главное – показать тебе что-нибудь особенное… Странно, что в приюте тебя так невзлюбили.

– Я же не из Города, – вздохнул Тим. – Не такой как они. Они звали меня выродком…

– Главное – не евреем и не негром, – заметил Макс.

– Чего? – растерялся Тим.

– Было давным-давно такое… Был бы ты евреем – могли бы убить. Сжечь там, или удушить в газовой камере. А негры вообще считались домашним скотом – могли запороть, а могли и кастрировать. Покупали, продавали, скрещивали… Селекция, мать их.

– Да, я в курсе. По истории проходили.

– Правда? – обрадовался Макс. – Ну, образование – абсолютная ценность. Этим мы займемся позже.

Тим опять не до конца понял чем именно он собирается заняться и спросил:

– А к чему вы это – про евреев, негров?..

– Люди всегда ненавидят тех, кто не такой как они. То ли стадный рефлекс, то ли просто страх за свой образ жизни, то ли еще что. А если различий не находится – люди их просто выдумывают. Надо же кого-то ненавидеть.

– Обязательно? – спросил Тим.

– Это основа государственности, – заявил Макс. – Если люди не ненавидят того, кто на них не похож, против кого же они будут дружить с другими такими же? Против кого объединятся? А если не объединятся, то как ими вообще управлять? По какому поводу строить их под флагами?

Тим подумал над его словами, а потом осторожно проговорил:

– Но ведь многих государств больше нет.

– Ну и что? – усмехнулся Макс. – Система осталась. Просто придумали новые названия и приспособились к новым условиям… Старыми мозгами. В городе есть мэр. Есть Большой Фил, который, конечно, не более чем гангстер, но тоже живет по неким законам и подчиняется им. А кто такой Алан Рэй, если не единоначальный правитель всего и вся? То есть, он, может, и получше политиков прошлого, но все равно. Если человеку нужно, чтобы им управляли – неважно кто, – этот человек еще не до конца произошел от обезьяны.

На это Тим не нашелся что ответить. А Макс, кажется, и не стремился особенно поддерживать беседу. Так что мальчишке снова пришлось начинать разговор с самого, в общем-то, насущного вопроса.

– А где это мы?

Макс помолчал какое-то время, а потом сообщил:

– Знаешь, удивительное дело. Бывают люди, которые не любят ходить в лес. Есть такие, которым не нравятся горы, или еще что-то. Но океан любят все. Почему так?

– Вы… вы специально это делаете? – опять разозлился Тим.

– Что?

– Игнорируете вопрос. Половину вопросов вы… вы как будто их даже не слышите.

Макс задумчиво посмотрел на мальчишку. Нет, он на самом деле специально то злил Тима, то показывал какие-то чудеса и заставлял забыть про злость… А потом зачем-то снова злил.

– Давай перейдем на «ты», – предложил вдруг Макс.

Тим пожал плечами. Если честно, сейчас ему было на это плевать.

– И поступим так. Я и в дальнейшем буду игнорировать твои вопросы, и тебя это будет бесить. Но сейчас я один раз объясню тебе почему я поступаю подобным образом. И мы закроем эту тему.

Тим посмотрел на него недоверчиво, но с готовностью кивнул.

– Так вот, люди всегда обожали влезать в жизни других людей. Всегда. Вечно находился кто-то, кто хотел о тебе все знать, лез с советами, требовал, чтобы ты все о себе рассказывал. Это называется открытость. А по мне – эксгибиционизм. А еще я точно знаю, что за одним вопросом всегда следует другой вопрос. И еще один, и еще… И я уверен, что ты не удовлетворишься одним ответом и станешь требовать еще. Сперва захочешь узнать что это за место, потом – как я тут поселился, потом начнешь интересоваться историей моей жизни, кулинарными предпочтениями и сексуальными пристрастиями.

При упоминании сексуальных пристрастий Тим, разумеется, не выдержал и хихикнул. Макс, не глядя на него, кивнул – очевидно, ждал именно такой реакции.

– И я тебе ни о чем об этом рассказывать не собираюсь, – жестко заявил Макс. – Просто потому что не вижу смысла. Никогда не умел делиться с другими людьми чем-то таким. И не собираюсь начинать. Нет, я, конечно, могу тебе соврать, нагородить с три короба, и предупреждаю – иногда я именно так и буду делать.

– Зачем? – растерялся Тим.

Макс посмотрел на него удивленно, и сказал:

– А зачем люди врут? Чтобы не говорить правды.

– А почему они не хотят ее говорить?

– Ну… ты ж не маленький, должен понимать, что для этого существует тысяча причин. Иногда правды стыдятся. Иногда – чтобы получить какую-то выгоду. Иногда… просто чтобы приукрасить себя. Мало ли. Но у меня причина, как правило, только одна.

– Какая?

– А с какой стати? Почему я должен кому-то что-то рассказывать?

Тим крепко задумался. Долго молчал, прокручивая сказанное Максом в голове, а потом кивнул. Макс посмотрел на него удивленно и поинтересовался:

– Ты что-то понял?

– Да. Вы мне не доверяете. Наверное, это правильно. Я для вас посторонний.

Макс смотрел на мальчишку каким-то новым взглядом. Уже не просто удивленным, а… А потом сказал:

– Мы перешли на «ты», помнишь?

– Да, извини, – пробормотал Тим, и было совершенно очевидно, что это его смущает. – Но тогда я хотел спросить. Что нужно сделать, чтобы заслужить ваше… То есть, твое доверие?

Макс протянул ему руку, Тим за нее ухватился, и Макс одним плавным могучим движением поставил мальчишку на ноги.

– Пошли в дом, – сказал Макс. – Еще ногу застудишь.

Тим навалился на костыли, и послушно поскакал за ним следом. Но на самом пороге все-таки спросил:

– Опять игнорируешь вопрос?

– Нет, – возразил Макс. – Я готов на него ответить, если ты сперва ответишь на мой.

Тим кивнул.

– Объясни, а зачем тебе нужно мое доверие? – спросил Макс.

Тим на секунду даже растерялся. И даже не на секунду. Они уже шли по знакомому коридору, и уже ничего не напоминало ни о море, ни о пляже, чайках и прочем. Кроме разве что налипших на костыли песчинок. Хотя, взгляд мальчика на это место изменился. Раньше в его воображении это было просто некое место подвешенное в пространстве. Теперь он знал, что снаружи есть большой мир, и что это не город, а что-то совсем другое. Но он все думал как ответить на вопрос. И не находил слов.

– Потому что… – начал было он, и снова замолчал.

Макс терпеливо ждал. Он проводил Тима до его комнаты, где мальчишку ждал новый сюрприз – робокресло. То есть, сперва он подумал, что это просто такое хитрое кресло, но при его приближении, эта штуковина приподнялась, как-то разложилась, так что Тиму ничего не стоило просто повернуться к нему спиной, после чего кресло осторожно сложилось, и вот Тим уже сидел.

– Прикольная штуковина, – восхитился мальчик.

– Да, – согласился Макс. – Но долго ей пользоваться я тебе не позволю. Не должно быть ничего надежнее собственных ног.

Тим кивнул, а потом его вдруг осенило:

– Вот!

– Что – вот? – поинтересовался Макс.

– Вы обо мне заботитесь, – выпалил Тим. – То есть, ты. Тебе не наплевать. Что бы там… то есть как бы ты это ни говорил, но… Беговая дорожка, это кресло… Но ты хочешь, чтобы я разминал ноги. И потом, ты меня все-таки спас.

Макс все еще стоял в дверях, и создавалось такое впечатление, что эти слова его ни в чем не убедили. И Тим в этот момент почему-то очень испугался, что он сейчас уйдет, а нужный ответ так и не будет найден.

– Зачем-то же ты все это делаешь, – быстро проговорил мальчишка. – И ко мне еще никто так не относился…

– А мать? – напомнил Макс.

Тим потупился, весь обмяк в кресле.

– Извини за болезненное напоминание, – сказал Макс.

Тим отмахнулся, и Макс направился к выходу.

– Но ты же мне не мать, – проговорил Тим ему вслед.

– Вот спасибо, а я и не знал.

– Но… ты же зачем-то все это делаешь? Помогаешь мне. Ты и Чарли.

– Кто-то меня звал? – послышался из под потолка жизнерадостный голос.

– Нет, – хором проговорили Макс и Тим.

– Нет, ну это прям-таки обидно, – проворчал Чарли. – Чтобы так дружно объявить, что старик Чарли никому тут не нужен…

– Парень спросил что нужно сделать, чтобы заслужить мое доверие, – объяснил Макс. – А я спросил на кой черт ему это надо.

– Ничего себе… – растерялся Чарли. – Издеваешься над мальчишкой?

– Не сейчас, – коротко ответил Макс.

Тим продолжал пристально смотреть Максу в глаза и проговорил:

– Так зачем ты обо мне заботишься?

– Может, я альтруист, может – идиот. А может, у меня есть коварный план. Или мне просто интересно что из всего этого может получиться. Вопрос был не в том что нужно мне, а в том зачем что-то нужно тебе.

– Вот ты взрываешь парню мозг… – возмутился было Чарли.

Но Тим его прервал, потому что в какой-то момент понял, или ему показалось, что он понял что-то важное. Что надо не искать ответ, не надо придумывать логическое объяснение, а просто сказать что чувствуешь. Что-то очень простое.

– Потому что… Я не знаю почему! – почти выкрикнул он. – Но я чувствую, что это важно. Потому что мне… Потому что… Мне просто хочется.

Кажется, у него на глаза навернулись слезы – то ли от подросткового осознания бессилия, то ли от обиды на то, что его заставляют решать задачу у которой вообще нет решения.

– Хочется? – переспросил Макс.

Тиму вдруг захотелось убежать куда-нибудь, спрятаться и там расплакаться.

– Больше всего на свете? – не унимался Макс.

– Да, – сказал Тим, глядя ему в глаза.

– Странно, – проговорил Макс. – Впрочем, я думаю, это как раз достаточная причина.

– Ты посмотри в эти глазищи! – ласково проговорил Чарли. – Щенячий взгляд всегда срабатывал безотказно.

– Чарли, заткнись, пожалуйста, – вежливо попросил Макс.

И Тиму от этого почему-то полегчало. И тогда он решил добавить:

– А еще, потому что ты играешь на гитаре лучше всех на свете.

– Чего?

Неужели Тиму удалось сказать что-то такое от чего Макс обалдел?

– Потому что вы водите Феррари и танцуете танго лучше всех, кого я знаю, полковник⁵⁸, – заявил вдруг Чарли.

– Ой, Чарли, не трожь святого! – потребовал почему-то Макс. – И потом, там был подполковник.

Он снова посмотрел на Тима, а потом, не сказав больше ни слова, вышел из комнаты.

– Я что-то не то сказал? – расстроенно спросил Тим у Чарли.

– По-моему, на этот раз – самое то что надо, – заверил его Чарли.

– И он мне поверил?

– Не знаю, – вздохнул Чарли. – Твоя беда в том, что он не умеет верить. Если тебе, конечно, именно этого надо. Нет, он не думает, что ты какой-то там… Просто он считает, что люди такие, какие они есть, что они в основном сами не осознают что творят. И верить им…

Тим задумался, а потом проговорил:

– Жалко.

– Поверь мне, дружище, тебе совершенно не о чем жалеть. Если я что-то и знаю о Максе, так это то, что с ним всегда интересно. Ну, если интересно ему самому. А ты его, кажется, заинтересовал. Посмотрим что будет дальше.