ГВАРДИН. Не видите? Президент исчез…
Смотрит на небо. Облако закрывает луну. Становится совсем темно.
…Как у прапорщика в ж…
Мрачно сплёвывает в грязь.
Все зажигают фонарики, факелы, начинают искать. Куда там! Не видно ни зги. Замёрзшие возвращаются в парилку.
Гвардин улучшает момент и запирает дверь парилки снаружи.
Из парилки слышатся возмущённые крики.
Гвардин не обращает на них внимания. Проверяет «стечкин». Идёт ещё раз обследовать территорию.
Ежову удаётся открыть дверь парилки.
Он и Малютин первыми выходят в предбанник и неожиданно захлопывают за собой дверь подпирают поленом.
Изнутри на дверь напирают Эст, Собакин, Пионеров и Рудак. Дерево трещит от их мощных ударов, но выдерживает натиск.
Из парилки слышатся возмущённые голоса, они требуют свободы и ругают сатрапию.
ЕЖОВ (кричит через дверь). Молчать. Все арестованы до выяснения обстоятельств. Правильно я говорю, товарищ прокурор?
МАЛЮТИН. Очень верно, товарищ генерал госбезопасности. Перед началом допроса, может по рюмашке? Вы как?
В предбанник возвращается Гвардин, потрёпанный, грязный, мокрый.
ГВАРДИН. Эй, вы что там яйца чешите как будто у вас блохи в голове завелись.
ЕЖОВ (хватаясь за спадающую с бёдер простыню). Господи! Александр Силыч! Напугал.
МАЛЮТИН. Товарищ Гвардин, я попросил бы… Такой момент, а вы со своими шуточками.
ГВАРДИН. А я не шучу. Куда следы направляете, херувимы?
ЕЖОВ. Э-ээ. Мы собственно…
МАЛЮТИН (медоточиво). Мы к вам и направляли, как вы изволите выражаться, как к главному свидетелю.
ГВАРДИН (настороженно и хмуро). Свидетелю чего?
МАЛЮТИН. Ну вы же первый присутствовали при похищении или, скажем так – исчезновении, извините, тела. Как, при каких обстоятельствах, когда, где?
ЕЖОВ. Да, да. Адреса, пароли, явки.
ГВАРДИН. Как это – исчезновении? По-вашему Рюрик Феодорыч мог вот так сам взять и исчезнуть, не предупредив? Как, зачем?
МАЛЮТИН. И всё же, Александр Силыч, не томите…
ЕЖОВ (делает попытку зайти к Гвардину с фланга). Да… Тем более, что такое и раньше бывало-с.
ГВАРДИН. Ну, как-то так…
Гвардин сосредотачивается и, топчась на месте, пытается сымитировать походку Рюрика, становится похож на обожравшегося волка из мультфильма «Жил был пёс», когда он вылез из – под свадебного стола.
ГВАРДИН (продолжает). Вышел. Помню, плечом меня толкнул. Прошлёпал мимо как дембель. Я ему ещё тогда сказал, не простудитесь, Рюрик Феодорыч, а он так рукой махнул и… Кругом темнотища, правда луна немного… и река внизу. Потом только слышу, как что-то упало, и знаете, так без всплеска, будто камень большой такой, метеорит в землю врезался. Я бычок чуть не проглотил. И туда. А там такое…!
Вдруг озадаченно чешет в затылке.
… А вы правы. Вижу – лежит, шевелит лапками – вы когда-нибудь белого таракана видели? – и вдруг что-то чёрное, будто тень накрывает его и…
МАЛЮТИН И ЕЖОВ. И…
ГВАРДИН (подхватывает). …и исчезает. Как ветром сдуло.
МАЛЮТИН. А стреляли зачем?
ГВАРДИН (хмуро). По уставу положено в случае похищения инвентаря из казармы… Я вверх стрелял. Вдруг этот испугается и отпустит.
ЕЖОВ. Точно вверх? А то ведь могли попасть. И кто испугается и отпустит…? Значит всё-таки похищение. Это был человек? Или зверь какой? И сколько их было? Одному такого…, такую… не унести.
ГВАРДИН. А чёрт его знает. Говорю же – тень.
МАЛЮТИН. Согласитесь, Александр Силыч, данный казус мы, то есть и вы, охранители, так сказать… Мы все версии должны рассмотреть.
ГВАРДИН (следит краем глаза за манёврами Ежова к Малютина, про себя) В тыл заходит, гад. (допрашивающим) То есть я под подозрением… Много на себя берёте.
МАЛЮТИН. А как вам, например, Виктор Васильевич…
ГВАРДИН (шутливо всплёскивает руками, при этом не давая Ежову схватить себя) Да что вы говорите! И как это понимать?
ЕЖОВ (не оставляет своих попыток зайти в тыл Гвардину) Вы и товарищ Пионеров всегда рядом с ныне исчезнувшим, а тут вдруг гражданина Пионерова нет на посту… И никому не сказав… Алиби отсутствует.
ГВАРДИН. Так он же с вами в парилке был. У него-то как раз этого алиби навалом.
МАЛЮТИН. В том-то всё и дело, все могут подтвердить, что Виктор Васильевич в тот момент сидел на полке и рассказывал какой-то старый комсомольский анекдот. Но там-то…
Перехватывает оба конца простыни в одну руку, второй тычет пальцем в сторону реки.
…там, где происходило страшное преступление, там его не было! Какое же это алиби? Это попустительство, если не сказать предательство. Вот вы Александр, где были?
ГВАРДИН. Стоял на мостках, курил, смотрел.
ЕЖОВ. Вот именно! Вы смотрели, присматривали за … как заботливая мать.
ГВАРДИН. Хм.
МАЛЮТИН. Хм, хм.
ЕЖОВ. Ну как отец за Отцом. Да не важно как кто. Ну и…?
ГВАРДИН. Что ну?
МАЛЮТИН. Александр Силыч, не томите. Саша, бросьте, наконец, дурака валять. (Ежову) Михаил Иванович, вы записываете?
ЕЖОВ. Да где ж я тебе, жеж… жеж, запишу. А Пионерова, значит, рядом не было?
ГВАРДИН (подошедшему вплотную к его потной спине Ежову). Вы, это, Михаил Иванович, не там стоите, отойдите от греха… Вот так. Ещё полшага влево. …Нет, Отец там один был. Махнул мне так рукой. Меня тогда даже пот прошиб, а холодно было. Вот вы, товарищ генерал госбезопасности, мне всё про Пионерова. Так ведь и вас там не было. Вокруг тайга, река и никого. А он там лежит, матерится, слава Богу, и так руку ко мне тянет и смотрит. Страшно. Ну, знаете, иногда вдруг из подвала лежит такое на спине.
ЕЖОВ. Вот, гадость какая! Дался тебе этот таракан. Юрий Ильич, он же над нами издевается. Хватайте его.
Ежов вдруг откуда не возьмись достаёт наручники и бросается на Гвардина. Тот ловко уворачивается, скручивает обоих, запихивает обратно в парилку и снова закрывает дверь на ключ.
ГВАРДИН. Сами посидите здесь, голубчики, до выяснения, а я пока делом займусь.
Сцена 10. Окрестности обкомовской дачи - ночь
Гвардин рыщет по территории, тщательно осматривает каждый уголок. Ему в этом помогает яркая полная луна.
Внезапно натыкается на Брилку.
ГВАРДИН. А ты чего здесь? Почему не в бане?
БРИЛКА. Губернатора ищу. Боюсь как бы не натворил чего.
ГВАРДИН. Это почему он должен с катушек слететь?
БРИЛКА. Так ведь подписал мне Рюрик Феодорыч ту бумагу. Ну ты помнишь.
ГВАРДИН. Это на счёт карьера? Поздравляю.
БРИЛКА. Так в том-то и дело, что губернатору на карьер наплевать и забыть. Производство – дело хлопотное. Он лапу хотел на территорию вокруг дачи наложить. Это же рай для туристов. Деньга идёт, а тебе и тапочки домашние снимать не надо.
ГВАРДИН. Это точно. Как мавзолей – стоит и стоит, а люди идут и идут. Топ, топ.
БРИЛКА (смеётся) Это у тебя топ-топ, а кому-то кап-кап. Так вот я президенту ещё одну бумагу подсунул. В этот момент девки мои как раз канкан выдавали. Ну он и подмахнул, не глядя.
ГВАРДИН. На счёт девок… Там на карьере я заметил, что весь народ твой в тапках ходит или босиком. Это что у вас мода такая?
БРИЛКА. Нет, промоакция. Я тут с одним армянином обувной бутик открыл. А народ не идёт – дорого. Тогда мои ребята у всех старую обувку по сумасшедшим ценам скупили, а у кого, типа Сивухина, просто отобрали. Думаю, к зиме все прочухаются и бутик это дело окупит. И второй момент – можно, конечно, к соседям смотаться, но куда ты поедешь в тапочках. Рудак от моего менеджмента просто в восторге.
ГВАРДИН (задумчиво). Конечно, он со своей дембратвой народ без штанов оставил. А куда без них денешься. Кто тебя, голопузого, на порог пустит.
БРИЛКА (настороженно). Ну да, ну да. Кхе…кхе.
ГВАРДИН. Не боись, я не провокатор.
БРИЛКА. Значит вы не за…
ГВАРДИН (мрачно). Я сам по себе.
Идут вместе, продолжая поиски Рюрика.
Сцена 11. Таинственный грот - ночь
Негр Федя в парадном пиджаке бывшего секретаря обкома, увешанный орденами и медалями, в шляпе садится в угол у входа и медитирует. В гроте полумрак, горит только лампада под тотемным изображением секретаря обкома.
Рюрик приходит в себя. Пространство шалаша наполняется невнятными шорохами. Он настораживается. Пробует шевелить конечностями, потом дёргает задом, думая, что это шуршит под ним куча листвы и соломы, на которой он лежит. Замирает, но шорох продолжается. Рюрик смотрит на потолок в задумчивости.
РЮРИК. Кажется, дождь пошёл.
Берёт лампаду с жертвенным огнём. Светит в разные стороны. Луч света выхватывает слева от него, совсем рядом, сбитый из поленьев и досок низкий столик, на котором отливают всеми цветами радуги небольшие стеклянные флаконы. Берёт один из них. Читает.
РЮРИК. Настойка горькая «Шаман камень», тридцать градусов…
Открывает притёртую пробку, нюхает и делает глоток. Читает дальше вслух.
… Обязательно посоветуйтесь с врачом. Хм… Однако.
Задумчиво опрокидывает в себя остатки настойки. С последним глотком его всего передёргивает и шалаш озаряется мерцающим светом от готовой взорваться керосинки.
В углу напротив Рюрик видит неясный силуэт человека. Это медитирующий и что-то бормочущий на своём языке негр. Но Рюрик слышит не голос негра, а явившегося ему духа, тем более, что лицо негра в темноте как бы отсутствует.
ТЕНЬ. А ты, Рюрик, всё такой же: всё что горит и движется – твоё.
РЮРИК (изумлённо). Ты кто? И как ты…?
Негр раскачивается в трансе. Позвякивает орденами и медалями.
ТЕНЬ. Живу я здесь, Рюрик Феодорыч. Неужто не признал.
РЮРИК. Вилен Ильич? Товарищ Ухватов, так ты же в Москве пенсионеришь!
УХВАТОВ. Совсем плохо дело у тебя с головой, дорогой товарищ. Уже как лет пять в Москве, но не в малогабаритной, а на Троекуровском останки мои обгорелые почивают, а душа… Вишь, куда занесло.
РЮРИК. Не знал, извини. Значит ты здесь… и с медалями…?
Украдкой креститься под халатом. Ещё раз оглядывает пространство, пытается заглянуть за спину тени в притвор шалаша.
РЮРИК. …А там больше никого?
УХВАТОВ. Вопросы задаёт, значит, поверил и сразу. Вот уж чего от упёртого марксиста – ленинца не ожидал. Жирик, что тут недавно квартировал. На стенку полез от моей телогрейки. А ведь не пьющий. Но потом разговорились. Он себе здесь штаб-квартиру предвыборную организовал. Нельзя, говорит, помещение для штаба в приличном месте снимать, потому что вся демократическая общественность возмутится.
РЮРИК. О чём говорили-то?
УХВАТОВ. Поддержки просил. Денег. А откуда у меня деньги?
РЮРИК (ухмыляясь). А золото партии? Ты случайно не знаешь, где оно? А то я тут поиздержался маленько с этими выборами. Шутка.
Ухватов вздрагивает, подозрительно смотрит на Рюрика. Продолжает, как бы не заметив главного вопроса.
УХВАТОВ. Шутку понял, не смешно… Да, так вот. А ему, Жирику, всё равно. Бабло предлагал, место в партийном списке, лишь бы с папой Зю разобраться. Но я отказался, мы ж с Андреичем товарищи, я к нему в сон без стука вхожу. Там уютно, везде родной материализм, без обмана. Говно говном пахнет, а не цветами полевыми.
РЮРИК. И много его там?
УХВАТОВ. Вот, говорят, как определить, есть дух в квартире или нет. Неприятные запахи, пониженная температура воздуха, исчезнувшая вчерашняя котлета. А дух пахнет всем тем, что есть вокруг него, и получается, что котлета закатилась под диван и воняет, а температура ниже там, где идёт активное испарение неубранной мочи от нагадившей кошки. А на счёт того, что много или мало, скажу так – когда русский коммунист просыпается, от него серьёзно попахивает. Но от тебя, Рюрик Феодорыч, всегда водкой несло, а сейчас не пойму чем.
РЮРИК (с беспокойством). Да что ты говоришь, наверное, рыжий палёный виски-коньяк поставил, гнида. И вообще, мне что-то нехорошо.
УХВАТОВ. Унынием от тебя Рюря несёт за версту, вот что я тебе скажу. Вот ты всё под фуфайкой кресты кладёшь, а сам в церковь только на новый год ходишь для телевизора. Потому и стою я тут твёрдо и храбро. Жир тоже воздух вокруг себя весь исполосовал, но ему Бог просто не верит. Пока не верит, потому как старается грешник, глядишь в эту компанию 10 процентов и наберёт. И революция у тебя Боря какая-то унылая получилась. Под юморок бывших завлабов и графоманов – политологов продолжил дело Меченного. Тот-то, всё, что снаружи, раздал за понюшку табака, а ты всё, что внутри, разбазариваешь. Была страна какой-никакой, но усадьбой, а стала коммуналкой. Не на кого любо-дорого смотреть. Вместо медной трубы и гармони одна унылая виолончель с бледным лошадиным лицом поверх ейного бюста. Три выстрела из танка с Бородинского моста – жалкое подобие скучнейшего путча.
РЮРИК (выставляет скрещенный пальцы). Три выстрела говоришь! Ах ты крыса белодомовская.
Рюрик в ярости хватает что-то и бросает в приведение – в то место где расположился Федя. Федя, получив этим чем-то тяжёлым по голове, с трудом возвращается в реальность. Начинает медленно подниматься во весь свой немалый рост. Рюрику кажется что шляпа первого секретаря обкома трепещет ушами, срывается с головы, делает несколько кругов под потолком и устремляется к выходу из грота. Рюрик бросается за ней и сталкивается с негром. От мощного соударения оба мгновенно приходят в себя. Кричат от ужаса и разбегаются по углам. Рюрик больно ударяется головой о стену. Слышится удаляющийся голос Ухватова.
УХВАТОВ. Не унывай, Рюрии…ик! А про золото партии забудь.
Сцена 12. Окрестности обкомовской дачи - ночь
Брилка и Гвардин появляются с той стороны, куда они ушли в предыдущей сцене. Светят фонарями в разные стороны.
БРИЛКА. И долго мы так ходит будем. Не видно ни зги.
ГВАРДИН. Ладно, тормози. Передохнём.
БРИЛКА (закуривает). Вот мы всё ходим и ходим. Я-то понятно. Мне губернатор нужен. А вам?
ГВАРДИН. Да я так, покурить вышел. А тут ты. Ну я и за компанию.
БРИЛКА. Не хотите говорить и ладно. Уважаю службу охраны. Только теперь это всё (широко раскидывает руки) вокруг – моё.
ГВАРДИН (устало). Ну и флаг тебе в руки. А губернатор теперь тебе зачем?
БРИЛКА. Ну как же! Там в доме я возьми и похвались. Пётр Николаевич как бумагу увидел, сразу с лица сбледнул, зенки вытаращил и побежал как Раскольников. Боюсь за топором.
ГВАРДИН. Это ты о ком сейчас.
БРИЛКА. О губернаторе, конечно.
ГВАРДИН (в отчаянии). Этого только не хватало!
БРИЛКА. Да что вы в самом деле, Александр Силыч. Найдётся губер. Завтра как миленький приползёт извиняться.
ГВАРДИН. Так может это он президента похитил?
БРИЛКА. Что…о!?
Из кустов появляется Даши.
ДАШИ. Нет. Это я его… Точнее не я… Ну не совсем я…
ГВАРДИН. Что…о?!
БРИЛКА. Как?
Гвардин мгновенно вытаскивает «стечкин», но Брилка во-время останавливает его.
БРИЛКА. Спокойно, товарищ генерал. Это тот самый вогунн, который купил у меня мраморную глыбу – я вам только что рассказывал – и вылечил слона.
ГВАРДИН. Вогунн, говоришь. (Даши) Негр твой?
ДАШИ. Да.
ГВАРДИН. Ну, веди, ассасин таёжный. Нет постой. Как он там? Друг твой его не повредил.
ДАШИ. Спит. Совсем здоровый.
ГВАРДИН. Смотри, головой ответишь… Только вот что. Как он проснётся, ты ему не говори, что его похитили. Иначе мне кирдык башка… понимаешь? Я всё сам…
ДАШИ. Якши.
ГВАРДИН. Брилка, и ты молчи.
БРИЛКА. Так я вообще не в курсе.
ГВАРДИН. Ладно. Куда идти?
Даши подходит к защитному занавесу и тянет верёвку. Занавес расходится.
Сцена 13. Таинственный грот - ночь
В гроте Федя и Рюрик.
Гвардин, Брилка и Даши заходят в грот.
При их появлении Федя хватает ещё не пришедшего в себя Рюрика как заложника.
ФЕДЯ. C'est mon butin. Donne-moi l'argent. Un éléphant.
Гвардин Наставляет на Федю пистолет. Федя прячется за висящее у него на руке расслабленное белое тело Рюрика.
ФЕДЯ. Даши, dis-leur que je n'abandonnerai pas.
ГВАРДИН (к Даши). Чего он орёт?
ДАШИ. Хочет, чтобы вы положили на землю оружие. Иначе он перегрызёт президенту яремную вену.
Гардин кладёт пистолет на землю.
ГВАРДИН. Вогунн, он же твой кунак. Скажи чтобы отпустил Рюрика. Я ему часы командирские подарю.
ДАШИ (Феде). IL dit que ta proie, comme ta vie, ne vaut rien. laisse-Rurik, l'imbécile (Он говорит: твоя добыча как и твоя жизнь ничего не стоят. Отпусти Рюрика, дурак).
Негр отпускает Рюрика. Даши хватает Федю и они выходят из грота.
Гвардин заботливо откатывает тело Рюрика в сторону на земляной пол, взбивает соломенный тюфяк и возвращает тело на место.
РЮРИК. Саша, мне холодно. Где я?
ГВАРДИН. Сейчас, сейчас, Рюрик Феодорыч, президент вы наш дорогой. Сейчас согреемся. Я вот чайничек поставил.
РЮРИК. А что так солярой-то воняет, Саша? Ты куда меня принёс?
ГВАРДИН. К Ленину в гости, хе-хе. Шутка – нанайка. В шалаше подземном мы, Рюрик Феодорыч. Здесь нас искать не будут. А соляркой? – так то ж керосинка.
РЮРИК. Керосинка? Саша, ты в своём уме…?!
Рюрик с трудом приподнимается на локте, покачивается и медленно, кивая большой головой вверх-вниз, обводит взглядом помещение.
РЮРИК (продолжает). …Ну, и что это за бордель? Мы здесь ещё не бывали.
Рюрик замечает, что Гвардин в халате, а сам он в каких-то тряпках. Хватает его за полу халата.
РЮРИК. Ну-ка дай сюда. А где… все товарищи?
Гвардин снова в одной портупее. Встаёт навытяжку.
ГВАРДИН. Разрешите доложить?
Рюрик закутывается в халат и садится. Ухмыляясь, оглядывает Гвардина.
РЮРИК. А ты, Александр Силыч, раздобрел на отцовских харчах.
Гвардин находит мешковину и оборачивает ею бёдра.
ГВАРДИН. Докладываю, товарищ президент. Сегодня в 00.30 товарищ Президент упали с мостков в устье реки Ангары…
РЮРИК. Ну, и что замолчал? Это я что ли упал? Я помню. Ну и штэ? А кому я здесь должен объяснять…
Снова обводит взглядом шалаш
…оправдываться, понимашь? Может тебе ещё и про три пальца доложить?
ГВАРДИН. Три пальца, Рюрик Феодорыч, упаси Бог на ночь-то! Я к тому, что убить вас пытались, теперь уж точно, не так как тогда… на мостике под Звенигородом, и не как…
РЮРИК (раздражённо и с укоризной). Александр! При людях-то… Ты ещё вспомни кремлёвский полк и пост номер один.
ГВАРДИН. Понял, не дурак… Вот и чаёк поспел! Пейте, Рюрик Феодорыч. Я как вас с реки принёс, так и положил в целости и сохранности. Подальше от этих… Вот вогунн помог место сокровенное найти. Вернулся туда, в баню. Они меня сразу пытать начали: где Президент, что случилось. Но я ничего не сказал, как рыба об лёд. Они мне – это ты его украл! А я им – сами вы воры и преступники, Отца родного не уберегли. Тут Малютин с Ежовым ко мне с наручниками, как Шерочка с Машерочкой.
РЮРИК. Да, я сегодня видел, как они трутся. Вот гадость какая! Малютин…! Продолжает развратничать. Мало он моего женского электорату попортил, теперь на вторую половину переключился. Сиквел устроить в госбане, значит, задумали, охальники. Саша, увидишь их, вали обоих. Вали этих Содома и Гоморру из своего «стечкина».
ГВАРДИН. Ничего личного, но прокуратура и ФСБ всегда рядом. В общем я им не дался на момент истины. Тогда они так, по-деловому, ко мне. Есть, говорят, твёрдое подозрение, что покушение было на Рюрика, то есть на вас. Я как свидетель, а Пионеров – главный подозреваемый.
Рюрик разомлел, раскидывается по-барски на подстилке.
РЮРИК. Василич, говоришь? Этот может.
ГВАРДИН. В том-то и дело, что предают всегда самые близкие люди.
РЮРИК. Клянётся он всегда так здорово. Бровки свои сложит домиком, взгляд как у какающей собаки, и клянётся, клянётся… Но, как говорит наш птица-генерал, побеждает тот, кто выстрелит первым.
ГВАРДИН. А вот премьер уверен, что тот, кто первым попадёт.
РЮРИК. Да что ты говоришь! И я так считаю. Я бы их всех… Но… времена не те. Демократия. Вот и думаешь иной раз, а вдруг не в того. Это тебе не Белый дом, там были все предатели…
ГВАРДИН. Да, там все были как на ладони. А теперь. Это как тот таракан, вот вы его видите, Рюрик Феодорыч?
РЮРИК. Ну…
ГВАРДИН. И я его не вижу. А он есть. Вот Авангард Борисович, например.
РЮРИК. Этот точно таракан. Да ты, брат, философ. Ты, философ, скажи, за каким… Что мы тут делаем? Замерзаю я.
ГВАРДИН (сам ёжится, в растерянности оглядывается). Я и не думал, что здесь всё так плохо. А как же этот-то здесь кантовался?
РЮРИК (настороженно оглядываясь). Это ты про кого?
ГВАРДИН (протягивает Рюрику карманный фонарик). Да бывший первый секретарь обкома, Прихватов, кажется. Брилка, это ты мне рассказывал, что на отдыхе первый коммунист области здесь любил время проводить?
БРИЛКА. Нет, не здесь. Там, ближе к реке он свой шалаш отстроил, точная копия того что в Разливе. А про этот грот я и духом до сих пор не ведал.
РЮРИК. А-а, ну теперь понятно, почему этот здесь объявился.
ГВАРДИН. Кто, Рюрик Феодорыч.
РЮРИК. Не важно. Ты вот что, сбегай, принеси что-нибудь тёплое. И…
Подзывает Гвардина, шепчет на ухо.
…ядерный чемоданчик не забудь.
ГВАРДИН. Понял. Сейчас, сбегаю, принесу что-нибудь набросить. Ух, и правда дубак как в казарме.
РЮРИК (хватает его плечо). Ты вот что…, а вдруг никого не найдут? Ну, что это не покушение вовсе, а что это я сам, ну, ты понимаешь, – снова упал. Неудобно как-то получается. Тогда давай так – это я сам всё специально подстроил, мол, не падал вовсе, а просто решил место предвыборного штаба перенести сюда. Для экономии средств и чтобы к народу поближе быть. Как тебе версия?
ГВАРДИН. Договорились, Рюрик Феодорыч. Будьте спокойны.
Гвардин убегает.
РЮРИК (Брилке). Видишь Сергей, стоит коту из дому податься, так мыши в крыс превращаются.
БРИЛКА. Это точно.
Брилка уезжает в город на разведку.
Рюрик устал и засыпает.
Даши и Федя Притаились недалеко от грота. Они видят, как выбежал, сначала Гвардин, за ним Брилка.
ФЕДЯ. Царь уснул. Охрана разбежалась. Даши-сан, самое время идти брать невесту.
Слышен трубный глас голодного слона.
ФЕДЯ. Ах, совсем забыл. Ты иди, а я пойду слона покормлю.
Оба расходятся. Даши в сторону, куда убежал Гвардин. Федя – за Брилкой.
Сцена 14. Баня - ночь
В парилке паника. Все в шоке и окончательно расстраиваются. Выдвигаются различные версии и тут же отвергаются. Получается так, что все они под подозрением и Гвардин их арестовал. Ежов всё-таки решается выбраться из парилки и открывает дверь. Сначала выходят Рудак и Пионеров, за ними Малютин. Вдруг предбанник озаряет яркая вспышка.
РУДАК. Ну, и что это было?
МАЛЮТИН. Мне кажется, нас только что сфотографировали.
ПИОНЕРОВ. Не порите чушь, Юрий Ильич. Вам теперь везде камеры мерещатся.
РУДАК (поигрывает мускулатурой). А что, я неплохо выгляжу. А вот вы, Юрий Ильич, совсем не похожи на того в бассейне, на которого вся страна по телеку любовалась…
МАЛЮТИН. А я всегда говорил: похож на меня, да не я. Вот вам и доказательство. Плохо старались, Авангард Борисович. И на счёт девок… – вкус у вас отвратительный.
РУДАК (ухмыляясь). То есть вы хотите сказать, что это я всё подстроил?
МАЛЮТИН. Конечно, со своими американскими советниками. А сейчас вы чего добиваетесь? Сам Папа меня простил, а вы всё никак не успокоитесь. Это же ваш папарацци был, ведь так? Вы на всё готовы пойти из-за денег.
РУДАК. Кстати, отдайте деньги. Пятьсот тысяч зелени. Они не ваши.
МАЛЮТИН. Эти грязные, вонючие доллары в коробке из-под «ксерокса» вы от меня не получите. Я их в вещдоки конвертировал.
РУДАК (ухмыляясь). А вы не боитесь за свою… ?
МАЛЮТИН. Не боюсь! Даже если она – моя задница – завтра на первой полосе «комсомолки» во весь рост…
ПИОНЕРОВ. Так теперь и моя там будет. Тоже во всю, как вы говорите, ширь, и ваша Авангард Борисович. Как же так? Сердце Папы не выдержит.
МАЛЮТИН (Рудаку). Фу, извращенец!
РУДАК. Послушайте, это же чушь какая-то. Клянусь вам, что я здесь не причём. И потом, вы уверены, что это была фотовспышка? Вот, Виктор Васильевич тоже поначалу усомнился. Может, это молния была. Впрочем, откуда здесь молния и в июле. Ага! Это кажется лампочка взорвалась…
С торжеством поднимает с пола случайный осколок.
…пойду, поищу новую.
Дверь парилки открывается и оттуда выходят Собакин и Эст.
Собакин в фирменной клетчатой простыне, закинутой на плечо как у патриция, выступает важно, опершись на плечо своего ученика. Эст прикрывается шайкой, с восторгом домашнего животного внемлет учителю.
СОБАКИН (продолжая начатый в парилке монолог, с пафосом). … Виртуальный характер действительности, мой молодой друг, в которой живёт человек, критичен для его безопасности, как только выходит за рамки развлечения – пусть даже само устройство этой действительности максимально облегчено для восприятия и развлекательно. Есть момент, когда уже…
Из двери, ведущей на реку, отдуваясь, появляется Ежов. У него в одной руках куль из простыни, в нем что-то с острыми углами. Собакин замечает Ежова.
СОБАКИН (продолжает). … не смешно!?
Ежов поднимает куль над головой. Он радостно возбуждён.
ЕЖОВ. Есть доказательства. Юрий Ильич, дорогой, мы с вами были правы.
ПИОНЕРОВ (ехидно). Ура, наш Михаил ж…й раков наловил.
ЕЖОВ (ухмыляясь с угрозойе). Вам, Виктор Васильевич, лучше не знать, какие это раки.
МАЛЮТИН. Неужели нашёл вещдок?
Ежов вываливает содержимое куля на стол, там ржавая ножовка и брус гнилого дерева.
ЕЖОВ. Да. И это покушение, товарищи!
СОБАКИН (завершает начатую в парилке лекцию). …И заметьте, Фима, когда человек бредит, то сам бред может быть весьма увлекателен… Что это за хлам, позвольте вас спросить, товарищ генерал застенных дел.
ЭСТ (протягивает руку к улике). Позвольте.
ЕЖОВ (бьёт его по руке). Руки, Ефим Амбросьевич! Вы там у себя в Нижнем приволжске совсем расслабились.
ЭСТ (к Собакину). Учитель!
СОБАКИН. Эй, заплечных дел мастер, вы зачем Фиму ударили, здесь вам не Лубянка. И что это за дрянь вы притащили? Пыточный инструмент? Фима, нам действительно лучше отойти, а то заразимся чем-нибудь.
МАЛЮТИН. Да, господа, прошу всех отойти от стола и не мешать следствию. (Ежову) Михаил Иванович, вы бы пошли помылись, что ли.
ЕЖОВ (обиженно, вытирая грязными руками грязные щёки). И вы туда же, Юрий Ильич. Я – жеж, жеж – за правду…
МАЛЮТИН. Да, что вы так разволновались? На вас и правда, лица нет.
ЕЖОВ. Да как вам не стыдно, в конце-то концов. Всё намекаете, вместе вот с этим. (тычет грязным пальцем в Собакина) Сами вон какие чистенькие, наманипедикюренные, а тут приходится с горячим больным сердцем, чистыми руками да в дерьмо…! Знали бы вы, как там темно и мерзко, а ты по долгу своему ползаешь, копаешься, каждую щепочку ощупываешь, каждую кочку обнюхиваешь. Холодно, мне. Эх вы!
Бросается в парилку.
ЭСТ. Жалко старика. А зачем всё-таки он там обнюхивал.
МАЛЮТИН. Господа, прошу садиться.
ПИОНЕРОВ. Я не могу, друзья, мне к шефу надо… для доклада.
СОБАКИН (Эсту). Фима, возьмите этого докладчика за руку, пожалуйста, и не отпускайте до дальнейших распоряжений. (Малютину) Судя по паучьей серьёзности вашего лица, вы, Юрий Ильич, шьёте нам дело. Если это не те самые полмиллиона из коробки из-под ксерокса, которые вы бесстыдно зажали от общественности, тогда что же? Я выскажу предположение, что речь идёт о самом дорогом, что у нас есть на сегодня…
ПИОНЕРОВ. Дай Бог ему здоровья! (порывается аплодировать) Послушайте, Ефим Амбросьевич, отпустите мою руку. Я никуда не убегу. И потом, мне тоже интересно, куда же всё-таки делось тело…
МАЛЮТИН. Кстати о теле. Согласно показаниям Александра Силыча, главного…, хм-хм, пока свидетеля, сегодня за пять минут до полуночи достояние нации было унесено таинственной силой из небольшой ямы рядом с подмостками, ведущими к реке Ангара. Яма была образована самим телом и явилась результатом падения оного с высоты мостков в жидкую грязь, состоящую из глины, песка и речных донных отложений.
ВСЕ. Опять!?
МАЛЮТИН. Да опять и снова, но при иных обстоятельствах. И вот эти обстоятельства… (указывает пальцем на куль, принесённый Ежовым) …как раз и позволяют мне, как вы говорите, начать шить дело на всех, кто находится здесь в данный момент.
СОБАКИН. Фима, подайте мне это.
Эст подаёт ему улики с японским поклоном. Собакин проверяет зубья пилы и внимательно осматривает брусок дерева.
СОБАКИН. Вы уверены…?
МАЛЮТИН. Да, гражданин Собакин, именно так. Я помню как вы все, за десять минут до похода Рюрика Феодорыча к роковому месту гуртом и с громкими радостными криками выбежали на воздух.
СОБАКИН. Вам мерещится, что кто-то, воспользовался восторженностью момента и…
ЭСТ. А мне не было радостно, мне было плохо.
СОБАКИН (продолжает). … мог притормозить, вытащить вот эту пилу…
ПИОНЕРОВ. А я вообще только за компанию. Я и не прыгал…
СОБАКИН (торжествующе). Ага!
Пауза… Все впиваются глазами в Пионерова.
ПИОНЕРОВ (вдруг запинается, краснеет как девушка). Прост…
Эст заводит себя звонкими ударам по голой груди, как урка кривляется, приседая и подпрыгивая, подскакивает мгновенно к Пионерову.
ЭСТ. Что! Простить?! Ах ты Иуда!
Собакин с отвращением отбрасывает от себя пилу и брусок и смотрит на свои руки, будто они в крови.
СОБАКИН (Пионерову). Виктор, вы же Ему как сын … были!
Малютин торжествует.
Дверь парилки внезапно распахивается из неё белый как снег выходит Ежов, отплёвываясь. В руках у него начатая бутылка водки.
ЕЖОВ. Товарищи, нашего президента пытались отравить!
Пионеров падает в обморок. Его хлопают по щекам, щиплют, но обморок очень глубокий. Последние слова Пионерова слышит только склонившийся над ним в прощальном поклоне Малютин.
ПИОНЕРОВ. Эст сволочь, оболгал. Прост…, простатит у меня.
Сцена 15. Обкомовская дача – ночь
Гостиная обкомовской дачи.
Пионеров подхвачен Малютиным и Эстом, поднят высоко на руках (его же руки бессильно свисают вниз, то и дело хлеща Ефима Амбросьевича по щекам).
Ногами безмолвного Пионерова Эст и Малютин открывают дверь в дом. За ними в скорбной процессии идут Собакин и Ежов.
Из под ноги Собакина с громким шипением шастает рыжий кот. Собакин едва не отпускает тело.
Тело укладывают на импровизированном (из обувной тумбочки и пары табуретов) ложе в центре. Окружают постамент с телом товарища и застывают в скорбном молчании.
Кажется, что до этого подвывающая неразборчиво и возбуждённо толпа элитных волонтёров внесла собой в дом таёжную или разбудила живущую в нём глубокую тишину.
СОБАКИН (философски). Холодно и темно как в могиле.
Эст бросается к вешалке, хватает первую попавшуюся вещь, ею оказывается китель Гвардина.
ЭСТ. Учитель, вот накиньте.
СОБАКИН (с отвращением смотрит на китель). Что бы я – в облачение сатрапа!? Вы с ума сошли, Фима…
Указывает на безмолвного Пионерова.
…Вот он, думаю, не откажется.
Эст набрасывает китель на тело, берёт с полки фуражку и надевает Пионерову на голову.
СОБАКИН (романтически и с наигранной скорбью). И комиссары в потных шлемах…
ЕЖОВ (шепчет Малютину). Юрий Ильич, по-моему интуиция нас не подвела. Вот он с поличным и прилёг. Хлипок оказался, но крут Виктор Васильевич, ох крут. Не мытьём так катаньем, со свёрнутой шеей не получилось, так он в печень Президента решил поразить.
МАЛЮТИН (так же шепотом). А с чего вы решили, что патрона хотели отравить?
ЕЖОВ. Не хотели, а уже начали. Вот доказательство. Попробуйте.
МАЛЮТИН. Вы Ефиму Амбросьевичу предложите, он из нас самый молодой, а мне ещё пожить охота.