Собрание
Первое, что я увидел, открыв глаза, было испуганно смотрящее на меня перевёрнутое лицо Вити. Зацепившись штаниной, я висел на заборе, как бельё, которое не развевалось на ветру. Убедившись, что со мной всё в порядке, Витя быстро принялся снимать меня. Оказавшись на земле и убедившись, что у меня всё цело, я неторопливо пошёл в сторону парадного входа. Рёбра болели жутко. Витька также неторопливо следовал за мной, словно боясь, что в один прекрасный момент я могу вновь изъявить желание совершить неожиданный кульбит и устремиться к асфальту. Но, слава богу, его прогнозы не сбылись, и мы, кто в целости и сохранности, а кто с ноющей ногой и отбитой верхней частью туловища, вошли в школу.
Школа встретила нас бросившейся в нос смесью из запахов разнообразных моющих средств и тех ароматов, которые нельзя описать, но которые каждый чувствовал, находясь в школе. До нас доносились редкие шаги, многократно отражающиеся от стен длинных школьных коридоров, не дающие возможности определить, откуда они доносятся. Где-то хлопали двери. Из актового зала звучала какая-то, судя по словам, детская песенка, которую до этого я не слышал. В распахнутые настежь окна иногда задувал ветерок, раздувая белый тюль, как паруса каравеллы. Вся школа, словно в полудрёме. Чувствовалось спокойствие, свойственное только этому месту.
Зайдя в раздевалку, мы на ходу повесили ветровки на крючки и устремились на третий этаж, на котором располагались классы, принадлежащие кружкам. По пути, к счастью, никого не встретили и беспрепятственно добрались до 33а кабинета, на котором гордо красовалась табличка с надписью «Творческое объединение «Фиалка»». Постучавшись, мы вошли.
В середине небольшой комнаты стоял круглый стол, за которым уже заняли места почти все наши товарищи. Исключая наши, пустовало ещё два места. Я отметил, что все столы, стулья и тумбочки сдвинуты в сторону, создавая свободное пространство. Сидящий до этого спиной к нам Олег, лидер кружка, развернувшись, сел вполоборота.
– Какие люди снизошли к нам! – с явно выраженным сарказмом произнёс глава. – Сам Иван, король пунктуальности, почтил нас своим визитом!
Он никогда не упускал возможности подшутить надо мной за мою небрежность и мои постоянные опоздания. Меня это не столько задевало, сколько утомляло.
– Повторяешься, – наигранно устало бросил я и плюхнулся на своё законное место.
Витя лишь кивнул присутствующим и сел возле меня, разложив на столе ватман и ящики с краской и кистями.
– А где остальные? – спросил Витя у ребят.
– Да кто его знает, – лениво потянувшись, сказал Олег, – опаздывают, наверное.
– Предлагаю начать без них, раз всё необходимое уже здесь, – прозвучал голос Кати, заместителя главы кружка и главного идейного вдохновителя, – кто «за»?
Вверх взметнулись четыре руки. Витя, молча смотря в окно, нехотя поднял руку. Я же решил придерживаться нейтралитета.
– Ну, раз большинство «за», предлагаю начинать, – весело сказала Катя, встав со стула и направившись к доске.
Взяв мел, она начала чертить какие-то схемы и изображения, внимания которым я решил не уделять, предпочитая им пейзаж за окном.
Солнце, уже давно проснувшееся, находилось почти в зените. За всё время оно, как мне показалось, даже не сдвинулось. Своими лучами оно словно насыщало траву, деревья, цветы под окном кабинета директора, делая их ярче. Мир будто сбрасывал последнее оцепенение после сна. Неторопливо плывущие облака, низко висящие над землёй, иногда закрывали собой солнце, из-за чего мир вновь ненадолго погружался в сумрак. Какие-то птицы, сидящие в кронах деревьев, изредка переговаривались между собой. На футбольной площадке кто-то перекрикивался, гоняя мяч. Все это складывалось в какую-то необычную, такую обыденную, но такую неповторимую и потому уютную картину, наблюдая за которой, я прослушал всё, что последние пятнадцать минут обсуждалось в классе. Но всё хорошее рано или поздно заканчивается. Вот почему меня отвлекли от созерцания, довольно громко произнеся моё имя.
Посыльный
– Ва-аня! Ало! – Витя звал меня, тормоша за рукав. – Ты чего завис?
Отвернувшись от окна, я увидел, что все присутствующие сверлят меня недовольным взглядом, а на доске красуется как минимум план