Ллойс

Стена окружающая Хаб, действительно, поражала. Циклопическое, взмывающее, казалось, до самых облаков сооружение не было той разномастной грудой обломков, так и не защитившей жителей Сити. Стена города казалась больше похожей на природное сооружение, лестница сложенных из гигантских железобетонных блоков террас, поверху каждой из которых шел ряд капониров и дотов, она казалась действительно неприступной. Глядя на все эти автоматические пушки, пулеметы, зенитные комплексы, Райк все более отчетливо понимал слова Ллойс о том, что Легион попытался проглотить слишком большой кусок. Мощь города, позволяющего себе подобные укрепления, завораживала и подавляла.

– А зачем вентиляторы? – Несмело прошептал он, заметив на гребне стены странные конструкции.

– В городе больше пятидесяти тысяч населения, – с усмешкой пояснил Пью. – Всем противогазы не наделаешь, да и не помогают противогазы от некоторых БОВов [40] – там на кожу попадания достаточно…

– И что? – Не понял скриптор.

– Да пару лет назад, сюда Операторы пришли. Думали город данью обложить, – стряхивая с ирокеза капли дождя и нахлобучивая на голову шлем, проворчала Элеум. – Сам знаешь. Операторы, ребята упакованные, не хуже ваших, пожалуй, будут.

– Неправда, – вскинулся, было, подросток, но неожиданно махнул рукой и откинулся обратно на борт телеги. – А вообще ты, наверное, права. Они, ведь, как нас учили: из охранных служб корпораций пошли. А там техники полно было…

– Причем такой, о какой армейские даже мечтать не могли. Только в сладких снах видели. – Рассмеялся стрелок. – Охранные структуры корпораций – это, ведь, самые настоящие частные армии, только вот на финансировании там не экономили…

Скриптор медленно кивнул. Если верить сохранившимся учебникам новейшей истории, на финансировании и подготовке служб безопасности действительно не экономили. То, что солдаты спецподразделений получали в единичных экземплярах, да и то только к концу войны, когда на испытания, комиссии и приемки стали смотреть сквозь пальцы, у безопасников давно уже считалось устаревшим. Что уж говорить про уровень подготовки. Корпорации, фактически и спровоцировавшие конец света, не зарабатывали деньги. Они их делали. Создавали, буквально, из ничего, контролируя финансовые потоки, формируя и определяя большинство основных течений бурного моря «свободного» рынка, а поэтому могли позволить себе самый жестокий и эффективный отбор. Отбор, который мог пройти только один из сотни профессиональных вояк. С другой стороны, если верить довольно многочисленным источникам, то даже рядовой сотрудник охраны, проработавший на корпорацию хотя бы год, мог считать себя обеспеченным на всю оставшуюся жизнь, так что, в желающих недостатка не было. Что уж говорить о том, какой набор бланков нанокультур получал каждый боевик, агент и даже сторож на складе.

Корпорации знали о войне задолго до ее начала. И они к ней готовились. Создавали собственные учебные центры и базы. Рыли бункеры и убежища, закупали технику, нанимали специалистов, скупали материалы, мощности, патенты и «мозги» но… все равно, оказались не готовы. Разожженное ими ядерное пламя оказалось слишком горячим, слишком своенравным… Построить новые Империи на пепелище старых не удалось. Когда начали падать бомбы, плотина цивилизованности рухнула, сметая все на своем пути грязным людским потоком. Целая когорта директоров, руководителей, начальников и управленцев оказалась ненужной. Она лишь сковывала, забирала ресурсы, ограничивала свободу, неожиданно свалившуюся на голову вооруженных до зубов профессионалов, людей в новых реалиях мира действительно полезных и обладающих самым важным в изменившихся обстоятельствах умением – способностью выживать. Контроль денег ослаб. Вернее, он исчез. Что значат разноцветные бумажки и цифры на экране банковского терминала в мире, где наивысшую ценность имеет способность добывать пищу? Где умение вырастить на отравленной земле урожай или отнять его силой оружия намного более полезно и применимо, чем знание подводных камней рынка акций. Хозяева мира были разорваны собственными цепными псами. Не всегда и не везде попадались среди акул бизнеса, особенно молодых, и акулы иного рода, но, так или иначе корпорации перестали существовать, а на их обломках ядовитой лозой взошла новая нива. Одна из сильнейших банд Пустошей – Операторы. Вооруженные высокотехнологичным оружием, накачанные десятками новейших боевых нанокультур, сумевшие сохранить жесточайшую внутреннюю иерархию, тактику и ухватки довоенных спецподразделений головорезы. Возможно, реши Операторы начать экспансию, они смогли бы подмять под себя и остальные крупные банды, но элита почему-то решила довольствоваться небольшим клочком земли в предгорьях к юго-западу от Сити. Что там происходило, никто не знал, но слухи ходили самые невероятные. Говорили о полностью автоматизированных заводах, огромных подземных хранилищах, мало чем уступающим складам государственного резерва.

Шепотом рассказывали о секретных лабораториях, где потомки ученых, продолжая работать над довоенными проектами, пытаются создать новые тела для одряхлевших иерархов банды. О спрятанных глубоко в подземных шахтах ракетах, способных перебросить десантные капсулы даже на соседние материки, о кипящих, постоянно облучаемых чанах с боевыми вирусами. О невероятных, спрятанных в толще земли гидропонических фермах, способных прокормить целые города. О медленно, но верно растущей, непобедимой армии боевых роботов. Много чего болтали за кружкой пива, приходящие на базу Легиона торговцы и вернувшиеся с патруля молодые бойцы. С одной стороны, верилось во все это с большим трудом. Скорее всего, старшие скрипторы и проповедники были правы, говоря, что Операторы медленно, но верно вырождаются, просто-напросто задыхаясь без притока свежей крови. Ведь, для того, чтобы без последствий принять в себя достаточное количество боевых культур даже при условии наличия необходимой медицинской техники и специалистов-медиков, кандидат должен был обладать одной очень редкой в последние семь десятков лет особенностью. Чистотой генов. Не той «чистотой», на которую успокоительным зеленым цветом реагируют переносные биометрические сканеры, запрограммированные выявлять «среднестатистическую норму». А ту чистоту, что имеет человек, ни разу в жизни не столкнувшийся с дозой жесткого излучения, не пивший прошедшей через старый, чудом функционирующий нанофильтр, а то и просто отцеженной через горсть перемешанного с песком угля воды, не дышащий наполненными «остаточными фазами» распада боевых газов воздухом, никогда не употреблявший в пищу мутировавших растений и животных, не переболевший в детстве ставшими уже обыденными, но смертельными для любого родившегося раньше Черных лет, болячками. И даже если подобный человек находился, шанс на благополучный результат был далеко не стопроцентный. Как результат генного ценза, банда оказалась немногочисленной. Около полутора тысяч человек, не больше. Возможно, этим и объяснялось их относительное миролюбие и отсутствие экспансионистских наклонностей. С другой стороны, девять из десяти появившихся на рынке нанокультур, начиная от банальных медшотов, заканчивая редчайшей «Чешуей дракона» или «Саламандрой» проходили через руки Операторов. Оставшиеся десять процентов были либо сохранившимися довоенными образцами, либо поделками немногих независимых кустарей. А еще было доподлинно известно, что рейдеры готовы платить почти любые деньги за редкие штаммы и бланки. Возможно, Легиону даже удалось бы с ними договорится, и если не объединить усилия, то хотя бы сотрудничать, если бы не одно обстоятельство – беспрекословная жестокость Операторов. В отличие от извергов и каннибалов Стаи или фанатично поклоняющихся кибернетике Ржавых, Операторы не проводили акций устрашения, не совершали набегов за двуногой едой и «биоматериалом», не устраивали показательных казней и извращенных представлений. Операторы предпочитали действовать… прагматично. Быстро, профессионально и тихо. Перешедшие банде дорогу, помешавшие сделке, отказавшиеся подчиниться, будь то одиночка или целое селение, просто исчезали, уложенные снайперским выстрелом, вырезанные ночным десантом боевиков или сожженные точечным ракетным ударом.

Мысли о том, что поведение Легиона на самом деле мало чем отличается от политики рейдеров, а истинная причина враждебных отношений состоит не в религиозных или моральных противоречиях, а очень просто определяется наличием общей границы и желанием Легиона добраться до ресурсов Операторов, Райк старательно от себя отгонял. До последнего времени. Так или иначе вялотекущий конфликт продолжался уже лет шесть, а банда Операторов были той силой, не считаться с которой было просто невозможно. И тем более, удивительно было то, что рейдеры не смогли взять город. Хотя, глядя на все эти укрепления…

– Ну так вот, подтащили они тогда баллоны с какой-то химической дрянью прямо под стену, – отвлек Райка от мыслей голос девушки, – и сказали, типа, не будите дань платить, поставим баллоны на вышки, дождемся попутного ветра и распылим над городом.

– И что? – Заинтересовался рассказом Ыть. – Распылили?

– Распылили. Еще как, распылили. – Кивнул Пью. – Год потом вокруг трава не росла. Хорошо, что в Хабе угольные да гипсовые шахты есть, а промышленные вентиляторы, все равно, простаивали…

– А чего это вдруг? – Удивился толстяк. – Из города, ведь, почти весь бензин на пустоши идет. И уголь. Шахты, ведь, должны круглые сутки работать.

– Так они и работают. Просто… ну, кто электричество на вентиляцию зря жечь будет? – Пожала плечами Элеум. – Это до войны техника безопасности, трудовые нормы, и все дела. Хотя, я и не верю… А сейчас… На гипсе, болтали, работа начинается, как только взрывники шнуры скрутят. Да и на угле тоже. Зачем зря воздух гонять да целые сутки на проветривание тратить?..

– Так это же… – Нахмурился Ыть.

– Правильно понимаешь, сладенький. Это, примерно, как мясная ферма у тебя в Некрополе, – кивнула Ллойс, возящаяся с упорно не желающим опускаться плексигласовым забралом шлема. – Пара лет, и все. Антракоз, забитые углем и гипсом легкие, все дела… – Все же, справившись со шлемом, девушка несколько раз щелкнула прозрачным, способным выдержать прямое попадание пистолетной пули щитком, устало откинулась на копну сена. – А как ты хотел?

– Все равно, ыть, не пойму, – затряс головой толстяк, – у нас на ферме рабы, но там мозгов не надо, обезьяна справится, а в шахтах… там, ведь, крепеж, газ, проходки… там, ведь, спецы нужны… техника, опять же…

– Техника… Техника, конечно, есть, но, как я слышал, последнее время все больше ручками работают, – рассмеялся Пью. – А что касается рабов… В Хабе рабов мало. Не запрещено это, но… не одобряется. Потому вот я в Сити и поселился. Зато вот таких, как он. – Кивнул стрелок в сторону притихшего и внимательно прислушивающегося к разговору Щура, – полно. Пятьдесят серебряных в день. Хватит и на жилье, и на винишко с картами, и на девок. Если с головой дружишь, можешь на собственную ферму за год заработать. Или в бригадиры выбиться. А там, – стрелок изобразил в воздухе замысловатую фигуру, видимо, призванную описать открывающиеся перед бригадирами перспективы, – всё лучше, чем в окрестных селах мотыгой землю ковырять.

– Хм… – Поправив сползшее на кончик носа пенсне толстяк озадаченно почесал макушку.

– Город всю технику еще на подступах скупает, – пояснила Ллойс. – А потом общинам и поселкам по десятикратной цене продает. Все, конечно, не перекупишь, но и торговцы ценовую политику менять не спешат. Кто захочет с городским властями ссориться? Поэтому, у окрестных фермеров ни хрена и нет. Вон, – похлопала она по бортам телеги. – Видишь? Даже колеса деревянные. Резина-то дорогая, наверное. Зато самогон в стеклянных бутылках.

– Упыри городские… – прошипел, сменивший Щура на облучке Эйк. – Пользуетесь, сволочи, что сбежать нам некуда…

– Может и упыри, – кивнула головой девушка. – Да только не стрелки это начали и не городские власти. А вы, когда цены на продукты в голодный год задирать начали. Город-то выстоял. Свои теплицы поставил. Скотобазу завел. В людоедство ударился, но выстоял. А вот вы без бензина да электричества долго проживете? Или опять на дорогу пойдешь?

– В Сосновой жабе кузнец научился бензин из покрышек гнать. Так что… – неожиданно вмешавшийся в разговор Щур, видимо, подбирая слова, сделал небольшую паузу… – там теперь и генераторы есть, и теплицы с подогревом, даже землю мотоблоками пахать начали…

– Гы… Жаба… Сосновая… – Пьяновато хихикнула Элеум.

– Ну, Жаба и Жаба… Мало ли, как село назвали. – Пожал плечами Эйк. – А живут там не хуже городских.

– Ну-ну. Ты им это расскажи, – ткнул стрелок в сторону мимо телеги промчавшейся, двигающейся в направлении к виднеющимся на границе видимости развалин высоток вереницы автомобилей.

– Это Фиста люди. – Протянула, задумчиво провожая взглядом пропылившие мимо бронированные кары, девушка. – Кулак на бортах намалеван. Чего это они, интересно?

– Беженцев встречать, наверное, – криво усмехнулся Пью. – По свойски. Чувствую, добыча угля в ближайшее время сильно возрастет…

– А здесь что, стрелки что ли, распоряжаются? – Удивленно поглядел вслед удаляющейся технике Райк. – А мне говорили, что здесь администрация, почти как до войны…

– Есть здесь администрация, есть, никуда без этой гнили не деться. – Успокоил скриптора Снайпер. – И администрация, и ополчение, и управа, и околоток – всякой другой шушеры тоже полно, хоть, задом ешь. Просто, еще лет пятьдесят назад, как говорят, мэр города решил, что если здесь столько наемников тусуется, то не грех им за охрану платить начать. Все одно дешевле, чем свою армию содержать. С тех пор так и повелось. Стрелки стену да шахты охраняют, за периметром следят, в рейды ходят, а городские за порядок на улицах отвечают. Да и Операторы в последнее время в этом деле сильно помогать стали.

– Операторы? Хаб же отбился. Сам говорил. – Нахмурился скриптор.

– Хаб-то отбился, а вот когда пятому по счету за год мэру снайпер пулю в висок закатал, шестой решил, что с ними, лучше, дружить. Да и для бизнеса это полезно. Операторы, говорят, больше половины бензина скупают.

– А стрелки?

– А что стрелки? Плата за охрану не упала, и ладно. – Пожала плечами Элеум.

– А бензин-то, ыть, откуда? Угольные шахты – понятно, но из угля, ведь, гнать дорого. Склад ГСМ под городом, что ли? – Поинтересовался торговец.

– Да какой, на хрен, склад. Тут до войны кроме поселка вон там, – махнул в сторону давешних высоток снайпер, – да здоровенной автомобильной свалки ничего и не было, считай. Только угольные шахты заброшенные да гипсовый карьер. До недавнего времени я и дотумкать не мог, чего это сюда бомбу уронить решили, – покосился в сторону вертящего по сторонам головой Райка Пью. – Только теперь понятно стало. А бензин. Именно из угля его и гонят. До войны было, говорят, слишком дорого. А сейчас, в самый раз.

– И не побоялись рядом с воронкой город строить, – поежился толстяк.

– А чего бояться, сладенький? – Пожала плечами Элеум. – Бомба из новых чистая почти, да и лет прошло сколько. Так что, серьезный фон только в центре, а туда никто почти и не суется. Смысла просто нет.

– Подъезжаем. – Буркнул управляющий телегой Эйк.

– Тогда, как договорились. Мы – ваша охрана. Начнешь бузить, загною тебе пулю в крестец и попрыгаю на брюхе, а потом Дохлой тебя отдам. Видел? – Коснулся залепленного пластырем уха стрелок. – Ей меня, боевого товарища, можно сказать, брата по оружию, порезать, как два пальца, а уж тебя… Понял, борец за права угнетенного большинства? – Мерзко улыбнулся, как бы невзначай направляя ствол винтовки в спину Эйка, Пью. – И тебя это тоже касается. – Перевел взгляд водянистых глаз на опасливо втянувшего голову в плечи Щура стрелок.

– Да понял я, понял, что тут непонятного, – опасливо поежился столкнувшийся взглядом с демонстративно чистящей ногти давешним ножом Ллойс фермер, – и ты уж, братка, не подведи.

Эйк недовольно зашипел и чуть заметно кивнул.

– Даже не думай, сладенький. – Усмехнулась, покосившись в сторону раненного, наемница. – Может, ты нам и успеешь нагадить, но я, ведь, тебя первой достану. Будет быстро, но очень больно. Я умею. Ты лучше, о жене подумай, о детках. Если они у тебя, конечно, есть..

– Проведете в город, тогда двести, ыть, грамм серебра дам, – неожиданно продемонстрировал вытащенный из-за пазухи, висящий на кожаном шнурке пухлый мешочек, Торговец.

– Больно уж ты, Ыть, правильный в последнее время, – недовольно покачала головой Элеум. – Щедрый. У тебя даже глаза добрее стали.

– А что? – Потупился, поправив пенсне, толстяк. – Что, уже и по-людски пожить нельзя?.. А глаза у меня от папки, как маманя говорила, достались.

– Добрые. Прямо, как у собаки гадящей. – Закончила фразу наемница. – Райк, а ну, давай-ка сюда…

– Я не хочу… ты – тяжелая… – пробормотал скриптор и покраснел до корней волос.

– Потерпишь, – невозмутимо отрезала девушка, под общий хохот путешественников.

****

В копне сена было неудобно и душно, сухие стебли царапали кожу, вызывая неудержимое желание чихнуть, лезли в нос и за воротник, от мешков неприятно пахло пылью, старой пересохшей тканью и почему-то гнилью, а усевшаяся поверх наемница была действительно тяжелой. Горестно вздохнув, Райк, чуть пошевелил тут же начавшими затекать ногами, моментально заработав при этом от девушки чуть заметный, но довольно чувствительный пинок, еще раз вздохнул, и, осторожно повернув голову, приник к щели между досками борта. Дребезжа колесами и скрипя всеми соединениями, телега медленно въезжала в ощетинившийся стволами спаренных зенитных пушек предвратный туннель. Над входом, чуть покачиваясь, висела табличка, на которой яркой краской было написано:

«Добро пожаловать в Хаб! Вольный город для вольных людей. Не кидай, не воруй и не грабь. Если достал нож или пушку, знай – пули на тебя жалко, но у нас полно веревки, а в шахтах всегда нужны руки.»

Телега остановилась. Из скрытой в тенях проема железобетонной, больше похожей на дзот, будки вышел высокий мужчина в несвежей, покрытой потеками грязи военной форме. На груди мужика висел автомат с подствольным гранатометом. Думать, что случится, реши он им воспользоваться в узкой бетонной кишке, совершенно не хотелось.

– Что везем? – Осведомился он лениво.

– Известно что, – затараторил Щур. – Жареху на рынок. Сопливому сдам и обратно.

– А это кто такие? – Гладко выбритый подбородок охранника дернулся в сторону путешественников.

– Это… Так… охрана, – развел руками фермер. – Сами, ведь, знаете, что какая-то тварюга в лесу завелась – людей потрошит. Вот и нанял для безопасности.

– Нанял, говоришь. – Прищурился мужчина, внимательно вглядываясь то в лица наемников, то в тучную фигуру Ытя, то бросая взгляд на сломанную руку Эйка.

– Нанял, нанял. Или тебе знак показать? – Глухо пробурчала из-под забрала шлема, демонстративно похлопав по правому предплечью, Ллойс.

– Довела вас, видать, тварь, раз сразу три ствола с собой повезли, – не торопясь уступать дорогу, насмешливо протянул мужчина.

– Уважаемый, – раздался мощный бас толстяка. – У нас, ыть, машина сломалась. А эти люди нас не только подвезли, но и дали возможность немного заработать. Мы устали. Голодны. Прямо-таки с ног валимся. Лучше, подскажите, где здесь остановиться можно, поесть. С людьми поговорить… – Небольшой кожаный мешочек, описав крутую дугу, с сочным звяканьем упал точно в протянутую ладонь стражника. – Нам бы да темноты успеть…

– Беженцы что ли? Запрещенное что с собой есть? – Взвесив мешочек в руке, охранник, небрежно расстегнув один из подсумков разгрузки, спрятал поменявшее хозяина серебро.

– Только винт, сладенький. – Рассмеялась наемница.

Стрельнув по сторонам глазами, охранник быстро приблизился к повозке и вновь требовательно протянул руку. Его лицо оказалось прямо напротив щели, к которой припал глазами Райк. Похолодевшему от страха подростку даже на миг показалось, что он почувствовал исходящий от мужика запах застарелого перегара.

– Две дозы, – прошипел, судорожно облизав губы, охранник. – Две. Дозы.

– Без базара, братишка, – в поле зрения скриптора показалась рука Элеум, и в ладонь привратника упали две ярко-красные капсулы. – Оттянись, как следует, сладенький, за мое здоровье.

– Табличку на входе читали? – Облегченно вздохнул как-то сразу расслабившийся страж порядка. – Если не читали или читать не умеете, поясняю. В городе не воровать, не насиловать и не грабить. Будут терки – решаем все на кулаках. Кто железо первый достал – тот за все отвечать и будет. Ясно?

– Не первый раз замужем, – протянула наемница.

– То-то мне твоя рожа знакома, – скривился явно торопящийся избавиться от путешественников охранник. – Ладно. Проезжайте быстрей, пока командир не вернулся, – быстро пряча за спину сжатый кулак, махнул свободной рукой мужчина. – И это… Сканер сегодня не работает, поэтому завтра с утра… ай, ладно… – Покопавшись в кармане, стражник протянул путешественникам несколько хитро перфорированных картонных карточек. – С виду здоровы, так что держите. Это пропуска на два дня. Если больше гостить собираетесь, то в комендатуру надо будет зайти и там отметиться.

– Спасибо, служивый, – протянул Пью. – Хорошего дня.

– И вам того же, – бросил через плечо скрывающийся в проеме своей будки привратник.

Пересевший на правах старшего на место возницы Щур, чуть тряхнул вожжами и громко цокнул. Лошадка всхрапнула, скрипнули рессоры, и телега, грохоча по железобетонному полу, покатила к медленно поднимающемуся шлагбауму.

– Ну, вот, милый, добро пожаловать в Хаб, – запустив руку в стожок, наемница безошибочно нащупала ухо Райка и слегка его ущипнула.

Было больно, но почему-то совершенно не обидно.

****

Если честно, сам город скриптора особенно не впечатлил. Двух– и трехэтажные, жмущиеся друг к другу кое-где раскрашенные, но, в основном, уныло-серые бетонные коробки. Колодезные дворы. Кривые, запутанные, практически безлюдные по причине раннего часа улочки без указателей. Унылые прохожие, больше похожие не на рабочих, а на рыщущих в поисках очередной дозы наркоманов и вышедших в тираж проституток. Минут через пятнадцать разглядывания встречающихся на дороге лиц подросток начал крепко подозревать, что именно так оно и есть. И над всем этим всепроникающий тяжелый и едкий запах, от которого у Райка начала болеть голова. Единственное, что удивляло – это относительная чистота и почти полное отсутствие до смерти надоевшей скриптору за время путешествия дорожной пыли. Нет, асфальтированием и уборкой улиц никто, естественно, особенно не озаботился, да и кучи мусора встречались довольно регулярно, но дороги были щедро засыпаны гравием, а по их сторонам проложены, видимо, призванные изображать тротуары деревянные мостки.

– Когда дождь, все равно, по колено заливает, – пояснила перехватившая взгляд легионера наемница. – Когда город строили, о ливневых стоках забыли. Вот и настелили. Леса-то вокруг завались.

– Ну да, – поддержал наемницу Пью. – Один плюс от радиации. Лучше всяких удобрений будет. И деревья здоровенные, и помидорчики тут по три кило… и молочко… со стронцием.

– А я, все равно, в голову не возьму, чего, ыть, город строить, если кратер недалеко? – Почесал в затылке Толстяк. – Понимаю, Некрополь, там выхода не было. А здесь… Ну карьер, ну шахты – зачем в черте стен-то? Построились бы, ыть, на пару километров дальше – и шахты под боком, и все одно безопасней. Завод бы за стену вынесли – воняло бы поменьше. Это, ведь, сейчас здесь рентгена нет, а раньше, небось, нехило, ыть, так шарашило. Да и сами говорили, что здесь свалка металлолома была, а железо лучше всего дозу набирает. И держит долго.

– Набирает. – Задумчиво кивнул стрелок. – Еще как набирает. И фон, если по чести, здесь до сих пор высоковат. Не как в Свечении, конечно, но, все равно, раковых половина города. А с другой стороны – сам подумай. Кто же уголь без присмотра оставит? Тем более, если столько техники на ходу.

– Да брехня это все. Про свалку, про шахты заброшенные. – Вмешался в разговор, расслабившийся и даже начавший улыбаться после пересечения черты городских стен Щур. – Мне дед говорил, что здесь не свалка была, а склад техники на консервации. Вернее, не склад, а… – Фермер замялся, подбирая правильные слова. – В общем, сюда все, что списано, но ресурс не отработало, стаскивали. Вроде как, в боксах хранить уже нельзя. Продать тоже не получается, а машины до сих пор работают. Вот и ставили под брезент, типа, на всякий случай. А что до шахт, – возница запустил в бороду пятерню, долго копался в сальных жидких волосах, а потом вытащив оттуда нечто шевелящееся, придавил ногтями и щелчком раздраженно отбросил в сторону. – Не были эти шахты заброшены никогда. Дедуля рассказывал, что лет за пять до Черных дней работяг разогнали, но землю ковырять не прекратили. Навезли, значит, зеков откуда-то, техники разной и начали что-то копать. Что делали – непонятно, но охраны было полно. А потом уже и бомбы падать начали…

– А кто такие зеки? – Лениво поинтересовалась раскуривающая очередную сигарету Ллойс.

– Так пойманных бандитов до войны называли. – Пустился в объяснения, обрадованный возможностью блеснуть эрудицией Щур. – Это сейчас в Хабе за любой крупный косяк либо ошейник на шею да пожизненно в шахты, либо на виселицу, а раньше запирали народ в специальных домах на определенный срок. Изолировали, значит, от общества. Кормили их, поили да перевоспитывали. Это только перед войной их работать начали заставлять, а до этого ни-ни. Права человека называлось.

– Брехня, – сердито тряхнула ирокезом избавившаяся от шлема девушка. – По твоим словам выходит, что до войны можно было убивать, грабить, насиловать, а тебе за это крышу над головой да халявную кормежку? И ни голодом не морят, ни ежедневных побоев, ни отрубания рук да ног, ни постепенной разборки на органы, ни даже труда до упаду. Херня какая-то получается.

– Может и так. – Пожал плечами Щур. – Да только дед мне часто повторял, что рабов до войны не было.

– Врал, твой дед, как сивый мерин. – Упрямо нахмурилась девушка. – Рабы всегда были.

– Он правду говорит. – Подал голос, вытаскивающий из волос последние травинки, скриптор. – Я в книгах читал. Преступников запирали в отдельных комнатах, кормили, поили, разрешали иногда с родными видиться, видео каждый день крутили, в библиотеки пускали. Больных лечили. Бесплатные лекарства, операции и все такое. Тех, кто читать и писать не умел, в школы отправляли. Тех, кто профессией не владел, тоже обучали. Если они хотели. На работы определяли только добровольно. Медицинские опыты тоже только по добровольному согласию. А когда срок выходить приходил, работу подыскивали, да жилье. Мне тогда это все тоже странным показалось.

– Дерьмо собачье, – поморщилась Ллойс и раздраженно отбросила в сторону сигарету. – Понятно теперь, отчего наши предки этот мир просрали. Режь, грабь жги, а тебя за это в школу? Честной работе учить? Кормежка бесплатная? – На мгновение Райку показалось, что глаза девушки предательски блеснули.

– Да уж, предки у нас странные были, – согласно кивнул Пью и ткнул в сторону одного из отходящих вбок от улицы глухих переулков. – Туда рули.

– А чего это? – Забеспокоился Щур.

– Рули, рули. – Поддержала стрелка Элеум. – Рассчитаемся и разойдемся.

– Помоги… – стрельнув по сторонам глазами, видимо, в поисках охраны, открыл было рот, Эйк, но тут же скорчился на дне телеги, зажимая руками пах.

Возможно, фермер и хотел бы закричать уже от боли, но его рот плотно залепила узкая, но сильная ладонь наемницы. В грудь фермера уперся, выдавливая из легких последние капли воздуха и напрочь лишая его возможности двигаться массивный наколенник, а горло царапал кончик ножа, так что, бедняге только и оставалось мычать и пучить налившиеся кровью глаза.

– Ну и до чего же ты, сладенький, недоверчивый. – Покачала головой девушка. – Никто вас убивать не собирается. Вот видишь? – Убрав нож за пояс, Элеум достала из-за пазухи изрядно отощавший пластиковый пакет с таблетками и потрясла им перед носом фермера. – Рассчитаемся по курсу. Сколько Ыть вам обещал – двести грамм? Десять пилюль, значит…

С озабоченностью глядя на происходящее в телеге, Щур тяжело вздохнул и направил свою повозку в указанный переулок.

– Да я бы, ыть, и серебром отдал. – Пожал плечами толстяк.

– Прибереги, пригодится. – Бросила через плечо девушка и снова повернулась к фермеру. – Ну что, успокоился? – Спросила она у переставшего извиваться под ней Эйка и, дождавшись утвердительного кивка, убрав руку, отвалилась в сторону.

– Сука. – Задушено прохрипел крестьянин и, быстро отвернувшись, перевесился через борт.

– Эта, я вот что. Вы, конечно, по всему видать, люди честные, правильные, обиды у нас на вас нет. Наша вина, что палить начали, но… ежели винтом платить хотите, то это, может, пилюли четыре накинете, а? – Наблюдая, как отплевывается пошедшей носом желчью Эйк, опасливо поинтересовался Щур. – Нам, ведь, еще его на серебро менять… Сами знаете. Вся синтетическая дурь в городе дополнительным налогом облагается..

– Так налог, вроде, одна пятая? – Удивленно вскинула бровь Элеум. – Да и количество у вас не то, чтобы о чем-то беспокоиться. Если прихватят, скажете: для себя держали.

– Так-то оно так, – согласно кивнул фермер, – но все же, неохота пальцев, случись чего, лишаться. А четырнадцать – для морального, так сказать, удовлетворения. За болтанку, так сказать, что ты братцу моему устроила. У него дома жена молодая, а он, небось, теперь без обезболивающего неделю даже ходить не сможет.

– Ну, ладно, – кинув быстрый взгляд на продолжавшего с несчастным видом избавляться от остатков завтрака земледельца, после некоторых колебаний согласилась девушка. – Держи. – И быстро отсчитав требуемое количество пилюль, ссыпала их в протянутую мозолистую ладонь Щура.

– Вот и ладненько… – Расплылся в широкой улыбке наркоторговец от сохи. – Ну что, господа-товарищи, прощаться, значит, будем…

– Ага, – кивнул с мерзкой ухмылочкой наблюдающий за разыгравшейся перед ним сценой Пью. – Будем. – Раздалось два приглушенных хлопка, головы крестьян брызнули фонтанами крови, а обмякшие тела повалились на землю.

– Какого… – выпучил глаза грузно слезающий с повозки Ыть.

– Эти гаврики нас бы минут через пять городской управе сдали. – Пояснил, пряча за пазуху пистолет, снайпер. – Так надежней. Да и лошадку можно на рынке сдать.

– Хрен ты свой сдашь, а не лошадку. – Раздраженно прошипела, расстроено оглядывая забрызганный кровью рукав бронежилета, Элеум. – Ты на репоеда похож не больше, чем я на монашку.