Семь

Про старые города спрашивал – не знает никто. Ни мест, ни названий. Во всяких информационных источниках тоже все смутно как-то. А может, я просто правильно запросить не смог. Так что в любом случае, хочешь – не хочешь, а привыкать к местной архитектуре все равно придется.

Жить меня в середине Янтарной Линии определили. Точнее сказать вряд ли получится – обозначений никаких нет, труб, выступов и прочих подобных примет не имеется, окон-дверей тоже. Когда к секции своей приближаешься, она эдакой ласково-уютно-теплой эмоцией себя обозначает, чем ближе, тем сильнее – не ошибешься. А внутрь тут заходят и на всяких аппаратах залетают прямо в стену, которая в стороны раздается. Иногда, кстати, раздается весьма причудливым образом – прикидываясь то разбитым зеркалом со звонко разлетающимися снежинками, то облаком или куском ваты, а то и пряником каким-то непонятным. Давеча некий агрегат летучий так прямо с натуральными водяными брызгами в здание влетел, а девушка одна вообще в распустившийся цветок вошла. В общем, максимум возможностей для самовыражения уже с порога.

Правда, от хозяев или же от гостей манера открывания дверей зависит – пока не разобрался, сам как через кисель к себе вхожу. В ангар свой. Иначе трудно назвать ту секцию, которую мне любезно предоставили – метров пятьсот в длину, почти столько же в ширину и до конька метров двести с гаком. Я, конечно, сразу по поселении владения свои обошел – вдоль, поперек и по периметру, – попробовал всякие диванчики моделировать… Но потом плюнул на это дело и дал задание компу сделать мне привычную квартиру. Поиграл с планировкой, мебелью обставил – да и поместил ее на уровне этажа второго-третьего. Как гнездо какое у стены подвесил. А остальное пространство до поры до времени заброшенным оставил. Только стены в бежевый цвет покрасил, чтоб совсем уж жутким ангаром каким-то заброшенным не выглядело.

Вот так и живу теперь.

 
                                   * * *
 

Собравшись прогуляться и выйдя из своего нового жилья, по старинке спустился пешком по широкой лестнице, которую специально каждый раз выстраивал лохматый эскалатор, вышел на улицу, прищурился и неторопливо огляделся. Взору открылась полоса шириной в километр между двумя вытянутыми вдаль янтарными холмами, словно дно исполинского оврага с пологими стенками, пересеченная ярко-желтыми пешеходными дорожками, усаженная газонной травкой, тут и там разбросанными купами кустарников, а кое-где и живописными рощицами. По краям Линии – там, где еле заметно начинали вздыматься стены, – шли белые, неглубокие желоба движущихся дорог. В воздухе порхали бабочки, чуть выше – какие-то, по виду тропические, птицы. А еще выше с легким свистом проявлялись и исчезали, стремительно останавливаясь или срываясь с места, кричащих цветов летающие машины. По дорожкам беззаботно носились дети, а на простой и по виду деревянной скамеечке мирно сидела и щурилась на солнце пожилая дама в белом полотняном пончо. День выдался солнечный, и на фоне ярко-голубого неба янтарные здания и сочная зелень смотрелись, как картинка из сказки.

Привыкнуть к новой, подаренной судьбой жизни Петру пока было трудно. Все ощущалось как в ярком сне, который вот-вот закончится. И тем более окончательно поверить в реальность этого – когда еще три недели назад реальностью были лишь надоевшая пещера, камни и провонявший скафандр. Верить, что будущее именно так выглядит – да, но поверить – пока нет… Оставалось просто жить, надеясь, что свербящий червячок в душе со временем исчезнет…

Полюбовавшись на пока еще чуждую идиллию, Петр улыбнулся, глубоко вдохнул и направился к лохматой дороге, ведущей в сторону окраины города. Встав на нее и задав скорость, позволил волоскам неторопливо перемещать себя, а затем продолжил рассматривать окрестности и изредка попадавшихся людей – одетых в свободные, яркие, порой излишне пестрые облачения. Несуетливых и спокойно-уверенных. Лица всех встречных были расслабленно-умиротворенными – в отличие от вечно озабоченных физиономий оставшихся в прошлом современников-пешеходов.

Чуть впереди на дорожку ступила пара в одинаковых розово-красных, похожих на клоунские, балахонах и высоких сандалиях на греческий манер – белобрысый, курносый юноша с кудрями до плеч и миниатюрная девушка азиатской внешности. Усевшись на ворсинки, они обнялись и, задав скорость раза в два быстрее, стали постепенно удаляться вперед. Юноша прильнул к уху девушки и принялся что-то шептать. До Петра донесся ее смех.

Ближе к ретро-кварталу дорога чуть свернула вправо и незаметно втянулась в обычную улицу. Улица постепенно сужалась, отдельные дома с привычно вертикальными стенами все теснее жались друг к другу. Людей становилось все больше, начали попадаться животные – собаки, кошки и почему-то жизнерадостные, пятнистые свинки.

Прямо перед носом Петра в воздухе проявилось изображение листа салата, на котором лежали крупные креветки в светлом соусе. Запахло пряными приправами и чесноком, над блюдом замигала стрелка, указывающая на близлежащий ресторанчик.

– Сгинь! – тихо рявкнул Петр на рекламу, и она моментально исчезла вместе с запахом. Шедшая навстречу коротко стриженая, высокая девушка, вместо нормальной одежды эротично завернутая в оранжевые и красные ленты, удивленно повернула голову в его сторону. Смутившись, Петр поспешно шагнул с движущихся ворсинок на желтый тротуар и завернул в первый же попавшийся переулок. Людей здесь было поменьше, и они четко делились на две категории – с любопытством и блеском в глазах заходящих в двери множества непонятных заведений, возле которых висели в воздухе гирлянды радужных шаров, напоминающих большие мыльные пузыри – и довольных и умиротворенных, выходящих из этих дверей. Заинтересовавшись, Петр шагнул в ближайшую дверь вслед за немолодой, судя по всему, семейной парой – и оказался в просторном, ярко освещенном холле с очень высоким потолком, похожем на ледяной грот. Зашевелившийся пол отделил его от супружеской четы и увлек ко входу в светлую нишу, тоже обрамленную шарами. Затащив на середину ниши, успокоился и замер. Чуть потемнело, от стен прошла волна радости и соучастия, потом зазвучал приятный женский голос:

– Здравствуйте, очень Петр! Что привело вас к нам?

– Хм… а почему очень?

– Ваш статус позволяет мне обращаться к вам именно так. Позвольте все же уточнить цель вашего визита?

– А куда я попал? И что вы можете мне предложить?

– В студию модулирования. К моему величайшему сожалению, человеку с вашим статусом мы не можем предложить ничего достойного, так как начинаем с зета и колосс. Не сомневаюсь, что вы зашли к нам случайно, будучи погруженным в глубокие раздумья и ошибившись дверью. Вас проводить?

Стены испустили еще одну волну соучастия.

После столь вежливой и витиеватой отповеди Петр не нашелся что сказать и просто кивнул. Пол увлек его вглубь ниши и через открывшийся проход плавно вынес обратно в холл. Тот же голос еле слышно произнес:» – Всего вам доброго, очень Петр!».

Петр еще раз кивнул и растерянно вышел на улицу, так и не поняв – слишком низкий или чрезмерно высокий статус не позволил ему воспользоваться услугами этого заведения. Снедаемый любопытством и решив немедленно все разузнать – у Дана или просто вызвав информаторий, – согнул руку в локте и замер на секунду, пока не проявились на рукаве рубашки контуры кнопок блока связи – пока так было привычнее.

Но не успел. Земля под ногами чуть дрогнула, раздался тихий, басовитый гул – и сразу тротуар вокруг Петра вздыбился кольцом и резко поднялся стеной, моментально запечатав его в яйцевидный кокон.

По внутренним стенкам кокона побежало плоское изображение призывно изгибающихся индийских танцовщиц в прозрачных одеждах. Потом картинка стала объемной, и Петр ощутил себя стоящим посреди огромной залы во дворце какого-то магараджи.

Повеяло спокойствием и негой, подувший легкий ветерок донес запах магнолии и пьянящий аромат разгоряченных женских тел. Зазвучала тихая музыка, стали слышны даже плавные шажки танцующих девушек, недвусмысленно манящих к себе жестами и кокетливыми взглядами. Одна из них вдруг остановилась, подошла к Петру вплотную и, обдав его волной благовоний, произнесла тихим и многообещающим голосом:» – Ты уже пережил, легко и достойно, и я приглашаю тебя!».

Но тут изображение вновь стало плоским и спустя мгновенье исчезло совсем. Через появившуюся где-то над головой дыру засверкало солнце, затем стенки кокона быстро потекли, будто оплавились, и вновь слились с желтым тротуаром.

Петр застыл в недоумении и уже начал злиться на непонятную и навязчивую рекламу. Но, оглядевшись по сторонам, перестал закипать и озадачился – несколько человек стояли как статуи с застывшим взглядом, в двух шагах от него слегка взволнованный юноша вылезал из расколотого прозрачного шара, а двое других парней поднимались с земли, стряхивая с рукавов быстро тающую пену.

Где-то вдалеке завизжала и тут же умолкла женщина. Как ни в чем не бывало, у ног поднявшегося на ноги парня пробежала шустрая свинка.

Будто очнувшись от наваждения, все задвигались быстрее, замершие люди зашевелились, стали раздаваться негромкие реплики.

– Второй раз за последнее время…

– Да уж! Может, статус повысят – уже трижды переживал. Как думаешь?

– Вырожденцы – они и есть вырожденцы…

Пролетело несколько секунд – и люди устремились дальше, каждый в свою сторону. Только чуть стесняясь и отводя глаза друг от друга. Но и это вскоре прошло – плечи расправились, походки приобрели привычную уверенность.

Догадавшись, что стал невольным свидетелем какого-то местного аналога общественных беспорядков, Петр опять согнул руку, чтобы вызвать Дана, но тот сам проявился в воздухе своей неунывающей физиономией и жизнерадостно проорал:

– Пережил?

– Да, только не понял – что. Мне какой-то дворец разврата продемонстрировали, а одна из девиц даже в гости позвала. Только куда – сказать не успела. Я поначалу все за дурацкую рекламу принял.

– Запомни – реклама сама не появляется. От тебя просто любопытством за километр веет, вот подсказки и выскакивают… Так девицы, говоришь? – Дан хитро посмотрел на Петра. – Ну, это как раз неудивительно – по статусу и защита… А куда позвали – выяснить просто. Кстати, приглашают не часто. Пойдешь?

– А кто хоть это был-то?! И вообще, что произошло?

– Не волнуйся. Вырожденцы – они и есть вырожденцы…

– Я эту фразу уже второй раз за сегодня слышу!

– Вот и славно. Ничего, я тебе потом все подробно объясню.

– Почему потом? Опять что-то неприличное спросил?

– Неприличней почти не бывает. – произнес Дан и хмыкнул, отведя глаза. – Ничего, нормально… – и вновь повеселел. – А девушки эти, что тебя пригласили – настоящие, не виртуальные. Из учреждения, которое на понятном тебе языке можно назвать… ну, например, «Служба психологической поддержки с целью отвлечения внимания от… от… неприятностей». Согласно статусу, тебя не только защитили, но и сберегли нервную систему от возможного стресса наиболее эффективным для твоей личности способом… Ну не красней, не красней – я тебе даже завидую. Так что на твоем месте про приглашение не забыл бы! С такой девушкой познакомиться – просто подарок судьбы!

– А они что?.. Ну, в смысле… легкости поведения?

– Ну, ты даешь, космонавт ископаемый! Забудь про свою древнюю мораль – у нас все совсем по-другому. Но – Дан поднял вверх указующий перст, – совершенно не в смысле разврата. И девушки, уж поверь, очень высоконравственные, даже в твоем понимании! В этом-то и изюминка вся… Ну ладно, я через минуту подлечу – жди.

Ровно через минуту над головой бесшумно повисла фиолетовая машина, отдаленно напоминающая сдвоенную стрекозу без крыльев. Выступ на ее брюхе потянулся вниз ртутной каплей на тонкой нити, опустился к земле, раскрылся и мягко выгрузил уютно сидевшего там Дана. Встав на ноги и осмотревшись по сторонам, он взял Петра под локоть и быстро увлек его в сторону главной улицы, небрежным взмахом руки отослав куда-то мгновенно упорхнувшую машину.

– Пойдем-пойдем! Сейчас быстренько перекусим, а потом в столицу полетим – с твоим будущим потихоньку определяться начнем.

Свернув в тот самый ресторанчик, рекламу которого спугнул Петр, сели за столик у красной стены, украшенной золотистыми и слегка дрожащими иероглифами. Подошел официант, поклонился и церемонно вручил папки с меню, напечатанном на чем-то, очень напоминающем рисовую бумагу.

– Дан, а бумага настоящая?

– Нет конечно! Хотя похожа, правда? А настоящую делать очень уж трудоемко, если придерживаться старинных технологий. Но для всяких чудаков еще делают. Даже книги выпускают типографским способом.

– А почему ты меня привел именно сюда? Чтоб попривычней себя чувствовал и не растерялся ненароком?

Дан немного смутился.

– Откровенно говоря – да. Еще и событие это – вот я и подумал, что тебе может быть спокойнее в обстановке, привычной по прошлому отрезку жизни.

– Эк ты витиевато ответил-то… Да ладно, не маши руками! Это я так, не в обиду… А вообще – я нервных клеток не потратил, ровным счетом никаких. Просто не понял, что это было и чего пугаться. Уж не говоря о том, что мне что-то новое увидеть и попробовать гораздо интереснее, чем в прошлое погружаться. А с тобой тем более – а то по незнанию в заведение какое-то сунулся, а меня из него тут же вежливо выперли.

– Какое заведение?! – Дан слегка нахмурился. – Постой-постой, это на той улице, где я тебя подобрал? С радужными шарами у входа?

– Да.

– А какие были шары?

– В смысле?

– Ну сколько их было, какого размера и цвета?

– Сколько не считал, цвета радужного, как мыльные пузыри, а размера вот такого. – Петр показал растопыренными пальцами окружность с волейбольный мяч.

– Хм… – Дан на секунду задумался. – А как выперли?

– Нечто выперло. Сказало что-то вежливое типа «вы ошиблись дверью» и просто полом вывезло наружу.

– Ну ты, брат, даешь! – Дан расхохотался. – Ну надо же так!

– Да что надо же?! – чуть раздраженно спросил Петр. – Что не так?

– Да все так, все так! – продолжая улыбаться, ответил Дан. – И не волнуйся, у тебя статус слишком высокий оказался, а настроение не очень, вот они и не смогли… А вообще анекдот конечно, кому рассказать… Ой, только не спрашивай сейчас – не то, чтобы неприличная, но достаточно деликатная тема, потом обязательно расскажу. Да обязательно, обязательно, не хмурься! Все-все расскажу, что сейчас откладываю! Так куда ты хотел бы зайти поесть?

– Ловко ты тему перевел. – Усмехнулся, уже успокаиваясь, Петр. – Ну, куда-нибудь еще. Посовременнее, пусть и необычнее. Главное, чтоб не покалечили и сытым уйти.

– Про покалечили – это ты так пошутил, да? А-а, я читал про салуны со спиртным и разными наркотиками, где дрались и стреляли друг в друга. В твоем мире, у вас это было, ты туда тоже ходил?

– Было. Не так чтобы много, порой поискать такое надо было, но имелось. И да, бывал.

Дан посмотрел на Петра со смесью беспримерного уважения и вопроса в глазах.

– Слушай, мне вот абсолютно непонятно… И как классно, что могу спросить у настоящего, живого человека, ходившего туда!.. Вот скажи мне, пожалуйста, я совершенно не понимаю – как можно совмещать еду и опасность для жизни? Да еще участвовать в создании этой опасности? Наркотики и еду – это я еще как-то, с трудом, но могу понять, а вот как совмещать пищу с опасностью, да еще самим собою и создаваемой?

Петр, в свою очередь, тоже слегка удивился и задумался.

– Знаешь, ну это, наверное, сродни поеданию ухи у костра ночью, когда в окрестностях бродят волки или медведи. Только в роли волков и медведей люди, в легком подпитии и слегка обозленные на жизнь. Или жаждущие самоутверждения.

– М-м, вот оно как…. Ничего себе…. Да-а-а… Это надо хорошенько обдумать… Ну просто очень хорошенько… Не поверишь – ты мне сейчас тему подкинул и материала дал на работу, сродни магистерской диссертации в ваше время.

– Ну и славно. – Петр откинулся на стуле и выпрямил спину. – Мы есть-то идем?

– Да! – Дан словно очнулся и на секунду задумался. – Ну, уж коль тебе современного и необычного захотелось – изволь, знаю одно местечко неподалеку. Там, конечно, не опасно, но вполне экзотичным и непривычным тебе покажется наверняка!

 
                                   * * *
 

Выйдя на улицу, Дан свернул налево.

– Тут рядом совсем. Слушай, я все любопытство свое унять не могу – а что чувствуешь, когда ешь, а у тебя над ухом стреляют?

– Не знаю. – Петр посмотрел на удивленно вскинувшего брови Дана и добавил. – Я в такие переделки не попадал, хотя в местах, где такое возможно, бывал. Но только драки видел.

– Ясно. Жаль. Только Лео не рассказывай – вопросами замучает и воспроизвести попросит.

– Хорошо, не буду. – Петр чуть заметно усмехнулся.

– Ну, вот и пришли!

Дан остановился напротив слегка вогнутой двери, напоминающей то ли рыбий пузырь, то ли вконец исцарапанный блистер, за которым было довольно светло и смутно угадывались движущиеся тени. Дверь начала отъезжать в сторону, почему-то нарочито медленно. Петр оглянулся по сторонам и поймал взгляд черноусого прохожего в желтых кожаных шортах с лямками на голое тело и в тирольской шляпе, который понимающе подмигнул обеими глазами, улыбнулся и показал сразу два больших пальца – мол, в правильное место идете, одобряю всецело. Петр улыбнулся в ответ, кивнул. И чуть пошатнулся от неожиданности, когда тротуар повез его внутрь вслед за Даном.

Небольшой холл, сделанный в стиле грота с высоким потолком, оказался безлюдным – только шевелились какие-то кусты в углу, напоминавшие водоросли.

– Нам сюда! – Дан легонько потянул за рукав Петра. – Заходи в эту дверь, раздевайся и в душ. А потом надень то, что лежит на полке в пакете. Свою одежду оставь на этой же полке – ее потом заберешь, обновленной. Или другую выберешь, если захочешь.

– Ничего себе! – Петр удивленно поднял бровь. – А просто руки помыть недостаточно? Тут настолько стерильно? И что значит – другую выберешь?

– И стерильно тоже, но суть в другом – увидишь. А одежду – ну мало ли, вдруг другое что захочешь надеть, закажешь, как раз доставят…

– Ясно. Разберемся. Со включением-выключением душа там хитростей никаких нет?

– Нет, не волнуйся – по голосовой или мысленной команде. Слова любые – главное, чтоб суть того, что хочешь, отражали.

– Хорошо, успокоил. Встречаемся где?

– Там, за другой дверью.

Петр кивнул и шагнул внутрь предупредительно открывшегося большого, светлого и пустого помещения, тоже с высоким потолком. Дверь сзади тут же закрылась, а в стене синхронно открылась ниша с мягкой скамеечкой и двумя углублениями, в одном из которых лежало нечто, похожее на кусок желтого мыла, а посередине помещения из потолка потекла легкая струйка воды. Войдя в нишу и быстро скинув одежду, Петр повертел желтую котлетку в руках, положил на место и, вздохнув, отправился под душ, до которого было метров двадцать.

Дойдя и шагнув под струйку, мысленно скомандовал «сильнее!». Душ не прореагировал, пришлось повторить команду вслух. Сработало – и Петр, фыркая и отплевываясь, минут пять экспериментировал со всевозможными командами – «теплее», «шире», «снизу и сбоку», «мыло», и даже «ультрафиолет». Техника все безропотно выполняла, выдвигая мягкие обручи с дырочками и подавая воду с разных сторон, укутывая пеной и меняя освещение. Наконец, на слово «полотенце», выдала наигравшемуся Петру неизвестно откуда взявшуюся здоровенную махровую простыню и обдула вихрем горячего воздуха сверху.

На ходу вытирая волосы, Петр вернулся в нишу, бросил простыню на скамеечку и снова взял в руки желтую котлетку.

– Ну, и как эту штуку в одежду превращать?

– Просто приложите к плечу и слегка надавите, очень Петр! – тут же отозвалась душевая волнующим женским контральто.

– А что это ты вдруг такой эротичный голос выбрала?

– Согласно последним введенным параметрам, этот тембр и эмоции наиболее приятны вам и благоприятны для вас, очень Петр!

– Это когда и кем же они введены? – с подозрением спросил Петр.

– Двадцать одну минуту назад, сотрудницей центра выравнивания метаболизма и социального соответствия.

– Какого-какого центра?! Это кто это и с какой стати мой метаболизм выравнивать взялся?

– Не волнуйтесь, очень Петр! – голос спустился на пол-октавы ниже и висков коснулась волна доброго и мягкого соучастия. – Это руководитель группы, которая помогала вам пережить событие. Такие изменения параметров входят в ее обязанности.

– А, так это та красотка, что пригласила меня в гости? А как ее можно найти?

– Да, это она. Найти ее можно в любое время – надо только объяснить, кого вы ищете.

– Ну так найди!

– Хорошо, очень Петр!

В ту же секунду в воздухе повисло изображение той самой девушки, расслабленно сидящей в полукруглом мягком кресле и по-прежнему одетой в тунику. Она подняла глаза от кота, развалившегося у нее на коленях, с веселым любопытством окинула взглядом замершего как столб Петра и улыбнулась.

– Звук убрать! – прошипел Петр.

– Убран!

– Изображение мое – по пояс! Сверху, только торс!

– Выполнено!

– Ты чего вдруг инициативу проявлять взялась, железяка?! Я ж тебя найти человека просил, а не сеанс видеосвязи устраивать!

– Найти и соединить – обычно синонимы, очень Петр!

– Ладно, потом с тобой разберусь… Звук включи!

– Включаю!

Девушка с чуть показным, но веселым терпением продолжала рассматривать Петра.

– Я правильно поняла, что удалось уладить недоразумение с техникой?

– Да. – Смущенно отозвался Петр.

– Замечательно! – Девушка улыбнулась во всю ширь очаровательной улыбкой и отпустила кота, бесшумно канувшего куда-то вниз. – Ты продолжаешь меня удивлять!

Петр густо покраснел, на секунду отведя взгляд.

– Прошу прощения, совершенно не хотел смущать или расстраивать! Я не какой-то…

– Ну что ты! – перебила она, мягко подняв руку, показав ладонь и грациозно опустив ее на колено. – Смутить меня сложно, поверь. Люди, застигнутые врасплох, выказывают очень разнообразные эмоциональные реакции, – и снова, на этот раз сдержанно и чуть грустно, улыбнулась. – А вот удивить у тебя получилось.

– Чем же? – Все еще смущенно буркнул Петр.

– Настороженностью без страха, даже любопытством в отношении незнакомой опасности в первом случае – и при этом отсутствием сильного стеснения или наоборот, острого желания показать себя во всей красе во втором, – девушка чуть помолчала. – Мне приходится иметь дело с мужчинами высоких статусов, то есть далеко не самыми глупыми или трусливыми, но человека с таким спокойным достоинством вижу впервые.

Она опять чуть помолчала и вдруг снова мимолетно улыбнулась.

– В главном, основном значении этого слова. Впрочем, и во втором смысле тоже все замечательно, насколько я успела заметить! И в обоих смыслах спокойное достоинство не вводит в заблуждение – я хорошо понимаю, как может быть на самом деле! – чем окончательно вогнала в краску Петра, непривычного к таким откровенным комплиментам, высказанным с самым серьезным видом.

Повисла неловкая пауза, девушка будто чего-то ждала. Петр уже открыл рот, чтобы снять неловкость остротой, но у девушки замигал красным подлокотник кресла. Она отвела взгляд в сторону, прислушалась к чему-то и с извиняющимся видом отключила связь.

– Поговорили… – пробормотал Петр и поднял голову. – Железяка, ты тут?

– Да, очень Петр!

– В следующий раз соединяй, только когда я прошу соединить, ясно?

– Я уже внесла коррективы.

– Хорошо. И коллегам своим передай!

– Передам. – после секундной паузы отозвался женский голос – с чуть заметной иронией и так, что под конец послышался легкий смешок.

– Ты чего хихикаешь?

– Как можно, очень Петр, я сама серьезность! – на этот раз легкая ирония звучала вполне явно.

– Ох, смотри, дошутишься… Ладно, недосуг мне с тобой тут – показывай, где выход.

От ног до дальней стены протянулась бледная световая полоска. Петр шагнул было, потом вспомнил, что неодет. Глянул на шершавый комок в руке, с размаху прилепил его к ключице – и буквально за секунду оказался одетым в тонкое и плотное трико бледно-желтого цвета с легкомысленными розовыми полосками по краям, вокруг лодыжек и запястий. Осмотрел внимательно руки и ноги, обтянутые словно шерстяным бельем с легким золотистым отливом, чуть вздохнул глядя на розовые полосочки, и размеренно зашлепал босыми ногами к выходу, бормоча под нос:

– Пообщался, называется… Герой с достоинствами… Вылез во всей красе… и как зовут не спросил…

Но вдруг сбился с шага: по щеке будто провели ладонью и еле слышно, но отчетливо прозвучало – «Марика».

Пол метнулся навстречу и мягко подхватил под локоть, явно горя желанием удержать и не дать упасть, и тут же откуда-то сверху приглушенно зазвучало знакомое контральто:

– Не волнуйтесь, это была моя подсказка. В соответствии с вашим статусом.

Чуть раздраженно сбросив с локтя отросток пола, Петр пробурчал:

– И по щеке – тоже твоя инициатива?

– Не совсем – это я всего лишь передала эмоцию Марики на возможный вопрос об ее имени.

Петр удивленно нахмурился, пытаясь понять, где грань между реальной эмоцией девушки, вероятной возможностью ее возникновения и тем, что ощутил благодаря технике, – но только запутался. И, чтобы скрыть очередное смущение, ворчливо повысил голос:

– А хоть что-то я могу делать, чтобы за мной не следили, не подсказывали и под локоть не хватали!?

– Нет, очень Петр! – снова раздалось уже знакомое, еле заметное хмыканье.

 
                                    * * *
 

– Ты где застрял? – Дан стоял за дверью, в следующем, похожем на первый, но только уже зеленом гроте, облаченный в такой же аналог термобелья с розовыми полосочками.

– С Марикой разговаривал, – решил не скрывать Петр.

– Какой Марикой? – не понял Дан.

– Той самой, что меня во время теракта развлекала, а потом пригласила в гости.

– Да ладно?! Правда, что ли? – заулыбался Дан и хлопнул ладонью себя по животу. – О-о, она видимо знает толк в том, когда именно стóит звонить!

– Ничего она не знает, – снова покраснел Петр. – Я сам позвонил. Случайно.

– Прямо из-под душа? – продолжал веселиться Дан. – Или предварительно слегка вытерся полотенцем? Эдак небрежно?

– Да хватит тебе зубоскалить-то! Попросил систему найти девушку – а она взяла, да и соединила сразу!

– А девушка? Что девушка? Ответила на звонок? – не унимался Дан.

– Ответила, – и, предваряя дальнейшие расспросы, Петр тут же уточнил:

– В нормальном виде, обычном, не надейся. В кресле сидела. Одетая в то же, в чем и первый раз была.

Дан вдруг посерьезнел.

– Правда?

– Ну да. А что?

– Да то, – Дан уже второй раз за сегодняшний день глянул с нескрываемым уважением на Петра. – Если бы она тебя сочла обычным, то не отозвалась бы. Или наоборот, вышла бы в нижнем белье. Или без него – по ситуации.

А вот ты ее чем-то сильно зацепил, космонавт ископаемый! Вот она и сидела в кресле, да еще и в той же одежде.

– Да? – настала очередь удивляться Петру – То-есть голышом – это от равнодушия, а в одежде и сидя в кресле – от полноты чувств?!

Дан снова заулыбался и легонько хлопнул Петра по плечу.

– Именно так, сердцеед ты марсианский, именно так! Девушка ясно дала понять, что она вне работы общается с тобой, в перерыве. Да еще и сидя в кресле. Ну то есть очень-очень лично, не формально. При этом – заметь, – совершенно не важно, в каком виде был ты. Это я твой возможный вопрос предвосхищаю. Не волнуйся – она-то как раз моментально разобралась в ситуации.

Петр вспомнил, в каком виде был он, коротко вздохнул, махнул рукой и посмотрел в дальний конец грота.

– Ладно, еще одно обстоятельное объяснение откладываем на потом. – Кивнул он головой в сторону противоположной стены – Нам туда? Есть-то наконец будем сегодня?

– Да будем, будем… – Дан первым направился к предупредительно открывшейся широкой двери. – Голодным точно не останешься.

За дверью все оказалось погруженным в густой туман, подсвеченный изнутри неяркими, разноцветными сполохами. Но, как только перешагнули порог, туман начал постепенно рассеиваться, и взору предстал край бассейна как минимум олимпийских размеров, противоположный конец которого еще терялся во мгле. Поймав удивленный взгляд Петра, Дан успокоительно махнул рукой, шагнул к краю и почти без всплеска ухнул с головой в прозрачную воду. Сделал пару мощных гребков, уселся по-турецки на дне почти посередине, и оттуда плавно махнул рукой в приглашающем жесте – мол, «не тушуйся, ныряй сюда!».

Петр осторожно подошел к краю, наклонился, потрогал воду. Вода оказалась температуры тела и какой-то мягкой, словно в нее добавили глицерина. Осторожно спустив одну ногу, затем другую, приготовился нырнуть, но стенка бассейна предупредительно вырастила ступеньки. И, мысленно поблагодарив на этот раз успешно угадавшую технику, со словами «эх, видимо привыкаю…», спустился на дно. Затаив дыхание, попробовал усесться напротив Дана, но и тут бассейн предупредительно вырастил что-то вроде низкого кресла или скамеечки с подлокотниками.

Дан молча протянул полупрозрачную трубочку и показал рукой, как ее раздвоенный, словно жало змеи, конец надо засунуть в нос, чтобы дышать, что Петр сразу же и сделал.

– Это чтобы с непривычки дискомфорта не испытывать, – неожиданно отчетливо произнес Дан, даже не выпустив пузырей. – А вообще это не вода, этой жидкостью можно спокойно дышать. Только громко и разборчиво говорить сложно, потому приходится использовать ларингофоны на горле. Тебе, кстати, тоже уже прилепился. Но что поделать, искусство еды требует жертв!

Петр вынул один из концов трубочки из ноздри и попробовал осторожно вдохнуть жидкость. Почти ничего не почувствовав, вдохнул поглубже, выпустил пузыри, вдохнул еще раз – и голова слегка закружилась.

– Но-но, ты поосторожнее, тут кислорода достаточно! – поняв в чем дело, предупредил Дан. – Дыши слегка, вдыхая-выдыхая по чуть-чуть, будто во сне – и все получится.

Петр так и сделал – и с удивлением понял, что пузырей уже нет, воздух в легких закончился, и он дышит странной жидкостью. Сознание тут же возбудилось, попыталось призвать к немедленному спасению жизни через выныривание, сердце заколотилось с удвоенной силой, но побороть панику удалось на удивление быстро.

– Нн… иии..чего… – попытался произнести он, чтобы успокоить Дана, но говорить оказалось на удивление сложно, жидкость выталкивалась из легких труднее воздуха, а голосовые связки тут же нестерпимо зачесались и отказались работать.

– И говорить громко не пытайся! – вновь вмешался Дан. – Связки быстро посадишь. Шепчи себе под нос тихонько, а ларингофон все как надо передаст.

Петр невольно поднес руку к горлу и нашел ларингофон, на ощупь неприятно напомнивший слизняка. Отдернул руку, поморщился чуть брезгливо, и попробовал говорить тихим шепотом: