Иди с волхвами – на Его звезду.
* * *
На Пасху выпал снег –
Внезапный, лёгкий, лишний.
И в сумерках весне
Был сон – цветенье вишни.
Вишнёвый звон густой,
Да с колокольни белой,
Течёт во все пределы,
И каждому в ладонь.
Пасхальное яйцо
Впитало цвет заката…
И снег летит в лицо,
И снег летит куда-то…
И всё уже не сон –
Вишнёвый вечер вешний,
И снег, почти нездешний,
И Пасхи вечный звон.
* * *
Вы со мной. Вы живёте во мне.
Ваше сердце в груди моей бьётся.
Вы молчите со мной при луне,
Утонувшей в небесном колодце,
Вы вдыхаете запах весны,
Запах ночи, текущей над садом,
Вы заполнили все мои сны…
Это больше, чем просто – быть рядом.
Дом
Когда мы в зарослях крапивы
Затеяли построить дом,
Не то, чтоб были мы наивны,
Иль не владели молотком.
Мы так могли стучать по доскам
Забора или хоть крыльца,
Что сразу всем на свете взрослым
Хотелось нам вернуть отца.
Его ремень лихой солдатский,
В клети таился на гвозде,
Он, кстати, как в могиле братской,
И ныне там, среди акаций
И яблонь, в брошенной избе.
Так вот, о зарослях крапивы.
Мы строили добротный дом:
Есть крыша – ветви старой ивы,
И спальня с садом за окном,
Да кухня с печкою дымящей
(Сгодился бабушкин сундук).
А вот несем в крапиву ящик –
И будет стол. И мы – вокруг.
О чем шептались, что скрывали?
Уже не помнится давно.
Но были счастливы, что мяли
Крапиву, обжигались, но…
Мы строили наш дом великий,
Тащили всякий божий хлам.
И затихали наши крики,
И по траве скользили блики,
И все подвластно было нам.
* * *
На сквозняках бушующих времен,
Средь маршей бравых, вышек смотровых,
Среди расстрелянных и временно живых,
Под трепетом прогнувшихся знамен
Как выжила ты, бабушка моя,
Без мужа восьмерых как подняла?
С кем выла по ночам, чего ждала,
Когда редела шумная родня?
Кто пулю – от своих, кто – от чужих,
Кто в Сталинград, а кто – на Соловки…
Грубели руки от земных забот твои,
Но не душа. И дом твой не утих:
И печь топилась, и пеклись блины,
И пелись песни, сказывалась быль…
Шиповник цвел, и трепетал ковыль
На вечных сквозняках моей страны.
* * *
А на том берегу чудо-город стоит,
Тишиною зовет, куполами горит.
Только нет до него ни дорог, ни мостов,
Разве – плыть да среди золотых облаков.
А паро́м не то сломан, не то – на мели,
И ни ветра вокруг, и ни тучки вдали…
Только воды текут вдоль веков-берегов,
Да идут рыбаки по небесный улов.
* * *
На кухне – весело и тесно,
От пышно-праздничного теста.
«И я хочу, я тоже с вами!» –
Кричу я бабушке и маме.
На табурет – меня, трехлетку,
– Возьми-ко, детонька, конфетку.
Сидим рядком, и печка пышет
И каждой шанежкою дышит…
А дальше – сон мой безмятежный.
В избу вплывает сумрак вешний,
И, мир вобрав: застолье, песни,
Течет в тот край,
где все воскреснет.
Возвращение
К дому – только поле перейти,
Да повсюду – травы до небес,
Да из-под земли, на полпути,
Встанет, словно в сказке, темный лес.
И, пугаясь в этой тишине,
Ты летишь, как в небе облака,
И тихонько звякают на дне
Ягоды, целехоньки пока.
Бабушка парное молоко