Помимо необычайно редкого имени и сохраненного кошачьего достоинства (что в наше время тоже нечасто встречается) была у Африкана ещё одна интересная особенность (которая его и "сгубила") – он любил смотреть телевизор.
Вначале это были обыкновенные котьи лежания рядом с хозяином, пока тот щёлкал каналы в поисках подходящей передачи. Затем появились ленивые подглядывания одним глазом за происходящим на экране. Потом Африкан уже был не прочь пренебречь часиком драгоценного кошачьего сна в пользу просмотра чего-нибудь интересненького. Но по-настоящему его жизнь перевернул телеканал Animal Planet.
Когда хозяин впервые включил Animal Planet, Африкан счёл это удачной подборкой видеоотчётов из зоопарка. Но несколько дней спустя, как следует посмотрев пару разных передач, он понял: там в экране самая что ни на есть настоящая, дикая жизнь, не чета той, что вели они с другими котами у себя во дворе.
– По Animal Planet одно время крутили крайне занимательную передачу про диких кошек со всей планеты. Там тебе и пёстрые, как ковёр на стене в хозяйской комнате, тигры, и рыси со своими обаятельными кисточками на ушках; про манулов вообще слов нет – воплощение пушистой непоколебимости. И вот на эту программку мы с хозяином подсели по полной, каждый выпуск смотрели. Сядем вечером и, так сказать, с головой погружаемся в заповедные места обитания самых когтисто-пушистых котов.
И все бы ничего, но обуяла моё сердца такая грусть и печаль, что даже "мур" издать я был не в силах. Как посмотрим очередную серию, так зависть с отчаянием пробирала меня до самого подшёрстка. Они там охотились, подолгу выгадывая момент для нападения; рычали, давая всем окружающим понять, что лучше к ним не приближаться – всё как самые настоящие звери. Они ими и были: гордыми и независимыми дикими котами.
А мы что, в своём дворе – только и могли, что, объевшись хозяйских харчей, подолгу орать друг на друга, до последнего оттягивая бросок на соперника. А уж что касается охоты, из всех моих знакомых только рыжий пройдоха Барсик однажды поймал у себя в квартире мышь, три дня он на улицу не показывался – всё пытался её подловить; а потом неделю плевался, жалуясь, что гадкий вкус мышатины ничем, ни одним вискасом не заешь и что лучше б он её лапами два часа мордовал, чем эту дурость с загрызанием устраивать. Но тем не менее с того момента авторитет Барсика стал неприкасаемым. А ведь всего-то мышь, не антилопа там какая-нибудь, не зебра, не, на худой конец, заяц. Мышь! Те кошки с экрана со смеху бы попадали от такой добычи.
Но остальные наши и того хуже: у меня вот на счету две сбитые лапой бабочки, одна из которых попала под удар случайно, когда я задней лапой пытался назойливую блоху с бока согнать; у кого один кузнечик или пара бражников – в общем, те ещё охотники, нечего сказать.
Вот и стала мне невыносима такая мелкокотья суррогатная жизнь.
Добил меня выпуск про лесную кошку кот-кот, она размером меньше нашего толстомясого Персика, а охотится так, что, живи она у нас во дворе, в один день бы ни одного крупного насекомого бы не осталось, всех бы заела, да и Персика заодно, всё равно от этого кастрата толку никакого.
Тогда-то я и решил, что, как только выдастся подходящая возможность, я свою кошачью хищную сущность во что бы то ни стало реанимирую.
Вот сегодня утром мне этот шанс и подвернулся, когда хозяева взяли меня с собой на предновогодний пикник на опушке леса…