– Давай так пройдём, здесь короче будет, – указал на лаз Бенор. Служанка молча взглянула на него, и опять вор почувствовал что-то неладное. Но он не успел обдумать, что же так тревожило его душу, потому что незнакомка кивнула и стала поворачиваться к нему спиной. Нож привычно скользнул в рукаве «шуршуна», и упёрся в согнутую ладонь, готовый в любую минуту заняться привычным для себя делом. Но девчонка так быстро юркнула в щель, что Бенор только озадачено, покрутил головой. Однако он быстро сообразил, что так гораздо удобней для его целей. Внутри будет меньше возни с трупом, да и увидеть их вряд ли уже кто-то сможет. Забравшись вслед за служанкой в хлев, он нахмурился. Незнакомка теперь находилась в более выгодной позиции. Его силуэт отчётливо вырисовывался на фоне щели, в которую падали отблески заходящего светила. На её месте он бы уже давно праздновал победу над растерявшимся противником, но служанка спокойно стояла, поджидая его.
–Так что, пойдём?– скрыл своё недовольство Бенор, и попытался обойти девчонку, якобы для того, чтобы указывать дорогу.
–Сначала поговорим, – неожиданно сказала будущая жертва.
–Это о чём?
–О тебе, – последовал короткий ответ. Незнакомка уверенно повторяла все движения вора, выдерживая того на одном и том же расстоянии. У «шуршуна» противно засосало под ложечкой. Он вдруг понял, чего ему так не хватало в голосе служанки. В нём не было страха и, одновременно с этим, в голову пришла ещё одна, очень неприятная мысль. Она так охотно полезла в хлев, не потому что была глупа. Она тоже не хотела, чтобы кто-то видел убийство: вот только в качестве мертвяка должен был оказаться Бенор.
–Что тебе надо? – хриплым голосом произнёс «шуршун», у которого внезапно пересохло в глотке.
–Отдай, что взял и вали отсюда. Найдёшь лодку (мне безразлично как ты это сделаешь), сядешь в неё и будешь грести подальше от Заводи, насколько хватит твоих поганых сил. Понял меня? Своих прихлебал…
Незнакомка не успела договорить. Возле щели раздались голоса, и прихлебалы один за другим ввалились внутрь.
–Хватайте девку, – хотел крикнуть Бенор, но пересохшее горло издало лишь сиплые звуки. Тем не менее, Дудуля быстро прочувствовал ситуацию и с силой выкинул кулак в сторону фигуры, находившейся напротив главаря. Незнакомка уклонилась и отпрыгнула назад, тем самым загнав себя в ловушку. Теперь она находилась в углу. Выход перекрывал напарник Дудули, а сам он и повеселевший Бенор, застыли с двух сторон, не давая служанке возможности вырваться на середину хлева.
Бенор пошевелил пальцами, поудобнее взяв рукоятку ножа. Не сводя глаз с незнакомки, он зачерпнул воды из стоящей рядом полуразвалившейся кадки. Вода была протухшей, со смрадным запахом, но вор ещё несколько раз черпал её, жадно хватая влагу пересохшим ртом. Наконец, он смог говорить внятно.
–Узнаёте? Наша сегодняшняя раззява, с которой мы прокололись… И теперь эта паскуда заявилась сюда с требованием вернуть кошель помешанной. Он ведь даже не твой! – выкрикнул он в сторону служанки. – Чего ты за эту дуру-то впряглась? Она не обеднеет, потому что не знает, что это такое! Ей хорошо, понимаешь? И тогда хорошо было и сейчас. Она уже и не помнит, поди, что у неё кошель спёрли…
–Не тебе решать! – в голосе незнакомки опять не было даже намёка на испуг. «Шуршуна» это просто бесило.
–Погоди, Бенор,– заговорил Дудуля. – Убить-то мы её убьём, но может сначала, того, развлечёмся. Судя по голосу, девка она молодая, может и нецелованная ещё. Будет хоть, что ей вспомнить на небесах. Да и перед напарником нашим должок у неё, он ведь из-за этой от тебя схлопотал на торговище. Ну, давай, Бенор, не жадничай. День-то сегодня видишь, какой добычливый вышел, неплохо бы и ночку весело провести, а?
Бенор еле сдержался. Нет, удача сегодня явно благоволила к нему. Девку втроём они скрутят, без всякого сомнения, а потом… А потом он позволит им поразвлечься с ней. И после убьёт. Всех троих. И сам же побежит звать стражей. Возможно, Ральт станет относиться к нему с большим уважением, когда увидит, как он наказал насильников. Пожурит, конечно, за то, что не уследил за своими недоносками, но немного – ему же хлопот меньше. Ведь за такое преступление по вильетовым законам навечно в каменоломни ссылают, а в Заводи каменоломен нет. Тут просто кишки наружу выпускают. Так что по местным устоям он прав будет, а Ральт против устоев не пойдёт – ему ещё служить здесь. И концы все в воду, девка-то похож, видала, как он кошель у помешанной сорвал. Так что ни одного свидетеля его поступка не останется. Да и вообще пора в Абелин перебираться. С деньгами из этих двух кошелей он неплохо и там устроится: городские торговища с местными не сравнить – пожива сама в руки идёт.
«Шуршун» ещё немного поломался для вида, но, в конце концов, дал себя уговорить. Дудуля похабно ощерился и потянулся рукой к накидке служанки. – Ты, того, девка, не шуми, – балагурил он.– Мы мужики справные, любить тебя будем долго: тебе понравится. Давай для начала поцелуемся, что ли!
Незнакомка рассмеялась и скинула наголовник плаща.
–Тьфу, ты… Это ж выродок, – заорал Дудуля, пятясь назад.
–И что с того? – вмешался его напарник, уже настроенный на развлечения. – Рожу ей накроем, а остальное-то у неё всё как у других баб.
Бенор облегчённо вздохнул. Увидев лицо эльмы, он тоже сначала почувствовал некую брезгливость, но для его плана насилие над ней было необходимо, поэтому он поддержал подручного:
–Так она девочка умная, сама закроет, если вежливо попросить. Ничего ты, дурак, в женщинах не понимаешь.
–И вправду дурак, – раздавшийся за спиной насмешливый голос заставил Бенора, аж подпрыгнуть от неожиданности. Увидев, как вытянулось лицо «шуршунчика» стоящего у лаза, он понял, что сейчас, скорее всего, и начнутся настоящие проблемы, по сравнению с которыми всё, что было до этого, покажется сущим пустяком. Он медленно развернулся и увидел перед собой Лохмотя, с нехорошей улыбкой наблюдавшего за ними.
–Ты чего здесь? – Бенор ляпнул первое, что пришло в голову.
–Я? – удивился Лохмоть. – Я-то здесь по делам, а вот ты со своими придурками, видимо, нет. У вас уже вообще больше никаких дел нет, догадываешься почему?
–Я заплачу, Лохмоть. Головой своей клянусь, заплачу… сколько скажешь! – Бенор лихорадочно подыскивал слова, уже понимая, что план его летит насмарку. И что прямо сейчас, прямо здесь придётся жестоко драться, хотя бы для того, чтобы просто убраться из Заводи.
–Отпусти, Лохмоть, прошу, – он продолжал говорить, всё ещё надеясь на что-то.– Ну хочешь, денег дам. Тебе, только тебе, слышишь? Никто об этом не узнает…
Дрожащими руками он достал из-за пазухи украденное у помешанной и кинул к ногам Лохмотя. Старенький кошель упал на землю, и, не выдержав развалился, рассыпав своё содержимое.
В кошеле действительно были монеты. Совсем немного-всего несколько малых толик. Кроме них там лежали разноцветные камешки, яркие перья, связанные в пучки, несколько раковин с перламутровой окраской и спутанный кусок материи. Бенор с изумлением уставился на рассыпанные по полу вещицы.
–Что это?
–И я хотел бы узнать… – Лохмоть присел на корточки и с интересом уставился на лежащие под ногами предметы. – Откуда это у тебя?
–Он Ивию ограбил, – позабытая всеми эльма шевельнулась в углу.
–Что?! – Лохмоть выпрямился и изумлённо посмотрел на Бенора. – Помешанную?! Сам-то в своём уме? Ты б у ребёнка ещё денежку отобрал, которую ему мать на леденец дала…
–Врёт она, Лохмоть, врёт… Чем угодно поклясться могу! Это ж она специально говорит, что б тебя разжалобить. А хочешь, я её тебе отдам? Ты не смотри, что она выродок… это она нарочно лицо показала, чтоб ребята не приставали к ней.
Бенор сознательно разделил себя с подручными. По его словам, выходило, что никакого отношения к той гнусности, которая должна была совершиться в заброшенном хлеву, он не имеет. То, что Лохмотя и выродка живыми отпускать отсюда было нельзя «шуршун» уже понял: он просто хотел усыпить их бдительность и внезапно нанести удар.
Лохмоть расхохотался, закинув голову.
–Ну насмешил, спасибо. Это кто ж тебе мысль такую подал, что я теперь девочками взносы беру? А лицо открывают, мой вороватый друг, не только для того, что бы испугать. Просто иногда кто-то уверен, что тот, кому он открылся, уже никому ничего не расскажет. Так что смотрите и наслаждайтесь. Будет что вспомнить на небесах – так вы, по-моему, ей говорили?
Бенор понял, что последняя надежда рухнула. Лохмоть видимо уже давно находился в хлеву и слышал всё то, о чём он говорил со своими подручными. Он даже восхитился на мгновение умению своего противника так эффектно появляться в последний момент, но тут же отбросил в сторону ненужные эмоции. – Вали её, – крикнул он подручному, застывшему у лаза, указывая на эльму, а сам вместе с Дудулей нацелился на главную мишень.
Лохмоть как-то обиженно повёл плечами и в его руках тускло сверкнули два узких лезвия. Одновременно с этим он мягко переступил ногами и сместился ближе к середине помещения, дав себе свободу манёвра. Рук с ножами он так и не поднял и Дудуля попался в эту ловушку. – Стой! – заорал Бенор, но было уже поздно. Понадеявшись на свою силу, «шуршунчик» прыгнул на Лохмотя, рассчитывая сбить того с ног. Лохмоть опять же мягко развернулся, пропустил мимо себя летящую тушу и как-бы нехотя, в последний момент, вонзил один из ножей в спину Дудули. При этом он даже не смотрел на последнего – до такой степени были отточены его движения. В горячке упавший «шуршунчик» ещё пытался подняться, но с удивлением понял, что ноги его не слушаются, а откуда-то снизу начинает наступать странный холод. Он смог лишь вытянуть руку в сторону своего врага, прежде чем холод достиг его груди, накопился там и силой рванулся наружу, навсегда остановив Дудулино сердце.
Бенор лишь скрипнул зубами:
– Слышал я, Лохмоть, что ловок ты. Где ж так натаскался-то? Может, расскажешь, а? «Шуршун» сознательно заговаривал противнику зубы, надеясь на то, что его второй подельник уже расправился с выродком и вот-вот придёт ему на помощь. Поэтому он вздохнул с облегчением, услышав за спиной звук падающего тела и какое-то движение в свою сторону. – Дудуля дурак был – дураком и помер, – продолжал он, обращаясь к Лохмотю. – Плакать по нему я не собираюсь. Эй, ты, – крикнул он за спину. – Не копайся там, найди палку подлиннее, чтоб друга нашего дорогого подальше держать.
«Шуршун» уже сообразил, что победить в этой схватке у него вряд ли есть шансы и попросту решил сбежать. Лохмоть допустил ошибку, оставив лаз сзади Бенора неприкрытым. Наверное, понадеялся на выродка, а зря получается. Так, что на какое-то время «шуршунчик» удержит Лохмотя на расстоянии, а сам Бенор выскочит в щель – и поминай, как звали. При хорошем раскладе удастся добраться до Белой раньше Лохмотя, а там на любой корабль пристроится и в путь: подальше от Лохмотей, Переплюев и вообще от Заводи. Надо только прихватить кошель с тела выродка.
Он стал пятиться к единственному пути спасения, но наткнулся на что-то острое, больно кольнувшее его в ягодицу. – Ты чего? – озадаченно спросил он, поворачиваясь к стоящему за спиной. Увиденное повергло Бенора в шок – его второй подручный валялся на куче гнилых досок с распоротым горлом. Одна его нога всё ещё подрагивала в агонии, и «шуршун» никак не мог отвести от неё взгляда. Наконец он поднял глаза и увидел перед собой широкое лезвие с зазубренным краем.
–Ну что, Бенор? Нет у тебя больше помощников. – Лохмоть стал перемещаться в сторону стоящих у лаза. – А подыхать-то не хочется, да?
–Хватит, Лохмоть, – устало вздохнул Бенор и сел, привалившись к стене. – Тебе-то тоже непросто придётся. Эта подружка сумасшедшей за тебя после меня примется. Жаль не увижу…
Он сильно удивился, услышав дружный смех, раздавшийся с двух сторон. Переводя взгляд с одного на другого, «шуршун» стал прозревать. Теперь ему стала понятна и та ловкость, с которой выродок расправился с его сотоварищем и даже то, как эльма избежала ограбления на торговище.
–И не претит тебе, Лохмоть, с выродками якшаться? Старший-то твой знает? …Хотя это с его подачи, само собой. Вы ж без его разрешения и шагу не ступите, – попытался Бенор уколоть помощника Рыжеблуда. – А ты, девка? Ты не боишься? Лохмоть у нас личность известная своей скрытностью. Так что ты даже не узнаешь, когда ему надоест с тобой возиться! Отдаст приказ Рыжеблуд – и его верный слуга тут же глотку тебе перегрызёт. Почище грайса – слыхала про зверюгу такую?
Новый взрыв хохота потряс подгнившие стены старого хлева. Бенор тоже невольно заулыбался, хотя и не понимал причин такого веселья. Умершая было в груди надежда, снова робко ожила и «шуршун» потихоньку стал выпрямляться, умоляя всех Богов, что бы на него продолжали не обращать внимания. Выродок находился ближе, но Лохмоть, в глазах Бенора, был гораздо опаснее эльмы и поэтому, ещё не выпрямившись до конца, он с силой метнул нож в его сторону.
Реакция не подвела Лохмотя. Он как-то странно вытянулся, изогнулся и нож, пущенный Бенором, пролетел мимо, лишь чиркнув доверенного по плечу. Одновременно с этим «шуршун» услышал крик, но лишь через мгновение осознал, что орёт он сам, глядя на свои отсечённые пальцы, валяющиеся у его ног. Ударившая его эльма даже не замедлила движения руки, лишь немного изогнула кисть. Её кинжал вошёл в живот вора и тут же нож, брошенный Лохмотем в ответ, попал Бенору в шею. – Спелись-то как, – ещё успел прохрипеть «шуршун» прежде чем бесформенной кучей рухнул у стены.
Юллин вытирала кинжал куском ткани, оторванным от рубахи Дудули, и смотрела на Лохмотя, который уже спрятал оружие куда – то в глубины своего одеяния. Теперь он сидел на корточках перед разорванным кошелём Ивии и негромко напевал себе под нос что-то фривольное. Эльма прислушалась, но разобрала только одно часто употребляемое в песенке непотребное слово, причём каждый раз с другим предлогом. Юллин невольно улыбнулась, но тут же стёрла улыбку с лица и, спрятав кинжал, спросила доверенного:
–Ну, и что теперь с этим делать? Надо же всё Ивии вернуть… а кошель прорвался.
Лохмоть ещё немного помурлыкал, потом закивал головой, привстал и содрал с пояса Бенора кожаный мешочек. Вывалив его содержимое наружу, он присвистнул: – Да, негусто,– немного пошвырялся среди высыпанных монет, выбрал среди них одну большую толику и протянул эльме. – Держи, это твоё. – Юллин не успела возразить, а Лохмоть уже собрал остальное наследство «шуршуна» и ссыпал в свою мошницу. Затем он немного подумал, склонив голову на бок, достал пару монет и бросил обратно в кошель Бенора, после чего стал деловито собирать туда же разбросанные по земле «сокровища» Ивии. Делал он это так сноровисто и быстро, что Юллин сумела что-то произнести, только после того, как он закончил.
–Мне ничего не надо, – она кинула толику рядом с Лохмотем. – Я не падальщик, чтоб трупы обирать.
–Конечно не падальщик, – согласился доверенный. – Ты дура. Это твоё вознаграждение за помощь старшему Дальней пристани. Эти недоноски не имели права «шуршать» на Приовражном…
–Потому что с вами не поделились? – язвительно заметила Юллин, немного обидевшись на «дуру».
–И это тоже, – нисколько не смущаясь, подтвердил Лохмоть. – Но сей факт, не так важен. Гораздо страшнее то, что они нарушили сразу два положения наших устоев: обидели юродивую и попытались обидеть тебя. За Ивию им прямая дорога в невольничьи ряды, а за последнее-смерть, что они и получили. Так что бери и не сомневайся, всё абсолютно по закону.
–По какому ещё закону? – спросила эльма, машинально беря вновь протянутую ей Лохмотем монету.
–А по-нашему, по-местному. Там, в городах сидят умники и законники и сочиняют всякий бред. Ты можешь себе представить, что бы кто-то из Верхних пошёл в острог, за то, что девку дворовую ссильничал? Да не в жизнь! А вот если бы он такое в Заводи провернул, до острога не дожил бы. И никто,– даже вильет – и слова поперёк не сказал.
–А Властитель?
–Что Властитель?
–Ну, если бы он на защиту насильника встал, тогда как?
–Ну не знаю, – замялся Лохмоть. – К Лимею может, и прислушались бы, он настоящий герой как-никак. Я этих Падших, что государя не уберегли, своими руками придушил бы.
–Почему «не уберегли»? – поинтересовалась эльма. – Регент считает, что Падшие его убили.
–Глупости,– отмахнулся Лохмоть. – Они с ним весь Север прошли, в любом бою могли ему в спину кинжал всадить и на них не подумал бы никто. А у него, говорят, даже телохранители из Падших были-вот как он им доверял!
–А вдруг он от своего слова отказался? Ну, что освободит их после краха Погибели?
–Сразу видно, что ты плохо Властителя знала. Он в жизни бы такого не сделал. Раз пообещал – значит, выполнил бы!
–А ты что, с ним знаком был? Уж больно хорошо знаешь, что бы он сделал, чего бы ни сделал… – подковырнула Юллин доверенного.
Лохмоть рассмеялся: – Кто? Я?! Нет, правильно я тебя дурой назвал! Ты сама подумай, где властитель, а где твой скромный собеседник. Ладно, давай собираться, да пошли отсюда. Скоро темно будет, а нам ещё надо Ивию найти и стражам обсказать, что да как. А ты что, одна здесь? – спохватился Лохмоть.
–Нет, со мной Грошик с Араей. Тоже, наверное, с ума сходят.
–Всё равно вас проводить надо. В темноте у нас всякие дела творятся, и кота твоего рядом нет, что б защитить. Верю, верю, что и сама за себя постоять сможешь,-увидев, что Юллин собирается ему возразить, замахал руками Лохмоть. – Только с тобой малец и женщина пожилая. Да и два клинка лучше одного.
Юллин хотела что-то сказать, но передумала и полезла в щель. Лохмоть выбрался за ней, и они скорым шагом направились к опустевшему торговищу. Они не успели даже дойти до рыбного ряда, как навстречу им донеслись голоса, среди которых выделялся звонкий дискант Грошика.
–Нет, ну не сидится ему,– всплеснула руками Юллин, увидев, как от спешащих навстречу им стражей, отделилась маленькая фигурка и бросилась к ним. Подбежав, Грошик обхватил эльму руками и прижался к ней, не обращая внимания на катившиеся из глаз слёзы.
–Ну, ну, перестань, всё в порядке, – стала успокаивать мальчугана эльма. – Видишь не одна я, барн Лохмоть со мной…
–Это-то и страшно, – отдуваясь от быстрой ходьбы, произнёс старший из стражей, расслышав последние слова Юллин. – Тот ещё спутничек…
–Не заговаривайся, Ральт, – надменно произнёс Лохмоть. – Как видишь, ничего с нашей гостьей не случилось. Лучше наведайся в старый хлев, там троих найдёшь…
–Барн Лохмоть спас меня от насильников, – неожиданно плаксивым голоском произнесла эльма. – Я благодарна ему за это.
Ральт нахмурил брови и озадаченно почесал в затылке.
–Кто там, в хлеву-то? – наконец спросил он доверенного.
–Бенор и два его ублюдка,– спокойно произнёс Лохмоть. – Я от Белой пристани шёл, решил дорогу срезать через дыру в хлеве, а там на тебе: эта в углу дрожит и около неё «шуршунчики» трутся, один уже руки распускал.
–А тут ты, – подколол его Ральт.
–Ага, – нисколько не смутился Лохмоть, – а тут я, ну и понеслось…
–Тебе смотрю, тоже досталось, – Ральт показал пальцем на тонкую кровавую полоску, видневшуюся на рубахе доверенного.
–Так их же трое было. Да эта, – он качнул эльму за плечо, – визжит ещё, отвлекает…
Юллин сердито вырвалась из-под руки Лохмотя и, пользуясь тем, что уже почти стемнело, с силой наступила ему на сапог. Лохмоть охнул и схватился за ногу.
–Что такое? – всполошился Ральт. – Ещё куда ранен?
–Почти, – скривился доверенный. – Споткнулся здорово. Вели хоть факелы зажечь что ли, а то все без ног останемся.
–Ты куда тётушку дел? – тихо спросила эльма Грошика, пользуясь тем, что внимание стражей отвлеклось на потешно сморщившегося Лохмотя.
–А там она, у телеги. Не бойся Юллин, барн Ральт с ней стража оставил…
Услышав его слова, старый воин самодовольно пригладил усы и, спохватившись, сказал Лохмотю:
–Всё равно придётся вас к дознатчикам свести. Сам понимаешь, видоков-то у тебя нет. Может Бенор просто у тебя на пути встал, а ты сам с этой служаночкой побаловаться хотел… Ты ведь новая прислужка Одноухого Касама? – обратился он к эльме. – Нам так мальчик сказал, – объяснил он свою прозорливость. – Ты не бойся, говори, как есть, может он запугал тебя?
–Да нет же, говорю вам! – опять плаксивым голосом затянула Юллин. – Эти ко мне приставать стали, затащили куда-то, а барн Лохмоть защитил. Как страшно-то было, у меня и сейчас ещё ноги дрожат. Вы б отпустили нас, барн страж, а то темнеет уже, домой быстрее добраться хочу.
–Так мои молодцы проводят, – ответил ей Ральт. – Их-то, надеюсь, ты не боишься?
–Не надо никого посылать, – нахмурился Лохмоть. – Сам провожу, всё равно нам в одну сторону. Ты лучше скажи, вдову сумасшедшую не наблюдал часом? У нас тут вещи её, вон, она видела, как Бенор у юродивой кошель сдёрнул, – показал он на Юллин.
–Она у площадки рабской. По земле ползает, ищет чего-то. Наверное, его, как раз, – сказал один из стражей.
–Так что ж мы стоим? – неожиданно подал голос Грошик. – Пошли быстрее, вернём ей всё и домой направимся. Тётка там не знает, что и думать, поди…
–Погоди, малец, – одёрнул его Ральт. – Сперва мы служанку вашу и барна Лохмотя к дознатчикам свозим. Так что ты с тёткой своей можешь домой ехать, а эти двое позже придут (если придут, конечно). Вдруг их до утра задержат?
–Да ты совсем обнаглел, Ральт! – Лохмоть поднял руку и резко опустил её вниз, произнеся при этом: – Нарушение устоев! Эти трое заслужили свою смерть, и ты в это лезть не имеешь права! Или ты силой нас к дознатчикам везти собираешься? – полюбопытствовал доверенный и нехорошо прищурился.
Ральт смешался. Подручный Рыжеблуда прикрылся фразой про устои надёжнее всякого щита: сейчас даже просто схватить его было опасно, не то, что куда-то везти. Страж прекрасно знал, что на торговище в любое время есть пара любопытных глаз, и их обладатель не преминет тут же сообщить Рыжеблуду о случившемся. Тогда уже никуда не доедешь, захваченных отобьют, а вот самому Ральту и всем его стражам путь в Заводь будет закрыт навсегда. Потому что, по их проклятым уговорам, Лохмоть прав, да и пострадавшая служанка была на его стороне.
–Ну что решил, страж? Некогда нам просто так с тобой воздух сотрясать… дел ещё много, – недовольно произнёс Лохмоть
Ральт смущённо посмотрел на своих сослуживцев и, махнув рукой, потопал с ними к хлеву. В руках у стражей уже горели факелы. Лохмоть ловко выхватил один из них и подмигнул пытавшемуся возмутиться солдату. Решив не связываться с Рыжеблудовым подручным, тот только выругался и поспешил за остальными. Эльма, наконец-то, свободно вздохнула: Ральту могло прийти в голову приказать ей откинуть наголовник, а как бы стражи отреагировали на её внешность-это большой вопрос. Лохмотю могли и не поверить, что он ввязался в смертельную поножовщину из-за выродка. Однако пронесло, видимо действительно здешние стражи гораздо больше зависели от местных устоев, чем от законов Обители.
–Скорее, – спохватилась она. – Ивию надо найти пока она не ушла.
–Верно, – произнёс Лохмоть уже на ходу. – Если юродивой там не будет, мы её не найдём. Она в разных местах ночует, даже старожилы не про все знают. А в ближайшее время она здесь, на Приовражном уже не появиться… Малец, давай-ка вперёд беги – задержишь её, если что.
Грошик, гордый порученным-да ни кем-нибудь, а самим барном Лохмотем – делом, только кивнул и растворился в сгущавшихся сумерках. Двое спешили за ним: за спиной остался рыбный ряд, проскочила одёжная лавка и, наконец, свернув налево, они выскочили к невольничьей площадке. Картина, открывшаяся их глазам, заставила больно сжаться сердце Юллин и даже Лохмоть, остановившийся рядом издал какой-то странный горловой звук.
По темной, остывающей земле, в пыли ползала глухо постанывающая фигура, лихорадочно шарящая руками по сторонам. Временами она поднималась и, пошатываясь, шла в одну или другую сторону, где опять падала на колени и продолжала свои судорожные поиски, но тут же бросала и ползла назад, к тому месту, где ограбил её Бенор. Растерянный Грошик стоял у края площадки, еле сдерживаясь, чтобы не закричать. Лохмоть скрипнул зубами.
–Легко мы их отпустили, – хрипло проговорил он, – ой, как легко… надо было на кусочки… прям здесь… у неё на глазах…
Юллин бросилась к ползавшей Ивии и подняла её на ноги. Юродивая начала вырываться, протягивая руки к земле. -Лохмоть, кошель давай! – крикнула эльма, еле удерживая помешенную. Подскочивший доверенный сорвал с пояса мешочек Бенора и сунул под нос Ивии. Та сразу же обмякла в руках эльмы, прекратила сопротивляться и схватила протянутый ей кошель. Но как только он попал к ней в руки, она поняла, что это не её мошница и, отбросив мешочек в сторону стоящего Грошика, глухо завыла и опять забилась в объятьях эльмы.
–Грошик, быстрее! – закричала Юллин. – Достань из кошеля что-нибудь и дай мне.
–Только не деньги! – тоже закричал Лохмоть и, подскочив к Грошику, выхватил у последнего мешочек, рванул завязку. Схватив первое, что подвернулось под руку, он бросился к эльме.
–На! – Лохмоть сунул ей скомканный кусок материи.
–Ивия, смотри, это твоё… твоё, – Юллин трясла тканью перед лицом, продолжавшей вырываться помешанной. От её движений материя немного выпрямилась и теперь из кулака эльмы свисало что-то, отдалённо напоминавшее ленту или повязку, невесть где и зачем подобранную Ивией. Юродивая неожиданно прекратила свои попытки обрести свободу и как зачарованная уставилась на протягиваемую ей вещь. Ухватив кусок ткани, она прижала его к губам, а потом, неожиданно для всех, протянула руки к голове Юллин и сбросила её наголовник. Эльма невольно отпрянула, но сумасшедшая держала её с немалой силой и смотрела на открытое лицо Юллин. – Лита?! – прошептала Ивия и провела рукой по волосам эльмы. Увидев в своей руке зажатую ткань, она протянула её Юллин. – Платочек… одень платочек, помнишь, мама тебе его подарила. Ты всегда капризничала, не хотела его носить. Одень, пожалуйста…
В умоляющих глазах помешанной отображался огонь факела, который Лохмоть сунул в руку Грошику, но присмотревшись, Юллин различила в их глубине всполохи безумия и, вместе с тем, страшную муку, которую испытывала эта женщина. Эльма растерянно посмотрела на Лохмотя.
– Одень, – кивнул головой доверенный. – Может, успокоится уже… А то мы тут надолго застрянем.
Юллин с сомнением посмотрела на него ещё раз, потом перевела глаза на Грошика, так и стоящего с факелом в руках и решительно взяв материю у Ивии, стала повязывать её на голову.
–Не туда, – послышался голос мальчугана. – На шею надо, у зареченских так носят.
Юллин безропотно перевязала платок на шею. Того, что случилось дальше не ожидал никто. – Лита!!! – закричала юродивая, с силой вцепилась в накидку Юллин и потеряла сознание.
Телега поскрипывала на неровностях дороги. Правящий анопой Грошик изредка бросал взгляд назад, в короб телеги, где примостилась Юллин и прижавшаяся к ней Ивия. Помешанная спала, но и во сне продолжала держать эльму за руку, боясь отпустить её даже на миг. От глубокого обморока она очнулась лишь в телеге, куда с торговища на руках принёс её Лохмоть и сразу заозиралась по сторонам, ища взглядом Юллин. Эльме пришлось сесть в повозку, где схватившая её за руку Ивия, тут же уснула беспокойным сном. Напротив устроилась Арая вся уже изведшаяся от ожидания.
–Пришлось её забрать с собой, – тихим голосом рассказывала эльма Арае о событиях на торговище. – Представляешь, что бы с ней было, если бы она очнулась, а рядом никого нет?
–Думаю ничего страшного, – произнёс Лохмоть, шедший сбоку. – Посчитала бы, что привиделось ей это, порадовалась тому, что вещи нашлись, и побрела на ночлег.
–Нету души у тебя, – укоризненно произнесла Арая, обращаясь к доверенному. – Она Юллин нашу за свою дочку приняла. Нашла и снова потеряла, так что ли? Да у неё сердце разорвалось бы… Вот только, что делать с Касамом будем? – спросила она уже у Юллин. – Даже не знаю, что он скажет….
–Да он просто обалдеет от радости, – заверил Араю Лохмоть. – Прыгать до потолка будет, а потом закатит пир. Жаль я этого представления не увижу-в Троедомье ждут.
–Хорош языком трепать, – сердито ответила эльма. – Я её у себя в комнате размещу – да и не пойдёт она больше никуда. Арая, тюфяк лишний найдётся?
–А как же, – ответила та и со смехом добавила: – Только если у нас постояльцы так плодиться будут, боюсь, кому-то придётся на голом полу спать!
–А ты, Юллин, тогда ко мне приходи, – осклабился Лохмоть. – В Троедомье – то получше, чем в вашем «Соме».
Эльма посмотрела на идущего рядом доверенного.
–Нет, ну что ты за личность?! – вздохнула она. – Только доброе дело сотворишь и тут же обгадишь всё. Юллин поудобнее устроила голову Ивии у себя на груди и продолжила: – Я ведь тогда, в хлеву этом, почти поверила, что ты можешь нормальным быть, а ты…
–В том хлеву я работу свою делал, – невозмутимо произнёс Лохмоть. – Или ты посчитала, что я из-за тебя на нож бросился? Да я бы так поступил из-за любой, к кому приставали эти придурки – даже из-за Ивии твоей. Кстати, а ты-то как там оказалась? Этот проход к Белой не всякий местный знает.
–Я показал, – сидящий впереди Грошик, через плечо смотрел на доверенного. – Тётка с Юллин в одёжную лавку зашли, портки мне посмотреть, а я на крыльце задержался – занозу выковыривал. Тут смотрю, Ивию грабят… А я этого вора видел, раньше ещё…
–Я тоже, – сказала Юллин. – Он около меня вертелся на торговище, тоже, наверное, думал кошель увести… Прости, Грошик, перебила тебя…
–Ничего,– махнул рукой мальчуган. – Только я его ещё раньше видел, в том году, кажись, и как раз рядом с хлевом этим: вот я и подумал, что он опять туда побежит. Юллин, значит, вышла, меня искать, ну я ей обсказал всё – мы к хлеву и подхватились. Прибежали, а там нет никого. Тогда мне Юллин сказала, что б я к тётке назад бежал и с ней к телеге шёл, а она подождёт ещё немного и придёт к нам. Я так и сделал, да только Юллин долго больно не было, мне тогда тётка и сказала пойти стражей поискать.
–Молодец, – похвалил Лохмоть Грошика, – всё ты сделал как надо. А скажи, малец, ты чего возле того хлева забыл… ну тогда, в прошлом году?
–Меня в тот раз барн Касам к приятелю своему послал, на Белую пристань, а на обратном пути велел на Приовражное наведаться, узнать почём гномы телеги железом оббивают. (Он собрался как раз и хотел выяснить, где дешевле). Я на Белой Детинушку встретил, рассказал, что на торговище иду: вот он мне короткую дорогу и показал-через хлев этот. Грошик замолчал и тут же испуганно добавил: – Ты только его не наказывай, барн Лохмоть за это, ладно?