Стал вчитываться в анкеты в поисках наиболее вменяемой личности. Ему бы только узнать или понять, что к чему и как попасть в центр города. Наиболее интересные и адекватные сверстницы Феди попадали в список друзей. Большая часть, конечно, из них была ботами. Но в процессе диалога легко различить даже самый развитый искусственный интеллект.
Катя была интересна в общении, но слишком замкнута в раскрытии себя. Было видно, что у нее богатый внутренний мир, но она неохотно делилась даже самой поверхностной информацией о себе. С помощью мыслемессенджера они в долю секунды перекидывались словами, фразами и целыми лонгридами. Было весело и интересно, пока Федя не перешел к своей основной цели. Назначить встречу в центре столицы и узнать, может быть, он как-нибудь туда сможет попасть.
– А зачем именно в центре? – легкомысленно спросила девушка. – Вот у нас недалеко здесь есть уютный парк. А вот недавно у нас открыли новую тюрьму. Всего за десять рублей каждый желающий может нанести несколько ударов насильнику, педофилу или убийце. Я там поняла, почему мужчины боятся сильного удара в пах.
– Да мне бы хотелось посмотреть центр… Я его никогда не видел.
– Ах, центр… – девушка прислала загадочную картинку. – Ну, возможно, я помогу тебе это сделать. Скинь свои координаты или открой доступность геолокации.
Что-то было странное в последнем сообщении. Будто это была не она. Но Федя отправил ей свое местоположение. Катя вдруг неожиданно отключилась. Может на встречу собралась!
Через минут десять в кустах зашуршали чьи-то шаги!
– Катя? – спросил в пустоту Федя.
– Она самая, – почему-то мужским холодным голосом ответила «Катя». Сознание Феди померкло после мощного разряда парализатора.
Глава 7. Homo Reincarnated
Почему-то казалось, что он все еще в лаборатории. В полудреме примат-мастер брызгал слюней, катался в приступе ярости по полу, истерически кричал над Федей, тут же после этого принимаясь тихонько покусывать и посасывать ему мочку уха. Неужели его вернули обратно в Гвалтитору. Это будет подобно смерти. Меры охраны усилились раз, этак, в десять. Теперь уже Феде живым оттуда не выбраться. Тот же путь, что они проделали с Леной – через канализацию – он проделает теперь частями и в неприглядном виде.
Он пришел в себя, сидящий в странной полуосвещенной комнате сиротливо скукоженной отсутствием мебели. Два стула и стол. Ясно, это полиция или спецслужбы. Характерный пейзаж всех застенков правоохранителей. Тугие электромагнитные браслеты плотно вцепились в металлическую скобу.
Федя заглянул во внутренний интерфейс. Пролистал отчеты о телесных повреждениях и проводимые мероприятия с телом, когда его сознание было отключено. Абсолютная память, как – никак. Так как глаза его были закрыты, то действовали только все оставшиеся четыре органа чувств, записывая ощущения в файлы.
Его куда тащили, потом везли, потом ковырялись в его шмотках и теле, изучали контрольный чип и куар-код на лбу и правой руке. Затем передали в руки другим людям. Было непонятно, чем они там занимались, поскольку зрению мешали закрытые веки.
– Не понимаю, – смущенно сказал какой-то человек. – Федор Мерецков! Его же похитили какие-то террористы два месяца назад. Понятно, почему сожженный чип и липовые куар-коды. Видимо его заставляли насильно работать на местную мафию.
– Доктор Рэмов, – спорил с ним второй голос, более скептический. – А вы не думаете, что это подделка, а этот человек обыкновенный самозванец, что перепрошил чип.
– Да вы посмотрите на фото – одно лицо! К тому же завтра надо провести анализ его ДНК. После этого все вопросы будут сняты.
Далее его приволокли сюда и оставили одного. Попытки снять браслеты не увенчались успехом. Осмотревшись, Федя не обнаружил вокруг ничего, что могло бы помочь высвободиться из плотных объятий правоохранителей. Мерецков, блин! Вставили чип какого-то ублюдка! Сейчас раскроют, что в действительности он тоже Федя, только совсем другой. И уж точно ему пришьют убийство и кражу контрольного чипа другого человека. Вкупе с Гвалтиторой и прочим ему достаточно на пару смертных приговоров.
Гребаная ДНК! С ней был бы шанс выбраться наружу. Федя залез в меню. Если ему вставили контрольный чип из головы Мерецкова, возможно, остались волокна или клетки прежнего владельца. У Светлана там не суперстерильная лаборатория, а два укуренных маньяка-садиста с полуфельдшерским образованием, засаленными от тисканья несвежих женщин пальцами и ни разу не обрабатываемыми инструментами.
Федя судорожно стал искать возможность хоть как-то исследовать тело внутри себя. Слишком сложный интерфейс с тысячами выпадающих функций, меню и подменю, инструментами и характеристиками, показателями и алгоритмами. Здесь нужна сотня лет тихого разбора педантичным флегматиком-программистом, а не лихорадочное тырканье джойстиком в незнакомые иконки, пускающим пену в агонии паники холериком.
Соберись Федя! Выдохни! Очисти мысли! Должно же быть что-то! Мануал или что-либо подобное. И тут он разглядел! Какой же он болван! Весь интерфейс делится на удобные группы по системам организма, далее на подгруппы функций и показателей, к ним присоединяются инструменты и алгоритмы действий, далее уже можно программировать более сложные процессы. В принципе – обычная человеческая система управления сложным механизмом.
Федя нашел вкладку «История». Нашел процесс вживления объекта, далее провел анализ наличия посторонних человеческих тканей. Их было обнаружено сразу шесть, причем две от грызунов, скорей всего крыс, коих в избытке хватало в подвалах Светлана. Остальные, видимо от других ушлепанов бандида и его развращенных приятельниц.
Передернувшись от отвращения, Федя, все же, заставил себя заняться делом. Отфильтровав все остатки по массовости присутствия, времени занесения и даты смерти, Федя логично рассудил, что следы Мерецкова на чипе, выдранном из его головы, были раньше, чем следы вивисекторов-гомеопатов Светлана. Соответственно и их количество должно быть больше. Как-то по другому определить ДНК искомого объекта ни времени, ни возможности не было. С вероятностью в 90 процентов это были следы объекта «М».
Теперь была задача посложнее предыдущей! Как-то надо было в анализы вставить найденный образец. Свою ДНК организм менять решительно не собирался. Да и не возможно это в принципе. Но вот доставить образец в место забора крови – может появиться шанс на удачный исход.
Сформировал небольшую гематому, рядом с веной, откуда обычно у него берут кровь на анализы, путем разрушения нескольких капилляров и купированием места лимфоцитами и тромбоцитами. Иммунная система уже несколько дней вела войну с остатками чужих генетических материалов, поэтому вывести с фронта ДНК объекта «М» было крайне сложно. Их, как Ильича в 1917, закинули через фронт в пломбированном вагоне с помощью все тех же тромбоцитов. В огороженной охраной гематоме чужеродная ДНК стала хоть и не активно, но размножатся. Теперь нужно было замаскировать синяк под вену и надеяться, что анализы придет собирать не извращенец, тыкающий шприцем в глаз жертве.
Пока ждал экзекуции, накидал планы действия на все случаи жизни. Пока мозг, возбужденный поиском решений для сохранения свой жизни, яростно пыхтел, можно было закидывать туда мысль за мыслью.
В первую очередь надо разыскать информацию по Мерецкову. Кто это и что за фрукт. Вживленный модуль мыслебраузера, дающего вход в инфополе планеты, не заблокировали, поэтому Федя принялся активно искать, собирать и раскладывать по полочкам всю полученную информацию.
Через час ожидания дверь распахнулась, и на пороге появилось три человека: один в грязно-зеленой армейской форме приват-лейб-медика, второй – с казенной бляхой Службы Государственного Успокоения величиной с обеденную тарелку и третий был представителем полиции, на что указывала строгая форма и широкополая шляпа офицера-детектива.
Они с загадочным видом сели с трех сторон напротив Феди, он же состроил максимально бестолковую гримасу.
«Наконец-то, – радостное лицо Феди вдруг озарило страдальческое лицо. – Спасибо вам! Вытащили из рабства».
Детектив и СГУшник посмотрели на армейского медика. Без слов. Но в их взгляде прошмыгнула лукавая мысль: «Мы были правы!». Ведь находясь под действием парализатора, задержанный никак не мог слышать их разговора.
– Как вас зовут, молодой человек! – вкрадчиво спросил армеец.
– Федя! – он расплылся в радостной и притворно бестолковой улыбке. – Федя Мерецков!
– Как вы оказались в периметре нулевого индигената? – звучал следующий вопрос правоохранителей.
– Я летел с инспекционной миссией над районами бедноты в квартале Безденежья… – Федя максимально правдоподобно сделал вид утомленного ветерана, которого только что выручили из плена. Вся его речь была взята из официальных новостей, полуофициальных слухов и частично из разного рода сплетен, добытых в инфополе Земли за короткий промежуток времени перед приходом офицеров. Он устало вздохнул, всем своим видом показывая свою тяжелую ношу. – Последнее, что помню перед тем, как попал в руки террористов – это яркая вспышка нашего турболёта. Затем…
Федя уставился в никуда, держась на грани, чтобы не переиграть образ мученика.
– Затем были подвалы, побои, пытки, унижения! – во время своего рассказа Федя ни разу не посмотрел на следователей. Только лгун бросает взгляды, оценивая то, какое влияние возымела речь на слушателя. Тот, кто говорит правду, обычно не ищет поддержки или одобрения. Этот психологический прием Федя знал еще со школы. Его тяжелый взгляд упал на свои ноги, задетые когтистыми лапами белого медведя на ристалище и уже достаточно зажившие, но все еще страшно выглядящие. – Жгли раскаленными ножами, ублюдки!
– Это все понятно! Сожалеем, что вам пришлось пережить. Но что вы делали возле двери бывшей квартиры семьи Трушиных вчера вечером?
Опа! Вот этого вопроса он не ожидал, хотя знал, что всевидящий «Большой брат» смотрит за всеми сразу. Он быстро прикидывал, что сказать, сохраняя вид «уставшего ветерана». Во многом благодаря внутреннему усилению центральной нервной системы удалось сохранить такую выдержку. Подставить еще раз семью под статью, указав, что приносил различные запрещенные плюшки или толкал дурь, или пытался ограбить. Нет! Это бред! А что если… Подставить Гвалтитору?
– Мне приказали, чтобы я отыскал, обездвижил и захватил Фёдора Трушина. Примат-мастер Андрей Свирченко старший ученый из Гвалтиторы заказал моим похитителям утилизацию данного человека… – безразличным голосом сказал Федя. – Вы не представляете, сколько подобных ужасных действий мне пришлось совершить.
– Успокойтесь господин квестор, – сказал проникнувшийся детектив. – Мы накажем этих ублюдков.
Квестор? Вот это да! Такой информации о Мерецкове он не встречал.
– Стойте! – вскинулся, было, армейский лейб-медик, затем, потупив взор, взглянул на Федю. – Пустая формальность! Взять кровь на анализ. Давайте освободим ваши руки.
Он почтительно снял браслет, достал небольшой исследовательский биозонд и потянулся к левой руке, хотя организованная Федей подстава находилась на правой. Блин! Что делать! Резко затрепыхаться и сказать, что получает удовольствие от уколов в правую руку, а от левой только одни страдания? Нет! Все это будет слишком подозрительно. Сейчас любой странный шаг или неправильное поведение, и чаша весов у правоохранителей качнется в другую сторону.
Военный врач уже почти извлек руки из оков и стал заворачивать рукава на левой руке Феди, как в голову ему пришла спасительная мысль! А что если…
Взору ученого открылся локтевой сустав, под кожей которого не было видно вен. Федя ценой неимоверного напряжения, усилий всего организма, перебросил туда все, и без того крохотные, запасы внутреннего жира. Вены буквально заросли липидными скоплениями, не давая возможности прицелится врачу.
«Да… – всматриваясь прищуренными глазками,сказал лейб-медик, – Тут вен не найти. Давайте другую руку».
Там, самым естественным образом, виднелась искусственная гематома, созданная Федей. Армейский врач немного сомневался, выбирая место приземления биозонда, но аккуратность искусственной вены порадовала медика. Биозонд надежно взял маркеры крови откуда надо.
Прибор в виде небольшого планшета, куда отправились генетические данные Феди, радостно забулькал, запиликал переливами звуков и сияний, словно радостный Палкан, получивший свою кость. Уже через минуту напряженного ожидания засветилась надпись: «Полное совпадение образцов».
У Феди отлегло от сердца, и он принялся срочно фильтровать накопившиеся продукты действия гормонов страха. Осталось только показать слабость перед зоркими следаками.
– Квестор Мерецков, просим прощение, за нахождение в подобных условиях, но… сами понимаете…
– Ничего страшного. Суровая обыденность нашей реальности. Никому нельзя доверять.
Дальнейшая судьба пугала Федю. Он знал о Мерецкове только по новостным каналам да по непроверенным источникам информации. Ему выдали новый куар-код, теперь полностью легальный, коннектор и коммуникатор. Про сожженный контрольный чип, почему-то забыли, либо не знали, что он сожжен. За счет Республики одели в подобающие для квестора одежды и отправили домой. Домой!!! Несмотря на внешнее сходство, были видны многие различия. Лишь только страх не обосраться перед высоким начальством и желание получить награду за чудесное спасение квестора замылили глаза троице слабоумных ищеек.
Но на месте, где жил и работал Мерецков, быстро выяснят, что к чему. У оригинала более насыщенный оттенок голубых глаз, более ухоженная лоснящаяся кожа, а волосы вообще представляли собой рассадник пышности и благополучия. Как можно сравнить выкормыша нищеты, обладателя нулевого индигената и квестора?
Федя не придумал ничего другого, как приказать пилоту скайфлаера, летевшего к дому Мерецковых:
«Именем Республики, остановите! – его громкий голос произвел на специалистов службы ликвидации случайных инцидентов устрашающее действие. – В момент моего похищения я не успел решить очень важные для нашей страны дела. Срочно доставьте меня в социальный департамент Республиканского Министерства Благоденствия».
Пилот, видимо, обычный служащий с удовольствием избавился от высокопоставленного клиента. Это же квестор – чего доброго и проблемы возникнут по служебной части.
Высадившись на площадке пятьдесят шестого уровня небоскреба социального департамента, Федя встал, немного оторопев от того, что долгожданная цель уже рядом. База картотек всех жителей Республики. Он прошел в приемную. Куар-код тут же был сканирован службами безопасности еще при подлёте.
Что можно было сказать об информации из инфополя, касаемо Фёдора Мерецкова. Сын богатых и влиятельных родителей, выпускник Воркутинской Академии социальной политики и трудовых отношений, гроссмейстер по специальности «Управление человеческим сообществом и формирование социальных институтов», не женат, вредный, социопат и гуляка, сибарит и бездельник, вместе с тем обладает крайне гибким умом и хорошей памятью. Уверен в себе, но, крайне заносчив, дерзок, остр на язык и скорый на пьянку. Меняет девчонок, как перчатки, виноват в самоубийстве некоторых из них. В общем, пижон и негодяй!
Федю больше всего интересовал уровень полномочий Мерецкова. Тот ему нужен был только для того, чтобы использовать, наверняка, мертвую личность в своих целях. С другой стороны, чтобы как-то действовать, нужно осознавать, что представляет из себя квестор, и в какой должности трудится Мерецков. Квестор – это чин иерархии Республики, созданный для специальных расследований по произошедшим инцидентам. Служба Республиканской Безопасности – высшая инстанция, которой подчинялись все спецслужбы и правоохранительные структуры страны, рассылала квесторов для всестороннего изучения особо важных случаев, происшествий и событий. Своего рода спецагенты, ученые, исследователи и судьи в одном флаконе. Мерецков же был старшим квестором, уже успешно трудящимся в Отделе Благополучия Службы Республиканской безопасности. Он осуществлял общий надзор над происшествиями в социальной сфере. И почему бы ему не навестить свой любимый департамент?!
Итак, Рубикон пройден. Ресепшн для высоких гостей встречает Федю обилием красивого интерьера из весьма дорогих материалов. Некоторые из них, например, слоновую кость, он видел впервые в жизни. Дабы не растеряется в происходящем, он с порога заявил:
– Мне нужна картотека всех задержанных социальным департаментом за две недели, я это время… к сожалению, не мог контролировать события.
– Понимаю, господин Федор, – ответила ему губастенькая сотрудница, уже опознавшая его по всем мониторам и входящим информационным потокам. – Но без визы папер-коуч-офицера и разрешения рекс-пратдисиженера, к сожалению, доступ запрещен.
Она уныло выпятила пухлые губки и немного сутулилась. Её огоньки глаз бегали по лицу Феди.
– Ты в прошлый раз мне подарил съедобного детёныша аллигатора, только что вылупившегося из яйца, – она от расстройства застучала краями каблуков. – Помнишь, как мы вместе его съели? А потом, ты говорил такие слова…
– Прости! – снова включил актера Федя, искренне глядя в глаза абсолютно незнакомой девушке. Небольшая пауза напряженного взгляда, полного внимания, помогла ей понять, что он все еще чувствует к ней эмоции. Она даже немного разомлела и возбудилась от этого пристального, животного взгляда, в который Федя вложил все звериные инстинкты хищника. – Ты же знаешь, меня похитили! Держали в заложниках террористы. Я обещаю тебе, что скоро мы полакомимся съедобным детенышем только что родившегося жирафа!
Девушка полыхнула красным, оживившись и не находя себе места.
– Полно, те, сударь! – сказала она, переключая камеры и датчик вип-платформы прибытия особо важных клиентов на зацикленный режим. – Я соскучилась.
Последнее произнесла она так, как это может произнести перезрелый помидор перед взрывом всего накопленного естества.
Глава 8. Абсолютная жестокость
Федя Трухин захотел бы скрыть, как он проник через респешн губастой сотрудницы, а вот Мерецков сейчас посвистывал, звеня пустыми бубенчиками в штанах, после встречи с соскучившейся по нему одной из многочисленных поклонниц.
Но, как бы то ни было, Федя двигался по направлению к серверу станции социальной статистики населения, где располагались все базы данных жителей республики. Огромный реактор с плавающими дата-единицами, контролируемый невыразимыми структурами и энергопотоками собирающими информацию откуда это только возможно. Доступ к единому скопищу баз данных был сродни доступу в государственное казначейство. Несколько уровней проверок, докладные, рапорты, объяснительные. Но все же Федя забрался руками прямо в гущу живого инфопотока, такого податливого и мягкого, что мог окутать любого. Но расплата за это – полное погружение в сознания в эту, до конца не изученную, субстанцию и потеря реального тела, становившегося «овощем». Много таких плавало в инфополе Земли бродячими трупами, ибо при отсутствии мозга, физической возможности производить и воспринимать информацию у человека нет.
Об этом свидетельствовала и надпись в комутаторской приватной кабине, которую выдали старшему квестору Службы Республиканской Безопасности по его срочному забросу. Плевать, что, возможно, этот запрос проанализируют, зашлют информацию в компетентные органы и так далее. Но, возможно, ежедневная рутинная деятельность таких же квесторов здесь привычна, а возможно даже, иногда, его посещают сами Магистраты. Так, что реакцию социального департамента на его действия Федя абсолютно не прогнозировал.
Итак, пошарив несколько минут в податливом теле информационного пространства и присоединившись синапсами к волокну баз данных социального департамента, Федя начал активно искать информацию о своей семье. Через полчаса, усталый от накатившихся сведений он выпутался из манящих волокон информационного поля и сел в кресло кабинки, опрокинув голову.
Все боле чем ужасно! Мать и отца везут в Северград, на жесточайшую каторгу на острове Вайгач, а сестра Алинка будет в спецприемнике резерва академии Благородных девиц, где воспитывают контингент из профессиональных и высококлассных жриц любви для обслуживания высшего общества. Аналог японских Гейш. То есть её будут воспитывать в качестве будущей проститутки?! Нет! Никогда в жизни! Федя даже прослезился от вида своей милой прекрасной, чистой и непосредственной маленькой сестренки!
Пока он в здании департамента социальной политики, есть шанс как то все изменить.
– Федос! Оба на! Ты как здесь? – спросил какой-то нагловатый парень и фамильярно, по-приятельски похлопал его по плечу, когда он выходил из кабинки приема информации. Видимо, хороший знакомый, либо же и вовсе закадычный друг и товарищ по бутылке или белой дорожке. Чем сейчас живет «Золотая молодежь» Федя не знал.
– Привет! – состроил он дружелюбную гримасу и попытался было похлопать по плечу молодого парня в черном костюме штаб-ланд-ликтора, но тот возмущенно отстранился и недоуменно сморщил брови.
– Ты че, обдолбанный?! Ты кого лапаешь своими руками?! А – а – а… Тебя же террористы держали два месяца в своем крысятнике. Ну, в общем, увидимся на Крастмусе… Если сможешь туда попасть!
Штаб-ланд-ликтор надменно ухмыльнулся и ушел восвояси, оставив Федю в недоумении. Что за херня вообще творится? Знать бы всю субординацию внутри государственных структур и между ними, а то можно нехило влипнуть за обычное рукопожатие. Хоть Мерецков как квестор и был значительным лицом, но в том огромном айсберге иерархии республики находился на неприглядном положении. Грандиозная машина бюрократии плодила структуры и структурные нагромождения одна на другой.
Но теперь не это главное. Центр принятия решений находится в главке социального департамента. Отсюда рассылаются приказы, циркуляры, постановления, уведомления и прочие руководящие решения. Вопрос: где и как состряпать документ или кого заставить это сделать чтобы чиновничья машина заработала лично для него?
И тут Федя потерялся. Шесть объединенных огромных небоскребов с целыми каскадами переплетений и сочетаний входов-выходов. Как быть дальше? Что делать?
Федя подсоединился к закрытому серверу департамента в поисках дальнейших действий. Есть несколько источников решений, каждый завязанный на своей специфике вопросов. Федя отыскал пенитенциарный, и разглядел, как же сложно добраться до него. Это вам не хлебобулочная по соседству. Кругом свои пропуска, сканирование по куар-коду, уровни доступа, категории приема, выписки и обязательства. Для того, чтобы попасть в кабинеты лиц, принимающих решения, требовалось ходатайство двух или более лиц одинакового или высшего статуса в иерархии.
Пользуясь своим особым положением квестора, Федя прошелся по коридорам и ярусам департамента, думая и силясь отыскать возможность разрешить сложившуюся ситуацию с его семьей, наблюдая за работой сложного механизма, калечащего судьбы миллионов людей.
Федя подумал, да и сказал «прощай» своей свободе. Он стоял перед бюро назначения административных наказаний, отдела назначения наказаний, службы пенитенциарного надзора, департамента социальной политики. Вопреки всем инструкциям, Федя ворвался в кабинет конгресс-ресерчера центральной совещательной комиссии. Охрана поначалу не пропускала, затем квестор, показав свой значок вошел в обширный комплекс, где работали люди, принимающие решения по назначению административных наказаний пенитенциарной службы социального департамента Министерства Благоденствия. Глаза Феди округлились, едва он прошел пару коридоров в поисках работающих, как обнаружил что все они непосредственно сейчас занимаются… совокуплением в обширной чаши бассейна и вокруг неё в центральной части бюро. Огромная оргия, похоже, длилась уже с утра. Голые человеческие тела сливались вместе и отстранялись, совершая возвратно-поступательные движения. Пары, а порой и целые людские клубки, слипшиеся в страстном многогранном соитии совершали ритмичные и не очень действия. Вздохи, стоны, крики, шепот, смех, хлюпанья и причмокивания создавали фантасмагорическую атмосферу какой-то неестественной отвратительной похабщины. Словно змеиный клубок голые мужчины и женщины разных возрастов ползали друг по другу в поисках утех, вызывая у Феди приступ тошноты. Нечто подобное он видел в фильмах про живую природу.
Число людей, принимающих участие в оргии было точно несколько десятков, вряд ли сотня. Время от времени некоторые отвлекались на многочисленные емкости со спиртным, угощения и наркотики.
Что же это делается? Сейчас его родители прибыли на каторгу, и Алину оформляют в Академию проституток, а тут такое… Федя вскипел от ярости!
– Начальник бюро! Сюда! Быстро! – решительным и безаппеляционным тоном заявил Федя. Для пущей правдоподобности он столкнул в бассейн стол с шикарными тортами и кремовыми тарталетками и кучей звенящих бутылочек с веселящей жидкостью. Снизу стояла большая ваза с красной икрой, которая тут же выпала на дно осадком. Куски тортов стали плавать среди разгоряченных тел, теперь ошарашено уставившихся на непрошеного гостя.
– Я квестор Мерецков! Начальника бюро сейчас же!
– Сынок, ты вернулся! – из под кучи тел выбрался стареющий мускулистый пижон с седеющими волосами, белозубой улыбкой и подтянутым телом. Какого лешего отец настоящего Мерецкова делает в бюро назначения административных наказаний? – Вот это сюрприз!
Несмотря на столь дерзкое и неожиданное появление непрошеного гостя вокруг был слышен лишь недовольный гул, но не было никакой паники. Видимо время от времени сюда заходят не приглашенные личности и мешают «работать». Голый мужчина потрусил к Феде распахивая объятия.
– Мне уже доложили, что тебя высвободили из плена у террористов. Но я был на работе…
Еще чуть-чуть и он узнает, что ворвавшийся квестор Мерецков не его сын. Настоящий родитель заметит подмену даже по морщинкам, а тут просто похожие черты лица, не более. В туалете полиции, Федя с пристрастием осмотрел свое лицо на наличие схожести с лицом Мерецкова. Мозговой интерфейс выдал заключение – 86%. Приятели, собутыльник, любовницы, знакомые еще могут принять изменение черт лица за плохое настроение, пытки в подвалах террористов, вчерашнюю пьянку и неделю без регенерационной терапии, но вот родители… Федя быстро развернулся и пошел быстрым шагом прочь. Ему еще нужен был Мерецков, чтобы решить проблемы Трушина.
– Сынок куда ты? – ошарашено спросил «отец».
– Нужно срочно поговорить! – намеренно коверкая слова, словно у него во рту огромная жевательная резинка, сказал Федя. – Где здесь есть место потише?
В голове у него прокручивались десятки комбинаций, как бы не стать разоблаченным. Но наиболее жизнеспособным планом был и самый болезненный. Неуклюже поскользнувшись, Федя улетел лицом прямо в стеклянные графины и салатницы на очередном столике с безумно дорогими угощениями. Федя даже не знал, как многие из них называются.
Боль, особенно принимаемая осознанно, испытывается гораздо жестче, чем неожиданная. В итоге Федя повредил себе лицо сотнями осколков, а также свернул челюсть. Внутренний интерфейс досконально описывал повреждения. Кожа лица – многочисленные ссадины и порезы, 62% поверхности лица. Мышцы скулы – на 45% порваны волокна. Челюстной сустав – вывих. Траектория с которой падал Федя была выверена для того, чтобы временно обезобразить лицо и испортить речевой аппарат. За несколько часов, да даже и дней он сможет уладить свой главный вопрос.
– Сынок, ты как? – тут же подлетел «папаша».
– Ноумауно, – только и смог пролепетать пострадавший.
…
Мерецков-старший не на шутку разволновался, вызвав бригаду медиков. Но внешние повреждения смазали антисептиками и заживляющими биоботами. Перелома челюсти не диагностировали, а небольшой вывих купировали наложением пласт-держателя, фиксирующего положение лицевой кости.
Облаченный, наконец, в халат «отец», хлопотал над новообретенным после плена «сыном».
– Ты ведь чуть виском не упал на бутылку пиввиски. Я чуть не умер со страху за тебя. Что вообще ты тут делаешь? Меня искал? Я же здесь по работе.
– Ваботе? – с трудом выговаривая слова, сказал Федя. – Акакая вая вабота?!
– Ты че, сын? – он отшатнулся от Феди как от прокаженного. – Мы же вместе не раз так совещания и планерки проводили. Бывало конечно и на несколько суток зависали, но работа есть работа.
– То есть твахать моводых стажоок и насивовать доставвиков еды – это норма?
– Видимо тебя сильно били у террористов! Помнишь, как ты сам превратил свой квестсистерий в двухнедельный трэш, где в пьяном угаре вы изнасиловали скованную цепями тигрицу. Мало вам стало обычных мужчин и женщин! Я долго потом эту историю перед «зелеными» затирал. Сегодня у нас обычная передобеденная сиеста. Работать не надо. Все дела, как и всегда, решает искусственный интеллект.
У Феди от полученной информации расширились глаза. Не от тигрицы, конечно, а от того, что все дела, всё принятие решений и делопроизводство по наказаниям отдали на откуп искусственному интеллекту. Получается и его семье вынесла приговор бездушная машина!
– Мве нувна воя омощь! – проскрипел Федя.
– Конечно, сын, – твердо ответил обладатель белозубой улыбки. Федя начиркал на листе бумаги послание:
«Трудно говорить. Каждое слово отдается болью в челюсти. Когда я был у террористов, со мной был там один парень, тоже заложник. Мой тезка – Федя Трушин. Он дважды спас мне жизнь. Один раз заступился за меня, когда избивали сокамерники, второй раз пошел вместо меня на бои без правил с мутантами. Я ему безмерно обязан! Он попросил, чтобы я позаботился о его семье и вызволил их из заточения! Сейчас их направляют на каторгу в Северград, а его сестра в Академии благородных девиц. Отец – помоги! Я ему поклялся своей честью! Отправь их обратно в столицу и верни их жилье.»
Отец прочитал и улыбнулся. Затем покачал головой и сказал:
– Какой был индигенат у того парня?
Федя молча показал кружочек из указательного и большого пальца.
– Запомни, сын! – «Батя» присел на корточки перед страдающим «сыном». – Ты должен уважать только равный или высший себя индигенат. Даже документы заверенные нотариусом не действительны если ты скажешь, что это все ложь. Старший индигенат не имеет ни каких обязательств перед младшим! А тут просто обещание! К тому же наверняка твоего… – белозубый человек сморщился как от съеденного червяка. – … нищеброда давно переварили мутанты.
– А кав ве совесь? – еле сдерживая себя от приступа гнева перед этим бессовестным, циничным и наглым персонажем.