– Тише милая, лежи, не шевелись. – раздался над ухом смутно знакомый, хорошо поставленный голос.
Но Лиса была бы совсем не Лисой, если бы сразу послушать дельного совета. Девочка еще сильнее приподняла голову и пискнула от отвращения и испуга. Сорвавшись с крыши, она оказалась возле здоровенного колеса фургона луноликого Марселя Роже, среди множества трупов, застывших в самых разных позах.
– Тише! – настойчивым шёпотом повторил Звездочет, лежащий рядом. – Заметят.
Земля под промокшей спиной варварки затряслась мелкой дрожью. Раздалось лошадиное ржание, перезвон сбруи и быстро приближающийся перестук сотен копыт. Когда шум утих, Лиса вновь сделала попытку оглядеться по сторонам и увиденное, заставило ее подняться на локтях, а затем выдернуть ноги из-под трупа Додо и встать.
Всадника девочка узнала сразу. Пусть и без крыльев, но бойцы в точно таких же черных доспехах приходили к вождю ее племени на разговор. На разговор, после которого Сыновья Черного Медведя отправились в поход через горы. Да и этот шлем, похожий на ведро с заостренным дном, спутать с другим было нереально. Несколько таких жестянок валялись на пепелище дома отца Трицитианы. Лиса понятия не имела кто этот всадник и откуда явился, но в одном была уверена точно – он враг. И сейчас на седло скакуна черного врага, южане грузили тело рыжеволосой женщины в окровавленной кольчуге. Тело той, кто из злейшего врага стал для Лисы, самым близким другом, почти даже матерью.
Бронебойного ростового лука из Зеленого Леса поблизости не оказалось. Варварка подхватила с земли, оброненное кем-то копье и молча ринулась в атаку, нацеливая острый стальной наконечник в спину одного из южан.
– Стой! – охнул Звездочет и с трудом поднявшись на ноги, поспешил следом.
Нанести укол Лисе не удалось. Южанин то ли почувствовал, то ли услышал девочку и вовремя ушел с линии атаки. В сторону варварки тут же бросились несколько бородатых воинов. Но разглядев, что перед ними обычная девчонка с копьем, сразу расслабились. Враги принялись медленно обходить варварку по полукругу, посмеиваясь и перебрасываясь короткими фразами на незнакомом языке. Девочка на знала южного диалект, но отлично понимала, что кривые ухмылки и похотливые взгляды, которые бойцы Хадна-ара бросали на фигуру Лисы, не сулили ей ничего хорошего.
Звездочет вырос перед варваркой, как из-под земли. Дед Кучум не был вооружен, и чтобы подчеркнуть свои мирные намерения, выставил перед собой пустые ладони. Старик говорил долго. Его голос на незнакомом языке звучал красиво и певучи. Южане долго слушали собирателя мудрости, и казалось даже прислушались к тому, что он говорил. А потом тот самый боец, который смог избежать копья в спину, подошел к Звездочету и одним диагональным ударом сабли, рассек старику голову. Тело деда Кучума не успело еще коснуться земли, а у Лисы уже выбили копье, навалились со всех сторон и повалили на спину.
Крылатый всадник с, перекинутой через седло бездыханной Трицитианой, не пожелал стать свидетелем того, что сейчас должно было произойти с девочкой. Он тронул своего коня шпорами и поехал прочь.
Лиса кусалась, царапалась, старалась вырваться, но смуглые грязные руки южан держали крепко. И тогда варварка прибегла к последнему средству, к оружию отчаяния, которое доступно лишь прекрасной половине человечества. Девочка пронзительно завизжала.
Крепко зажмуренные глаза Мамбы резко открылись.
Аргилай скрипнул зубами, по-звериному оскалился и спрыгнул с крыши. Это не было похоже слепую ярость, которая уже не раз овладевала юношей в бою. Это было что-то иное. Словно давно забытое и теперь вновь обретенное. На несколько уровней выше любой силы, которую придает ярость. Усталость улетучилась, вытесненная внутреннем пламенем. Тело стало легким, как перышко, а в голове гремел гром и сверкали молнии.
Аргилай подобрал арбалет. Распрямился. Краем глаза уловил движение – его одновременно атаковали двое южан. Лаи зарычал и рубанул полумесяцем арбалета по древку топора, летящего ему в голову. Древко сломалось. Легко увернулся от тычка копьем второго противника. Юноша дрался не размышляя, отдаваясь сражению очертя голову, словно любовной утехе. Первый противник упал с рассеченным лицом, второй – лишился кисти руки и скуля, уполз в сторону. Лаи достал стрелу и положил ее в окровавленное ложе из Мурдского дуба.
Лису отпустили. Южане увидели на что способен перемазанный кровью северянин с безумными глазами, и решили не атаковать его в лоб. Воины Хадна-ара, проворно обходили нового врага по кругу, чтобы окружить и напасть одновременно со всех сторон. Их было девять против одного. И будь Аргилай хоть трижды мастер меча или великий воин, коими он не являлся, шансов у юноши было не больше чем волос на голове Локкириана.
Молча и стремительно Мамба обрушился на врагов, словно ураган на деревню. На темнокожем лице ярким пятном светился белозубый оскал хищника. Взмах огромной сабли и противник упал на землю, а его бородатая голова покатилась в сторону. Другой попытался повернуться к чернокожему великану, но не успел и был разрублен от плеча до пояса. Лаи выстрелил, попал и тут же рубанул полумесяцем арбалета.
Четверо, оставшихся в живых бойцов армии Хадна-ара, трезво оценили ситуацию и предпочли пустить наутек.
Мамба убрал двуручную саблю в заплечные ножны и поднял на руки перепачканную, испуганную, но почти невредимую Лису. Худшее не успело случиться с девочкой, подмога подоспела вовремя.
– Я позабочусь о ней. – заверил гигант, с некоторым беспокойством и страхом поглядывая на Аргилая.
Лаи кивнул и отправился к коновязи. Там все еще стояло несколько лошадей. Некоторые давно сбежали, оборвав уздечки. Но Упрямец был на месте, оседлан и готов к битве. Юноша одним прыжком вскочил в седло.
– Я знаю южный диалект. – внезапно сказал Мамба, баюкая Лису в своих могучих черных руках. – Тела командующих забрали, для устрашения. Их собираются распять на столбах.
Начавшее было угасать пламя, взметнулось с новой силой. Словно в костер, бушующий внутри Аргилая, плеснули масла. Воображение юноши четко нарисовало долговязую женскую фигуру с рыжими волосами, облепившими бледное лицо, чье тело прибивают к столбу большими ржавыми гвоздями.
Застоявшийся Упрямец, чутко отозвался на легкий удар пятками по ребрам: рванул с места в галоп, и тут же перешел в карьер.
Встречный поток воздуха встрепенул мокрые волосы и упругим кулаком уперся в лицо. Скорость пьянила и раздувала внутренний огонь. Сейчас юноша не чувствовал себя человеком, он был идеей, стремлением, стрелой, спущенной с тетивы. Жар распирал Лаи изнутри, обжигал ненавистью и желанием убивать. Это даже был уже не огонь, это было солнце, свет, рвущийся наружу. И Аргилай не стал его сдерживать. Он открыл рот и выпустил жар на волю. Этот свет стал криком. Бессвязным, бессловесным первобытным воем. Крик поднялся в небо над разгромленный баррикадой и полетел дальше на север. Его услышали остатки защитников баррикады, которые еще сражались. Его услышали эльфы, горько оплакивающие своего принца. Он долетел даже до тех, кто, поддавшись страху, бежал прочь. И все, услышавшие крик, повернулись и посмотрели на юг, на всадника, на безумного одиночку, ринувшегося в атаку на отступающего врага. И все увидевшие всадника, подхватили его клич. Сжали кулаки, подняли оружие и бросились обратно на юг в бой. Ведь всадник был знаком, был знамением отчаяния, ярости и мести, что гасили страх, вселяли в сердца отвагу и гнали вперед.
Но Аргилай ничего из этого не знал. Он просто жаждал убивать врагов и не позволить осквернить тело своей наставницы. А может просто искал смерти. Хотел уничтожать, жаждал мстить всем тем, кто искалечил его жизнь. Всем, кто убивал его друзей. И сейчас сосредоточением этой идеи стал крылатый всадник, на чьем седле безжизненно покачивалось тело Трицитианы.
На скаку юноша прицелился из арбалета. Выстрелил. Конечно, промазал. Арбалет стал мешать и Лаи его выбросил.
Земля была усеяна трупами врагов и словно белоснежной травой утыкана эльфийскими стрелами. Музыкальные стрелы больше не пели, они хрустели под копытами. А впереди уже маячили два столба с т-образными перекладинами, которые не оставляли вариантов своего предназначения. На одном из столбов уже кто-то висел, а рядом суетились вооруженные люди. Много вооруженных людей. Если крылатый всадник добреется туда, то затея Лаи обречена на провал.
У Аргилая не осталось никакого оружия, но оно и не требовалось. Он сам стал оружием. Стал един с конем. Лаи несся по степи, а грязь комьями летела из-под копыт его скакуна. Цель медленно приближалась. Конь крылатого всадника ничем не уступал Фельдбонскому боевому, но над ним не довлела пылающая ярость и воля седока. Воин в темной броне с крыльями за спиной, слишком поздно заметил погоню. Увернуться он не успел. Упрямец на огромной скорости протаранил всадника, бросая и коня, и седока на землю. Повинуясь законам инерции, Аргилая выкинуло из седла. Вначале он перекувырнулся в воздухе, затем на земле. Встал, не замечая боли в рассеченных ногах и оцарапанных ладонях, с которых капала кровь, и медленно пошел к поверженному противнику. Крылатый всадник лежал на земле. Одно крыло погнулось, другое отломилось. Правую ногу всадника придавило и, вероятно сломало, упавшим конем. Конь силился подняться, но тяжелая броня мешала ему это сделать. Боец был еще жив и лежа на спине, пытался выползти из-под туши животного. Тело Трицитианы лежало рядом в нескольких шагах.
– Полетай-ка теперь, петушок! – прохрипел Лаи каким-то чужим голосом, сорванным от бессвязного крика.
Тот самый тяжелый полуторный меч, который еще недавно пил эльфийскую кровь, торчал из ножен, притороченных к седлу. Юноша взял его и отбросил в сторону. В это время крылатый всадник смог выползти из-под своего скакуна, и теперь силился подняться. Лаи не дал ему такой возможности – сел на поверженного врага сверху и попытался сорвать с того шлем. Шлем никак не снимался, из узких прорезей забрала на юношу с ненавистью и страхом смотрели светлые глаза. Метнулась, закованная в сталь рука. Острый кинжал метил в шею Аргилая. Но Лаи легко перехватил руку и заломил кисть противника до мерзкого хруста. Крылатый всадник закричал. Рядом лежал увесистый камень. Аргилай подобрал его. Поднял и обрушил на шлем. Никаких повреждений, кроме пары царапин на черном металле. Юноша не сдавался, он только вошел во вкус. Для него перестало существовать все, кроме шлема и камня. Это было даже увлекательно – Лаи бил и кричал, кричал и бил. А потом уже хрипел, потому что горло отказывалось кричать.
– Как по мне: так уже вполне достаточно. Не?
Тяжело дыша, Аргилай сморгнул и словно впервые, уставился на поверженного противника. Черный шлем-ведро был сильно покорежен, и похож на раздавленное яйцо. Красноватое содержимое этого яйца растеклась большой лужей вокруг остатков головы крылатого всадника.
– Хотя почему бы не вдарить еще разок. – вновь подсказал кто-то. – Для надежности.
Лаи повернулся на голос и сфокусировал взгляд на его источнике. Незнакомец был невысок ростом, одет в черную кожаную куртку с заклепками, а лицом и мимикой напоминал хорька. Но самое удивительно являлось то, что мужчина держал Упрямца за уздечку.
Аргилай с трудом поднялся на ушибленные ноги, отбросил в сторону окровавленный булыжник и огляделся. Вокруг, среди сотен трупов, по полю, утыканному стрелами с белоснежным оперением, бродили неясные тени остатков армии Хадола. Обобрать трупы и поживиться вернулись все.
– Спасибо. – просипело напрочь сорванное горло юноши.
Лаи забрал у незнакомца уздечку Упрямца и повернулся в сторону остатков баррикады, ища глазами тело Трицитианы.
– Сэр, – незнакомец вновь оказался пред взором Аргилая. – Вы же не уйдете просто так?
– Что? – не понял Лаи.
– Доспехи, сэр!
– Я не сэр…
Мужчина похожий на хорька хитро улыбнулся и приподнял брови.
– Даю руку на отсечение – скоро станете. Вы сразили непобедимого крылатого всадника, повели за собой остатки войска Хадола и изменили исход проигранного сражения. – театрально пропел он. – Смекаете?
Аргилай нахмурился, продолжая крутить головой. Он все так же не мог найти тело своей наставницы. А этот тип начинал раздражать.
– Таких доспехов, прошу заметить – непробиваемых доспехов. Нет ни у кого в Хадоле! – незнакомец подвигал густыми, сросшимися бровями. – Вы представляете сколько они стоят? Вы сразили крылатого воина, его доспехи лишь Ваш трофей! А этот меч! Ах, какой меч! Вы только посмотрите на этот меч. Посмотрите, ну! Замечательная работа. – человек похожий на хорька на вытянутых руках преподнес юноше длинный меч с вороненым клинком. – Быть может, именно этим мечом сразили принца чурбанов. Ну, – он пожал плечами. – Или всегда можно так говорить! Никто же не проверит.
Аргилай несколько долгих секунд смотрел на протянутый ему меч. Затем схватил трофейное оружие, засунул в оружейную петлю на седле и продолжил свой путь.
– Лучше в нас, чем в таз. – одобрительно кивнул незнакомец, а затем спохватился. – А доспехи то? Это же целое состояние! Нельзя оставлять вот так валяться. Растащат, как пить дать! Через пять минут уже голый лежать останется!
В этот раз Лаи не выдержал.
– Доспехи? – то ли просипел, то ли прорычал он, схватив хорька за ворот куртки. – У меня там лучшего друга убили! Смекаешь, драть твою? Убили! А ты мне тут про какие-то доспехи голову паришь! Ты кто вообще такой?
Незнакомец вывернулся из захвата, расправил куртку с заклепками и ответил с легким поклоном:
– Прошу мне простить, я действительно забыл представиться. Жак Стальные Яйца к вашим услугам.
– Что? – в этот раз Аргилай действительно удивился.
– Яйца, сэр. – улыбнулся Жак. – Стальные, сэр. У меня!
– Я не сэ…
– Вот же, сами посмотрите! – Жак поднял руки с оттопыренными большими пальцами и, улыбаясь, гордо указал себе в район пояса.
Лаи опустил взгляд, и некоторое время задумчиво рассматривал то, на что ему указали.
– Действительно… стальные. – наконец просипел юноша.
На поясе Жака Стальные Яйца висело любимое оружие ополчения, берущее свое начало из инструмента для обмола пшеницы и других полезных злаков. К крепкой дубовой рукояти крепились две короткие цепи, оканчивающиеся двумя продолговатыми стальными шарами, по форме и размеру напоминающими куриные яйца.
– Так, о чем бишь я… – Жак перестал гордо демонстрировать свои яйца. – Вам сейчас явно не до продажи доспеха. А потому я предлагаю свои услуги, сэр. Я продам доспехи Крылатого всадника от Вашего имени, сэр. А за свои услуги попрошу всего лишь… Десятую часть!
Стальные Яйца застыл с напряженной улыбкой, явно ожидая ожесточенной торговли. Но Лаи лишь устало кивнул в надежде, что тип похожий на хорька, наконец-то отстанет от него.
– Вы не пожалеете сэр! – крикнул маленький человек. – Я запрошу лучшую цену! Это целое состояние!
– Я не сэр… – проворчал себе под нос Аргилай, продолжая искать среди трупов, тело Трицитианы.
– Ох, – спохватился Жак Стальные Яйца. – Вы, сэр, наверняка ищете командующего защитниками баррикады. Так?
Лаи повернулся к собеседнику так резко, что тот от неожиданности отпрыгнул. Ну прям, как испуганный хорек.
– Где ее тело? – сквозь зубы прохрипел Аргилай, сверкая глазами.
– Тело? – искренне удивился Жак и быстрым движением языка, облизал пересохшие губы.
Лаи глянул на длинный меч крылатого всадника, висевший сейчас в оружейной петле на седле Упрямца. Мысль воспользоваться оружием показалась юноше весьма заманчивой.
– Оу-воу! – Жак догадался о намерениях собеседника и, примиряюще подняв руки, быстро затараторил. – Госпоже Огненной Фее требовалась незамедлительная помощь лекаря и потому ее в срочном порядке отнесли в Драган.
Аргилай одним ловким движением вскочил в седло и ударил Упрямца пятками.
Всего лишь четыре буквы. Всего лишь маленькое слово, сложенное из них. Всего лишь один короткий выдох, чтобы произнести это слово. И, казалось бы, такая мелочь может стоить не просто человеческой жизни. Такая мелочь может стоить для кого-то целого мира. Возвращения в мир. В мир живых.
– Жива… – всхлипнула Лиса, размазывая по своему конопатому грязному лицу слезы. – Жива… – повторила она, гладя столь же конопатые щеки Огненной Феи.
В это невозможно было поверить, если не увидеть собственными глазами, но Трицитиана действительно осталась жива. Женщина лежала на деревянной кровати в жилом фургоне луноликого Марселя Роже. Рану на голове промыли и тщательно перевязали чистыми тряпицами. Омытое от крови лицо было бледно как мел, а под глазами залегли темные круги. Но она дышала!
– Как она? – Аргилай застыл на коленях возле деревянного ложа. – И где лекарь?
– Нет у них здесь лекаря. Коновал только. Выгнал его. – пробасил Мамба. – Тот лекарь, что с армией был, ушел с копейщиками предателя.
– А ты, что скажешь?
Чернокожий гигант пожал могучими плечами:
– Голова цела. Шлем прорубили, но он спас.
– Не просыпается. – пискнула Лиса. – Не могу ее разбудить.
– Не тормоши! – предостерег Мамба. – Она в голову ранена, ей требуется покой.
Аргилай резко поднялся на ноги.
– Нам срочно нужен хороший лекарь. Нет – самый лучший лекарь! – решил он. – Собираем вещи, запрягаем лошадей в фургон и отправляемся в Грейсван!
Глава 14. Слава и честь.
От той извести, которой так любят покрывать дома, по эту сторону Пепельных гор, не осталось и следа. Глина, большими кусками, отвалилась от стен, оголяя, словно кости, переплетённые ветки каркаса. Крыши, крытые соломой, изрядно прогнили и частично обвалились внутрь. Но все это безрадостное описание относилось лишь к тем хатам в деревне, которым повезло. Те, которым не повезло, были просто сожжены. Последним штрихом в картине «Мрачная деревня на южном тракте» являлось низкое осеннее небо, с которого, уже который день, сыпала мелкая холодная морось.
– Может объедем? – с надеждой прохрипел Аргилай. Сорванное горло никак не хотело восстанавливаться после битвы.
– Не выйдет, – покачал, перевязанной головой, Мамба. – Фургон тяжелый, увязнет. Мы и по дороге с трудом едем. Слякоть, будь она неладна.
– Вижу движение! – пискнула Лиса. Девочка стояла на крыше фургона, во весь свой скромный рост, и уже несколько минут напряженно оглядывала, раскинувшуюся перед путниками, деревеньку.
– Значит обитаема. – пробасил чернокожий великан.
– Или засада. – предположил Лаи.
– Или засада. – согласился Мамба.
Битва при Драгане хоть и была проиграна, но войско Хадола выполнило свою основную задачу. Беженцы из павшего Фельдбона успели уйти, а быстрое продвижение орд Хадна-ара на север, замедлилось. Теперь южный тракт был практически пуст. А немногочисленные путники, что встречались на нем, смотрели друг на друга с большой опаской и не выпускали из рук оружие. Степь не баловала людей ни съедобными растениями, ни дичью для охоты. Жалкие остатки ополчения, отступающие на север, голодали и сбивались в банды, чтобы добыть себе хоть какое-то пропитание. Сейчас опасность таилась за каждым поворотом дороги и выглядывала из каждого окна покинутых хат.
– Придется проверить. – решил Аргилай. – Лиса останешься с Три. Закройся в фургоне и дожидайся нас.
Варварка кивнула и ловко слезла с покатой крыши на передок фургона, а затем спрыгнула на землю. За спиной у девочки в колчане громыхнула пачка эльфийских музыкальных стрел.
– Сиди тихо, чужим не открывай. Поняла? – добавил Лаи.
Девочка закатила глаза, фыркнула и с грохотом захлопнула дверь фургона перед носом юноши. Изнутри загремел засов.
– Трудный возраст. – пробасил Мамба.
По деревне шли медленно, крадучись. Коней взяли с собой и вели на поводу так, чтобы в случае внезапной атаки животное прикрывало от стрелы. Оружие обнажили и держали наготове. Аргилай в очередной раз пожалел, что в пылу битвы пролюбил свой арбалет с памятной надписью на ложе из Мурдского дуба и рычажным механизмом гномьей работы. И не только по той причине, что когда Трицитиана очнется, то убьёт за потерю арбалета своей подруги. Стрелковое оружие сейчас было бы очень кстати.
Грязь чавкала под ногами. Пустые окна хат, словно глазницы черепов, недобро поглядывали на названных гостей. Вокруг стояла гнетущая тишина, нарушаемая лишь завываниями ветра и поскрипыванием дверей жилищ, оставленных хозяевами.
– Как-то раз попали мы в деревню людоедов, – произнес Аргилай, хриплым шёпотом, облизывая от волнения пересохшие губы. – Где в пустых домах сидели восковые куклы, сделанные из убитых людей…
Мамба нехорошо покосился на своего спутника.
– Так вот там, и то веселее было. – продолжил Лаи. – Здесь вообще мрак. Даже мне всякая жуть слышится.
– Плач? – с плохо скрываемым страхом, спросил чернокожий великан.
Юноша остановился, как вкопанный. Уздечка Упрямца громко брякнула в гнетущей тишине.
– Ты тоже его слышишь? – голос Аргилай слегка дрожал.
Мамба кивнул, и его мускулистая рука непроизвольно потянулась к амулету.
Оба путника одновременно дернулись от резкого звука. Топот маленький бегущих ножек раздался совсем рядом, буквально за соседним домом. Раздался и тут же стих, словно его и не было.
– Не разбойники это… – прошептал Мамба. – Точно не они.
– Да прекрати! – хрипло выругался Лаи, стараясь тоже не повышать голос. – Даже меня пугаешь. Кому тут еще быть, если не разбойникам? Местные, кто не помер, сдернули давно.
– Вот именно, – кивнул великан, крепко сжимая амулет в кулаке. – Кто не помер. Зря мы сюда сунулись, души мертвых растревожили.
Слева, между хатами, мелькнула тень. Аргилай заметил это боковым зрением и моментально крутанул головой, пытаясь разглядеть, но тщетно. Тень, словно растаяла в воздухе.
– Там! – указал мечом юноша и, дёрнув коня за уздечку, смело направился вдогонку.
– Не стоит тревожить мертвых, ох, не стоит. – покачал головой Мамба, но поплелся следом.
Завернув за угол, полуразвалившейся хибарки, Аргилай узрел двор. В центре двора стояло тонкое сухое дерево без листьев и покосившийся деревянный колодец. Над колодцем возвышался подъемный механизм, называемый «журавель». Ржавое ведро на гнилой веревке медленно покачивалось на ветру.
Лаи многозначительно приложил палец к губам, затем указал на колодец. Мамба кивнул. Путники бесшумно подошли к колодцу и одновременно заглянули в него. Никого, только паутина на стенках и паук величиной с ладонь.
Чернокожий гигант открыл рот, чтобы выдать свое очередное нравоучение про мертвых, но не успел. В этот момент из-под лавки возле колодца, зайцем вылетел чумазый мальчишка и бросился наутек.
– Стой, мы не обидим! – крикнул ему вслед Аргилай и кинулся догонять беглеца.
Короткий забег окончился на заднем дворе дома через улицу. Вот только совсем не так, как предполагал Лаи. Возле плетня, на столбиках, которого, еще висели горшки, стояла старая, грязная телега. Около десятка вооруженных мужчин, крайне потрепанного и помятого вида, таскали из подвала мешки, которые грузили на телегу. Возле двери подвала на земле лежало тело. Лужа крови вокруг головы несчастного и вдавленный, в одном месте череп, явно указывали на то, что упавший человек уже никогда не поднимется. Тот мальчуган, за которым погнался Аргилай, тоже был здесь. Парнишку сшибли с ног и приставили к груди копье.
Завидев двух вооруженных пришельцев потрепанные мужчины бросили мешки и схватились за оружие.
– Мы схрон отыскали! Жратва наша! – крикнул один из них. Незнакомец был облачен в ржавую кольчугу и вооружен самопальным дешевым аналогом глефы: косой насаженной на манер копья на длинное древко.
– Мужики мы не претендуем. – хриплым голосом, заверил Лаи, быстро оценив неравенство сил. – Просто мимо шли.
– Так тикайте, че вылупились! – прикрикнул другой мужик. Его лицо пересекал уродливый шрам, а один глаз отсутствовал.
Чумазый мальчишка в этот момент истошно завопил:
– Батя! Бааатя!
И вскочив на ноги, попытался подбежал к лежащему на земле телу с проломленной головой, но не смог. Одноглазый поймал парня за волосы, ударил кулаком в лицо и бросил обратно на землю, для верности придавив шею ногой.
– Мальчика отпусти. – пробасил Мамба, недобро поглядывая на одноглазого и поигрывая своей двуручной саблей, больше похожей на весло.
Бандит криво ухмыльнулся и, сплюнув на землю, ответил:
– Це не хлопец, це девка. Я терь о ней забочусь.
– Как ты позаботился о ее отце? – громыхнул чернокожий гигант.
– Стоп! – хрипло крикнул Аргилай, понимая, что выйти из этой заварушки победителем можно только верхом, а для этого надо успеть вскочить в седло. А лучше спокойно сесть. Скажем, под предлогом того, что они уезжают. – Давайте все успокоимся. – предложил юноша. – Я уверен, умирать никто не планирует, а значит мы можем спокойно договориться.
– Нечего с ними говорить, Аргилай! – зло пророкотал Мамба, желая броситься в бой.
– Аргилай? – удивленно переспросил мужик с косой. – Тот самый Аргилай?
– Он это, точно. – добавил один из бандитов и опустил натянутый лук. – Камень Ярости!
Лаи в недоумении нахмурился, не понимая, что происходит. А потрепанные мужчины тем временем все больше распалялись.
– Ого, это же сам герой Драгана!
– Да, он это, видел я его на баррикаде! Вот, как тебя сейчас.
– Ничего себе!
– Щуплый какой, я думал он выше.
– Да это я! – хрипло выкрикнул Аргилай, быстро придя в себя и подхватив общую волну. Юноша вскинул подбородок с сделал шаг вперед. – А теперь немедленно отвечайте: что здесь произошло?
– Ты, брат, не думай, – извиняющимся тоном начал мужик с косой. – Мы не бандиты. Но животы к позвоночнику с голодухи липнут. А тут это… – он кивнул на тело с проломленной головой. – Короче не хотели мы так. Случайно вышло.
– А правду кажут, шо ты колдун? – вступил в разговор одноглазый. – Кажут глаза у тя светились, яки солнце. А гниду крылатую ты ногой удавил.
– Да, камнем он всадника размазал, дурья твоя башка. – крикнул один из потрепанных мужчин и развел руки в стороны. – Вот такенным!
– Может и правда. – громко прохрипел Аргилай, стараясь сделать максимально страшные глаза. – Девочку отпусти! – приказал он.
Одноглазый спешно выполнил приказ и смущенно пробормотал:
– Ты погано про меня не думай. У меня у самого семья в Тильбоне. У самого дочка мала. Я ж ничо такого, я ж…
Его откровения прервал громкий свист и стрела точно угодившая в единственный глаз. Теперь уже, безглазый покачнулся и осел на мокрую землю. В тот же момент, улюлюкая и крича, на задний двор хаты влетело пятеро всадников. Сразу стало очень тесно. Грохот, крики боли, ржание лошадей и хлюпающие звуки разрубаемой плоти – все это продолжалось несколько быстрых мгновений за которые все десять неудачливых бандитов были зарублены и затоптаны. Единственного, попытавшегося сбежать, молодецким ударом разрубила надвое сабля Мамбы.
– Я же сказал: чужим не открывай. – ошалело вымолвил Аргилай, разглядев за спиной одного из всадников Лису.
Девочка опять закатила глаза, фыркнула и спрыгнула на землю.
– Свои. – пояснила она, расшатывая стрелу в глазнице своей жертвы, чтобы вынуть и вернуть себе.
– К-ха! – то ли усмехнулся, то ли прочистил горло широкоплечий рыцарь средних лет в весьма помятых доспехах, сдерживая своего боевого скакуна, раззадоренного от запаха крови. – Не благодари, парень! За мной был должок, и я тебе его вернул.
Аргилай сразу узнал этого почтенного вояку. Могучая фигура, окладистая нечесаная борода и всклокоченные волосы вместе с характерным «к-ха» – забыть было невозможно. Этот, похожий на медведя человек, являлся никем иным, как сэром Ричардом Мерри, рыцарем Медвежьего Озера, командующим, трагически разбитого, ополчения Тильбона. Тем самым, кто вместе с лордом Джорданом и принцем Габриэлем уговорил Трицитиану возглавить защитников баррикады.
– Сэр Ричард, с вами есть лекарь? – спросил Лаи, вспомнив о самого главном вопросе.
– К-ха, парень! – помрачнел рыцарь. – Видел, да, видел я Огненную Фею. Малышка ваша все рассказала. Беда! К-ха! Лекарь нужен, как эля глоток. Но до наших близко уже, день пути, не больше.
– Тогда не будем задерживаться. – кивнул юноша и вскочил в седло.
Окончательно обезлюдившая безымянная деревня осталась позади. Маленький отряд пополнился могучим сэром Ричардом Мерри, рыцарем Медвежьего Озера и несколькими его оруженосцами и слугами. Теперь можно было слегка расслабиться. Редкая банда разбойников осмелилась бы напасть на столь внушительную и вооруженную компанию путников.
– Я ведь почти решил дело миром. – с досадой прохрипел Аргилай, мерно покачиваясь в седле Упрямца. – Это были обычные парни из Тильбона. У них семья, родные, дети…
– Они переступили черту. – мрачно пробасил Мамба. Его конь-тяжеловоз ступал рядом с Фельдбонским боевым жеребцом. – Убили ради наживы. Подняли руку на беззащитного ребенка. Если собака стала бешеной ее следует удавить.
– Голод вынудил их пойти на преступление. – не согласился юноша и добавил с упрямством. – Я уговорил их уйти!
– Уговорил. – согласился чернокожий великан. – Уговорил уйти из этой деревни. Но они придут в другую. И там уже не будет героя Драгана, Камня Ярости, колдуна со светящимися, словно солнце, глазами.
– Ты прав. – с неохотой согласился Лаи, а затем улыбнулся. – Людская молва – страшная сила. Хорошо хоть не придумали, что из моих ноздрей валил дым, а из задницы вырывалась пламя.
Черное, как уголь, лицо южанина озарила белозубая улыбка.
– Этого точно не было. – пробасил он.
Позади раздался приближающийся стук копыт и позвякивание доспехов.
– К-ха, парень! – громко позвал рыцарь Медвежьего Озера, догоняя двух собеседников и вклиниваясь в разговор. – Разговор есть!
– Сэр Ричард. – Аргилай вежливо кивнул рыцарю похожему на медведя.
– С глазу на глаз, к-ха! – добавил тот и выжидающе посмотрел на Мамбу.
Чернокожий великан учтиво поклонился и придержав своего огромного коня-тяжеловоза, оставил рыцаря наедине с юношей.
– К-ха, ты похож на разбойника! Твоя одежда никуда не годится. – сэр Ричард Мерри с недовольной миной на лице, осмотрел собеседника с ног до головы. – К-ха, есть другая?
– Нет… – совершенно опешив, прохрипел Лаи.
– К-ха, плохо! – вынес свой приговор рыцарь Медвежьего Озера. – Но не беда! Мои слуги подберут подходящую. Тебя проводят к моему шатру, а завтра утром ты предстанешь перед его высочеством в подобающем виде.
Брови Аргилая медленно поползли наверх. Юноша остановил их движение и найдя, растерявшиеся слова, спросил:
– Простите, сэр Ричард, но о чем Вы?
– К-ха! – рыцарь передернул могучими плечами, отчего его стальные наплечники брякнули. – Все еще не догнал парень? К-ха, тебя посвятят в рыцари! Я лично буду рекомендовать тебя принцу Дину.
Известие обрушилось на голову Аргилая, как ведро ледяной воды.