Зона: перезагрузка. Хозяин Топи

Мы с Шахматистом четко договорились о том, что будем представлять: где именно возникнет аномалия, куда она приведет, как скоро закроется. Тут как в показаниях при аресте: врать надо одинаково. Тогда у нас хороший шанс на успех. Волчара, к счастью, заткнулся и не мешал нам. Я видел, что он до сих пор против. Ну и ладно, зато потом, когда мы выберемся живыми, спасибо скажет. Нет, простого спасибо мало. Бутылку коньяка поставит. Каждому.

И мы с Шахматистом принялись за дело. Наша задача предельно ясна: вот здесь, в паре шагов перед нами, должно возникнуть некое энергетическое образование, из которого дохнет стылым и вонью какой-то химии – два главных признака пространственной аномалии, по которым ее можно определить без всякого ан-детектора. Первым эффектом наших настойчивых усилий стало то, что у меня заломило виски. Серьезно так заломило, хуже, чем с похмелья после крутой попойки. Судя по лицу Шахматиста, и с ним творилось что-то подобное. Затем перед глазами поплыли цветные круги, как бывает, когда смотришь на яркий свет. Что за черти полосатые?! Следом у меня возникло ощущение, что все мышцы в моем теле сводит судорога, и вдруг…

Несколько секунд мне казалось, что ощущения обманывают меня и резкий запах на самом деле – несколько изменившаяся вонь Топи, а холод – это меня до кучи ко всему остальному еще и знобить начало…

– Аномалия! – выдохнул, не веря, Волчара.

– Хватаемся друг за друга! – крикнул я.

Но мы не успели. Совсем чуть-чуть. Боль в голове усилилась, перед глазами у меня заплясали огненные мухи, а холод и запах пропали так же быстро, как и появились.

– Дьявол!! – Шахматист был вне себя.

– Нет, не он, – глухо ответил я. – Это Топь. Топь закрыла аномалию. Кажется, она наконец почуяла, что мы здесь, в ее владениях, творим всякие непотребства, и решила дать нам укорот.

Красное от гнева лицо Шахматиста начало стремительно бледнеть.

– Постой, но если почуяла, то, стало быть…

– За нами пришли, – каким-то деревянным голосом перебил его Волчара.

Я проследил за его взглядом, и тут мне стало по-настоящему холодно: зелено-бурая жижа Топи примерно в паре сотен метров от нас вспухла бугром, и этот бугор, стремительно удлиняясь, покатился на нас, будто под поверхностью двигалась какая-то здоровенная тварь.

* * *

Щелкнул затвор автомата Волчары.

– Много тебе пули помогут, – процедил Шахматист. – Щупальца вспомни – тех даже гранаты не шибко-то брали. Валить надо!

– Да куда ты свалишь, твою бабушку! Скорость этой штуки видишь – это ж долбаный глиссер! Догонит, как два пальца…

Последние слова звучали уже в аккомпанементе автоматной очереди. Пули без всякого видимого эффекта выбивали фонтанчики грязи из стремительно надвигающегося зелено-бурого извивающегося бугра.

Внезапно пришедшая в голову отчаянная мысль сработала как электроразрядник. Я схватил Шахматиста за руку:

– Делаем аномалию! На камни!

Секунду или две он смотрел на меня непонимающим взглядом.

– Что?! Но у нас же… – Тут глаза сталкера полыхнули. – Ох ты ж…

В следующее мгновение мы оба уже делали попытку номер два, не обращая внимания ни на приближающееся нечто, ни на головную боль, ни на круги перед глазами, ибо времени нам оставалось – всего ничего. Моя мысль была проста: Топь не хочет нас выпускать, это очевидно. Но мешать перемещаться в глубине ее владений – зачем бы? И фиг с нами, пусть мы соберемся все вместе – легче прикончить будет. Может, она и тварь эту затем послала, чтобы посмотреть, как мы выкручиваться будем. Что ж, смотри, гадина!

Ну же, аномалия, давай появляйся, где ты?! Я знаю, что тут и прямо сейчас возникнешь! Стылый сквозняк, химический запах, они ведь только что были здесь, почему бы им не появиться снова? Только по ту сторону пространственного туннеля будет нагромождение здоровенных валунов. Но пока лишь боль, страх, радужный хаос в глазах, заложенные уши от оглушительного грохота автоматных очередей и приближающаяся тварь… Гонка, кто раньше – мы или она. Ставка – наши жизни.

Краем глаза я вижу, что здоровенное порождение Топи уже совсем рядом, его змеиная шея с жуткой, уродливой большеротой головой и жабьей пастью вырастает из грязи. Сейчас один бросок – и ам!..

Но холод, спасительный холод возникает из ничего совсем рядом с нами. Мерцающая пространственная аномалия. Ощущение, что время застыло. Вернее, влипло в некую субстанцию наподобие патоки и тащится со скоростью черепахи… Но это только кажется. Мучительно медленно тянется моя рука к плечу Волчары, и пальцы смыкаются на нем. Плечо сталкера дергается, но он продолжает истерично и бесполезно давить на спусковой крючок, шпигуя созданное из грязи тело твари свинцом, от которого ей, само собой, ни жарко, ни холодно. Столь же мучительно медленно приближается жуткая пасть чудовища… Рывок! Это Шахматист захватил мое запястье и со всей дури дергает меня за руку, едва не отрывая ее.

Ам! Пасть твари всего чуть-чуть не достает до Волчары, зато с чмоканьем глотает его автомат. Кошмарная морда совсем близко и четко видна даже сквозь радужный туман в моих глазах. Но мы уже проваливаемся, и нас окружает холод, химический запах и мрак перемещения.

* * *

Удар! Посадка получилась жесткой. Мы с Шахматистом упали на камень, а матерящийся Волчара свалился на нас сверху, причем тут же соскользнул, но я инстинктивно схватил его, не давая рухнуть в провал между валунами – нам только вывихов с переломами сейчас недоставало для полного счастья. Уфф! Удержал. Мы выжили. Холод и резкий запах исчезли, аномалия схлопнулась, отсекая нас от чудовищного нечто, место которому – только в ночных кошмарах безумца.

– Смотрите, костер! – тихо проговорил раньше всех пришедший в себя от нашего смертельного трюка Шахматист.

Мы проследили за направлением его взгляда. Костер, да, только какой-то странный, шевелящийся. И запах… Черти полосатые, они там что, шашлыки жарят?! И в тот же миг мне стало понятно, что не шашлыки.

– Твою бабушку! – потрясенно выдохнул Волчара.

И я был с ним полностью солидарен, потому что примерно в полутора сотнях метров от нас заживо сгорал человек.

Глава 3. Фатум

Братск

Павла Горшина не оставляло беспокойство, причем он никак не мог понять его причины: контракт выполнен чисто, следов он, как всегда, не оставил. На него не могло пасть даже тени подозрения. Вечером отходит поезд на Иркутск, где в банке его уже ждет кругленькая сумма гонорара… Откуда же эта тревога? У Горшина не было привычки нервничать по пустякам: его работа как раз требовала прямо противоположного – почти абсолютного хладнокровия, и делал он ее хорошо. Один из лучших киллеров на территории России – не баран чихнул. Карьеру наемного убийцы без чутья не сделаешь, а коли оно есть, ему надо доверять. Похоже, что сейчас сигналы тревоги подавало именно чутье Павла, и нервы тут абсолютно ни при чем.

Чутье призывало его валить из города, причем немедленно, не дожидаясь вечернего поезда, который вдруг стал казаться ему столь же далеким и недоступным, как космический корабль на Марс. Валить, иначе…

– Павел Горшин?

Первым инстинктивным желанием Павла в ответ на этот вопрос было пристрелить спросившего. Остановило то, что все происходило в кафе, и отсутствие, собственно, оружия – от того, которым выполнял контракт, Горшин, разумеется, избавился. Реакция понятная и естественная уже хотя бы потому, что в Братск приехал Андрей Вольнов, а вовсе не Павел Горшин, – так по крайней мере значилось в паспорте, что лежал в нагрудном кармане его джинсовки. А раз так, от того, кто знал его настоящее имя, ничего хорошего ждать не приходилось. Но, несмотря на бурю внутри, внешне Павел остался совершенно спокоен и никак не отреагировал на обращение – мало ли какого Горшина там зовут?

– Да ладно вам, Павел, не притворяйтесь, я с вами разговариваю.

Горшин не спеша повернулся и смерил недоуменным взглядом двадцатипятилетнего рыжеволосого вихрастого юнца в рваных джинсах и водолазке.

– Вы мне?

Уголки рта парня чуть дернулись вверх в легком намеке на улыбку.

– А кому же еще?

– Вы меня с кем-то спутали.

– Отнюдь, и эта игра мне уже надоела. У меня к вам дело.

– Не ко мне, а к какому-то Павлу Горшину.

Рыжий вздохнул:

– Что же, я правда хотел по-хорошему.

Уже в следующий момент воля киллера растворилась в расширившихся зрачках парня, а в голове зазвучал его непререкаемый приказ: «Значит, слушай внимательно, что тебе надо сделать…»

* * *

– Ну, давай! – произнес Фатум, не оборачиваясь.

– Что? – ошеломленно спросила Рада.

– Спрашивай. Я же чувствую, у тебя на языке много вопросов вертится. – Палач безучастно продолжал смотреть в окно. – Психологи отживших говорят, что молчание – шаг к нервному срыву. – Мы, конечно, не такие, но рисковать все равно не стоит. Тем более ты второй после меня человек в команде.

Фатум замолчал, но недосказанность повисла в воздухе. Пиромантка достаточно долго работала с палачом, чтобы уловить это и встревожиться. Если не испугаться. В обычных вроде бы словах палача слышался тонкий налет угрозы и не прозвучавшее: «Ты молчишь, но я знаю – сказать тебе есть что. Значит, скрываешь. А если скрываешь, твоя лояльность под вопросом. А раз так, я не могу тебе доверять. И ты знаешь, что я делаю с теми из своих, кому не доверяю». Да, Рада знала, слишком хорошо знала, ибо именно ей потом приходилось заметать следы, сжигая до пепла тела не оправдавших доверия. Поэтому пиромантка невольно вздрогнула. Фатум стоял к ней спиной и не мог этого видеть, но каким-то образом почувствовал, и уголки его рта чуть дернулись вверх, обозначая усмешку.

Между тем Рада наконец решилась:

– Зачем нам все эти отжившие, босс? Киллеры, эфэсбэшник, аналитик АПБР – похитив их всех, мы могли привлечь к себе внимание. Что они могут такого, с чем не справятся Измененные?

Фатум вздохнул:

– Во-первых, мы понесли серьезный урон, но почти не продвинулись в поисках. Сынок сувайвора качественно закрывается от умений наших поисковиков, несмотря на то, что он еще мал. Интуитивный дар маскировки высочайшего уровня. Да, мы примерно представляем, где может находиться его отец, но это означает лишь, что мальчишки сейчас с ним нет. А раз так, своими методами мы его не найдем. А во-вторых, ты, может, и не поняла, с кем мы столкнулись на заброшенной базе АПБР под Дивногорском, зато я прекрасно понял. Это Михаил Стрельцов, сувайвор, который в свое время положил немало наших. Более того, именно он способствовал гибели Сида-Паука девять лет назад. Но есть нюанс: там он пожертвовал жизнью, и теперь мы имеем дело с фантомом-охотником. Создавать таких могут только Источники. Таганайский выдал задание нам. Значит, какой-то другой работает против нас. А ищет он наверняка того же, кого и мы, – мальчишку. Так пусть найдет.

– Что?! – Рада была ошеломлена. – И мы позволим ему это?

– Именно так, – палач наконец повернулся к своей помощнице, демонстрируя ей улыбку, больше напоминающую звериный оскал. – Вначале позволим, а потом заберем свою добычу.

– Но в прошлый раз мы вчистую проиграли ему схватку.

– Это так, но для того тут и отжившие. Аналитик и эфэсбэшник, используя свои каналы, наведут нас на Стрельцова. Как только его физиономия, проходившая в свое время по многим ориентировкам, появится на какой-нибудь из уличных камер, мы об этом узнаем. Проследим за ним до мальчишки, а потом киллеры убьют его. Из снайперских винтовок, не сближаясь.

Раде показалось, что она ослышалась:

– Фантома?! Из винтовок?!

Фатум рассмеялся.

– Бредово звучит, да? Но Лекс идет с нами не просто так. Иллюзионист обладает куда более широкими возможностями, чем ты думаешь, и одна из них – материализация фантомов. Стрельцов станет человеком из плоти и крови. Не очень надолго, но этого хватит. А пуля в голову есть пуля в голову.

– Но он же сувайвор. На него наши способности не действуют.

– В первую очередь он фантом, пусть и сделанный с сувайвора. И фантомная природа тут довлеет. Поверь, я в этом разбираюсь. Так что должно сработать. А когда он умрет…

Палач снова не договорил, но понять его было несложно: остальные Измененным – не помеха.

– А почему вы решили, что фантом Стрельцова преуспеет там, где не справились мы, и найдет мальчишку?

– Да потому что он и сувайвор тоже, Рада, а эти твари умеют такое, что недоступно даже нам.

Пиромантка хотела было еще что-то спросить, но их прервал стук в дверь.

– Что там? – раздраженно бросил Фатум.

В дверях показался рыжий псионик.

– Босс, эти отжившие кое-что нашли.

* * *

– Стрельцов? – спросил требовательно Фатум.

– И не только он, – эфэсбэшник обернулся. – С ним один из наших. Степан Гецко, Нижний Новгород, спецгруппа, управление «А» по борьбе с Измененными.

– Спецгруппа, значит, – усмехнулся палач. – Ну-ну!

– Интересно, на черта сдался Стрельцову этот отживший? – задумчиво произнесла Рада. – Обуза ведь, однозначно.

– Значит, мы просто чего-то не знаем, – нахмурился Фатум. – К тому же он не отживший, а «лояльный» с пока не установленным даром. Я столкнулся с ним под Дивногорском. Наш противник не глуп и ничего бессмысленного делать не станет. Но для чего бы там ни был нужен этот Гецко Стрельцову, в схватке он – плохой помощник. Его дар не боевой природы. И нам бы очень желательно узнать какой. – Он повернулся к аналитику АПБР. – Ты, случайно, не в курсе?

Тот помотал головой.

– Мне ничего не известно о «лояльных», работающих на ФСБ. Такого вроде бы не было со времен гибели полковника Сердитых…

– «Неизвестно», «вроде бы», – фыркнул Фатум. – Толку-то от тебя. Узнавай! – рявкнул он.

Тот часто закивал и снова занырнул в строчки информации на мониторе перед ним.

А молодец все-таки Уиз, – палач покосился на рыжего экспериментального псионика, – без всяких напрягов одновременно держит под контролем четверых отживших, причем не в режиме зомби, а в формате добровольно-принудительного сотрудничества. Обычному псионику такое не под силу.

– Что они сейчас делают? – спросил Фатум эфэсбэшника.

– Камера засекла их в кафе, здесь, в Братске. Сидят там уже давно, словно ждут чего-то.

Фатум чуть не спросил чего, но в последний момент удержал идиотский вопрос. Перед своими надо держать марку. И так ясно, что отживший не знает ответа. Да никто тут не знает, и это плохо. Палач нутром чуял, что у фантома Стрельцова и его напарника больше шансов найти мальчишку – сына сувайвора, – чем у команды Фатума, только не мог понять почему, и это нервировало новоявленного главу НМП, как и все, что он не контролировал. И ведь вроде бы рабочий план – дождаться, когда конкуренты найдут парня, а потом ликвидировать фантома, но если что-то пойдет не так, и сын сувайвора достанется врагу, Источник с Фатума шкуру спустит. Медленно и со смаком.

И тут, словно в ответ на его мысли, у палача резко заломило виски. «ФАТУМ!» – ментальный вопль Источника едва не расколол Измененному голову. Болезненно скривившись, он покачнулся и прислонился к стене, чтобы не упасть. Палач еще успел увидеть недоуменные взгляды Измененных и встревоженный Рады до того, как физическая реальность погасла, смытая потоком мыслеобразов и жуткой болью.

Когда все закончилось, Фатума мелко трясло, он был бледный и мокрый как мышь.

– Что такое, босс? – испуганно спросила Рада. Она, похоже, не ждала от сеансов связи с Источником ничего хорошего. И ее можно было понять.

– План меняется, – хрипло произнес Фатум. – Действуем следующим образом…

Глава 4. Глеб

Братск

– Глеб, а ты можешь сказать, куда мы все-таки едем?

В голосе тети Светы довольно явственно звучала тревога, и мальчик мысленно обругал себя: слишком давно он не говорил с ней своим особым голосом и не просил хорошо, вот она и занервничала. А тете Свете нельзя нервничать: она делает важное дело – везет Глеба туда, где Зовущий. Надо срочно исправляться.

– Сказать не могу, тетя Света. Я просто не знаю, как называется это место, – произнес Глеб своим особым голосом. – Зато я знаю, как туда доехать. Мы ведь говорили об этом, вы забыли разве?

Мальчик уже понял, как действует его особый голос, и внимательно смотрел в глаза тете Свете. Вот взгляд на мгновение стал мутным, словно невидящим, а потом вдруг изменился – всякая тревога и сомнения из него совершенно исчезли. Им на смену пришли облегчение, спокойствие и уверенность. На губах даже улыбка появилась.

– Ну да, точно! – воскликнула она, хлопнув себя по лбу. – У меня совсем из головы вылетело, прости.

– Это ничего, это бывает, – с радостным облегчением (уфф, пронесло!) заговорил мальчик. – Я тоже иногда что-то забываю. Вот три месяца назад забыл про день рождения Антошки Самохина, так он на меня даже обиделся. А за что, скажите? Ведь всякое случиться может. Я вот на вас не обижаюсь.

– Вот и хорошо, Глеб. И не надо. Какие могут быть обиды между друзьями? Ведь мы же друзья, так?

– Конечно, друзья, тетя Света. И вы на меня, если что, не обижайтесь.

– Договорились, – улыбнулась женщина и потрепала Глеба по голове. – Ты хороший мальчик, Глеб. Твои родители должны гордиться таким сыном.

– Угу.

Как все-таки хорошо, что тетя Света не вспоминает о своем брошенном в речку мобильнике, который так напугал недавно Глеба своим неожиданным звонком. Он был уверен, что это его родители ищут, и хорошо попросил тетю Свету выбросить телефон. Когда Глеб так просит, ему невозможно отказать. Вот и она не смогла. Сказала, что Глеб прав и телефон ей не нужен. Но мальчик все же чувствовал себя виноватым и решил потом, когда все кончится, непременно попросить папу купить тете Свете новый мобильник. В конце концов, тетя Света хорошая, помогает Глебу, и она не виновата, что он так не хочет, чтобы родители нашли его раньше времени. Мальчик тряхнул головой, словно пытаясь избавиться от неприятных воспоминаний.

– Вы прямо езжайте, – сказал он, – вот по этой улице, не сворачивая, пока город не проедете.

– Как скажешь, Глеб.

Вела тетя Света уверенно, дорога была хорошая, без ям и колдобин. Мягкое покачивание убаюкало Глеба, и он незаметно для себя задремал.

* * *

«Иди-и-и ко мне-е!» – зов звучит неожиданно громко и мощно, и мальчик едва сдерживает крик. Почему здесь? Почему так? Зелено-бурая жижа и желтоватый туман над ней появляются не сразу, и какое-то время еще видны городские кварталы. Мальчик в смятении: ему казалось, что Зовущий намного дальше, а теперь… Он что, здесь и они уже приехали? Зов исходил из этого маленького города? Картина меняется на глазах: волна зелено-бурой жижи заливает город, и он исчезает, оставляя вместо себя унылый пейзаж бескрайнего болота, из которого почти непрерывно с дикой тоской несется:

«Иди-и-и ко мне-е-е! Помоги-и-и мне-е-е!»

Мальчик зажимает уши, но это не помогает – пронзительный голос словно ввинчивается ему прямо в мозг. Голова раскалывается от надрывного крика, глаза слезятся, и мальчик не выдерживает.

– Где ты?! Где, где, где?!! – кричит он.

И в тот же миг перед глазами возникает вид сверху на город, в который они с тетей Светой только что въехали, а в нем словно огненной линией прочерчен путь к Зовущему…

И тут мальчика словно выбрасывает из сна.

Первое, что он видит, открыв глаза, – это встревоженное лицо тети Светы. Она трясет его за плечи:

– Глеб, очнись! Что с тобой?!

– Нам нужно свернуть, – хрипло произносит мальчик, – на следующем светофоре направо.

* * *

Это было похоже на извращенный вариант детской игры в «горячо-холодно». Только на «холодно» голова болела больше, а на «горячо» ее чуть отпускало. Эта боль вела Глеба, словно маяк. Она да еще огненная линия, которую он увидел в последнее мгновение перед тем, как вынырнуть из своего жуткого сна-видения.

Больше всего на свете Глебу хотелось, чтобы все это наконец закончилось и снова вернулась нормальная жизнь. Хотелось и не верилось, что вот уже через два… нет, три поворота находится его избавление. Мальчик почему-то совершенно не думал о том, что он станет делать, когда найдет Зовущего. Ему казалось, что он сразу все поймет, едва его увидит. Или Зовущий наконец сам скажет. А Глеб просто поможет ему и вернется к папе с мамой. Да и как может быть иначе? Такие истории просто должны заканчиваться хорошо, а то зачем они начинаются? Мальчик нисколько в этом не сомневался.

Вот так… еще квартал по этой улице, на светофоре налево, потом направо, во дворы через арку…

– Хмм, Глеб, а ты уверен, что нам сюда?

Честно говоря, мальчику и самому хотелось себя об этом спросить, глядя на серую разлапистую паукообразную постройку, больше похожую на мутировавший гаражный комплекс, чем на жилой дом.

– Нууу… кажется, да…

Уверенности в голосе Глеба не было, да и того самого звучания тоже. Поэтому тетю Свету тоже охватили сомнения.

– Подожди, я спрошу, – сказала она, увидев, как двери паукообразного дома выпустили молодую шатенку, и вышла из машины. – Простите, можно вас спросить?..

– Не думаю, отжившая, – произнесла шатенка, и мгновение спустя тетю Свету охватило пламя. Жаркое, яростное, словно несчастная женщина была скомканной газетой, подготовленной для растопки печи, и к ней поднесли зажженную спичку.

Она успела испустить лишь один крик, тут же оборвавшийся, ибо болевой шок, вызванный пламенем пиромантки, милосердно лишил ее сознания, а еще несколько секунд спустя тело тети Светы осыпалось кучей пепла.

Вопль ужаса замер у Глеба в горле, но страх не парализовал мальчика. Он выскочил из машины и метнулся прочь от паукообразного строения и страшной женщины, сжигающей людей, но только для того, чтобы врезаться в кого-то высокого в темной одежде. Грубые мужские руки словно клещи сжали плечи Глеба.

– Не так быстро, щенок сувайворский!

И только тут мальчик наконец закричал, но пахнущая чем-то резким, химическим тряпка зажала ему рот. Сознание Глеба поплыло и почти тут же погасло, погрузившись в беспамятство.