Философия приключений. Сборник рассказов

Идти в гору быстро надоело, но я смог вздохнуть с облегчением, лишь когда, наконец, увидел маленькую крепость-форт, над которой на длинном флагштоке гордо реял хорватский флаг, и справа от нее церковь. Там же был вход в виде арки с массивной дверью и колоколом в верхней части, а прямо перед фортом на небольшой возвышенности – обелиск, вокруг которого лежали каменные плиты. Занятый поисками входа на территорию форта, я не вглядывался в надписи, но они почему-то ассоциировались у меня с событиями десятилетней давности. И, лавируя между плитами, я просил у них прощения за то, что таким бесцеремонным способом нарушаю их покой.

Вход на территорию форта я так и не обнаружил. Пришлось ограничиться осмотром котлована озера стоя на крутом обрыве, с высоты которого просматривалась вся округа. Сделав пару снимков, я принял решение вернуться в город. Однако что-то неведомое продолжало препятствовать этому. То поднявшийся ветер опрокинул штатив, то подступившее в очередной раз чувство голода заставило остановиться, достать из рюкзака и съесть яблоко. Потом меня что-то подтолкнуло оглянуться на церковь и я, сделав пару шагов в сторону, все же решил подойти к ней и заглянуть в арку. Вот было смеху, когда, миновав ворота и оказавшись на территории храма, я увидел справа проход, идущий вдоль стен крепости, а слева то место, куда я уже перед этим спускался, но не дошел каких-то пару шагов.

Итак, слева от тропы тянулись величавые стены форта, а справа, внизу, врубленным в скалы, лежало футбольное поле, на котором разминалась группа подростков. Увидев ступеньки, я поднялся наверх и оказался возле флагштока. Но немного прогулявшись по территории форта, все же повернул обратно, не забыв на прощание окинуть взглядом арку с воротами и церковь, благодаря которым и смог попасть внутрь крепости.

К тому времени желание искать второе озеро, которое называлось «красным», уже пропало. Я устал, замерз и хотел есть. Да и выкрутасы погоды меня довольно сильно измотали. По пути к автовокзалу я заглянул в супермаркет Tommy, который встречал и в Трогире, где купил бутылочку рома, шоколадку и что-то там еще из съестного. После теплого чрева магазина мне захотелось вернуться в отель, чтобы отогреться и отоспаться.

Однако, сев в автобус и взглянув на часы, решил все-таки заехать в Задварье. К тому же, употребив ром с шоколадкой под завистливым взглядом какого-то работяги, я вновь почувствовал вкус к приключениям и, глядя в окно, обнаружил, что дождь прекратился. И хотя было по-прежнему пасмурно, нет-нет да из-за туч проглядывало солнце.

Прибыв в Задварье, я первым делом добрался до того места, где у изгиба дороги над обрывом возвышался необычный крест, поразивший меня не только своим гигантским размером, но и формой распятия, поскольку руки и ноги Христа были сильно изогнуты. С расположенной подле смотровой площадки открывался изумительный вид на долину реки Цетины, очень популярной у любителей рафтинга (сплава на плотах), что само по себе создавало атмосферу какой-то противоестественности. С одной стороны, буйство красок природы, а с другой – мрачная торжественность ауры монумента.

К остановке вернулся со смешанными чувствами, но постепенно ожил, предвкушая встречу с водопадом, надеясь найти если не спуск к нему, так уж точно хорошую точку обзора. Ни того, ни другого. Лишь горы мусора и какая-то строительная площадка, плюс нагромождение камней над обрывом, а за ними глубокое, узкое ущелье, по дну которого, перескакивая с камня на камень, бегут воды Цетины.

Сильные порывы ветра не позволили сразу разобрать шум водопада. Он оказался справа, к тому же совсем небольшой, максимум два-три каскада, скрытый росшим среди расщелин кустарником. Если бы не красивые шапочки синих колокольчиков, дружно выглядывающих из-за складок камней, и смотреть было не на что. А так поиск удачного ракурса, позволяющего одновременно попасть в кадр и цветам, и камням, и ущелью с водопадом, превратился в увлекательную игру с соблюдением всех мер предосторожности.

Вернувшись к остановке, я стал ждать автобус, но вскоре мне это наскучило, расписания у меня не было, и никто не знал, когда тот будет. Поэтому я принялся понемногу голосовать, делая это до тех пор, пока рядом не остановился огромный трейлер. Его кабина была так высоко расположена, что я едва не выпал, когда в нее забирался. Водитель вовремя поймал меня за отворот куртки и втянул обратно. Он оказался веселым малым, с которым мы проболтали всю дорогу о разной ерунде. Мой путь лежал в Омиш, а он направлялся в Макарску (Makarska), поэтому возле моря на развилке мне пришлось пересесть в другую машину, но перед этим я все же успел сделать пару снимков береговой линии.

Новый водитель, парень лет двадцати, оказался немногословным, замолчал сразу, как услышал название нужного мне города, успев добавить, что английский не знает. Потеряв ко мне интерес, он сделал музыку громче и погрузился в свои мысли. Так мы и ехали, слушая музыку и в такт ей качая головой. Но нужно отдать ему должное, что, несмотря на его показное безразличие, он высадил меня в лучшем, с туристической точки зрения, месте. Хотя при въезде в Омиш он меня несколько удивил, отказавшись остановиться у сиротливо торчавшей на берегу стилизованной под старину желто-коричневой шхуны, объяснив свои действия пустой тратой моего времени.

Было примерно два-три часа дня. Распогодилось и, хотя по-прежнему было облачно, на небе ярко светило солнце. Рядом с тем местом, где меня высадили, находился причал. Возле него, мерно покачиваясь на волнах, застыли пришвартованные лодки, яхты и пузатые баркасы, которые, гармонично вписываясь в местный ландшафт, вместе с городом и нависшими над ним горами будоражили воображение.

Справа на склоне горы выделялась небольшая крепость, к которой я и отправился. Но вскоре уперся в преграждающую путь небольшую калитку с торчащими вверх заостренными прутьями-пиками и большим висячим амбарным замком. Музей оказался закрыт.

Выбрав новое направление, я начал спускаться по каменным ступеням, как внезапно вышел к скале с гротом. Это было настолько неожиданно, что я даже сперва растерялся, зная, что нахожусь в центре города. Прямо мистика какая-то! В глубине грота находилась скульптура Божией Матери, облаченная в небесно-голубую одежду. Над ней сидел голубь, а у подножия пещеры, склонившись, молились волхвы. Я долго любовался этой сценой стоя в тишине, отдавая должное тем, кто смог создать такую красоту. Что-то подобное я уже видел в России. Если не ошибаюсь, в одном из монастырей Пскова, но там это было сделано более помпезно, а здесь скромно и без излишеств.

Исследуя улицы Омиша, мне часто встречались плакаты и открытки с его видом, сделанные как бы с высоты птичьего полета. И в этом ничего удивительного не было, если бы не одна деталь, привлекшая мое внимание. В углу каждого снимка находилась обращенная лицом к городу скульптура девушки. Меня это заинтриговало, и я стал наводить о ней справки. Удалось лишь узнать, что это место расположено высоко в горах, километрах в десяти от города, но где точно – мне подсказать затруднялись.

Соблазн был велик, но как туда добраться, тем более по горам, я не представлял. Прикинув имеющееся в моем распоряжении время (имеется в виду светлое время суток), а также собственные силы, я решил, что сделаю попытку отыскать это место, исходя из принципа, что «вернуться никогда не поздно». Однако вначале следовало перекусить и еще немножко осмотреть окрестности. И лишь затем, перейдя по мосту на правый берег Цетины, я отправился на поиски своей «избранницы».

Пока шел берегом, идти было легко, но постепенно дорога стала заворачивать влево, уводя меня в горы. Я не боялся пройти лишний десяток километров пути, волновало другое. Мои ноги были разбиты, а точнее, стерты до гигантских размеров мозолей. Моя соседка Татьяна, врач по образованию, строго-настрого запретила мне их срывать и я, послушав ее, так и ходил, мучаясь.

Поэтому идти по серпантину в гору, морщась при каждом неудачно сделанном шаге, было не очень приятно. Да и глядя на этот «многополосный» серпантин, уходящий под облака, я заскучал. Попробовал было голосовать, но никто не думал останавливаться. Прошел еще метров двести, опять поднял руку. С тем же результатом. Тогда решил так, если в течение часа никто меня не подберет, возвращаюсь назад.

Минут через пять рядом остановилась маленькая, похожая на «Москвич-408», машинка. В ней сидела пожилая пара. Я попытался объяснить им, что ищу. Но мне ответили, что не знают, где находится это место и к тому же не понимают ни слова по-английски. Тогда я попросил их довезти меня до перевала. Они согласились, любезно пригласив садиться.

В дороге мы разговорились. Понемногу, перебирая известные эквиваленты слов, мы выяснили, о чем все же идет речь. Оказалось, что на вершине горы стоит два памятника. Один рядом со старой дорогой, по которой мы ехали, и они мне его обязательно покажут, а к другому нужно ехать по новой трассе, которая еще закрыта для движения. Поэтому туда мне придется добираться самостоятельно, а направление мне подскажут.

Тем временем мы миновали первый памятник, установленный в честь автора хорватского гимна Антуа Миановича (Antua Miaanovic). Во всяком случае, такая запись осталась в моем блокноте, сделанная по моей просьбе хорваткой. А затем, перевалив через перевал, начался долгий пологий спуск. Временами меня посещала мысль, что стоит выйти, пока мы окончательно не оказались в долине, ведь обратно придется шагать вдвое больше, но, проехав еще чуток, мы остановились. Дальше предстояло идти пешком.

Выйдя из машины, я увидел ответвление дороги, уходящее от маленького моста через какую-то мелководную речушку вправо, огибая склон горы. Прямо на мосту стояло бутафорное ограждение, предупреждающее о том, что проезд по дороге закрыт. Хорват, вышедший из машины вслед за мной, пояснил, что до нужного мне памятника идти метров пятьсот, и еще раз извинился за то, что не может довезти меня до этого места. Расстались очень тепло, помахав на прощание друг другу рукой. Эта нежданная встреча как-то обрадовала меня. На душе сразу стало так легко и весело, что я бодро зашагал вперед.

Новая дорога была действительно добротной, и я удивлялся, почему никто не ездит по ней, ведь, по словам подвезших меня хорватов, она сокращает путь примерно на три-пять километров. При этом, будь это в России, ей бы давно нашли применение, не ожидая официального пуска в эксплуатацию. Не успел я об этом подумать, как мне навстречу из-за скалы вынырнула машина. Оказывается, и здесь есть свои нарушители.

Но вот и долгожданное, разыскиваемое мной место. Я как раз и предполагал увидеть его именно там, рядом с небольшим расширением дороги, по-видимому, смотровой площадкой. Чуть ниже, на небольшом выступе, возвышался памятник Миле Гойсалич (Mila Gojsalica). Здесь дул сильный ветер, плюс ко всему в фотоаппарате закончилась пленка. И я, укрывшись постаментом, как щитом, сменил ролик и попытался прочесть сделанную надпись. Дословно не помню, но что-то связано с событиями 1530 года и геройским поступком Милы. Памятник установлен в 1967 году.

Налюбовавшись открывшейся панорамой, я стал прикидывать: идти ли вперед или вернуться обратно знакомым маршрутом. Победило любопытство, желание взглянуть на памятник Миановичу, если раньше не уеду, поймав машину.

Сказано – сделано. Но чем дальше я продвигался, тем больше понимал, что никуда не поеду, пока не достигну второго памятника и не осмотрю все вокруг. Во многом это было связано с тем, что места здесь были очень красивые, одни маки да красно-розовые шары репейников чего стоили. Поэтому я шел вперед к намеченной цели, не обращая внимания на проносящиеся мимо машины, хотя знал, что идти далеко. Но разве из окна машины можно разглядеть такую красоту?

Когда до памятника Миановичу оставалось каких-то метров пятьсот, сзади подъехала машина и начала сигналить. Каковы же были мои удивление и радость, когда я увидел подвозивших меня хорватов. Поинтересовавшись, нашел ли я памятник Миле Гойсалич, они сказали, что едут в Омиш и могут меня подвезти. Поблагодарив их, я ответил, что был бы рад с ними еще пообщаться, но, практически достигнув памятник Миановичу, не посмотреть его было бы непростительной ошибкой. Они со мной согласились, хотя мне показалось, что они все же расстроены моим отказом и сожалеют, что я не составлю им компанию. На прощание они посоветовали осмотреть небольшую часовенку, находящуюся здесь же, чуть правее, метрах в пятидесяти от трассы.

Она оказалась крохотной с маленькой звонницей на крыше, стоящей на каменистой поляне в окружении сосен. Метрах в трех от арки входа, на высоком круглом постаменте из тесаных камней возвышался небольшой белоснежный крест. Было тихо, лишь слышался шум ветра да шелест листвы. Я подошел к обрыву. Если, находясь возле памятника Миле Гойсалич, я мог видеть только город Омиш и рукава Цетины, то с этого места открывалась еще и панорама долины реки.

Вообще, чувства трудно описывать. Представьте себе чистый горный воздух, смешанный с запахом цветущих трав, соленого моря и пресноводной реки, и, кинув взгляд вперед, вообразите горы, которые возвышаются над кажущимся игрушечным городом. Внизу раскинула сине-зеленную гладь Цетина, а чуть дальше в проеме между гор виднеется море. И здесь на выступе горы ты один, лишь бездна под ногами да небо в позолоте заката солнца.

Удивительно, но лишь поднявшись сюда, я рассмотрел, что на вершине одной из гор расположена крепость, прямо над тем местом, где, будучи в городе, я видел аналогичную, но намного меньших размеров. Тогда я даже представить не мог, что здесь в заоблачных вершинах на высоте 287 метров находится еще одна крепость – средневековый форт Стари-Град (Tvrđava Starigrad-Fortica). Нет, туда я не поднимался.

Мне с лихвой хватило и этих приключений, ведь пришлось бы возвращаться в город, а уж потом искать дорогу наверх. Да и не было в этом нужды, я увидел все, что хотел, и даже больше. Вернувшись на трассу и обойдя памятник Миановичу, довольно посредственный, я принялся голосовать.

На сей раз времени это много не заняло, однако водитель-хорват меня неприятно удивил. И я даже стал подумывать, не сменить ли мне машину. Узнав мою национальность, он сразу, без предисловий, принялся костерить всех русских, но я не мог толком понять, что он пытается мне сказать, поскольку он говорил по-хорватски, подмешивая немецкие слова, хотя ряд вещей я все же понял.

Одна заключалась в том, что за все нужно платить: и за услуги, и за помощь. Быть может, этим он хотел выразить какую-то свою сокровенную мысль, так как периодически совал мне под нос свою руку, сложив пальцы щепоткой и потирая их, приговаривал: «Ruski, money, money!» А затем перекинулся на нашего президента, заявив, что тому следует прислушиваться к мнению НАТО, а не решать все самому, в то время как Горбачев и Германию возродил, и хорватам помог. Только чем, так и не смог объяснить, после чего запал его красноречия иссяк так же внезапно, как и начался. Спасибо и на том, что подобрал, подвез, а «тараканы» у каждого свои, Бог нам всем судья.

Кстати, мы ехали совершенно другой дорогой, оставив Омиш в стороне, за горами, отделяющими нас от моря, и оказались в пригороде Сплита на въезде в городок Стробреч (Strobreč), откуда каждый направился своей дорогой. Там, где меня высадили, расширяли дорогу, потому движение было не столь интенсивным. Воспользовавшись этим, я попытался голосовать, но проезжающие водители только улыбались, разводя руками да качая головой. Пришлось узнавать у одного из рабочих, далеко ли до Сплита. В ответ тот огляделся и, вытянув руку вперед, торжественно, как на митинге, произнес: «Это Сплит!» – после чего все встало на свои места. Раз город рядом, то и автобусная остановка тоже. Спустя минут двадцать подошел и автобус.

На этом можно было бы и закончить рассказ, не случись со мной маленькой истории. Когда я оплачивал проезд, мне дали билет, который нужно было прокомпостировать, но водитель этого не сделал, а я промолчал. Когда же я пересел в другой автобус, на сей раз до Трогира (на первом я смог доехать только до местного автовокзала), то с невинным видом протянул для оплаты уже имевшийся у меня билет. Кондуктор задумался, а затем добавил, что придется доплатить. Я не возражал. При этом он прокомпостировал мой билет, а мне дал новый. Казалось, история повторяется. Но минут через пять его что-то осенило, он подошел ко мне вновь, взял билет и, сказав, что не прав, быстро его прокомпостировал.

День 6: Вид, Дубровник, Стон

Этот день я сохранил в памяти как самый длинный и насыщенный. Афера накануне удалась, и я решил продолжить свои изыскания на этом поприще. Я прикинул, что каждый раз возвращаясь в отель, а с утра начиная маршрут по-новому, лишь проезжая немного дальше, я трачу не только свое драгоценное время, но и деньги. Тут-то мне и пригодилась Андрюшкина мысль о возможности ночевки в апартаментах. Взвесив все за и против, я решил совместить приятное с полезным. Или, говоря иными словами, доехать до Метковича, далее попасть в Вид, оттуда в Дубровник и остановиться в Стоне. Там переночевать и на следующий день добраться до Корчулы, а затем на пароме до острова Вис или Хвар и вернуться в Сплит. Итого два дня.

Только на сей раз я не несся джейраном, поняв, что любой автобус, идущий в Трогир, обязательно проедет мимо нашего отеля. При этом я учитывал, что поездка на местном автобусе от Трогира до Сплита займет минут пятьдесят и более, а на междугородном автобусе (от отеля) – максимум тридцать пять, да и стоимость проезда в первом случае будет 19 кун, а во втором, как правило, 15 кун. Поэтому утром поднялся не слишком рано, но полседьмого был уже в Сплите в ожидании автобуса на Меткович (Metkovič).

Билет обошелся мне в 58 кун. Ехали три часа, за это время я успел немного поспать, точнее, дать себе такую возможность, пока за окном проносились знакомые места. Но как только автобус попал на неизведанную мной территорию, я прильнул к окну. А там как раз начиналась знаменитая Макарска Ривьера, о которой так зазывно «кричат» практически все путеводители по Хорватии. Тем не менее она меня не вдохновила. Мне даже стало жаль отдыхающих, ведь там, кроме безликих городков да отелей с морем, ничего не было. И я подумал, что туда стоит приезжать только тем, кто способен целыми днями лежать на пляже. Чтобы как-то отвлечься, я позвонил Ирине, которая в этот день везла экскурсию в Дубровник, и попросил ее заказать для меня поездку в национальный парк Kornati (для русских почему-то эту экскурсию не делают), сказав, что попробую добраться до Дубровника и, скорее всего, вернусь на следующий день.

Подъезжая к Плоче (Ploče), я залюбовался Бачинскими озерами (Bačinska jezera), раскинувшимися у подножия гор, и воочию смог увидеть так называемые трупицы, местные лодочки с вытянутыми носиками. Да и местность в районе Плоче была такая же, как и на картинке о Метковиче, поэтому я даже подумал, не стоит ли мне здесь выйти. Но автобус катил дальше, а я продолжал смотреть в окно.

Тем временем местность стала более равнинная, слева и справа возвышались горы, но они были где-то там, вдалеке. А здесь были бескрайние просторы. Справа вдоль дороги текла Неретва (Neretva) то приближаясь, то вновь удаляясь.

Встретилась и полуразрушенная башня-крепость. Но самой удивительной особенностью этого края было множество рукотворных каналов-рукавов реки, по берегам которых виднелись полоски возделанной земли. Так и менялся ландшафт: полоска земли, полоска воды и так далее. Вот ради этого я сюда и отправился, прочтя в одном из путеводителей, что экскурсионным местом этого района считается местечко Вид (Vid), расположенное на границе с Боснией в пяти километрах от Метковича, раскинувшегося по обоим берегам Неретвы.

Автобус в Вид отправлялся только через пару часов, поэтому, чтобы понапрасну не тратить время, я отправился туда пешком, надеясь по возможности поймать попутку. Перебравшись по мосту на левый берег, я зашагал вдоль трассы, ведущей в Вид и Боснию. То и дело попадались машины с боснийскими номерами, но никто не останавливался, когда я пытался голосовать. Лишь минут сорок спустя, выйдя за окраину Метковича, мне наконец-то удалось остановить машину. Молодой парнишка-водитель, узнав, что меня интересует, объяснил, что здесь близко, указав рукой на виднеющийся впереди городок.

По имеющейся информации, в Виде проводились раскопки древнеримской колонии Нарона, но, к моему сожалению, музей в этот день оказался закрыт, поэтому, узрев на вершине горы силуэт церкви, я направился к ней, осматривая по пути окрестности. Церковь была современной постройкой классического типа, а вот высоченная прямоугольная колокольня выделялась своей смелой конструкцией. От своих аналогичных собратьев ее отличали узкие бойницы, прорезанные по всей высоте, начинаясь практически у земли и заканчиваясь у основания звонницы.

Вокруг, как и в окрестностях Плоче, вся видимое пространство вплоть до боснийских гор было изрезано каналами и речушками. А на берегах-полях колосилась зеленая пшеница, росла капуста, картофель, стояли теплицы. Да и рыбы, по отзывам, здесь много, особенно угрей, и лягушек, которых в этих местах умеют неплохо готовить. Но ни рыбаков, ни лодок видно не было, лишь одну я приметил, когда въезжал в город. Что касается Боснии, то она лежит сразу за этими болотами и, по словам подвозившего меня хорвата, как таковой границы с этим государством не существует, да и таможни тоже, только полицейский пост.

Возвратившись к въезду в город, я спустился к реке, где стояло несколько экскурсионных трупиц. Две из них были просто огромны, внешне схожи с венецианскими гондолами, но в отличие от них имевшие навес от дождя. Я собрался рассмотреть их поближе, но тут мое внимание привлек нарастающий гул. Это подъехал экскурсионный автобус, из которого высыпалась большая группа молодежи. Чтобы не мешать им, я поспешил ретироваться и, перейдя по мосту через Неретву, вновь спустился к реке, на берегу которой сохли рыбацкие лодки. Наконец-то я мог в свое удовольствие их неспешно исследовать и сфотографировать.

Миссия была выполнена, и я стал подумывать о возвращении обратно, но проносившиеся мимо машины даже не думали останавливаться. Оставалось идти своим ходом. Впрочем, прогулка оказалась на пользу, ибо, пройдя километра полтора, я увидел канал, сплошь покрытый белыми лилиями. Это была фантастика. А затем я сумел тормознуть грузовой фургон. Водитель согласился подвезти меня, уточнив при этом, выйду ли я на автовокзале или поеду с ним дальше. Впереди меня ждал Дубровник и предстояло транзитом дважды пересечь границу с Боснией, что лучше всего было сделать сидя в междугородном автобусе, а не в попутной машине. Парень со мной согласился, поэтому, поблагодарив его, я все же вышел на автовокзале, где вскорости сел на автобус, следовавший в Дубровник.

Поездка была недолгой и не показалась мне утомительной, возможно потому, что я все время глазел в окно, набираясь впечатлений. Я даже не сразу понял, что мы оказались у боснийской границы, успев лишь в самый последний момент достать фотоаппарат и сделать один снимок, а так как я был на переднем сиденье, то водитель с удивлением покосился на меня, хотя ничего не сказал. Я же, в свою очередь, увидев боснийского полицейского, смотрящего в сторону автобуса, поспешил спрятать фотоаппарат в рюкзак, зная, что военные объекты, границу и таможенные пункты фотографировать строго запрещено. Мелькнула мысль, что если отберут пленку, то придется маршрут начинать сызнова.

Впереди автобуса стоял черный кабриолет с откинутым верхом и немецкими номерами. Водитель заметно нервничал. Видимо, не привык к очередям. И вот, улучив момент, он вырулил на свободную соседнюю полосу и остановился возле боснийского полицейского, смотрящего в нашу сторону. Теперь я мог расслабиться, ибо свое внимание тот сосредоточил на подъехавшей машине. Уже позже, дома, просматривая снимки, я понял, что видеть меня полицейский не мог, поскольку на фотографии он получился маленьким пятном, да и стекла автобуса с его стороны должны были отсвечивать.

Но вот очередь дошла и до нас. В автобус вошел полицейский и попросил всех показать паспорта. Моя очередь была первой, ибо я сидел ближе всех. Может, поэтому он так долго и пристально изучал мой паспорт? Но, полистав и повертев его в разные стороны, он, наконец, закрыл его и вернул мне, тут же потеряв интерес к моей персоне. В душе я ликовал. Когда паспортный контроль закончился, полицейский перекинулся парой слов с водителем, и мы тронулись дальше, въезжая на территорию Боснии, о начале которой говорил желто-голубой флаг.

Босния промелькнула так, как будто и не было ее на нашем пути. Мы проезжали небольшой городок Неум (Neum), но никаких впечатлений от его посещения у меня не осталось, та же Хорватия, только флаг другой и деньги другие. Да и дорога закончилась так же внезапно, как и началась. Выезжая с территории «вклинившегося» государства, автобус даже не задержался на границе, слегка притормозил и в ту же секунду стал набирать скорость, оставляя позади и КПП, и Боснию.

А вот попав на хорватскую территорию, я вновь ощутил прилив энергии. Справа от дороги вдоль канала Малог Стона (Kanal Malog Stona) тянулся полуостров Пелешац (Pelesac). Море отливало небесно-голубыми, лазурными и светло-зелеными оттенками, вдобавок солнце золотило бегущие волны. Такой красоты я нигде раньше не видел и даже позавидовал тем, кто путешествует на своем автомобиле, ведь у них была возможность остановиться и полюбоваться этим великолепием. Тем временем мы миновали поворот на Стон, куда я собирался попасть вечером, проехали известный своим дендрарием городок Трстено (Trsteno) и, перебравшись через залив по новому подвесному мосту струнной конструкции, въехали в пригород Дубровника со стороны порта. Минут через десять мы были на автовокзале.

Одного взгляда на город было достаточно, чтобы признаться себе, как я разочарован, ведь первоначально я рассчитывал провести свой отпуск именно здесь, а не в Трогире. Но когда я увидел нескончаемые промышленные районы и коробки многоэтажных домов, да ощутил все прелести неровной дороги, словно летел по волнам, то понял, что поступил правильно, выбрав для отдыха Среднюю Далмацию.

До «стари града», окруженного крепостными стенами и который являлся целью моего путешествия, пришлось добираться на городском автобусе. На конечной остановке, когда практически все пассажиры вышли, я поинтересовался у водителя, почему автобус не едет до форта Ревелин (Revelin). Оказалось, что вокруг «стари града» создана пешеходная зона, куда въезд закрыт даже экскурсионным автобусам.

Выйдя наружу, меня буквально поглотила толпа туристов, которые, как могли, предавались всем радостям жизни. Смеялись, махали руками, жевали, пили воду, курили. Тут же прохаживались полицейские, что-то кому-то кричали гиды. Увидев уходящую вверх на гору каменную лестницу, я устремился по ней подальше от всего этого хаоса. А если честно, меня интересовала дорога над городом, предположив, что оттуда смогу увидеть «стари град» целиком. Уточнив правильность направления у проходящей женщины, я начал восхождение. Конечно, пришлось попотеть, но не от физической нагрузки. К этому времени ежедневные прогулки на свежем воздухе укрепили мои мышцы, а вот жара сказывалась. Тем не менее я продолжал взбираться в гору по узким лестничным пролетам, минуя каскады смотровых площадок, пока не добрался до нужной, как раз туда, где и была дорога, которую видел стоя у крепостных стен.

Да, вид оттуда был действительно потрясающий. Но и этого мне показалось мало. Поэтому я решил продолжить свой путь, но уже по трассе, идя параллельно стенам города, чтобы таким образом выйти в районе форта Ревелин или, может быть, чуть дальше. Единственным препятствием на моем пути были полицейские, которые сгрудились возле своего микроавтобуса и что-то оживленно обсуждали с подъехавшими к ним полицейскими-мотоциклистами. Времени ждать, пока они наговорятся, у меня не было. И я пошел на хитрость, перебежав дорогу прямо у них под носом, а затем с невинным видом стал оглядываться по сторонам, держа перед собой фотоаппарат со штативом как будто искал ракурс. На мое появление они не отреагировали и я, воспользовавшись этим, перебежал дорогу обратно и отправился в нужном мне направлении, миновав впритирку их автомобиль.

Признаться, идти было неудобно. Все же это был большой город. И движение здесь было приличным, поэтому я не стал искать себе приключений и, заметив еще одну смотровую площадку, свернул к ней, а от нее спустился вниз по ступеням к форту Ревелин и причалу.

Нырнув в стенную арку, я ступил в «стари град». Покружив по узким мощеным улочкам, вышел к башне с часами, оказавшись на площади перед колонной Орландо. Она была возведена в 1417 году и является средневековым символом независимости торговых городов. Колонну венчает флаг Хорватии на длинном флагштоке, а внизу в маленькой нише стоит скульптура рыцаря с обнаженным, поднятым вверх, мечом в правой руке и каплеобразным щитом в левой. Кстати, в те времена длина руки рыцаря служила официальной мерой длины Республики Дубровник и называлась «локоть».

Рядом находится церковь Св. Влаха XVI века, фасады которой украшены лепниной и узорами, а верхнюю часть венчают скульптуры святых, в том числе святого Влаха, держащего в правой руке макет Дубровника. Церковь была на реставрации, но, несмотря на это, мне удалось заметить интересную деталь фасада.

Это был желоб для стока дождевой воды, выполненный в виде головы со смешно раздутыми щеками и открытым ртом. Всего их было четыре. И все оказались разные. Причем я так увлекся их съемкой, что чуть не свалился, зацепившись ногой за ограждение.

Следующим открытием стал Княжий дворец с примыкающим к нему зданием Великого веча, неповторимость которому придают ряды колонн на входе. Каждая капитель отличается своим набором финтифлюшек, а поскольку об этом я знал заранее, то разглядывал их с видом знатока.

Сильное впечатление произвел и кафедральный собор Вознесения Девы Марии, основание которого связано с именем Ричарда Львиное Сердце. Согласно легенде, английский король в 1192 году, возвращаясь из крестового похода, потерпел кораблекрушение недалеко от острова Локрум (Lokrum) близ Дубровника и чудом спасся. В благодарность за свое спасение он пожертвовал деньги на строительство храма. И теперь, как отмечают путеводители, сине-зеленый цвет купола собора Вознесения является символом города, хотя, на мой взгляд, он все же темно-серый.