Я пригляделся к ней. Хотя было ещё только начало лета, на улице стояла жара, после полудня солнце уже непривычно припекало. На Кристине была блузка из светлой тонкой ткани, юбка чуть повыше колена.

Я перевёл взгляд на лицо, посмотрел ей в глаза, на их приветливое выражение. Однако её цветущая улыбка почему-то совсем меня не радовала: меня охватило чувство какого-то странного, непонятного дискомфорта, если не сказать беспокойства.

– Ты откуда? – спросил я.

Кристина кокетливо взглянула.

– Да вот, с подружками гуляю.

– Как мама?

Она не стала отвечать на мою дежурную фразу.

– Ты на каникулах?

– Я ж тебе писала… – Кристина взглядом буквально поглощала меня. – Ты где всё пропадаешь?

Кристина всё так же стояла возле меня. По-моему, она ещё хотела что-то сказать или добавить… Но вдруг я услышал, как раздался смех, – над чем-то смеялись её подружки. Она посмотрела сначала в их сторону, потом на меня. Я не стал оборачиваться: меня вдруг обдало чувством какой-то неловкости или даже стыда.

– Кристин, я пойду, – поспешно произнёс я.

– Пока… – Она удивлённо посмотрела на меня.

Я даже не глянул на неё и быстро зашагал прочь. Прошёл несколько шагов, но затем зачем-то оглянулся – посмотрел в их сторону: обернувшись, я заметил, как в их компании с весёлым огоньком в глазах улыбнулась и кокетливо посмотрела на меня симпатичная брюнетка, одна из её подружек.

Пришёл домой. На этот раз я сделал то, что давно не делал, – взял и отключил телефон, принялся ходить взад-вперёд как неприкаянный по комнате, думая о встрече. Я всё силился понять, что со мной происходит. Пытался анализировать и размышлять. Казалось, всё заводило меня уже слишком далеко. Меня напрягал, если не сказать мучил, этот вопрос, по сути, вся эта ситуация. Испытанные мной сегодня чувства чего-то непонятного – не то страха, не то стыда заходили для меня уже за все рамки. Рефлексия того дня ещё долго не отпускала меня. Но незаметно настал вечер. Я приготовился, лёг и уснул. Мне снился кошмар.

Сон в мозаике из прошлых событий, дней, образов, непонятных видений. Панорама картин быстро меняется – в ней проскальзывают месяцы, годы… Марина, Кристина – вот мы втроём, но это далеко прошедшие дни. Время бежит быстро, образуя непрерывный калейдоскоп событий. Но вот мы с Кристиной будто бы стоим у меня в коридоре. Я смотрю на неё – она такая же, как сейчас, красивая, юная, 13-летняя. Но скорее не вижу, а больше понимаю это: гляжу на неё и вижу только силуэт, не особо всматриваюсь в лицо, в то, какая она, – не обращаю внимания ни на волосы, ни на причёску, ни на одежду. Вижу только образ, зная, что это она.

Вот мы оказываемся в комнате. Здесь всё представляется чуть более отчётливее: я вижу убранство, мебель, свою обстановку. Кристину я тоже вижу яснее, на ней, на её фигуре фокусируется взгляд. Она подходит ко мне, берёт за руку и что-то говорит. Я фактически не слышу её слов, но понимаю, о чём она. И в следующий миг словно прижимается, а я, чувствуя пространство и будто бы здесь кто-то может быть, быстро отстраняюсь. Она понимает это, отходит, оборачивается и жестом указывает на туалет – спустя какое-то время мы с ней туда проходим: возвращаемся обратно в коридор, я открываю дверь в уборную – странно, но на двери почему-то нет защёлки. Мы заходим, и я просто прикрываю её.

Теперь мы с Кристиной стоим в туалете – одни, теперь точно одни. Сверху льётся тусклый оранжевый свет. Я смотрю на неё, на её лицо, на волосы, которые распущены. Смотрю, и она смотрит. Не знаю, чего хочу я, что она хочет, – Кристина ничего не говорит. Но в следующий момент вдруг быстро подходит. Смотрю ей в глаза – стоим с ней уже совсем рядом. Чувство чего-то неизведанного и в то же время желанного буквально переполняет душу. Мгновение – она прикасается. Но что это? Вдруг что-то отталкивает.... Кристина понимает это и выбегает.

Я остаюсь в туалете и теперь нахожусь в нём один. Дверь в уборную чуть приоткрыта, смотрю в её узкую щель, сквозь которую пробивается совсем другой, более яркий свет. Подхожу, открываю дверь и вижу, как Кристина будто ещё выбегает – выбегает и бежит в комнату. Я смотрю ей вслед, в направлении, куда она бежит. А в комнате стоит Марина. Я всё ещё наблюдаю, всё как бы в замедленном кадре: как Кристина бежит и подбегает к матери – подбегает, но почему-то становится меньше. Она обнимает её ноги, оборачивается, и я вижу её лицо, вижу её, 6-летнюю девочку.

Глава 8

А в конце следующего месяца у меня случился отпуск. Целых четыре недели. Работа, переаттестация, Кристина… – я чувствовал, что за это время сильно устал, и хотелось отдохнуть. На дворе стоял июль – самый разгар лета. Мест, куда поехать, на самом деле было достаточно много, но не хотелось далеко уезжать. К слову сказать, к югу от региона у нас есть очень красивые места: леса, реки, отроги гор… За последние годы существующие объекты и новые туристические зоны быстро развивались: появились многочисленные дома отдыха, турбазы, кемпинги, и можно было себе найти и выбрать по вкусу любой понравившийся уголок. Чем я и не преминул воспользоваться: в деревеньке, примыкающей к масштабному туристическому кластеру, на несколько дней я снял небольшой дом, прямо у реки, уютный, точнее сказать, его часть – с кухней и отдельной комнатой. Созвонился с хозяйкой, предварительно его оплатил и вскоре на такси уже ехал к этому месту. Поехал один. Но у меня была информация, что в тех краях уже отдыхает один мой друг.

Собрался – практически уже начинался август. Планировал провести на отдыхе максимум полторы недели, чтобы по приезде домой успеть начать готовиться к трудовым будням.

А местечко, где я планировал отдохнуть, действительно впечатляло: я поселился на самом краю посёлка, у горной реки, хотя рядом, буквально в нескольких минутах езды от этого района, уже располагались места отдыха: танцплощадки, игровые зоны, кинотеатр.

В первый же день я встретился с Сергеем, своим другом, о котором говорил, и, не теряя времени даром, сутки пообвыкнув, в следующий же вечер мы с ним пошли на дискотеку, потом в кафе: музыка, девушки, алкоголь – всё, что нужно для начала хорошего отдыха. Правда, в тот день мне так и не удалось никого закадрить, хотя это и не являлось самоцелью. Впрочем, позже, через несколько дней, мне всё же удалось исправить этот момент.

…Отдыхал я уже неделю… Её звали Карина. Познакомился я с ней на танцах в разгар весёлого шумного вечера. Она была молода и хороша собой – как она мне говорила, совсем недавно ей исполнилось 20 лет. Мне было уже за 30, впрочем, девушки, нисколько не догадываясь о моём возрасте, продолжали принимать меня «за своего».

Даже теперь вспоминаю её пышущую красотой фигуру, лицо… У неё были яркие, зеленоватого оттенка глаза, тонкие ресницы и длинные тёмные волосы. Невозможно забыть прикосновений к её гладкой упругой коже. Мы танцевали на танцполе. Свежий воздух, приятная атмосфера, дурманящий запах вина… Её румяные щёки, припудренный нос, подведённые тушью глаза – всё это придавало ей эффект какой-то праздности. Да, ощущения были поистине незабываемые. Мы сидели, выпивали за столом… А на следующий день, снова на дискотеке, я вновь встретил её. В тот вечер я пригласил её к себе в гости.

Я проснулся на рассвете. Карина, прислонившись к моему плечу и полуобняв меня рукой, лежала на боку. Её ноги были обнажены, тело поверх бёдер покрывал краешек тонкого матерчатого одеяла. Я приподнял голову и присмотрелся: Карина ещё спала. Тихонько, чтобы не разбудить, я осторожно отстранил её руку, освободив плечо, вновь поглядел: её волосы были раскинуты по подушке, румянец щёк алел в ярком рассветном пламени.

В комнате было жарко, и, несмотря на утренний бриз, солнце с самого восхода уже начало припекать. Я поднялся, чтобы надеть тапки, и вышел на веранду…

…Вернулся, закрыл за собой дверь, взглянул на постель: Карина проснулась. Она подняла голову и посмотрела на меня. Потянувшись, разжала ладони, распростёрла руки для объятия. Я посмотрел на неё, на её глаза – они светились безмятежностью, радостью и счастьем. Я подошёл, лёг, поцеловал её и обнял. Несколько минут мы с ней просто лежали рядом: она обвила мою шею руками, я ласкал её грудь.

На тумбочке вдруг зазвенел телефон – это был звук сообщения. Я приподнялся, чтобы взять трубку. Наверное, я был всегда наивен… Без задней мысли, не думая ни о чём, я потянулся за смартфоном и, не вставая с постели, взял его, взглянул, провёл по экрану пальцем. Карина тоже приподнялась, посмотрела. Что ты поделаешь, сообщение было от Кристины! Я быстро прочитал его: «Привет, как дела, я скучаю». Карина тоже, кажется, увидела надпись, заметила фото – на нём была Кристина, но снимок был почему-то другой: старая аватарка исчезла, и на новой фотографии Кристина была сфотографирована в профиль, причём с такого ракурса, с которого сложно было понять её возраст (она казалась старше) и трудно было сказать, сколько ей, 15, 16 или, может, даже 17…

– Кто это? – взглянув на меня, с подозрением спросила Карина.

Как назло, в этот момент я, внутренне почувствовав какую-то неловкость, сжался. Карина, конечно, это заметила.

– Это… Кристина, – изменившимся голосом произнёс я.

– Кто?

– Кристина… дочь подруги…

О боже, нельзя так с женщинами! Дочь, да ещё и подруги!

– Дочь, какая ещё дочь? – Карина с изумлением посмотрела на меня.

Мы с ней расстались в то же утро, немного перекинувшись словами, – она даже не попила чай. А на следующий день я уезжал. Я знал, что Карина тоже собиралась. В тот вечер, добравшись, будучи уже дома, я отправил ей СМС:

– «Привет, как добралась?»

– «Нормально», – ответила она.

Следом приписал:

– «Я тоже».

И сразу получил ответ:

– «И молодец».

Была у нас с ней ещё переписка, но она окончилась примерно тем же: привет – привет, пока. Потом я ей как-то ещё писал, но ответа уже не получал.

Был конец августа, когда я приехал с отдыха домой. До работы оставалось ещё немного дней. Я чувствовал, что за это время с лихвой отдохнул, но от самого отдыха тоже, казалось, устал. Кристина потом ещё несколько раз писала – узнавала, приехал ли я.

За день до моего выхода на работу я послал Марине сообщение – спросил, как у неё дела. Она отвечала, что вся в заботах, в делах, что готовит детей к школе.

А вскоре я возобновил трудовую деятельность. Так часто бывает, когда после долгого перерыва вновь погружаешься в плотный рабочий график, – дни пролетали быстро, и незаметно наступил сентябрь.

В конце же месяца случилось важное событие – мне позвонила Марина с известием: она сообщила, что они с Андреем наконец-то уладили свои отношения, свои дела, и что помирились, его якобы измены она ему простила, он сказал, что любит её, она приглашала меня в гости. Я не хотел идти, и во многом, наверное, не желая видеть Кристину. Но находился в сомнениях. Как это с моей стороны всё могло выглядеть, что могла подумать Марина? Так что после ещё одного её звонка я всё же ей ответил согласием, чувствуя, что в противном случае моя подруга меня попросту бы не поняла.

Конечно, я был рад за неё. Но Кристина… Я по-прежнему избегал с ней встреч. Не виделся я с девочкой уже порядочное время. Хотя она не переставала мне о себе напоминать – несколько раз звонила, писала. Но в глубине души мне всё же было интересно узнать, увидеть, какая она сейчас. Так что в конце сентября после очередного приглашения я оказался у них в гостях. Я зашёл, увидев Кристину впервые за несколько месяцев. И это было моё поражение.

Поражение, может быть, громко сказано. Я поднялся по лестнице, зашёл в квартиру – дверь была приоткрыта. На входе меня встречал Андрей. Я не видел своего друга уже очень долгое время, поэтому обрадовался, поздоровался, взглянул на Марину – она стояла в нескольких шагах от нас. Я также поприветствовал свою подругу, разулся, прошёл в комнату и увидел Кристину, стоявшую возле стола. Она улыбнулась, обернулась, услышав, что я вошёл. Конечно, она уже знала, что я приду.

Я подошёл к ней, мы поздоровались. Несколько секунд мы с ней просто стояли друг против друга. Я смотрел и не мог поверить своим глазам – передо мной стояла красивая, юная, за это лето ещё каким-то чудом успевшая повзрослеть девочка. Кристина действительно изменилась. Она посмотрела на меня, лёгким движением руки поправила волосы, отвела глаза, потом вновь глянула. Её немного безразличный и слегка небрежный взгляд, казалось, не говорил ни о чём. Марина с Андреем стояли сзади. Кристина прошла мимо и тоже встала позади меня, её осанка, фигура – для меня это не осталось незамеченным – всё говорило о взрослении. Я повернулся.

И вот только сейчас, когда она оказалась к родителям спиной, я увидел тот настоящий Кристинин взгляд, который предназначался только мне. Она взглянула ярко, её зрачки – будто молнии, вспышка, пламенем сверкнувший огонь.

Марина хорошо меня знала, она находилась поблизости от меня, и по моим глазам, по моей реакции, конечно, всё могла прочесть. С несвойственным мне безразличием я сделал вид, что ничего не заметил. В Кристином же взгляде читалось всё…

…Марина, перекинувшись словами с Андреем, вместе с ним ушла на кухню, я же сел на диван, оставшись с Кристиной один. Я не хотел показывать, акцентировать на ней своё внимание. Она прошла и села возле меня. Я старался на неё не смотреть, не заговаривать и думал о своём. Но один раз, не удержавшись, всё же взглянул на неё и увидел, как она смотрела на меня, одаривая всё тем же взглядом. Впервые я чувствовал беспомощность перед этим существом.

В комнату вернулись Андрей и Марина, и мы сели за стол. Кристина села с нами. Стояло вино, мы разговаривали и выпивали. В тот раз я побыл у них совсем недолго и ушёл ещё днём. Когда я вставал, Кристина напоследок ещё раз посмотрела на меня – её быстрый яркий взгляд-огонь вновь полыхнул в глазах. Она оставалась в комнате и меня не провожала.

А дни летели всё так же быстро, сплошняком. Шли недели, закончился сентябрь, наступил октябрь. Кристина… За всё это время я, наверное, не хотел видеться с ней. Почти. Что значит «почти»? К своему стыду, к своей обречённости, я стал понимать, что она мне стала нравиться, да, именно нравиться, и совсем не как ребёнок. Наши с ней отношения – что ж, я уже готов был назвать это отношениями, – как я считал, зашли в тупик. Хотя скажите, какие могут быть отношения у 30-летнего мужчины с 13-летним подростком? Впрочем, Кристина так наверняка не считала и всё это время делала так, чтобы я не терял связи с ней, чтобы я был в курсе её дел: присылала фото, писала…

Посылала файлы или что-либо писала она всегда исключительно по мессенджеру и ни разу в соцсети: наверняка она боялась, что про её чувства кто-то узнает – в основном, конечно, мать. Марине я, естественно, также ничего не говорил – рассказывать, как я полагал, о чём-либо было уже слишком поздно, да и не имело никакого смысла. Действительно, зачем? Всё это превращалось в какой-то секрет, обман. По этой же причине я не блокировал Кристинин аккаунт. Почему-то я сам не хотел, чтобы Марина о чём-то узнала. Кристина же, казалось (хотя, может, только в моих помыслах), уже преследовала меня.

Я старался её игнорировать – на её звонки, сообщения, которые она продолжала слать, я фактически не отвечал. Высылала она и медиафайлы, причём в большом количестве, которые я тут же стирал. Признаюсь, я избегал встреч с ней или, может быть, даже не встреч, а общения, такого, чтобы мы оставались вместе.

Так что в итоге всё дошло до того, что я добился, что наконец сбылся мой дурной сон, с той лишь разницей, что теперь всё было наяву.

Как и в том сне, я увидел её ещё издали – она ждала возле подъезда. На улице было уже довольно холодно, стояла глубокая осень. Кристина была в коротенькой, без капюшона куртке.

– Привет, меня ждёшь? – подойдя, спросил я у неё.

Она повернулась, внимательно посмотрела. На этот раз она ничего не стала выдумывать и прямо сказала, что ждала меня.

– Ты почему не отвечаешь на мои звонки?

– Давно стоишь? – ответил я вопросом на вопрос.

Кристина посмотрела на часы, затем на меня, видимо, ещё хотела назвать причину… Конечно, нельзя было с ней так сразу расстаться.

– Пойдём?

Она удивлённо глянула на меня, в её взгляде читался вопрос.

…Мы подошли к крыльцу, я вставил магнитный ключ и открыл подъезд, поднялись в квартиру. Открыв дверь, мы прошли в коридор, я пропустил её вперёд. Кристина зашла и села на диван. А я подошёл к окну.

Повернувшись, окинул её взглядом. Я не видел её уже больше месяца. Удивительно, но даже за такое короткое время она, казалось, успела измениться.

Кристина заметила, как я на неё смотрел. Улыбнулась и наивным тоном спросила:

– Ты по мне соскучился?

– Мне кажется, ты больше скучала.

Я отошёл от окна и сел в кресло, расположившись напротив неё.

– Почему ты так смотришь? – спустя какое-то время спросила она.

– Кристина, я не хочу, чтобы это продолжалось.

– Продолжалось? Что? Я правда тебя люблю.

Девочка изучающим, внимательным взглядом посмотрела, потом поднялась и решила подойти. Кристина подошла к спинке кресла, встала возле меня и принялась меня гладить – сначала по руке, потом по плечу…

– Кристина, отойди!

Она обидчиво повернулась, помешкала, но подчинилась, села обратно на диван.

– Ты действительно считаешь, что я не выросла? – спросила она.

– Хорошо, Кристин, если ты считаешь себя взрослой, давай поговорим по-взрослому, как взрослые люди. Ты должна понять, между нами ничего не может быть…

– Почему?..

– …не перебивай. Не сейчас, никогда.

– Ты это из-за мамы?

– Не только из-за мамы.

– А из-за кого ещё, у тебя кто-то есть?

О боже, ну как разговаривать с влюблённой 13-летней девчонкой!

– Тогда ты послушай и тоже не перебивай. Я расскажу тебе всё. Да, всё. Знаешь, я даже не знаю, когда точно влюбилась в тебя. Нет, ты не подумай, я всё помню – и то, как мы с тобой в детстве играли, как гуляли… Мне порой кажется, что я любила тебя всегда, даже когда была маленькой (так и сказала – когда была маленькой). И даже ревновала тебя к этой, той твоей Оксане. Но чтоб по-настоящему… Думаю, когда ты вновь начал к нам ходить…

– Кристин, ты вообще знаешь, что такое любовь? – не выдержав, перебил её я.

Она сконфуженно посмотрела.

– Любовь? Ты про это? Немного знаю…

– Нет, Кристин, я не про это. Твоя любовь, как ты говоришь, – это влюблённость, которая, скорее всего, была спровоцирована твоими детскими переживаниями и эмоциями. Понимаешь? Нет, я допускаю, что ты привыкла ко мне, что я тебе действительно нравлюсь…

– Ты так говоришь, будто считаешь, что я играю.

– Да, ну в какой-то степени можно считать, что это игра.

Она вновь обидчиво посмотрела.

– Хорошо, можешь так считать!

Я чувствовал, что наш разговор вновь не клеится, и любая фраза, сказанная мной, могла стать последней.

– Я тебе совсем не нравлюсь? – спустя небольшую паузу вновь спросила она.

– Кристина, послушай, я же тебе говорю не про то: дело не в том, нравишься ты мне или не нравишься.

– Тогда в чём?

– Во всём…

– Вот, ты даже ничего не можешь объяснить!

– Кристина, ты просто должна понять, что это ненормально.

– Что ненормально?

– Всё, что происходит, – ненормально.

…Кристина встала и подошла к двери. Я тоже встал. Когда она оделась, то повернулась и произнесла:

– Я ничего от тебя не хочу, только прошу: ты, пожалуйста, приходи к нам, не избегай меня.

Я не ответил, а она развернулась, открыла дверь и вышла на лестничную клетку.

…Тем не менее, пожалуй, просьбу Кристины, чтобы я не игнорировал её и посещал их, можно было действительно считать разумной. До нового года я побывал у них ещё один раз. Вся их семья была в сборе – Марина, Кирилл, Андрей, Кристина.

На улице тогда уже лежал снег. Я только успел отряхнуть шапку возле порога – увидел, как открылась дверь и в проёме появилась Кристина.

– Привет, – поздоровался я

– Привет, – заулыбалась она.

В комнате меня встречали мои друзья. Кристина прошла и встала возле стола.

Весь тот день мы провели вместе: сидели, общались… Отношения у Марины и Андрея казались уже полностью налаженными. Кристина никуда, понятное дело, не уходила и всё это время была с нами, точнее, большую его часть возле меня, ну и конечно, помогала матери. Я, наверное, ничего не должен был опасаться: Марина по поводу нас с её дочерью ничего не подозревала – девочка в присутствии родителей так ничего не выказывала и лишь когда мы оставались с ней случайно одни, могла себе позволить адресовать мне этот свой взгляд, который предназначался исключительно мне.

Сам же я тоже, естественно, ничего не показывал – того, что происходит у меня внутри. Что же я чувствовал внутри? Меня озадачивала и напрягала сама эта ситуация: не то лжи, не то каких-то недомолвок.

А дни всё так же пролетали быстро и незаметно. Отпраздновали Новый год, Рождество. Шла зима…

Олег, о котором я ранее упоминал, мой напарник по работе, как-то в конце января снова обмолвился на тему вахты. До этого я узнавал, набор уже шёл, и, учитывая все мои причины: мои денежные затруднения, цели, а также Кристинин фактор – я всё более склонялся сейчас к поездке. Было ли моё решение продиктовано прежде всего тем, что происходило у меня с дочерью Марины? Уверен – да, но также и по совокупности обстоятельств. Несмотря на вяло текущий характер, ситуация в которой я оказался, как бы это сказать… в каком-то смысле меня напрягала, настораживала, тем более что, к своему греху, Кристина действительно стала мне нравиться.

Посетив их на Рождество, в следующий раз я побывал у них уже в начале февраля. У Андрея с Мариной в этот день случилась очередная годовщина свадьбы. Это был мой последний визит.

До этого мне Марина писала и уговорила прийти. Их отношения были во всех смыслах уже налажены. Но всё же – в сообщениях, в голосе, когда она мне звонила, я чувствовал её некий призыв к поддержке, и по большей части моральной, о которой я до этого говорил: мы с Мариной пережили многое, да и Андрея я знал уже достаточно долго, в каком-то смысле я являлся для них чем-то вроде медиатора. Зная, что было до этого, непростую судьбу Марины, я искренне желал своей подруге счастья и чтобы у них всё окончательно устаканилось.

Кристина заранее знала, что я к ним приду. Как известно, Кристина хранила наши, в кавычках, отношения в тайне – прежде всего от матери – и ни при каких бы условиях ничего бы ей не сказала. Но также я понимал, отдавал себе отчёт в том, что Кристина была всего лишь девчонкой, подростком, и в определённой, не зависящей от неё ситуации могла быть неподвластна наплыву нахлынувших на неё чувств, и простое, неправильно сказанное кем-то слово могло вывести её хрупкий мир из состояния равновесия.

Всё это могло отразиться и на мне. В последнее время я, как уже говорил, немного напрягался, зная, что в любой момент могу получить что угодно. Но теперь, когда я уже знал о вахте, что скоро долгое время не увижу их, всё же решился прийти.

Читатель наверняка понимает всю гамму противоречивости испытываемых мной чувств. Всеми своими мыслями я был уже в Сургуте. Я пришёл к ним в обед. Поздоровался, прошёл, поздравил Марину, Андрея, протянул им подарок – купленный хрустальный сервиз. Подошёл к Кристине – она стояла возле стола. Поздоровался. Она посмотрела на меня. Несколько секунд мы с ней просто стояли, обменивались взглядами. Я всматривался в Кристину – смотрел на её льющиеся каштановые волосы, на глаза, на её мейкап.

Андрей попросил меня помочь, и вместе мы раздвинули стол. Марина в это время уже суетилась на кухне, потом позвала Кристину – дочь ушла ей помогать.

Было всё уже почти готово, и вместе мы сели за стол. Кристина, как обычно, села в кресле, я – на диване, с ней рядом. Мой друг уже разливал вино. Я вновь поздравил их с годовщиной свадьбы. Выпили рюмку, другую… Постепенно пошёл разговор. Говорили обо всём: не только об их годовщине, отношениях – о прочих вещах. Хотя, может быть, подспудно, вспоминая их недавний конфликт, я старался напрямую в тему их взаимоотношений не влезать, и мы почти её не затрагивали – по-моему, они это понимали и были мне благодарны.

Кристина сидела слева от меня, и я периодически ловил её взгляд, тоже иногда поворачивался, впрочем, старался сильно на неё не смотреть и чувствовал себя слегка сконфуженно – беседа наша была напыщенной, казалось, будто есть в ней что-то ненужное, не то наигранность, не то фальшь… В какой-то момент, чтобы переключиться на другую тему, Марина решила спросить о моих делах. Я вскользь упомянул о работе, но не стал, понятное дело, говорить про будущую вахту. Марина решила узнать и про мою личную жизнь.

– Дим, не нашёл себе подругу? – спросила она.

Я посмотрел сначала на Марину, следом на Кристину – я вдруг поймал её странный резкий взгляд. Она глянула, как умела, молниеносно и так, будто ждала от меня ничего иного, кроме как решительного отрицательного ответа. В этот момент, мне кажется, я малость стушевался. Марина внимательно посмотрела: сначала на Кристину, потом на меня. Мне вдруг почему-то показалось, что она обо всём догадалась. А Кристина как ни в чём не бывало продолжала сидеть и буквально сверлить меня взглядом. В этот момент мне стало неловко.

– Нет, у меня никого нет, – стараясь быть как можно более уверенным, ответил я.

И даже не взглянул на Кристину. Марина же не сочла нужным продолжать разговор.

Глава 9

Всё начало следующей недели я собирал справки, чтобы начать оформляться на новую работу. В среду уже прошёл все комиссии, а в четверг шёл с всеми документами в агентство – заключать трудовой договор. На работе уже знали о моём отъезде, с которой, правда, я не торопился увольняться, но мне всё же пришлось взять пару отгулов, хотя я и не переставал официально работать там.

Все эти дни проходили за суетой. И, будто предчувствуя что-то, всё это время мне не переставала писать и порой звонить Кристина, спрашивать, чем я занимаюсь. Пока же я пребывал один, мне нужно было привести мысли в порядок, всё окончательно для себя обдумать, и главное – по поводу Кристины. Мой последний к ним визит всё для меня определил. Маховик отъезда закрутился, и вахта оставалась для меня единственным выходом. Признаюсь, конечно, по большей части я уезжал от Кристины. Посредством своего отъезда я желал наконец отринуть непонятые для себя мысли, всё окончательно для себя решить.

Решить? Что же именно я решал? Конечно, между мной и Кристиной ничего не могло быть. Но, несмотря ни на что, я хотел избежать каких-либо кривотолков или инсинуаций. Тем более что внутри я понимал, что сам начал что-то испытывать.

Наше прошлое свидание, когда Кристина была в непосредственной близости от меня, когда она меня гладила, ласкала, прикасалась, когда я ей сказал уйти, показало: сказанное мной было продиктовано непосредственно разумом, но отнюдь не желанием. Безусловно, между нами ничего не могло произойти – наедине с ней я продолжал держать себя в руках, но та тяга к запретному, то ощущение не переставало лезть в душу. Конечно, я был на сто процентов уверен, что не смог бы сделать ничего плохого, однако эта уверенность, по сути, ни на чём не зиждилась, ничем не подкреплялась. В любом случае в действии был существующий социальный запрет, но сам я не был убеждён в том, что мной ничего не овладевало. Кристина всё более и более стала представляться для меня той самой пресловутой нимфеткой, внутреннее желание быть с которой побеждало.